Рассказ
Беспилотник над лесопосадкой первым заметил снайпер рядовой с позывным «Уралец».
Их разведывательная группа возвращалась к себе, выполнив боевую задачу.
Оставалось ещё совсем немного по посадкам, и они будут дома, в расположении.
Где-то там, на перекрёстке лесополос их будет ждать «мотолыга». Если уже не ждёт.
- Братва, - Уралец обратил внимание группы на дрон впереди по курсу, который то стремительно поднимался вверх, то опускался ниже, прощупывая лесополосу.
- Как думаете, чья «птичка»?
Группа в очередной раз отдыхала под сенью молодых зарослей клёна, дуба вперемежку с небольшими березняками на краю посадки.
- Да хрен его знает, - ответил пулемётчик с позывным «Мясник», и зло пошутил:
– Но лучше перебдеть, чем недобдеть.
- Замерли! – дал команду старший группы. – Никаких движений! Тишина!
Разведчики затаились под кронами деревьев, не прекращая наблюдения за дроном.
А он, повисев с мгновение точно над местом укрытия группы, вдруг стал удаляться, набирая высоту. И завис там, превратившись в маленькую точку.
- Заметил, сука, - сделал вывод Уралец. – Срисовал. Сейчас жди привета.
- Меняем место! – скомандовал старший группы, и первым метнулся вглубь лесополосы.
За ним последовали и остальные.
Они ещё не успели отдышаться, как на месте их предыдущей стоянки разорвалась мина.
Потом вторая.
Бойцы вжались в землю, стараясь раствориться внутри леса.
А дрон вновь обнаружил группу.
Отлетев чуть в сторону, он практически замер, зависнув над лесополосой.
Мины постепенно, одна за другой ложились всё ближе и ближе.
- Рассредоточиться! – дал команду командир группы.
Уралец метнулся к краю лесополосы.
Его товарищи, напротив, попытались укрыться в самой гуще.
Уралец решил, что там, среди густых зарослей кустарников можно будет спрятаться от всевидящего ока беспилотника.
Он уже готов был упасть под густой куст, как вдруг прямо перед собой увидел солдата.
Боец лежал в небольшом углублении под нависшими над ним ветками какого-то кустарника.
И вроде как без признаков жизни.
Рядом с ним валялся автомат с пристёгнутым магазином.
Сразу же бросилась в глаза синяя полоска на рукаве, натовская форма.
- «Укроп», – мелькнула мысль. – «Двухсотый». Нет, всё таки "трехсотый". Словно подтверждая догадки Уральца,
раненый как почувствовал вдруг присутствие противника, зашевелился, открыл глаза, и сразу же рука его потянулась к автомату.
- Ну-ну, не балуй! – Уралец отнял оружие, оглянулся по сторонам.
Чуть дальше, за спиной, там, где он был только что с группой, раздались друг за другом два взрыва.
Уралец снял с раненого гранату, положил к себе в карман.
- Так будет спокойней, - произнёс скорее для себя, чем для противника.
Это был молодой солдат, не старше Уральца, а может быть и одногодок.
Судя по всему, он ещё не знал и не пользовался бритвенным прибором.
На бледном, грязном лице его проступали реденькие волосы.
Ноги раненого были перевязаны жгутом выше колен.
Штанины на обеих ногах чуть ниже колен взялись кровавой коркой.
- Давно? – зачем-то спросил Уралец, совершенно не испытывая к раненому ни ненависти, ни презрения. – Идти можешь?
- Третьи сутки, - ответил украинец. – Если бы мог, то ушёл бы уже давно. Ноги не держат. Осколки гранаты.
- Подожди, - вдруг осенило Уральца. – Так это не ты с группой вот в этом месте третьего дня встретились на нашем пути?
- Не знаю, - с трудом ответил солдат. – Может и с вами.
И тут же попросил:
- Вода есть? Дай попить, а то уже вторые сутки как без воды.
Уралец напоил солдата.
- А где остальные? – продолжил допрос Уралец. – Вас же было вроде как пятеро в том бою.
- Нет, - уточнил украинец. – Нас было шестеро. Двоих тяжело раненых поляков наши утащили. А меня оставили. Сказали, что вернуться. И не пришли почему-то. Вот уже третий день здесь один.
- Может, бросили? – предположил Уралец.
- Может, и бросили, - согласился противник. – А может и не дошли. Тут же в посадках кишмя кишат и вашими, и нашими.
