***
Большинство необыкновенных историй, которые мне приходят на ум, начинаются ранним-ранним утром, когда высоко в небе одна за другой тают звезды, и бледно-желтый луч света робко золотит крыши. Зачем так сложно? Нельзя ли просто и банально сказать, что стрелки настенных часов показывают два тридцать? Точнее покажут это время через полторы минуты, и они негромко «бумкнут» один раз.
Я не спал, наверное, около получаса. Лежал в полудреме. В голове что-то плелось и сплеталось из остатков снов, составляя причудливый узор уходящей реальности бессознательного. Нечеткая логика сюжетов не поддавалась разгадке. Странно!? Это не мой биоритм. Я бы понял, если бы был Наполеоном. Но между нами чуть более двухсот лет. И, как говорится, «преданья старины глубокой» никак не волнуют ни меня, ни моих современников. В такое же время просыпалась когда-то в молодости моя тетушка. До начала рабочего дня она успевала сварить борщ и вымыть полы. В отличие от моей совиной природы, тетушка — истинный жаворонок.
Но что же, все-таки произошло и, главное, когда? Не просто же вдруг, без объяснений, нечто неизвестное (или неведомой природы) разбудило сладко спящий организм, словно выдернуло его из другого мира! Хорошо, попытаюсь разобраться в этом, опираясь на факты, коих в достатке пока не имею.
Буду рассуждать логически. «От какого-то, где-то случившегося события, до пробуждения прошло некоторое время. Так. Ни громких, ни тихих звуков, причем никаких, я не слышал вовсе. Это понятно. Мозг был в состоянии сновидений, и подозреваю, — он занимался мнемотекой, то есть наводил порядок в хранилище памяти. Допустим. Рассмотрим ситуацию в глобальном смысле. Если человеческий фактор возмущения моего ночного спокойствия отсутствует, то получается, никто не виноват. Хорошо. Природная альтернатива? Слабые толчки землетрясения слегка потревожили горный хребет, и затем к городу подползли афтершоки, а их, как известно, люди и животные кожей чувствуют. Ну и самое невероятное предположение — я накануне съел что-нибудь».
Своими размышлениями я запустил в голове проблему, и она теперь будет крутиться там сама по себе, без моего пристального внимания. Вывод один: что бы это ни было, оно случилось ночью. Не ранним утром, а глубокой чернильной ночью июльского календаря от одиннадцатого числа. Звезды еще не собирались таять, а сияли ярко, бессовестно заглядывая во все темные закоулки и подворотни спящего города. Они-то все и видели. Что? То, что не видел я. Дворовые собаки, тем не менее, не лаяли, но навострили уши. Ленивые коты дернули шкуркой и шевельнули хвостом. Тихая безветренная ночь обнимала жилые кварталы. Духота и жара почти не отступали. Горячий и расплавившийся за предыдущий день асфальт остывал, но делал это как бы нехотя и «в принципе», поскольку отдавал дань законам природы. Сквозь открытое настежь окно запахи городской атмосферы проникали даже в квартиры верхних этажей.
Три тридцать. Я честно пытался уснуть. Электронные часы мигали на стене, словно светофор на перекрестке. Четыре тридцать. За окном брезжил рассвет. Укрылся с головой. Не помогло. Сон ушел. Пять двадцать девять. «Фиг вам»!
— Ну и ну! Раз не сплю, то пора вставать. В Интернет, что ли, выйти и узнать ночные новости? Но сначала на кухню.
Я откинул простыню и нехотя встал. От календаря оторвал «вчерашний день» за девятое июля. Цель — кухня. Далее в маршрут нечаянно вписался не холодильник, а балкон, ибо там что-то маячило. О, боже! Фикус, давно превратившийся в ветвистое дерево, сотрясал соседский кот Василий, — по иронии судьбы, мой тезка. Таким способом соседка сверху, по-видимому, выражала свое непочтение ко мне, что ли? Глупая курица! Кот яростно точил когти о ствол фикуса. Я осторожно снял тапочек и приготовился к атаке.
— Ах, ты ж, нахал! — возопил я и открыл балконную дверь.
Я вроде бы, достаточно стройный, не худой, хотя и не слишком упитанный, да и нормы ГТО могу сдать с первого раза. Но, тем не менее, реакции у животных быстрее человеческих (или я просто не проснулся еще?). Васька прошмыгнул между ногами и помчался к выходной двери. Тапочек, полетевший вслед в толстую жо…, кх-х, кх-х… задницу, не попал.
