Половина четвертого ночи. Лето, ясное небо с отблесками только-только зарождающегося где-то далеко рассвета. И в этом небе, подсвеченная прожекторами, высится фигура русского солдата, полы плаща-палатки которого разлетаются тридцатью пятью журавлями. Иногда, когда лучи прожекторов упираются в плотное облако, становится видна фигура солдата прямо в небе.
Этот мемориал не был изначально в нашем маршруте, но проехать мимо этого, на мой взгляд, шедевра, мы не могли. Несмотря на дикую усталость и глубокую ночь, мы всей командой, прежде чем отойти ко сну в машине, пошли к памятнику. Здесь тихо играет музыка и периодически включается песня «Журавли» на стихи Расула Гамзатова. Это очень впечатляющее сооружение и дело даже не только в центральной фигуре советского воина. Впечатляют и суровые лица бойцов на гранитных плитах, выложенные, если подойти поближе, в обрамлении фамилий тех, кто погиб в тех страшных сражениях, которые происходили подо Ржевом осенью и весной 1941-го. Во многом, именно благодаря этим именам мы с детьми имеем возможность ездить по святым местам Золотого Кольца, где целыми стоят не только памятники архитектуры, но и целые города, до которых гитлеровская армия не смогла дойти, остановленная доблестью и героизмом наших дедов.
Ночевали мы снова в машине, заодно переждав утренний дождь, нас всех разбудивший мерным постукиванием по крыше автомобиля. Затем была традиционная вылазка на находившуюся рядом заправку с гигиеническими и кофейными целями. Завтракали мы тоже здесь. Кто-то несмело предложил продлить путешествие небольшим крюком до Пушкинских Гор, но мы воздержались — очень хотелось уже приехать, а Пушкинские Горы и так от нас никуда не денутся.
Мы стартовали около одиннадцати и двинулись в сторону Великих Лук. На границе Тверской и Псковской областей мы, было дело, рискнули съехать с дороги к небольшому озерку на привал, но низкий берег и следы недавнего дождя в виде чуть поплывшей дороги напомнили нам не совсем удачный наш лагерь на Суде, и мы решили, что дальнейший путь продолжим без остановок.
Наше путешествие закончилось вечером, в сотне метров от старинной усадьбы графа Строганова в Волышове, что находится в Псковской области. Моя мама уже ждала нас, заботливо приготовив ужин на всю нашу веселую компанию. Если мне не изменяет память, то в тот вечер мы все легли далеко за полночь, так и не рассказав маме и половины всех наших впечатлений. Мальчишки сдались первыми, отправившись спать в палатку, которую я в целях просушки установил перед домом — она простояла так еще несколько дней, став пристанищем нашим юным путешественникам. Мы еще долго разговаривали, рассказывали сами и слушали воспоминания моей мамы о том, как она со своими родителями плавала на теплоходе по Волге.
Незаметно в разговоре, кроме свежих воспоминаний, словно искры рождались будущие планы. Мы до сих пор и малой части этих планов не исполнили — не были на Алтае, не посетили Хакасию, не добрались до Кунгура, до Красноярских столбов и прочего, прочего, прочего. Даже в этом путешествии, как я уже отмечал ранее, мы не до конца прошли Золотое Кольцо, пропустив Ростов, Углич, Мышкин, проскочив транзитом Гусь Хрустальный и Юрьев-Польский, миновав Палех и Шую. Правда, нас и теперь не оставляет уверенность, что все это в нашей жизни будет. Есть мечты, есть желание их исполнить и значит они сбудутся — рано или поздно, так или иначе, поездом или машиной, летом или зимой. Это уже все лишь нюансы.
В эту поездку мы прошли, если считать полный путь от старта в Гатчине, через Санкт-Петербург и далее по описанному мною маршруту, более четырех тысяч километров за две недели наших странствий. Я очень благодарен нашему стойкому американскому коню, который не доставил нам никаких неприятностей, честно выдержав и грязь проселков, и выбоины моих «срезок», и вечный перегруз, безотказно промчав нас сквозь эти чудесные летние дни. За все это время за рулем я реально, по-настоящему устал лишь пару раз — когда совершал ночные пробеги перед Светлояром и в предпоследний день.
Уже через три-четыре дня мы все снова собрались и съездили-таки в Пушкинские Горы одним днем — полторы сотни километров туда, несколько часов на Михайловское, Тригорское и Святогорский монастырь и обратно. И снова погода нам благоволила, мы провели великолепный день на берегах Сороти, гуляя там же, где когда-то гулял Александр Сергеевич, где он вдохновлялся псковскими пейзажами. И мы нисколько не жалели, что отголоски пандемии не пускали нас в Домик няни и в Дом усадьбы Осиповых-Вульф в Тригорском. Нам вполне хватало парков и тенистых тропок, чтобы отдыхать и телом, и душой.
Вообще, путешествия, если они удаются, еще долго не отпускают тех, кто из них только что вернулся. Дорога имеет удивительное свойство манить тебя постоянно. Я говорю это даже не столько как любитель путешествий, сколько как водитель, который обожает саму дорогу. Путешествуя автостопом, я слышал множество раз от водителей-дальнобойщиков, что несмотря на все трудности их работы, отказаться от нее они практически не могут — дорога затягивает, буквально влюбляет в себя.
Я стоял на дороге, голосуя в летнее пекло, когда хочется снять с себя последнюю футболку, оставшись жариться на солнце словно на раскаленной сковородке. Я менял колесо на заснеженной обочине, когда металлический домкрат буквально примерзал к рукам сквозь небольшую дырочку в перчатке, а снег застилает глаза. Я несколько часов мок поздней осенью под проливным дождем, безуспешно пытаясь сдвинуться с места и чувствуя как вода хлюпает в тряпичных кроссовках, постепенно растворяя эту слабенькую обувь. Я пытался вытолкнуть свой автомобиль из мокрого снега ранней весны, не чувствуя пальцев от влажного мороза и пронизывающего ветра. Но я все равно люблю дорогу. Люблю, приоткрыв окно, чувствовать легкий ветер ласкающий мое лицо на скорости больше ста километров в час. Люблю забираться в высокую кабину фуры, которая остановилась, чтобы взять меня на борт и двинуть вперед по морю наших дорог, словно большой корабль. Я люблю дорогу, потому что где бы я ни был, куда бы я не шел, кого бы я на ней не встретил — дорога всегда приведет меня домой.