Откинувшись на траву, украинец отдыхал, тихонько постанывая.
Беспилотника слышно не было.
Зато со стороны их группы подошёл пулемётчик.
- Цел? – спросил он Уральца.
И не дожидаясь ответа, добавил:
– У нас пока бог миловал. Ни царапины.
Но, заметив украинца, опустился на колени перед ним.
- Немец? Фашист? – всё внимание переключил на раненого.
- Это с ними мы третьего дня схлестнулись, - вступил в разговор Уралец. – Я тогда один из нашей группы бросил две гранаты в том замесе. Выходит, моя работа, - кивнул в сторону раненого противника. - Говорит, что двоих поляков осколками гранаты тяжело ранило, их уволокли уцелевшие. А его оставили. Ему ноги перебило.
Мясник так и остался стоять на коленях около раненого.
Тихо переговариваясь, соблюдая все меры предосторожности, к ним подошли остальные из группы.
- Один? – спросил старший, ни к кому конкретно не обращаясь, показывая на украинского солдата.
- Один, - ответил Уралец. – Это с их группой мы в тот раз схлестнулись. Двоих раненых поляков они вынесли, а этого оставили, - повторил ещё раз.
- Понятно. Пора уходить, - напомнил старший группы.
- А что с этим, командир? – спросил Уралец, кивнув на украинца.
Сам раненый лежал, безучастный, лишь тихонько постанывал.
Бледное, грязное лицо его побледнело ещё больше.
- Ты ж его крёстный отец, вот и решай, - старший группы повернулся к оставшимся подчинённым, что стояли рядом.
- Вперёд! – и молча зашагал в сторону своих.
Группа по ходу выстраивалась в привычный походный порядок.
Ушёл и Мясник, успев на прощание сказать:
- Доведи дело до конца, чего молишься? - и бросился вдогонку за группой.
- Легко сказать, - проронил вслед товарищу Уралец, оставаясь сидеть рядом с раненым.
За всё это время украинец не проронил и слова.
- Живой? – толкнул его в бок Уралец.
- Пока ещё, - тихо произнёс раненый.
И тут же добавил:
- Пока ещё живой, - и отвернулся.
Но Уралец успел заметить, как из глаз его одна за другой на грязные щёки покатились слёзы; как сильно он сжал челюсти; как заскрипел зубами; как снова тяжело застонал.
Группа растворилась в лесополосе.
Уралец стоял около врага, переводя взгляд то вслед группе, то на лежащего раненого.
Где-то рядом какая-то птичка вдруг разразилась пением, ещё и ещё раз напоминая двум солдатам-противникам под сенью деревьев, что жизнь продолжает идти своим чередом.
- Тебя как зовут? – спросил Уралец. – А то мы всё по позывным да позывным. Так и имена свои забудем.
- Сергей, - тихо произнёс раненый. – А позывной у меня – «Школьник».
- А почему на русском? – удивился Уралец.
- Мы почти все русские.
- Понятно. А меня зовут Юркой. Так мамка с папкой назвали, - Уралец задрал голову, стараясь рассмотреть поющую птичку. – А позывной у меня – «Уралец».
- С Урала, значит, - всё так же тихо произнёс Сергей. – Земляки. Мне отец рассказывал, что предки наши с Урала. У Демидовых работали. Потом в Харьков перебрались.
- Да-а, жизнь, итить колотить, - Юрка ещё раз оглянулся. – А ты сколько весишь?
- Тебе зачем? – вопросом на вопрос ответил Сергей.
- Видишь ли, Серёга, у нас не принято своих бросать в беде.
- Какой же я тебе свой? – голос раненого задрожал, вот-вот готовый сорваться на плач.
Юрка заметил этот срыв в поведении пленника, опустился на колени, стал снимать с раненого бронежилет.
- Семьдесят два килограмма был до войны, - ответил всё тем же дрогнувшим голосом Сергей.
- Мог бы поменьше жрать, землячок, - улыбнулся Юрка, приноравливаясь поднять раненого.
Со второй попытки Уралец взвалил на плечи противника, направился вслед своей группы.
- Куда ты меня? – уже из-за Юркиной спины спросил Сергей. – В плен, да?
- К своим, на родину, Серёга.
Навстречу им быстрым шагом приближался пулемётчик Мясник, на ходу расправляя старую армейскую плащ-палатку.