— Щас-сс. А вот не выпущу тебя из квартиры. Повадился! Нашел проходной двор! Жить останешься здесь. Надоело прислуживать тебе швейцаром.
— Мяу-уу! — истошно заорал кот, вжимаясь в дверь.
— Овощ такой тебе с огорода, хренком люди кличут, не желаешь?
— Мяу-уу.
Я подергал ручку выходной двери. Васька бодал головой дверь.
— Заперто, видишь? Фигушки, не выпущу. Пошли, молока налью.
Я демонстративно развернулся и пошел на кухню. Поискал блюдце, которое не жалко отдать коту, поставил на пол и погремел им, надеясь на безотказную работу условного рефлекса. Достал молоко из холодильника, попробовал.
— О, не прокисло еще. Васька, иди сюда, холодное молочко в жару, это хорошо и… мм-м, даже вкусно!
Из-за поворота показались кошачьи уши, мордочка и, наконец, весь красавец Васька. Дымчатый окрас, белый галстучек на шее и белые лапки придавали коту аристократический вид. Сомневаюсь, что длинная густая шерсть помогала животине выдержать невыносимую жару без обильного питья.
— Да ладно, кис-кис. Не бойся, я уже добрый. Пей молоко. Жара только прибавляет жажды. Понимаю.
Все это хорошо, но не объясняет раннюю побудку. Васька допил молоко и вспрыгнул на холодильник. Далее он попытался лапой открыть морозилку. Ему не повезло. Холодильнику еще не исполнилось и трех лет, поэтому все резинки и прокладки исправно работали.
— А-аа. Ты, наглец, дружок! Сосиски, куриные лапки или котлетки спрятаны надежно: куриные лапы и котлеты лежат в магазине. А сосиски заморожены; придется варить их. Так-то. Впрочем, мое меню беднее твоего гораздо. Кашку гречневую на завтрак могу предложить. Да-а, права пословица: «не было у бабы забот, купила порося». Так и я влип. Но все равно, Васька, я тебя не выпущу. Лютой зимой будешь мне ноги греть.
— Мурр-рр, — кот пытался втереться в доверие, устраиваясь на салфетке, — мурр-рр.
— Жди, «вторженец», сейчас сварю кашу и сосиски. Позавтракаем в интимной обстановке, то есть, вдвоем. Типа, «ты да я да мы с тобой».
После завтрака, унюхав запах крепкого кофе, непрошеный гость Васька резво сбежал в зал, где и облюбовал диван.
Кот свернулся калачиком и заснул, а я побежал на работу, в Институт экзотических явлений в Лабораторию горения. На лестнице мне попалась «глупая курица» с верхнего этажа. Тоже торопилась куда-то. На удивление она была сама любезность, но ее кота Ваську, то есть «вчера, сегодня и завтра», я не видел само собой. Надеюсь, честно-пречестные глаза меня не выдали, тем более я старательно пялился в смартфон, выискивая дождь на сайте погоды. Зонтик-то остался в прихожей на вешалке.
***
Дел в лаборатории было невпроворот. Рабочие эксперименты тлели, горели и пламенели согласно заданной температуре и магнитному полю. Так худо или бедно, плохо или хорошо прошло время до обеда. Я взглянул на настенные часы. «Без пяти минут полдень. Неплохо бы кормить кота, да и самому заодно что-нибудь перекусить», — подумал я. По приходу домой, услышал шум в зале и какой-то утробный рык. Рычал кот Васька. Страшно рычал, почти как лев.
— Что там за побоище, и кого спасать?
Бросив сумку и пакеты на пол, стремглав помчался на шум. Кошмар! То, что там увидел, не просто повергло меня в шок, — волосы на голове, а возможно, и на спине встали дыбом. Звенящая струна страха проползла по спине от шиворота до копчика и обратно. Посреди комнаты вращался черный искрящийся шар, напоминающий ежика. «Ежик» шипел, а Васька неистово орал, если можно выразиться — благим матом, и облизывал лапу. «Господи, — это же шаровая молния! Черная шаровая молния! Но таких не бывает», — подумал я. Кот уже попробовал цапнуть странного «ежика» лапой, но получил от него удар током.
— Васька, не трогай! Это не мышь. Иди сюда, толстячок, кис-кис.
