«Сватовство»
Автор Евгений Шовунов
(Этот объемный рассказ – проба пера. Первая часть – «Сборы на сватовство» уже гуляет по сети. В наше сложное время иногда хочется почитать что-нибудь доброе и незатейливое. Может, кому-то после прочтения станет в чем-то легче, проще, появятся силы. Всем добра. Кому не понравится, не стреляйте…).
— Папа? – тронула дремавшего в кресле Гуню старшая дочь Манюся.
Гуня, он же почтенный отец семейства Игорь Владимирович, открыл глаза и мягко, по-кошачьи зевнул.
— Что, доча?
Манюся, заговорщически посмотрев на родителя, тихо, почти неслышно произнесла:
— Маманя вечером пельмени будет лепить. Сказала, тебе не говорить.
Гуня набрал воздуха, чтобы возмутиться, но дочь успела его отвлечь:
— Для тебя мамэ; вареники сварит. С вишней. Как ты любишь.
Гуня терпеть не мог вареники, особенно с вишней. Он много раз говорил об этом супруге, но та не сдавалась. При детях Гуня жену не отчитывал, и малышня искренне считала, что отец обожает такие вареники.
— Что еще сказала наша мамэ? – вкрадчиво спросил он дочку.
Манюся задумалась, потом поделилась последними новостями:
— Пышки тебе нельзя. И жареную картошку. Она поговорила с бабой Субботой. Мама сказала, ты стал толстеть. А бабушка ей ответила, что это у вас семейное. Я сама слышала.
Родители Гуни проживали недалеко от сына. Манюся называла отца Гуни «Большой дед». Даже в пожилом возрасте крепкий статный пенсионер легко гнул пальцами пятирублевую монету. Невысокую и смуглую мать Гуни внуки именовали «баба Суббота», потому что на русский язык ее имя так и переводилось. Подсказал им эту идею втихаря Большой дед.
Кроме деда и бабки у детей Гуни еще имелись прадед – «Маленький дед» и прабабка – баба Мара. Они были родителями бабы Субботы. Необычные титулы им дала Манюся. Старики жили отдельно и обожали правнуков.
Неподготовленный человек запросто мог запутаться в именах и степени родства членов этой большой дружной семьи.
Вечером Манюся сделала уроки и подсела к отцу поболтать.
— Папа, деда Романыч передавал тебе привет. Я его в магазине днем видела. Он сегодня на мотоцикле ездил с красным флагом. За ним гаишники гнались.
Гуня громко расхохотался. Друг семьи Романыч был неисправим. Он где-то купил старый «Урал», отремонтировал, отцепил от него люльку и частенько гонял по окраинам.
Местные байкеры сделали Романыча своим талисманом.
Мужики завистливо провожали взглядом деда, рассекавшего на «Урале» с развевающейся на ветру бородой и в танковом шлеме. Вообще, ездить без люльки на таком мотоцикле не разрешалось, но Романычу прощалось многое.
— А правда, деда Романыч немецкий татаро-монгол? – спросила дочка у Гуни. — Мы сейчас в школе по истории проходим Золотую Орду. Может, пригласить его на урок? Он же много чего может рассказать.
Гуня засмеялся еще громче прежнего. В Романыче текла калмыцкая и немецкая кровь. Он действительно много чего мог поведать подрастающему поколению. Правда, не о Золотой Орде.
— А еще маманя из твоих запасов на рыбалку съела большой «Сникерс». И мне дала кусочек, чтобы я тебе не рассказала.
— Какая гнусность! – возмутился Гуня.
Натка, она же заслуженный учитель словесности Наталья с мудреным отчеством, переделанным в «Александровна», не любила, когда муж ходил удить рыбу. Спиртное он не употреблял из-за странной, редкой и очень удачной аллергии на алкоголь. Но сам факт того, что на выходных супруг балдеет на природе, в то время как жена сидит дома с детьми, ее раздражал. Однажды Натка поехала вместе с Гуней и наловила рыбы намного больше него. Гуня мстительно оставил за ней право чистить улов, после чего она больше на рыбалку не порывалась.
Позже он собирался сделать Натке внушение. Таким макаром скоро ему запретят есть все вкусное и сладкое. Причем себя супруга в еде и весе не ограничивала.
— Папа, а правда, что мама тебя борет на руках?
Гуня крякнул.
— Ну, да. У пещерного льва маловато шансов против гигантского короткомордого медведя.
Дочь захихикала и отвлекла отца от грустных мыслей.
— Папа, а правда, когда ты маму сватал, там драка была? Мне баба Зина рассказывала.
