Трудно сказать, как так вышло, что она стала опекать эту немолодую женщину. Может, потому что у Люды щедрая душа, о чем, кстати, все ее знакомые знали. А возможно, дело в соседке: ею была известная в прошлом актриса кино, а потом диктор телевидения Маргарита Витальевна.
С первого дня в новом доме девушка воспринимала эту женщину, как близкого друга – ведь телевизионные лица каждому знакомы и «входят» в любую семью. Люда просто не могла не улыбаться, встречая актрису. И конечно, вскоре они познакомились: Маргарита Витальевна пригласила девушку к себе.
– Милая моя, вы не соблаговолите зайти?
В манере актрисы разговаривать было столько трогательного обаяния! Люда перед известными людьми всегда трепетала, а Маргаритой Витальевной просто восхищалась. Казалось, она была из другого мира, и так странно наблюдать ее, например, на кухне, перед миской с салатом, зеленым луком и еще какими-то овощами.
– Ума не приложу, что с этой зеленью делать, – задумчиво произнесла соседка. – Был бы у меня интернет, как у вас всех, современных молодых, я бы знала.
– Давайте я гляну, – охотно предложила Люда.
И они потом вместе соорудили салат по найденному рецепту. Еще несколько раз было так: Маргарита Витальевна либо гадала, что приготовить из купленных продуктов, или жаловалась на недомогание, завала молодую соседку на помощь. Люда уже взяла за правило, покупая что-либо в соседнем супермаркете, спрашивать у актрисы – что ей купить. И всегда это было что-нибудь экзотическое: то клубника и сливки, то дыня и копченая ветчина, много всяких трав, из которых Люда после сама же и делала салаты.
Девушка догадывалась, что актриса ее попросту использует. Никто к ней больше не заходил, значит, она одинока. Интересно, почему? Такой известный человек, и нет близких? С другой стороны, Люда ведь тоже ее использовала, удовлетворяла свое любопытство. С актрисой было интересно: та как будто солнцем освещала унылые зимние дни. Девушка не хотела себе признаваться в том, что ей не хватает в жизни такого света, и тянулась к соседке. Она думала, что актриса на пенсии не захочет вспоминать свою былую славу, что ее это травмирует – и поначалу ни о чем не спрашивала. Но та сама рассказывала забавные истории, в лицах, очень смешно. Люда чувствовала себя, как в первом ряду партера.
Теперь они регулярно общались. Актриса доверила соседке ключ от своей квартиры, так как она иногда сама не могла встать с постели, а открывать дверь надо. Девушка покупала ей лекарства, продукты, раз в месяц открывала почтальону, который приносил пенсию. Изредка она утром обнаруживала снаружи на своей двери записку, например: «Людочка, милая, не затруднит ли вас...» И затем следовал список покупок. Люде было и смешно, и досадно чувствовать себя прислугой. Значит, Маргарите Витальевне снова на рассвете не спалось, но будить соседку она не решилась и оставила записку.
Иногда Люда думала, что все эти записки и покупки – только предлог к общению, которого актрисе явно недоставало. Так что обижаться на нее было трудно.
– А я бы обиделся, – сказал Иван.
Молодой человек познакомился с Людой всего месяц назад, и уже довольно настойчиво давал понять, что любит и хочет быть вместе. Девушка ничего против не имела, но так быстро? Человека нужно узнать получше, решила она, но нелогично рассказала ему о своей известной соседке.
– Выходит, ты для нее курьер, – заключил Иван, – и больше никто. Просто под руку подвернулась. У нее наверняка пенсия большая, могла бы и нанять себе за деньги доставщика покупок.
– Никакой я не курьер! Мы много разговариваем.
Они действительно беседовали, хотя больше говорила Маргарита Витальевна, а девушка только реплики подавала. Например, актриса вздыхала:
– Счастливая вы, Людочка. У вас есть молодость, энергия, будущее.
– А у вас есть слава.
– Какая вы еще маленькая! Слава – побочный эффект. Я на лица людей смотрела, когда выступала. И они менялись, становились лучше, пусть лишь на время моего спектакля. Поверьте, это удовольствие посильнее, чем когда тебя на улице узнают.
Когда женщина себя неважно чувствовала, она бодрилась, шутила и говорила:
– Главное – чтобы не погас свет. Годы берут свое, стараются этот свет в тебе погасить. А вы сопротивляйтесь.