Кот боязливо отступил и кинулся ко мне на руки, как к родному. Тем временем черный «ежик» неожиданно выпустил длинное-предлинное щупальце и, пошарив по стене, присосался к розетке. На глазах он стал пухнуть, словно снежный ком зимой.
— Люблю повеселиться, особенно пожрать, да? — спросил я у гостя, гладя кота и судорожно соображая, что можно сделать, чтобы избавиться от нежданчика?
Мгновенно все электрические приборы в квартире перестали жужжать, трещать и тарахтеть. Свет отключился. Я отправил Ваську на диван и помчался на лестничную площадку к счетчику.
— О, нет! — не только вырубился автомат, но и киловатты показали двойную норму. — Как бы эту электрическую заразу утихомирить? — Вернулся в квартиру.
Вот это приключения! Я вспомнил, что у меня есть пробирки с крышечками. А если заманить черного «ежика» туда? Скажем, микробатарейку опускаем на дно (почти сыр в мышеловке) и… ву-а-ля! Где мои пробирки, реторты и прочее? В шкафчике.
— Ура-а, нашел!
С пробиркой и «вкусной» наживкой для шаровой молнии я осторожно подошел к «ежику». Было полное ощущение, что он (оно) нажрался и спит, устроившись недалеко от розетки. Я, едва дыша, опустился на корточки и дрожащей рукой поднес пробирку ближе к гостю. Черный «ежик» шевельнулся и моментально (скорость света — наше все!) втянулся в импровизированную ловушку. Крышка захлопнулась.
— Есть! Шаровая молния в пробирке! — заорал я и выбежал на балкон.
Долго думал, где бы сохранить трофей, пока пойду на работу. Что на меня нашло? Не знаю: почему-то сунул пробирку с «гостем» в кадку с фикусом. Закрыл за собой дверь. Почему-то был уверен, что «гость» до некоторой степени живой, разумный, но с характером. Скверным характером.
***
Осталась загадка, каким образом в закрытую квартиру проникла шаровая молния? А заодно нарисовалась проблема: как пронести пробирку с «гостем» через проходную института с ее сверхчувствительными магнитными детекторами с одной стороны, и умными служебными собачками, с другой стороны? Понятно, что собачий нюх не отреагирует на шаровую молнию (она типа, не источает ароматы). Но, подозреваю, что шаровая молния, словно грозовое электричество, может озонировать воздух. Не более того. Правда, не исключено, что в результате сильной электризации шерсть собачки встанет дыбом. Одна надежда: охранники этого не заметят…
***
После легкого перекуса я, Василий Пирогов, завел будильник (мало ли что!?) прилег на диван и мгновенно отключился. Было ощущение, что время-пространство застыло. Очнулся от громового звука за окном. Выглянул. Казалось, что прямо над нашим домом зависла пара грозовых туч, темно-серых и мрачных. Резко потемнело.
Спросонья не понял, где я и когда? Потихоньку пришел в себя. А-аа. Сегодня, впрочем, как и вчера, стояло неизменно жаркое лето, и грозовой гром не заставил себя ждать долго. В тучах заплясали белые и желтые молнии. Сильные ветвистые разряды расцвечивали небо, а также тучи и дома сверху донизу сияли, словно в иллюминации, но дождь еще не лил. Собирался. «Да уж! Придется, однако, пережидать грозу дома. Ничего, лучше вечером задержаться в лаборатории подольше», — подумал я, успокаивая совесть.
Лежа на диване, глядел в окно и мечтал. Тема кандидатской диссертации, родившаяся еще с час назад у кадки с фикусом, относилась к экзотике: «Черная шаровая молния в пробирке». «Этакая миниатюрная черная звезда! — размышлял я. — В мире науки — это сенсация». Вопрос в том, какой элемент взять для запуска газового разряда? Если это обычные элементы, то какой ни возьми, в электрическом поле они светятся разными цветами от розового до фиолетового. Где взять черный? С «острова стабильности», разве что? «Нет, — спорил я сам с собой. — Тут что-то особенное должно быть. Скажем, обычные тепловые частицы, то есть скоростные и с большим запасом энергии могут быть».
— Почему бы и нет? — воскликнул я, отбросил покрывало в сторону и помчался к компьютеру. — Откуда взялся мой черный «ежик»? Включим логику. Лето, жара, июль. Влажность всего пять процентов. Зато, какое интенсивное испарение!?