Бабой Зиной дети называли мать Натки. Теща жила в райцентре на границе Волгоградской и Астраханской областей и Калмыкии. Иногда приезжала в гости. Гуня за глаза прозвал её «ЦРУ». Отец Натки появлялся намного реже. Зато остальная родня делала набеги к Натке и Гуне регулярно. Поначалу Гуне это не нравилось, потом привык.
— Нет, драки не было. Баба Зина чего-то напутала, - немного удивленно ответил дочери Гуня.
Сватовство он вспоминать не очень любил. Процесс вместе с доро;гой растянулся на два дня и отнял у всех участников много сил. Другие действующие лица наоборот отзывались о сватании Натки только положительно.
— Папа, расскажи, как ты за мамой поехал, - попросила дочка. — Мамэ говорит, ты всех боялся и хотел плакать.
Гуня аж поперхнулся.
— Кто?! Я?! Да я там как гаркнул! Все встали по стойке «смирно».
На самом деле сватание проходило совсем не так.
В тот памятный день за Наткой выехали рано утром. В команду сватов входили Романыч, Петровна, тетя Галя Кулькова, Большой дед, Маленький дед, брат бабы Субботы, незнакомая Гуне тетка и сам Гуня.
Настраивались на быстрое и веселое сватовство с уклоном в русские традиции. Приготовили подарки сватам.
Натка сообщила, что ее родня так же гадает, как провести это важное мероприятие. С обеих сторон был народ разных наций и вероисповеданий. Какие обычаи и поверья надо соблюдать, никто не знал. На всякий случай решили, пусть все идет своим чередом.
«Буханка» неплохо выдержала дорогу в семьсот верст. Поломок в пути не было. Когда сваты вместе с Гуней прибыли на родину Натки, близилось три часа дня.
Натке не терпелось увидеть Гуню и наесться до отвала. Она и без того не отличалась слабым аппетитом, а на эмоциях да еще будучи в положении, ела все подряд, как фаланга. В принципе, с тех пор мало что изменилось.
Встречать сватов родители Натки собрали толпу родни и друзей.
Когда «буханка» подъехала к нужному двору, оттуда высыпала целая орда. Машину окружили нарядно одетые женщины и озорные ребятишки. Несмотря на февраль, никому не было холодно. Мужчины важно стояли чуть поодаль. Натки не было видно.
Из толпы встречающих вышла дородная тетка и громко обратилась к сватам:
— Ну?! С чем пожаловали, гости дорогие?!
Тетя Галя Кулькова, подбоченившись, сыпанула пару частушек.
Ее визави тут же ответила.
Кулькова не растерялась и бабахнула еще народным фольклором.
Обе женщины ходили по кругу, как бойцовые петухи. Судя по юморным куплетам, здешняя горластая тетка была родом с Урала. Тетя Галя вспомнила свои донские корни. Достойные соперницы.
Народ с интересом внимал представлению. Всем было весело.
Победителей не оказалось. Расстреляв боезапас частушек с песнями и шутками-прибаутками, две сватьи обнялись, и местная поселенка обратилась к гостям:
— Шуруйте в дом! Еда стынет.
Дважды звать не пришлось.
Угощенье было поистине царским. Столы ломились от вкусных яств.
Команды сватов и родни Натки сели друг напротив друга. Группа поддержки Натки заняла остальные свободные места. Гуню отправили есть в какой-то чулан, чтобы не мешался.
Поначалу хозяева степенно поинтересовались у гостей, как те добрались. Затем все посетовали на плохую погоду. Февраль не собирался уступать дорогу марту. Кое-где по пути встречались заносы и гололед.
После первой стопки Большой дед вручил сватам подарки.
Еще до отъезда они с бабой Субботой и другой родней долго советовались, что нужно взять с собой. Сошлись на тушке барана, двух ящиках водки, трехлитровой банке меда и фляге подсолнечного масла. В суматохе вместо целой тушки в «буханку» положили разрубленную и только половину. Узнали об этом уже в пути. Ничего сделать было уже нельзя: возвращаться – плохая примета.
Если родители Натки и удивились, что им вручили задние бараньи ноги с корейкой и грудинкой вместо целой туши, то сперва виду не подали. Правда, по толпе прошел тихий вздох: «Хорошо хоть не половину свиньи привезли».
Ящики с водкой были тут же открыты, и бутылки заняли законное место на столе. Отец Натки недоуменно вертел в руках банку с медом. Судя по всему, такое угощенье здесь не котировалось. Флягу с подсолнечным маслом унесли.
По местным обычаям подарки дарили в конце сватания. Потому что возможны разные варианты его завершения. Стороны банально могли разругаться вдрызг, и тогда смысл ранних подарков терялся напрочь. И получается, что Большой дед сразу отсек пути к отступлению.