Люда и жалела ее, и ощущала почти как близкую родственницу. Наверное, Маргарита Витальевна одинока, потому что была всем нужна только как актриса, а как женщина со своеобразным характером – не нужна. Люде она стала дорога, она ее почти полюбила. И потому однажды все-таки обиделась.
Как-то раз Маргарита Витальевна постучала Люде в стену и, когда та зашла к ней, жалобно попросила:
– Девочка моя, вызовите «неотложку», пожалуйста. – Она лежала на диване, обложенная со всех сторон подушками, книгами и лекарствами. – Я себя отвратительно чувствую.
Действительно, соседка была бледной, разговаривала слабым голосом. Люда решила не сердиться на актрису, что та могла бы и сама протянуть руку к телефону: а вдруг и вправду не могла? Она позвонила, сделала вызов и села рядом на стул.
– Что у вас болит, Маргарита Витальевна?
– В ушах стучит и голова кружится. Давление, скорее всего, повысилось.
Люда с неодобрением покосилась на чашку кофе, вздохнула. Не удержалась, сказала, что не стоит пить кофе в таком случае. Актриса поджала губы, отвернулась к стене.
Люда оставила ее одну, потихоньку вышла. Написала записку, чтобы звонили в квартиру не больной, а ей, приколола булавкой соседке на дверь и ушла к себе. Довольно долго никто не звонил, девушка уже начала волноваться. Наконец, через час прозвучал нетерпеливый звонок.
– Сейчас-сейчас, открываю, – сказала Люда двум хмурым докторам.
Отперла ключом дверь, впустила их к соседке. Но Маргариты Витальевны не было дома!
«Погодите, пожалуйста, минутку», – смущенно бормотала Люда, бегая по комнатам. Но актриса как сквозь землю провалилась.
– Что будем делать, уважаемая? – спросил доктор. – За ложный вызов знаете какой штраф бывает? Это же вы звонили?
Девушка призналась, что да, вызывала она, но не себе, просила прощения, объясняла ситуацию. Ей было ужасно неловко, она даже покраснела. Бригада «неотложки» махнула на нее рукой.
Ровно через пятнадцать минут пришла Маргарита Витальевна. Оказывается, ей стало лучше, и она решила выйти, сходить по какому-то делу. Люда даже не дослушала, куда именно.
– Но как же я?! – воскликнула она. – Вы же могли меня предупредить, я бы отменила вызов!
– Да что с вами, милочка, что вы так волнуетесь? – высокомерно спросила актриса. – Ну, забыла уведомить. Очень обрадовалась, что мне похорошело. Простите великодушно. – Она театрально склонила голову, но было видно: ей безразличны все эти волнения.
Девушка ушла к себе, даже слегка всплакнула от обиды. Ругала себя: «Так мне и надо. Не надо сближаться с известными людьми: мы, простые смертные, для них никто. Тем более актеры – они же лицедеи, ведь когда я еще пешком под стол ходила, она уже была знаменита! В каком положении я теперь, как можно конфликтовать с такой женщиной?» Действительно, она не знала, что делать. Бросать помогать женщине – совестно, нехорошо как-то. Но и продолжать общение не хочется, вот просто не хочется, и всё тут.
– Она же тебе не родственник? – спросил Иван, выслушав Люду.
Они встретились в городе, парень звал в кино, но девушка хотела просто побродить.
– Нет, она мне чужой человек.
– Так брось ее! Это только родным ты обязана. А у тебя есть своя жизнь, и она дороже чужой.
Иван смотрел на нее так, что было ясно: не хочет он Люду ни с кем делить. «Сама надела себе на шею этот хомут, – подумала Люда, – сама и сниму, Ваня прав: надо блюсти свои интересы».
Он провожал ее домой. Зашли в арку двора, девушка увидела актрису: та медленно шла по ледяным колдобинам к подъезду. Ей было трудно, она останавливалась черной статуей посреди белой метели, потом вновь шла.
У Люды защемило сердце.
– Ну пока, дальше я сама, – попрощалась она с Ваней.
Приблизилась к актрисе, взяла ее под руку и ласково сказала:
– Маргарита Витальевна, идемте, я вас чайком напою.
Тут вдруг возник Иван и взял женщину под руку с другой стороны.
– Давайте вместе, – сказал он. – Так оно надежнее будет.