Что бы ни говорили о самых высоких Храмах Земли, самым высоким из них всегда останется наша Душа. Именно этот Храм всегда строило Человечество. Строило на равнинах и строило в горах. Но почему-то самое лучшее место Душа находила или в высоких широтах Русского Севера или в самых высоких точках Земли, прижавшихся к Космосу в Тибете и Гималаях. Памир, Гиндукуш, Каракорум остались в стороне только по той причине, что они не стояли на пути основного расселения ариев на юг после гибели их главного Духовного Центра – Гипербореи. Она затонула на Северном полюсе (Ломоносов, 1863; Warren, 1885; Тилак, 1903; Дёмин, 2008; Жарникова, 2022; и др.).
То же самое расселение происходило в Новом Свете, куда ушёл ещё один поток ариев. Оба потока создали Тартарию Старого и Нового Света и вплоть до колонизации Земли чужой расой хранили память о своей древней прародине – Гиперборее. Её олицетворением была Гора Меру, через которую проходила земная ось. Оттуда Душе открывался прямой путь на просторы Вселенной – к престолу Творца.
По этой причине все Храмы и буддийские ступы Земли символизируют Гору Меру – место устремления Души к её высшему предназначению – Шамбале. Сейчас трудно полностью восстановить нити, связывающие Гиперборею с другими цивилизациями. Но по общему архитектурному коду и символам, сохранившимся в Старом и Новом Свете в Храмах, Пирамидах и древних городах, можно говорить о передаче духовного наследия затонувшей Гипербореи народам Азии и Америки.
Старая Вера Руси, унаследовавшая Веды, – это основа Древнего Знания предшествующих цивилизаций. Именно из Вед выросли позднее Ведические учения Индии и Ирана, Тибета и Камбоджи, Сирии, Египта, Афганистана... (Морозов, 1927)
Храмы, Буддийские Ступы, Гора Меру и Космос зримо отражают высшее предназначение Человечества – жизнь в Духе или в Шамбале. Екатерина Иванова – первая женщина России, поднявшаяся на Джомолунгму, так и написала в своём дневнике: “Гималаи – это Космос”. Поэтому когда я попал в Кулу и глубже понял духовные поиски Рерихов, я тоже захотел увидеть не только высокие предгорья Гималаев, взлетевшие над долиной Кулу на 5,5 тыс. м, но и самые большие вершины Земли в Гималаях. Они, как атланты, подпирают своими руками Космос и открывают дорогу на просторы Вселенной. Поехал бы и в Тибет, но он в 2022-м году был закрыт, и мне оставалось только путешествие к Сагарматхе-Джомолунгме-Эвересту.
25 минут лёта от Катманду и перед тобой открывается самый крохотный аэропорт мира – Лукла. Его посадочная полоса – как 100-метровка в игрушечном городе, зависшая над пропастью. Самолёт чувствует себя на ней птенцом, вылетающим из гнезда: не успеет разбежаться – и уже надо падать в пропасть – в объятия ветра...
Гималаи встречают тебя снежной вершиной Кондо, светящейся в лучах Солнца. Как бы ни были высоки предгорья Гималаев, которые я видел в Кулу, в Лукле попадаешь в совершенно иной мир. Сразу за аэропортом видишь первую статую Будды, а чуть дальше – первую ступу… Ступы и Гималаи настолько слитны, что не возникает мысли, что их кто-то построил. Они воспринимаются как одно целое.
В Лукле и других поселениях выше все дома прижаты к единственной тропе, убегающей к Джомолунгме. Если в мире все дороги ведут в Рим, то в Гималаях – к Джомолунгме.
Сейчас, когда я пишу эти строки месяц спустя после своего путешествия, мне не верится, что я там был. Гималаи всплывают в памяти как мираж, как сказка, где душе было невероятно уютно. Она словно вернулась в свой мир, в котором прошло её детство. Всё незнакомое казалось знакомым, но никак не воспринималось как реальность.
Кольцевым маршрутом около 150 километров я прошёл от Луклы до Гокио, и на обратном пути заглянул в монастыри Фортце (Phortse) и Тьянгбоче (Tiangboche). Перепад высот здесь 2200 – 4800 метров. На самое высокое место – обзорную точку Гокио Ри в 5400 м – я поднялся налегке из Гокио. Оттуда отлично был виден ледник Нгозумба (Ngozumba), стекающий с горного узла Чо-Ойю, и его гигантские боковые морены. Так же отлично были видны сама Чо-Ойю (8201 м) с её ледовой стеной, Джомолунгма и Макалу. Но на маршруте к 5400 я почувствовал, что моей адаптации и сил недостаточно, чтобы продолжить путь по длинному кольцу из Гокио к базовому лагерю Эвереста (Everest Base Camp – EBC). Кроме высоты и протяжённости там ждали технические сложности, о которых предупредил в Гокио парень из Германии – Мартин, также путешествовавший в одиночку.
