ГЛАВА IX
АРСЕНАЛ
Хотя карета ехала уже около получаса, виконту это время не казалось слишком долгим: он был так поглощен какими-то своими размышлениями, что можно было бы и не завязывать ему глаза – он все равно не заметил бы, по каким улицам его везли. Наконец послышалось как гулко загрохотали колеса. Так обычно бывает, когда экипаж проезжает под сводами арки. Заскрипела решетка, которую открыли, чтобы впустить карету, и почти тотчас закрыли когда она проехала. Описав круг, карета остановилась.
— Виконт, — сказала Джеймсу дама в маске, — если вы передумали, еще не поздно вернуться назад; если же, напротив, вы не изменили решения, пойдемте.
Вместо ответа Джеймс протянул руку. Выездной лакей открыл дверцу кареты; маска «домино» сначала вышла сама, потом помогла сойти Джеймсу Бакеру. Насчитав шесть ступеней, он поднялся на крыльцо и по-прежнему с завязанными глазами, точно не зрячий пошел вслед за спутницей. Она его ввела в какую-то комнату. С улицы донесся шум отъезжавшего экипажа.
— Вот мы и пришли, — сказала незнакомка, снимая с лица маскарадную маску. — Вы помните наше условия, виконт? Вы вольны принять или отвергнуть роль, предназначенную вам в нашей пьесе, которая вскоре должна разыграться, но в случае отказа вы клятвенно обещаете никому не говорить ни единого слова о том, кого вы сейчас увидите и что вы услышите. Не так ли?
— Клянусь! — ответил виконт.
— Теперь вы можете снять повязку, — проговорила спутница таким знакомым Джеймсу голосом, что тот даже вздрогнул; он снял платок и увидел перед собой леди Персис.
— Как! — вскричал изумленный Джемс. — Так это вы!
Но та приложила палец к губам и точно к чему-то прислушалась. Затем поманила его рукой, и скрылась за портьерой, преграждающий комнату с коридором. Бакер последовал за ней, еще ошеломленный всем, что произошло, но твердо решив, наполовину из гордости, наполовину по убеждению, не идти на попятную.
Дверь выходила в тот же самый коридор, по которому провела виконта его спутница. Госпожа Карлайл и Джеймс Бакер прошли несколько шагов, и графиня открыла дверь в салон, где их ждали четверо других лиц. Это были генерал Уильям Уоллер, граф Эссекс, граф Монтегю и сэр Артур, 2-й баронет Хаселриг.
Генерал Уильям Уоллер был в то время возлюбленным леди Персис. Это был красивый молодой человек лет сорока – сорока пяти, всегда изысканно одетый, со слегка грубоватым тембром голоса, ледяным лицом и храбрым сердцем, наделенный хитростью, к которой, впрочем, добавлялась, уверенность в собственные силы, толкавшая его вперед, в то время как другие в его положении удерживались позади. Добавим, что он принадлежал к знатному роду, был весьма изобретательный для генерала и просвещенный для вельможи.
Лорд Роберт Деверё, 3-й граф Эссекс лет пятидесяти или пятидесяти пяти, был когда-то восстановлен Яковом Первым во владениях и титуле своего отца, и питал с тех пор столь «горячую любовь» и столь благоговейное почтение ко всей семье великого короля, что, будучи не в силах без глубокой скорби видеть как сын Якова Первого желает воротить невозвратимое, а именно вернуть в добрую Англию независимое феодальное государство, он душой и телом перешел на сторону Оливера Кромвеля. Тем не менее полный решимости защитить Парламент, Роберт Эссекс в то же время не желал лишать короля возможности в любой момент прекратить конфликт, приняв их требования, и сохранить при этом весь авторитет монаршей власти.
Поэтому, с началом военных действий, открытых Карлом I 22 августа, граф Эссекс придерживался оборонительной стратегии, — он реагировал лишь на самые явные угрозы, фактически оставляя военную инициативу сторонникам короля.
Эдварду Монтегю, 2-й графу Манчестеру было тридцать пять или сорок. Отважный военный государственный деятель и известный в Лондоне повеса, не пропускавший мимо глаз ни одной юбки, чем сводил с ума от ревности всех своих пять жен. Не ускользнула от наблюдательных глаз и красавица графиня Карлайл. Подобно древним бобылям, увлеченным красотою Клеопатры и добровольно отдававшим раде нее свои жизни в Ациуме, он пошел бы и в огонь, и воду, ради дорогой леди Персис и по первому слову, без колебаний, почти без сожаления бросился бы вниз с высоты собора Святого Павла.