За окном увидел отчетливую и весьма необычную картину: дождь шел не так как обычно, а снизу вверх!? Испарения остатков влаги с поверхности земли сгущались над крышами. Следом водяной конденсат обретал форму редких капель, они превращались в струи дождя, которые улетали вверх. Мистика! Конечно, так бывает в природе, но только в пустыне, а не в наших широтах.
Мысли беспорядочно скакали в голове, словно веселые солнечные зайцы, пока я набирал план будущего исследования в новый файл. А в это время жужжащий рой из новых идей бомбардировал мой мозг. Идеи толкались между собой, ругались и сражались за возможное первенство на треке будущей гипотезы.
— Организация порядка из хаоса в условиях лета. Да! Тепловые частицы сгущаются, сгущаются, обмениваются энергией и… вдруг рождается Нечто, — от избытка чувств я запел. — «Из миража, из ничего, из сновиденья моего». Из тепловых частиц…
Тут важна плотность частиц; а она должна быть немалой. Есть нюанс. Конечно же, это не обычная плазма (точнее плазма, но холодная), и горение исключается, вообще. Предположим, инфракрасный спектр Солнца порождает энергичные аксионы. Те, в свою очередь, собираются вместе, образуя тепловой шар, а его-то можно загнать в зеркальную ловушку. Далее все гипотезы понеслись по кочкам, минуя законы термодинамики, порядка и хаоса, так, что если бы все великие умы оказались в моей квартире — квартире молодого специалиста Василия, они бы мне «накостыляли» с превеликим удовольствием.
Однако на горизонте маячило рождение диссертации, что подстегивало буйное воображение. Пока я торопился набирать текст, боясь упустить быстротечную мысль, кот Васька все время терся о ноги. Наконец, гипотеза о черной шаровой молнии обрела форму, формулу и жизнь: «Газовый разряд зажигается аксионами». Есть! Выключил компьютер…
***
После чашки крепкого черного кофе я вышел на балкон. Не может быть! Обалдеть! Здесь стояло африканское лето. Натурально тропики! Фикус вырос до потолка и расцвел. Потолок оплела дикая лиана; с нее свешивались гроздья спелых бананов. По-моему, если не ошибаюсь, то в северных широтах фикусы обычно не цветут. И вообще на балконе творилось что-то несуразное. Перила исчезли. Вместо них, слева и справа, выросла пара толстоствольных баобабов с плоской кроной. За сучья деревьев чудом крепился веревочный мост, увитый плющом и лианами. Возникло ощущение, что мой дом находится на берегу кипучей реки, протекающей где-то там внизу, в глубоком ущелье. Река полноводная, поток воды сильный. Грохот переворачиваемых большущих камней доносится до моего этажа. Приглядевшись, я увидел, что на другом конце моста скачут обезьяны, и их кормит бананами моя соседка «глупая курица».
В этот момент зазвенел будильник, обеденный перерыв окончен. К счастью это был только сон. На календаре все еще, десятое июля. Какой долгий день, странно!? После чашки крепкого черного кофе я, теперь наяву, вышел на балкон, чтобы забрать пробирку. Мама дорогая! О-оо! Меня встретила невероятная духота и тяжелый влажный воздух, насыщенный сладкими пряными ароматами. По сравнению с городской жарой я ощутил африканское лето! Доподлинно тропики! Фикус на самом деле вырос до потолка и расцвел. Я потрогал стены и перила. Все твердое, реальное. Перила на месте. Сон в руку?
— Ну, Африка, ну тропики, ну фикус. И что? — сказал я вслух. Что дальше?
— Хотелось тебя удивить, — произнес кто-то внизу детским голосом.
— Кто здесь? — испугался я, оглядываясь кругом. — Никого не вижу. «Глюки» что ли?
— Давеча ты обзывал меня «шаровой молнией» и заманил в стеклянную ловушку, именуемую «пробиркой».
— Так ты, что разумный?
— Позвольте представиться, в отличие от Хомо Сапиенса, я Фламма Сапиенс. Люблю тепло, и покушать, как это сказать по-человечески, — «электричество». Правда, оно у вас невкусное.
— Дареному коню в зубы не смотрят, — огрызнулся я. — И вообще, тебя здесь никто не прикармливал. Наше электричество ты съел без спроса.