Хитрые хозяева свои презенты для гостей пока не вытаскивали. Петровна с Кульковой и братом Субботы быстро смекнули, что к чему.
Незаметно ближе к концу стола появилась Натка. Ее голодный взгляд говорил о многом. Никакой токсикоз ей не грозил. Натку спровадили в чулан к Гуне. Там молодые могли поесть радостно и в тиши.
Поговорив для приличия еще полчаса о всякой ерунде, сваты решили приступить к цели путешествия.
Большой дед взял мхатовскую паузу. Поднял стакан и произнес:
— Предлагаю обсудить бракосочетание наших детей. Вы уже знаете, что они решили связать свои судьбы. И нам как родителям надо им помочь. Какие будут предложения?
Батя всю дорогу за рулем репетировал свою речь. Тетя Галя с Петровной помогали ему советами. Романыч больше отвлекал. Маленький дед внимательно слушал или спал. Незнакомая тетка изредка вставляла дельные замечания. Брат Субботы в основном молчал. Гуня думал, как он наестся от пуза вместе с Наткой.
После слов бати за столом повисла тишина.
Потом заговорили все сразу. Шум стоял страшный.
Накричавшись, обе стороны решили перекурить. Мужчины вышли на улицу. Женщины быстро и аккуратно убрали со стола грязную посуду и принесли новые блюда. Гуня с Наткой осторожно вышли из чулана и о чем-то тихо ворковали.
После перекура начался торг.
За Натку требовали неслабый выкуп. Коньяк исчислялся ящиками. Обсуждались мешок сахара и мешок муки. Затем туша коровы.
Какая-то бабка громко возмущалась:
— Нам привезли ж..пу барана, а забирают цельную девку. Так не пойдет. Надо баш на баш! Вы же полностью Натку замуж берете, а не половину!
Петровна мрачно посмотрела на наглую бабку. Та съежилась и куда-то исчезла.
После часа активных обсуждений стороны определились со своими позициями. Команда Гуни хотела общую скромную свадьбу: максимум на шестьдесят человек, по тридцать от жениха и невесты. Противник, наоборот, планировал многолюдное мероприятие на родине Натки с голубями и лимузином. Причем расходы в основном за счет жениха. Дескать, иначе село не поймет. Нашла коса на камень.
Мать Натки открыто ничего не говорила. Она молча слушала, вникала, потом парой четких тихих указаний умело направляла родню в нужное русло. Брат бабы Субботы (дядя Гуни) как отставной вояка уважительно наблюдал за ее поведением.
— Зачем тратиться на большие раздельные свадьбы? – в сердцах воскликнул Большой дед. — Лучше эти деньги использовать на детей. Тем более Натке по сроку в конце лета рожать. Внучку ждем.
Сторона Натки мигом замолкла. Натка до сих пор не сообщила родне о своем положении. Козырь берегли, и он сработал.
Будущая теща Гуни сидела с открытым ртом. Тесть тоже выглядел не ахти.
В тишине какая-то бабка из группы поддержки Натки бахнула залпом:
— Ну, слава Богу! Успели. Хоть не протухнет Натка. Младшая сестра вот-вот тоже замуж выскочит.
Начался еще больший шум. Назревала драка между своими. Сваты сидели с удивленными лицами. Бабку, выдавшую военную тайну, весьма невежливо вынесли из дома.
Через некоторое время гвалт стих. Слово взял толстый мужик из команды Натки. Видимо, глава клана.
— Я вот что предлагаю. Отложим пока вопрос со свадьбой. Мы же не знали, что Натка беременная. Тут надо думать.
Петровна злобно посмотрела на глупого мужика. Тот пошел пятнами.
Откуда-то появились три азиатские бабки, которые начали что-то громко и нагло говорить на непонятном языке. Видимо, предъявляли претензии обеим сторонам. Их мимика и слаженность действий напоминали молодежный бойз-бенд. Бабки уже переходили на ультразвук, когда внезапно ожил Романыч.
Степной бюргер резко вскочил на ноги, схватил свой стакан и так же яростно стал гутарить на неизвестном наречии. Бабки мигом притихли. Романыч поймал кураж. Его движения напоминали бой с тенью.
Гуня сидел в конце стола вместе с Наткой. Ее двоюродные братья – суровые дюжие калмыки тихо спросили:
— Кто этот человек? И откуда он знает наш язык?
Гуня важно ответил:
— Это Романыч. Он говорит на многих языках.
Тем временем Романыч закончил объяснять наглым бабкам, почему им следует заткнуться и идти пить чай. Главарь клана Натки уважительно пожал руку степному немцу.
Напряжение спало.
— Что за нахальные бабки? – между делом спросил Гуня у будущей жены. — Чего им надо?