Сложность представлял участок голого льда около 300 м на перевале Чо-Ла (Cho-La, 5368 м), который нужно было идти в “кошках”. Их у меня не было. Не было и сил. На 5400 я не чувствовал, что хорошо адаптировался к высоте и мог вовремя вернуться в Луклу на обратный рейс. Двух дней для акклиматизации в Намче-базаре оказалось недостаточно для лучшей формы в моём возрасте. Мартин сказал, что группа молодых индусов даже с “кошками” прошла перевал только за 9 часов вместо 4-х, которые шёл он. Поэтому мне рисковать в одиночку не было смысла.
Тропа к базовому лагерю Эвереста
Тропу правильней называть дорогой. Настолько она утоптана и на значительном протяжении выложена крупными камнями. Когда я её увидел, я сразу подумал о параллелях с каменными дорогами инков в Центральной и Южной Америке. Шерпы и их предки постоянно перетаскивали по ней грузы, поддерживая пульс жизни и связь с внешним миром самых отдалённых селений. С открытием Эвереста и переключением шерпов на заработки в альпинистских экспедициях и туризме, тропа сильно оживилась. В отдельных местах её обновили бетонными лестницами и сделали более прочными навесные мосты через реки. Что удивило – очень малое число дорожных указателей. Их видимо специально не ставили, чтобы не лишать работы проводников. Но в одном месте – при переходе через ледник Нгозумба из Гокио в Тсангнаг (Thangnag) – такой пробел был очень опасным. Люди там нередко плутали и даже замерзали, особенно в одиночку при плохой погоде.
Заплутал и я, потратив на переход семь часов вместо двух. Вначале я шёл по каменным турам-ориентирам, но потом они исчезли среди нагромождений льда, камня и многочисленных провалов с мелкими озерцами… Сориентировался на Тсангнаг только по рисунку боковой морены и скал, который запомнил ещё с обзорной точки в Гокио Ри. Снизу, с ледника, крохотный посёлок Тсангнаг не был виден из-за вздыбившейся над ледником гигантской морены. Чтобы снова не плутать, я вернулся назад и выбрал самый логичный маршрут вначале по склону задернованной правобережной морены, а потом начал пересекать ледник кратчайшим путём. Уже в гостинице узнал от проводников, что даже они переходят ледник по навигатору… Я шёл без него… Старый проводник Сан сказал: “Тебе повезло, что не было тумана и низкой облачности. В такую погоду люди здесь теряются…”.
Язык Tipiten
Больше всего в Гималаях удивили меня огромные каменные валуны с надписями на неизвестном языке. Это был не санскрит, который знали некоторые шерпы, а что-то другое. Надписи были обширные, как длинные цитаты из какой-то книги. Возле тропы их подновляли белой краской и все буквы смотрелись рельефно и выпукло. Очень необычно выглядела техника письма. Не буквы были утоплены в камне, а камень сглажен по всей поверхности вокруг них. Позднее один из друзей объяснил мне, что у мастеров такая техника называется ВЫБОРКОЙ. Она считается самой трудоёмкой и самой долговечной. Но как применить эту технику так идеально на гигантских гранитных валунах, а не на глине и гипсе, никто, наверное, не скажет. Древность оставила столько тайн, что по сравнению с ними язык не поворачивается назвать нашу цивилизацию хоть в чём-то выше предшествующих.
На обратном пути я разговорился с молодым проводником о каменных надписях. Он сказал, что надписи очень и очень древние, и, со слов стариков, существовали в Гималаях задолго до прихода туда шерпов. Шерпы не понимают язык надписей, но называют этот язык TIPITEN. Что это значит, для меня осталось загадкой.
Каменные надписи начинались почти сразу за Луклой и продолжались до стрелки рек Дудх Коши Нади (Dudh Koshi Nadi) и Имджа Кхола (Imja Khola) - ниже монастырей Фортце и Тьянгбоче. Примерно до тех же высот в 4000 м продолжались и участки каменных дорог, сохранившие старые камни и старую кладку. Выложены они были настолько основательно, что за столетия, пролетевшие над ними, их не покачнули ни ноги носильщиков, перетаскивавших тонны грузов, ни время. Ноги носильщиков только зашлифовали их до идеально гладкой поверхности.
В Фортце и Тьянгбоче удивили также груды каменных плиток, аккуратно сложенных в холмики возле монастырей и на подходе к ним. Все они тоже были испещрены надписями и рисунками и многие покрыты мхом и лишайником. Видимо из-за того, что надписи не подновлялись краской, они выглядели ещё более древними, чем надписи на огромных каменных валунах, хотя логически должны быть одного с ними времени.