— Простите, так получилось.
— Так это ты меня разбудил ночью?
— Хотелось пообщаться с кем-нибудь. Но кроме тебя в городе никто не проснулся.
— Слушай, Фламма, я ведь обошел всю квартиру, однако никого не видел.
— Удобно спрятаться и из укрытия наблюдать. Я изучал ваш мир.
— Вот это поворот!
Моему удивлению не было предела. Кто кого в этой жизни изучает — не поймешь сразу: я шаровую молнию или она меня?
— Замечательно! Скажи-ка, Фламма, что ты умеешь делать кроме африканского лета на балконе?
— Ничего. Я ведь новорожденный и хочу к маме.
— Как выглядит твоя мама?
— Она большая и мягкая, а-аа, — и он натурально захныкал, как ребенок
— Ясно. «Большая и мягкая»!? Исчерпывающая информация. Не плачь, Фламма, мы ее поищем. Возьму тебя с собой на работу. Коллеги что-нибудь посоветуют. Только, чур. Пока идем через проходную, ты уж будь другом, помолчи.
— Хорошо, Вася.
***
Я сунул пробирку в карман рюкзачка с ноутбуком. Проходя через магнитную арку, заметил, что у собачки шерсть встала-таки дыбом. Мысленно перекрестился. Охранник не обратил на это дело никакого внимания. Повезло! Не дойдя до лаборатории, встретил коллегу:
— Васька, бежим на производственное совещание, — сказал он. — Я тоже туда.
Вошли с ним в кабинет по технике безопасности и тихо сели в задних рядах.
— Начнем? Так вот. Имею сообщить вам. Утро и половина дня в одном знаменитом НИИ, известно каком, как-то не задались на славу, как это обычно бывало раньше. — Начальник службы безопасности Тихий Константин Петрович сегодня был очень суров и бледен.
Он собрал на планерку всех, кто не дежурил или не отдыхал в отпуске. «Отсутствующим несказанно повезло», — завистливо подумала заведующая отделом кадров Кира Вениаминовна Рюгина, обмахиваясь носовым платком и мечтая о море и шезлонге под пальмой. Начальник зловеще молчал, сверля взглядом сотрудников института разом и каждого по отдельности. Залетевшая в окно муха жужжала над столом, нагло садясь на белые листы бумаги. Но никто из присутствующих не осмеливался даже отмахнуться от нее. Обстановка накалялась.
Кондиционер работал едва-едва, заменяя теплый воздух в помещении еще более горячим с улицы. Люди, одетые согласно дресс-коду в официальные костюмы, неистово потели и пили холодную воду из бутылочек.
— Кто дежурил в ту смену? — спросил, наконец, Тихий и, «хлопнув» стопку валерьянки, сморщился.
— Мы, — поднялись с мест двое молодых ребят.
Они виновато опустили головы вниз, непроизвольно сжав руки в кулаки.
— Новенькие? Фамилии!
— Так точно. Веркин и Неизвестный.
— Что значит «неизвестный»? Кира Вениаминовна, поясните.
— Фамилия у него такая, Неизвестный Василий Иннокентьевич, двадцать три года, отслужил в ракетных войсках, домашний адрес…
— Стоп, стоп, остальное необязательно, — жестом остановил поток скороговорки «кадровички» Тихий.
Народ выдохнул. «Разбор полетов» начался-таки. Многие надеялись, что их непременно «пронесет». Не тут-то было.
— Обрисуйте в общем и целом нынешнюю обстановку в нашей организации!
— Ну, так получилось. Хотели как лучше, — оправдывалась молодежь. — Мы больше так не будем.
Присутствующие откровенно громко разоржались. Заместитель Тихого с неприметной фамилией Иванов открыл красную папку и поднял руку:
— Можно, Константин Петрович?
— Давай.
— В ту самую смену, когда дежурили Веркин и Неизвестный, проверяющие лица из Министерства безопасности пронесли через проходную взрывное устройство, выдавая его за опытный образец: «черной молнии в пробирке». Сопроводительные документы с подписями нашего директора и прочих специалистов они предоставили.
— Как так? — удивилась Кира Вениаминовна.
— Позже выяснилось, что документы подделка, причем искусная. Подписи оказались липовыми. Их тщательно исследовали «утюги» под микроскопом в Лаборатории горения. И тогда они уже не пропустили внутрь «черную молнию».