Сэр Артур Хесилриг, был старшим сыном сэра Томаса 1-го баронета Хесилрига. С раннего возраста он впитал сильные пуританские принципы, что в дальнейшем стало яблоком раздора между ним и архиепископом Лодом, что заставило его настаивать на аресте и казни последнего. В дальнейшем отношении Хесилрига и Карла Первого окончательно испортились, когда последний приказал его и четырех из члена парламента заточит в Тауэр. Однако так называемые «Пять членов» вместе с пэром Эдвардом Монтегю, 2-м графом Манчестерским, который также должен был быть арестован, были проинформированы леди Карлайл. Таким образом король вошел со своей гвардией в палату общин только для того, чтобы обнаружить, что Пять членов парламента сбежали.
Джеймс был лично знаком только с графом Эссексом, которого часто встречал у леди Персис.
Господин Эссекс, господин Монтегю и господин Хесилриг беседовали, стоя возле камина, а генерал Уоллер сидел за столом, разбирая бумаги.
— Господа! — сказала, входя, леди Персис, — вот тот самый храбрый человек, о котором я вам говорила. Если его имя и славное прошлое, кое может подтвердить сам адмирал Дисброу, ни о чем не говорят, то я сама буду его поручительницей.
— Раз его представляет сама королева заговора, — сказал Монтегю, — мы будим видеть в нем не только соратника, но и нашего брата, которому вверяем наши имена и нашу честь.
— Ах, дорогой виконт Нортумберленд, — сказала леди Персис. — мы с вами и без того были родственниками, теперь же мы будем союзниками.
— Добро пожаловать, сударь, — сказал генерал Уоллер своим обычным грубым голосом, который так сочетался с холодным выражением его лица.
Барон Хаселриг поднял голову и медленно повернул ее к виконту, уставившись на Джеймса блестящими куньими глазками.
— Господа, — сказал Джеймс Бакер, ответив поклоном каждому из присутствующих, — Я человек неискушенный и новый среди вас, а главное, не имею представления о том, что происходит и чем я могу быть полезен. Но если вам нужны мои храбрость, шпага и жизнь, они могу быть полностью в вашем распоряжении.
— Вот истинный ответ, истинного мужчины, — торжественно произнесла графиня.
В эту минуту снова послышался шум экипажа, въехавшего во двор и остановившегося у входа. Тот, кого здесь ждали, был, без сомнения, важной особой, хотя многие называли его не иначе как «пивоваром». Это прозвище он получил благодаря своим помещичьим занятием пивоваренья.
Итак, воцарилась тишина и леди Персис в нетерпении сама пошла открывать дверь.
— Ну? — проговорила она.
— Он уже здесь, — послышалось из коридора.
— Входите же, входите, милорд! — сказала графиня. — Входите, мы вас ждем.
На это приглашение вошел закутанный в плащ среднего роста мужчина с белым лицом и рыбьими глазами; одним взглядом он окинул все, что было в комнате, – и людей, и вещи. Виконт узнал отважного полковника Оливера Кромвеля.
— Ну, милорд, — спросила леди Персис, — что скажите нового?
— Я скажу, сударыня, — ответил Кромвель, почтительно целуя ей руку и бросая свой плащ на кресло, — я скажу, что вашему светлейшему сиятельству надо бы сменить кучера. Я предрекаю вам несчастье, если вы будете держать у себя на службе шалопая, который привез меня сюда. По всему видно, что он подкуплен Карлом Первым, чтобы сломать шею как вам, так и вашим друзьям.
Все громко рассмеялись, и в особенности сам кучер, который без церемоний вошел в комнату вслед за Кромвелем. Он бросил свою накидку и шляпу на стул, стоявший рядом с тем креслом, на котором вождь революции оставил свой плащ, и оказался видным мужчиной лет двадцати пяти — тридцати, у которого всю нижнюю часть лица скрывал подбородник из черной тафты.
— Вы слышите, дорогой Рассель, что говорит о вас наш вождь? — спросила герцогиня.
— Да, да, — сказал граф Рассель. — Стоит давать ему в услужение самого короля, чтобы он с ним так обращался!
— Как, это вы, дорогой граф? — сказал Кромвель, протягивая ему руку.
— Собственной персоной, милорд. Леди Персис отправила своего кучера провести праздник в своей семье и на эту ночь взяла меня к себе на службу. Она решила, что так будет вернее.