В подавляющем большинстве плитки имели небольшой размер. Надписи на них читались на том же неизвестном языке TIPITEN и представляли, наверное, какие-то заповеди из древних книг. На фоне заснеженных гималайских вершин священные холмики с плитками и сами монастыри воспринимались настоящей обителью Духа. Можно было часами сидеть возле них и чувствовать вечность точно так же, как чувствуешь её, когда глядишь на пламя огня, океан, горы и звёзды…
Я особенно почувствовал это в Тьянгбоче, когда поднялся по гребню хребта к разрушенным древним ступам и небольшим каменным святилищам выше монастыря. Летел снег. Низкие облака цеплялись за хребет и сползали в долину. Закуржавленные деревья, святилища и длинные ленты разноцветных флажков переносили тебя в другой мир.
Снежный барс Гималаев
Несколькими днями раньше меня удивила картинка, давно врезавшаяся в память. В 2010-м её фотографию подарили мне друзья: ледовая скульптура снежного барса, высеченная Природой над долиной реки Дудх Коши Нади. На переднем плане – ступа Будды, на дальнем – снежный барс, лежащий на самой вершине хребта. Заснял её какой-то альпинист из Узбекистана, а оригинал я увидел с тропы на подходе к гостинице “Монг-Ла”.
Что-то глубоко символичное было для меня и в этой скульптуре, и в ступе Будды возле гостиницы, и в том, что я попал в это место накануне Солнцеворота 25 декабря. Без раздумий я остался там на ночёвку и выбрал комнатку с видом на Джомолунгму. Уже несколько лет подряд я встречаю День 25 декабря рано утром, когда встаёт Солнце. Все знают, что этот День – Рождество, но не все понимают, что это – Рождение Нового года, Рождение Нового Солнца и Рождение Иисуса Христа, за именем которого староверы спрятали Солнце. Вместе с Ним они спрятали и всю мудрость Вед, унаследованную от древних цивилизаций (см. расшифровку имени Христа в очерках о Соловках http://proza.ru/2022/04/01/974; http://proza.ru/2022/04/03/798).
В 3 часа ночи пояс Ориона и звезда Сириус показали мне место восхода Нового Солнца. Я ожидал, что оно будет над Сагарматхой-Джомолунмой-Эверестом, но звёзды указали на ледовую скульптуру снежного барса, лежащую на вершине хребта… Ковш Большой Медведицы в это время был перевёрнут и его ручка смотрела на какую-то очень яркую звезду над одной из вершин. Звёзды казались огромными слитками серебра и в этом читалось очарование и приветствие Гималаев.
Ещё в темноте, ожидая восхода Солнца, я разжёг крохотный костерок из веточек можжевельника и рододендрона на заднем дворе гостиницы. Там уже кто-то соорудил маленькую курильню, использовавшуюся примерно для того же ритуала, о котором подумал я.
В начале седьмого Свет Нового года и Его Первого Дня появился откуда-то из-за хребта… Сначала он осветил только вершины противоположного склона, потом рассветные краски начали медленно будить долину... Картина была копией того, что я каждый день наблюдал возле усадьбы Рерихов в Кулу. Когда первые лучи Солнца засверкали над ледовой скульптурой снежного барса, я воспринял это как личный подарок мне от Солнца и Гималаев… Снежному барсу я отдал 30 лет своей жизни и потому был счастлив в этот миг, как и два года назад в Теотиуакане. Тогда мне неожиданно открылась тайна пирамид и спрятанного в них Знания Человечества (см. очерк “Место, где человек стал богом” http://proza.ru/2020/07/11/202).
Это очень любопытные параллели… Тайна пирамид и тайна Гималаев, на страже которой стоял снежный барс… Обе тайны словно возносили меня к высшим устремлениям Человечества, соединявшим Землю с замыслом Творца и Вселенной… Мог ли я в самых высоких горах Земли мечтать о большем счастье? Второй раз в жизни я зримо увидел общее звено в единой цепи Духовного восхождения Старого и Нового Света, увидел Землю, разделённую на континенты, но соединённую одним мостом – вершиной Духа. Этот Дух настойчиво проявлял свою силу в самом высоком Храме Земли – Гималаях. В этом, наверное, и заключается загадочная сила улыбки Будды, пробуждающая Человечество ото сна. В этом, наверное, тайна великого Леонардо, спрятавшего силу своих творений в улыбке Джоконды и фреске “Тайная Вечеря”… В этом, похоже, и сила улыбки богов Ангкор-Ват, которую я увидел месяц спустя в Камбодже…
Душа Непала
Но, может быть, выше всех этих тайн – улыбка шерпов, населяющих Гималаи. Она не исчезает с их лица ни под тяжёлым грузом, перетаскиваемым по каменным дорогам и тропам, ни при входе в гостиницу, ни при прощании с ними… Самое сильное воплощение такой улыбки – улыбка Тенцинга Норгея, запечатлённая после его восхождения на Джомолунгму в 1953 году. В ней – вся душа Непала – крохотного королевства, закинутого судьбой на самый высотный полюс Земли.