Та посмотрела на него, как на призрака:
— Они не наши. Вы же их привезли.
Пришел черед уже Гуне удивляться:
— С ума сошла?!
— А тогда чьи они?!
Втихаря удалось выяснить, что эта разбойная команда приперлась из соседнего села. Шебутное трио любило тусить по округе по свадьбам да юбилеям и учить молодежь древним обычаям и традициям. Видимо, гламурные бабки решили заскочить и на сватовство. Их накормили и по-тихому отправили восвояси.
Ближе к концу дебатов Большой дед предложил выпить за то, чтобы у детей все было хорошо. Потом мужчины пошли курить. Женщины снова заменили посуду и поставили на столы вкусную снедь.
На перекуре Романыч рассказывал, как ездил на разведку в Германию. Он мог в любое время поменять гражданство, но сперва решил посмотреть, как там на одной из исторических родин. Сперва все было супер, но однажды в кафе к нему стали клеиться прилизанные мужчины в лосинах и на каблуках.
Под дружный хохот с обеих сторон Романыч, отслуживший срочную в ВДВ еще при Союзе, поведал подробности избиения противных фрицев. А когда он поделился, как наткнулся в центре Берлина на группу дерзких нудистов и раскидал и их, родичи Натки в один голос выразили ему свое почтение. Больше в Германию Романыч не ездил.
Вернувшись к обсуждению свадьбы и торгу за выкуп Натки, стороны говорили уже спокойно. Петровна на пальцах убеждала клан Натки, почему им следует признать правоту гостей. Те слушали с очень внимательными лицами. Тетя Галя следила, чтобы никто из аборигенов не мешал важному общению.
Маленький дед почти ничего не говорил. Он неплохо поел и сейчас вникал в то, что объясняла Петровна. Романыч поддакивал. Брат Субботы запоминал, кто что сказал и о чем все же договорились. Незнакомая Гуне тетка, оказавшаяся троюродной сестрой Большого деда, умело отвлекала группу поддержки Натки.
А чуть погодя произошло и вовсе невероятное.
С краю стола со стороны родни Натки появился невысокий худой старик. Он опоздал на мероприятие, придя ближе к концу торгов. Отведав угощение, старец тоже стал слушать Петровну. Потом заметил Маленького деда и во все глаза уставился на него. По его щекам текли слезы.
— Петро? – несмело обратился он к деду Гуни.
Маленький дед присмотрелся к плачущему старику. Затем заорал:
— Мишка?! Кореец?!
Тот кивнул.
На радостях Маленький дед выдал мощную непечатную тираду. Такие выражения здесь никогда не слышали. Команды сватов и хозяев уважительно притихли.
Старики бросились обниматься. Плакали уже оба.
— А я смотрю: ты или не ты, - утираясь, говорил Кореец. — Сколько же мы не виделись-то?
Оказалось, встретились друзья детства еще по Сибири. Жизнь разбросала их по стране. Однажды во времена Союза судьба ненадолго свела их на заработках в Баку.
Отдышавшись, Мишка-кореец спросил у Маленького деда:
— Петро, ты когда успел жениться и детей настрогать? Вон внук какой у тебя большой. Ты же в Баку еще не женатым был.
— Слава Аллаху! Бог сразу дал мне большую семью, – ответил Маленький дед. После Баку он иногда вставлял в свою речь разные религиозные фразы, хотя в Бога не верил.
Так команда Натки узнала, что скромный Маленький дед взял в жены бабу Мару с пятью детьми. Всех поднял на ноги. Выучил. Дал путевку в жизнь. Святой человек.
Родственники Натки обомлели. Про торг за ее выкуп как-то сразу забыли. В итоге решили делать общую свадьбу в столице губернии на условиях Большого деда. Тут и спорить нечего: Натка уходила в хорошую семью.
Переночевав и отдохнув, команда Гуни не спеша отправилась в обратный путь. Им вручили неплохие подарки: каждому – литровая банка черной икры. Прощаясь, Маленький дед с Корейцем плакали.
Свадьба прошла тихо и спокойно. На торжестве были те же лица, что и на сватании. Кроме гламурных бабок. Бабки не захотели ехать в город за тридевять земель.
Гуня с Наткой обосновались недалеко от родителей в его родном поселке. Потом родилась Манюся.
Гуня очнулся от воспоминаний в своем кресле. Манюся крепко спала на его половине большой кровати. Натка шушукалась с младшими.
На улице с ревом пронесся какой-то мотоциклист. Наверно, Романыч убегал от полиции. Неугомонный старик.
Гуня знал, что получит от супруги по шее за то, что разрешил дочке уснуть не в своей комнате. Покряхтев, он пошел дрыхнуть в зал на диван.
Жизнь продолжалась.