— И прекрасно сделала, — сказал Ульям Уоллер. — Никакие предосторожности не лишние.
— Да, конечно, сэр! — сказал Рассель. — Хотел бы я знать, остались ли бы вы при том же мнении, если бы провели полночи на козлах экипажа для того, чтобы сначала поехать за сэром Джоном Нортумберлендом на бал во дворец Генри Вэна, а потом за господином Кромвелем в гостиницу «Плавучий якорь»?
— Как, — сказал Джеймс, — это вы, граф, были так добры…
— Да, это я, сударь, — ответил Рассель. — И я отправился бы на край света, чтобы привезти вас сюда, потому что я вас знаю. Вы храбрец! Ведь это вы спасли адмирала Дисброу. Теперь об этом знает почти что вся Англия.
— Восхищаться друг дружкой вы будете позже, молодые люди… — сказал Кромвель. — Сейчас поговорим о деле. Сударыня, мне доложили, что вы получили известия из Оксфорда.
— Да, милорд, — сказала леди Персис.
— Каковы же они?
— Одновременно и хорошие и дурные. Чувствуя, что в Оксфорде становиться не безопасно, ее величество королеву собираются переправить к ее родне во Францию. Но, Франция не в состоянии принять теперь королеву, так как у них намечается бунт. Эту новость принес из Парижа какой-то гонец.
— Такое впечатление, что на род Бурбонов снизошло проклятье! — сказал Хаселриг.
— Да, — согласился Кромвель, — и похоже, что Божье... Однако вы, сударыня, сказали, что имеете две новости: одну хорошую, а вторую дурную. Если эту вы считаете хорошей, то какова же тогда дурная?
— Тот гонец, что принес для роялистов злую весть, и хорошую – для нас, согласился укрыть королеву в своем замке.
— Кто он? — осведомился Кромвель
— Точно неизвестно, какой-то капеллан.
— Значит он священник?
— Увы.
— И хочет перевести королеву в свой замок?
— По крайней мере мне так доложили.
— Однако надо быть богатым пэром, чтоб решиться на такое. Он богат?
— Понятье не имею, я говорю лишь то, что мне доложили. Вы же знаете, милорд, что по приказу короля мне запрещается покидать Лондон.
— Да, кстати, как вам удалось обойти королевский указ?
— Все очень просто, сэр; обыкновенного солдата подкупают за десять фунтов, офицера за сто, порядочного офицера за тысячу, и самого благородного и рассудительного за три тысячи.
Все вновь рассмеялись, кроме Джеймса. Он обернулся к леди Персис и Оливеру Кромвелю. Взгляд показывал сильное недовольство.
— Позвольте с вами не согласиться, сударыня, — произнес он, — есть люди, которые не продаются, есть сердца, особенно если это сердце благородного офицера, которых не купить и за все богатства мира.
— Позвольте вам представить, сэр, — поспешно сказала графиня, — мой племянник виконт Нортумберленд.
Джеймс удивленно взглянул на леди Персис, но та едва заметно прошептала: «Так надо, Джим».
Кромвель почтительно поклонился.
— Приятно познакомиться, сударь, судя по вашим словам вы и есть тот самый неподкупный офицер.
— Испытайте меня, милорд, и узнаете таков ли я есть.
— Вы храбры, сударь; вдобавок вы весьма умны. Думаю, что мы последуем вашему совету. Но, а пока вернемся к королеве… Итак, сударыня, некий француз набрался наглости лишить нас нашей королевы, я вас правильно понял?
— Да, сэр.
— Что они предпринимают?
— Так как наши войска приближаются к Оксфорду, принято решение переправить королеву в Эксетер.
— Король тоже поедет в Эксетер?
— Это точно пока неизвестно, милорд.
— Когда начнется отъезд?
— Не знаю, милорд, они там кого-то ожидают.
— Кого еще?
— Это мне неизвестно, но я обязательно выясню.
— Что ж, выясняйте, а я, тем временем подгоню своих ребят поближе к Оксфорду, дабы из него никто уже не выбрался до полной капитуляции роялистов.
— Боюсь вы опоздали, сэр, — прозвучал чей-то голос как гром среди ясного неба.
Все оглянулись назад и увидели молодого человека лет тридцати – тридцати пяти. Одет он был во все черное, и только белый воротник, покрывающий плечи, и рыжие волосы ниспадающие вниз, украшали эту траурность костюма.
— Кто вы? — спросил Оливер Кромвель.