— «Утюги»? — спросил Тихий.
— Прошу прощения за сленг. Это специалисты по процессам горения. В результате их усилий, а точнее одного «утюга», аспиранта Пирогова, взрыв не состоялся. Поскольку проверяющие были не откровенные враги и провокаторы, то взрыва как такового, конечно, не было бы. (Скорее всего, не было бы.) Однако прецедент состоялся. Теперь министр настаивает на радикальном обновлении нашей службы безопасности в институте. Вот как-то так.
— Приехали! — возмущенно сказала Кира Вениаминовна. — Сколько же бумажной возни предстоит!?
— У нас цифровая экономика и документооборот тоже, — сказал заместитель Иванов.
— Много вы понимаете. Да-да, в компьютере она цифровая, а по факту многократно бумажная, — вздохнула «кадровичка».
Воцарилась тишина. Ненадолго.
— Вообще-то, я бы не стал смешивать работу службы безопасности и Лаборатории горения, — заметил я себе под нос.
— Да? Сам бог велел нам слово «горение» вменить в обязанность службы безопасности, — разъярился Тихий.
— Тут явно надо что-то менять, молодой прав, — ввернула «кадровичка». — Иначе получается, извините, полный бардак.
— Чтобы что-то круто изменить, нужно выработать новую стратегию «безопасности», — сказал начальник Тихий. — Всем спасибо, все свободны. А вас, уважаемый «утюг» Василий Пирогов, я попрошу остаться…
***
— Черная молния в пробирке? Большего бреда я не слыхивал, — сказал начальник Тихий, сверля меня суровым взглядом. — В чем соль науки, молодой человек?
— Этакая миниатюрная черная звезда! — мямлил я. — В мире оно, конечно, аномалия. Поймите правильно! Не может быть обычного понимания для шаровой молнии. Нет, нет и нет. Тут что-то особенное должно быть. Сильную гравитацию для черной молнии в малом объеме без ускорителя не создать. Это, так называемая, скрытая, невидимая материя или…?
— Темная, — повторил Тихий, — насколько же она темная?
— Э-ээ… Как это сказать попроще? Мы с вами говорим на разных языках.
Я воодушевился, и решил изложить свою точку зрения в правильном ракурсе. Взял листок бумаги и начал быстро рисовать объяснительные графики, диаграммы и писать формулы. Надеясь, что собеседник с энтузиазмом вникнет в суть рождения черной шаровой молнии.
— Продолжайте, молодой человек. Чрезвычайно интересно.
— Вы только представьте себе ситуацию.
Пожилой мужчина солидного сложения Тихий Константин Петрович, сел за стол, зевнул и подпер щеку рукой. Затем широко и сладко зевнул. «Хорошо, когда у нас в стране есть талантливая и умная молодежь», — мысленно радовался он, вполуха внимая докладу. Он думал о том, что вчера (из-за горячих разборок с женой) лег поздно, очень поздно, далеко за полночь. Будильник, гад, выдернул его из сна, как всегда не на той фазе биоритма. Рано утром погулял с собакой, хотя на этот раз была очередь жены. Короче, утро не задалось и он, как говорится, «встал не с той ноги». Еще бы знать, которая из ног «та самая».
— Да-да, я слушаю.
— Кто кого в этой жизни изучает — не поймешь сразу, — пел я соловьем. — Из тепловых частиц получить черную молнию можно, пожалуй, если хорошо постараться. Тут важна плотность частиц. Однако плотность их должна быть немалой. Конечно же, это не плазма, и вообще чистое горение исключается. Скажем так: тепловые частицы из инфракрасного спектра порождают энергичные аксионы. Те, в свою очередь, собираются вместе, образуя тепловой шар, который можно загнать в зеркальную ловушку…
Далее мои мысли понеслись по кочкам, минуя законы термодинамики, порядка и хаоса, точно также, как утром. В конце концов, после умозаключений я дошел до возможной практики и стал обрисовывать реактор для шаровых молний.
— Понимаете? — воодушевленно крикнул я и оглянулся.
И тут заметил, что Тихий Константин Петрович нечаянно для себя уснул. А спал он крепко, негромко всхрапывая во сне.
— Увы, мозг гуманитария не вынес формульной красоты пламенных идей Лаборатории горения, — шепотом пробормотал я и на цыпочках юркнул за дверь кабинета.
