Цыгане мы, нам грустно – пляшем,
А если весело, - поем,
Цыгане мы, и так вам скажем,
Что, живы будем, не помрем!
М.Гуськов
«Цыган» Мишка Бутнару
август – начало сентября 1944 г.
Женька (в тайне гордясь) мог теперь представлять по «полной» свою часть и себя в ней: гвардии сержант Дегтярёв Е.И., «заряжающий» танка Т-34, 208-го гвардейского танкового батальона, 22-ой гвардейской танковой бригады, 5-го гвардейского Сталинградско-Киевского танкового корпуса, 6-й гвардейской танковой армии, 2-го Украинского фронта. Потому, что бригада опять появилась в сводках Совинформбюро.
И, как казалось в жарких песках Каракумов, война-паскудница, как пуля на излёте - здыхала понемногу. Это чувствовалось по всему. И в воздухе струилось невидимым эфиром - нечто. И в людях, не произносилось, но просилось на язык. – что-то. И потом, посмотрите на карту – мы, на пороге Европы. И войдём не стучась. Мы вломимся туда! А там и до логова… один бросок гранаты… один выстрел… один удар штыком… Да, что мы? Руками до горла вражины не достанем? Да свершится святая месть!
После возвращения Лавенецкого в часть, что уж он врал начальству по поводу своего «отчисления» из училища - история умалчивает, но его место в танке пока оставалось свободным. А, вот место башнёра «свято и пусто не было»! Сразу по приезду Владимира в экипаж прибыл «Родину защищать", как он «с порога» заявил… цыган! Как положено с гитарой. «А разве у этих кочевников есть Родина?” – затуманенным взором, словно вспомнив что-то нехорошее, сверху донизу обозрев новичка, - спросил Криволап. И сам же ответил: «Только цыган нам не хватало!»
«Мишка Бутнару я – представился черняво-кудрявый хлопец. «Так и зовите. И не цыган я вовсе, а молдованин! «Молдовеняску» знаешь? Танец такой… Кто не танцует – тот не человек, а так…».
Парень оказался «нечто». Шутки-прибаутки, байки и бесконечное количество песен, казалось на всех языках мира, звучали из него круглосуточно, как из репродуктора-тарелки. Мурлыкал ли он себе под нос, когда исполнял служебные обязанности или пел под гитару на коротком бивуаке это всегда было здорово исполнено. Плюс природная жизнерадостность. Всё это на круг позволило «Цыганку» быстро занять своё место в экипаже.
Между тем, что совсем растопило сердце Лёни, так это прибывшая параллельно с новым башнёром ведомость из финансового отдела фронта и приказ по бригаде «О денежных премиях за подбитые и подожжённые танки противника». Экипаж, за отчётный период «наколотил» пять вражеских машин различных модификаций и две самоходки «Артштурм». Правда и сами были подбиты один раз. Согласно этому документу за каждую победу командир танка, механик-водитель и командир орудия получили по 500 руб., стрелок-радист и «остальные члены экипажа» – по 200 руб.
Лавенецкий, для самоутверждения, сидевший в тот раз на командирском месте, «в сердцах» только плюнул на спину Криволапу (случайно!), седящего под ним и отвернулся к рации, всем своим видом демонстрируя презрение к «меркантильным соображениям» экипажа. «Мишка – Цыганок», новоявленный башнёр и командир орудия, не знавший о таких порядках в РККА на радостях колотил чечётку на боеукладке, которую сам же и разложил под ногами…
Пока Женька блаженствовал «в песках» события в бригаде разворачивались своим чередом, то есть полным ходом шла Яссо – Кишинёвская операция. О чём доблестный экипаж смутно догадывался, но больше занимался подготовкой своей боевой машины, поскольку она стала танком комбрига. Разумеется вместе с экипажем.
Машину самого командира 22-ой бригады гв. полковника Жилина Фёдора Андреевича подбили и он, к радости Саныча выбрал его экипаж, чтобы темпы наступления не снижались. А темпы – «кровь из носа» - до 80 км. в сутки. Но, вот незадача – Фёдор Андреевич ушёл куда-то на повышение, о чём экипаж искренно сожалел, уважая и «почитая» этого командира, как никакого другого.
Бригада, и корпус, и армия наступали и уже чувствовалось «дыханье» Европы. Остались позади неохватные глазом равнины и степи Южной Украины и уже видны стали, пока только в хорошую немецкую оптику, короткие отроги зелёных Карпат.
Небольшие городки, в прошлом княжеские замки стали настоящими крепостями и, набившаяся туда немчура вместе с румынами, и венграми контролировала узкие дороги предгорий. Эти дороги-тропинки, закрученные, как «тёщин язык», язвил Лавенецкий, не предполагали танкистам свободы манёвра. А новое противотанковое вооружение фрицев – «Panzerfaust» - стало чрезвычайно эффективным оружием. Немцы, румыны и, особенно, венгры, предчувствуя скорый конец, дрались остервенело и изобретательно. В каждом доме «фаустник», в каждом втором дворе противотанковое орудие, а то и танк. Столько сожжённой нашей техники экипаж ещё не видел.