— Это мой пасынок, милорд, Джеймс Хэй, 2-й граф Карлайл, — представила его графиня, — Он поставляет мне известия из Оксфорда.
— Итак, сударь, — обратился к Хэю Оливер Кромвель. — почему вы сказали, что я опоздал?
— Виноват, сэр, но вчера утром в Оксфорд приехали еще три француза. Судя по всему это их ожидали король и королева, так как после их прибытия, по настоянию одного из них, король и королева тронулись в дорогу.
— Кажется наш смелый Карл тоже решил оставить Англию? — с усмешкой спросил Оливер Кромвель, приглядываясь взглядом со своими заговорщики.
— Нет, король проводил свою супругу лишь до Абингдона. Там королева и ее попутчики сменили лошадей, и отправились дальше.
— Где они находятся теперь?
— Они остались на ночь в Чизлдоне.
— Сколько их человек?
— Не считая придворных, кое число ровняется к пяти, пятнадцать человек.
— И того двадцать. Не густо, для коронованной особы.
— Да, но все они прекрасно вооружены, а трое из них королевские мушкетеры его величества Людовика Четырнадцатого.
При упоминании трех мушкетеров, леди Персис вздрогнула.
— Вот как! — воскликнул почти возмущенно Оливер Кромвель и повернулся к графине. — Что же вы мне говорили, что Анна Австрийская отказала в помощи своей золовке.
— Эта чистая правда, сэр, — заступился за мачеху пасынок, — Анна Австрийская почти отказала в помощи.
— Что значит почти? — спросил Кромвель.
— Эта значит, сударь, что она пообещала переговорить с парламентом, а это как вы сами понимаете бессмысленно, ибо парламент вряд ли согласится содержать королеву из мятежной страны. Что же касается тех трех мушкетеров, то это судя по всему добровольцы.
— Черт бы их побрал!
— Скажите, граф, — обратилась леди Персис к Хэю, из-за всех сил стараясь подавить в себе волнение. — вы случайно не помните их имена?
— Увы, сударыня, уж больно они залихватские… хотя постойте, одно я, кажется, припоминаю. Ах, да, д’Афон!
При упоминании этого имени леди Персис тихо вскрикнула, стала оседать, ища руками опору. На помощь к ней подбежали все присутствующее кавалеры.
— Что с вами, сударыня? — спросил граф Эссекс.
— Вам плохо? — взволновался Хесилриг
— Стул графине! — скомандовал Монтегю.
Последняя команда была моментально исполнена; леди Персис осторожно присела на стул, взяла кружку предложенного эля и благодарно сомкнула глаза.
— Ну как, сударыня, вам лучше?
— Да, да, благодарю, — проговорила леди Персис и стала быстро помахивать веером.
— Однако мы отвлеклись, господа, — озабоченно заметил Кромвель. — Вернемся к делу. Итак, в распоряжении ее величества пятнадцать человек не считая прислуги, которых как мне кажется не будет сложно разогнать вам Эссекс.
— Справедливо замечено, сэр, — поклонился тот.
— А вы, Уоллер, отправитесь на запад и там отвлечете Карла Первого... В то время вы, Эссекс, захватите королеву. Она будет ценным предметом торга с королём.
— Будет исполнено, сэр, — в один голос сказали Уоллер и Эссекс.
— Какого состояние нашей армии?
— Уже получше, сэр,— ответил Эссекс. — За последний месяц в мой полк зачисленно пятнадцать добровольцев из дворянского рода. Все они хорошо образованны и воспитаны. Один из них представленный вам виконт Нортумберленд.
— Я? — с удивлением спросил Джеймс.
— Да, сударь, с этой минуты я зачисляю вас в свой полк. Если, конечно, вы ничего не имеете против.
— Что вы, сударь. Для меня это большая честь. Но...
— Если вы по поводу капитана, то он ничего не имеет против если вы на время смените матросский наряд на мундир лейтенанта.
— "Матросский наряд"? — с удивлением переспросил Оливер Кромвель.
— Я матрос, сэр, — гордо ответил молодой человек.
— Джеймс очень скромен, сэр, — решил вмешаться Эссекс. — Он действительно зачислен на китобойный барк "Меридианус", вот только не простым матросом, как изволил говорить, а помощником капитана Пеллью.
— О, отлично, отлично, — удовлетворённо проговорил Кромвель и обратился к Эссексу. — Итак, граф, берите этого мальчика и сколько хотите солдат и отправляйтесь в дорогу. Мне нужна королева.
— Слушаюсь, сэр.