***
Задача была проста: вернуть черную шаровую молнию в пробирке на родину. Глядишь, и «прецедент» исчезнет. Мой коллега и закадычный друг Борис Соколов, в отличие от меня черноволосый и до прозрачности худой парень с быстрой моторикой движений, этакий типичный живчик, мигом согласился выслушать мою проблему. Я вытащил из-за пазухи пробирку:
— Вот здесь, не просто шаровая молния. Это разумная плазма. Он (я показал пальцем внутрь) говорит, что его зовут Фламма Сапиенс.
— Ты серьезно, друг? — Борька готов был рассмеяться и постучал себя по виску. — У тебя с головой как?
Я ожидал подобную реакцию:
— Фламма, скажи дяде Боре что-нибудь.
В пробирке черный «ежик» зашевелился:
— Я Фламма, новорожденный. Я хочу есть, и к маме — сказал он и захныкал как ребенок.
— Ты меня за идиота держишь! Это правда? — спросил Борька и схватил меня за грудки, — ты, где спрятал миниатюрный саундбластер, аудио-диктофон или что-то подобное, уж не в пуговицах ли?
Он обшарил меня с головы до ног. Естественно, ничего не нашел. Прислушался. Фламма продолжал хныкать.
— Чем он питается? — спросил Борька.
— Глупый вопрос для выпускника политеха. Электричеством. У меня дома, он сожрал из розетки весь тариф. Автомат вырубился, — я развел руками.
— Интересно, — Борька задумался. — Может, подключим его к токамаку?
— С ума сошел. Ты понимаешь, какая это энергия!?
— И что получится?
— Что, что, — передразнил я. — Большой взрыв, не иначе. Не вселенский «бум», конечно, но оставим город без света.
— Тогда, желательно, отправить Фламму к маме. Вот она дитятку и покормит. Кстати, как она выглядит?
— Большая и мягкая, — прохныкал Фламма.
— Хм. Туча, что ли? — недоуменно спросил Борька. — Так я, кажется, догадался. Его мама — грозовая туча. Смотри, Василий, скорее, в Интернете прогноз погоды по области! Ищи дождь.
— Никогда не думал, что буду охотиться на дождевые тучи. Иду на грозу, иду-иду, — сказал я и уткнулся в смартфон. — Ага, Борь, нашел. Есть, есть мощная гроза! Над соседним городком висят темные тучи, полные небесной воды.
— Поехали!
Мы торопились, как могли. На карте я нашел объездную дорогу и практически свободную. По ней-то и направились. Дорога была относительно хорошая — где-то асфальт, где-то грунтовка, — однако без ухабов, рытвин и ям. Шуршанье шин по сухому асфальту придавало уверенности, что успеем до дождя. Кругом все потемнело. Но как только показался дорожный указатель, мы остановились на обочине. Первые капли упали на лобовое стекло, капот и землю. Затем забарабанил мелкий дождь. Я вытащил пробирку и открыл крышку:
— Фламма, посмотри на эту тучу, узнаешь?
Большая туча с толстыми боками, полными воды, опустилась ниже. Все вокруг загрохотало. Грозовые заряды не заставили себя ждать. Фламма вылез наружу и завис над пробиркой:
— Мама-аа, — закричал он. — Вот он я! Эти люди помогли мне.
— Нашелся, мой хороший, — прошептал кто-то сверху. — Иди ко мне.
Струи дождя обняли Фламму. Сверкнула молния, и наш гость, похожий на черного ежика, проворно растворился в разноцветной грозовой туче. Дождевая рать облаков дружно поплыла прочь.
— Шпа-а-щи-бо-о, — прошуршал кто-то сверху.
Дождь стих. Через четверть часа земля была такой сухой, словно никакого дождя здесь и в помине не было. Лето, жара, июль.
— Глобальное потепление — не шутка, — сказал Борька, почесав затылок. — Опять припекает. Если скоро не уедем, то рискуем получить тепловой удар. Что скажешь, друг Фламмы?
— Операция «иду на грозу» успешно завершена. Токамак остался не съеденным малюткой Фламмой, — сказал я, обернувшись. — По этому случаю, Борис, у меня есть конструктивное предложение. Угадай, какое?
— Понял-понял. Целиком и полностью поддерживаю, коллега Василий, — ухмыльнулся Борис. — Как приедем до дому, так сразу завернем в кафе «Белочка».