Александр Яковенко, с которым мы познакомились благодаря книжке “Ухожу…”, правильно сказал о Гималаях: “Гималаи – Великие Горы”. Но величие их понимаешь только тогда, когда попадаешь на тропу к Джомолунгме. Я и попал на неё благодаря Саше. Благодаря помощи его друзей в Катманду – Рине и Кришне Ламсал. Саша, поднявшийся на Джомолунгму ещё в 2005 году, психологически помог мне решиться на одиночное путешествие к этой Горе, а его друзья – купить билет в Луклу накануне Нового года, когда очередь на билеты в крохотный 12-местный самолётик исключала любое свободное место…
Улыбкой шерпов встретил меня в ночи крохотный посёлок Mачермо (Machermo). Я уже отчаялся найти приют на ночь в предыдущем пустом посёлке Луза (Luza), где обошёл все дома… Гостиничный бизнес в несезон декабря-января был неприбыльным и хозяева спускались вниз. А тут, ещё издалека, уловил запах кизячного дыма, а потом увидел живой огонёк единственного жилого дома и дым из трубы. С хозяевами – Кантан (Kanthan) и Ганга (Ganga) - мы, совсем по-семейному, встретили ещё раз Рождество 25 декабря. Хозяева топили печь, в столовой было тепло. Я достал из своего рюкзака какие-то сладости и замечательный непальский ром – Khukri. А хозяев попросил приготовить традиционный шерпский ужин…
В Фортце, заброшенном в несезон, я также обыскал весь посёлок, прежде чем наткнулся на единственного человека в единственной жилой гостинице "Alex Lowe". Это имя очень известного альпиниста из Монтаны, построившего в Гималаях приют для воспитания молодёжи. Его уже нет в живых, но память осталась. Нынешнюю хозяйку приюта звали ПурА (Pura) и её улыбка обезоружила с порога:
- Welcome…
ПурА, как хорошая мама, пошла на кухню ради меня и совсем обезоружила на следующее утро после завтрака – при расчёте… Неграмотная добрая женщина доверила мне самому посчитать мои расходы… Конечно, я насчитал больше, чем нужно и обнял хозяйку на прощанье…
Так же тепло приютил меня в Катманду - в Патане - уже не шерпа, а непалец Чандан. Он помогал мне во всём. Подсказывал как и куда добраться, починил у своих знакомых обтрепавшиеся лямки моего рюкзака, купил билет в Камбоджу... Все это делалось неизменно тепло, по-дружески, с улыбкой. Но главная улыбка ждала меня в последний вечер. Чандан пришёл попрощаться со мной и принёс целый ужин, включая замечательный непальский ром Khukri… Я прожил у Чандана в его Looniva Guest House полтора месяца и мы просидели с ним за столом ещё три часа… Моему внуку он подарил национальную непальскую шапочку и шарфик, а я – его дочке – сувенир из Средней Азии…
Утром Чандан посадил меня на такси и отправил в аэропорт. Я улетал в Камбоджу и увозил с собой всё тепло и улыбки людей, встретившихся мне в неотапливаемых гостиницах Гималаев и Катманду. Может быть, их тепло и улыбка рождены тем, что в сердце каждого из них живёт настоящий Будда… А может быть, тем, что самой большой проблемой для них является холод… Так признались мне хозяйки гостиниц высоко в горах, кипятившие 5-литровые чайники на телевизионных тарелках и голыми руками стирающие бельё в ледяной воде горных ручьёв …
В Камбодже меня тянуло только в одно место – на горячий песок у моря. Это то, что мне хотелось больше всего: отогреться от полутора месяцев холодных ночёвок в неотапливаемых гостиницах Катманду и Гималаев. Но я понимал, что у моря я быстро расслаблюсь и забуду о своей цели. Поэтому сразу из аэропорта Пном Пень я повернул в Ангкор-Ват...
Иллюстрации в заставке:
1 Буддийская ступа и гора Кондо на дальнем плане
2 Ледовая скульптура снежного барса на восходе Солнца 25 декабря 2022
3 Шерпа с грузом
4 Каменные надписи на языке Tipiten
(фото автора)
Продолжение следует...