«Ваш взгляд – его мне подстеречь…»
Ваш взгляд – его мне подстеречь…
Но уклоняете вы взгляды…
Да! Взглядом – вы боитесь сжечь
Меж нами вставшие преграды!
Когда же отойду под сень
Колонны мраморной угрюмо,
И пожирающая дума
Мне на лицо нагонит тень,
Тогда – угрюмому скитальцу
Вослед скользнет ваш беглый взгляд,
Тревожно шелк зашевелят
Трепещущие ваши пальцы,
К ланитам хлынувшую кровь
Не скроет море кружев душных,
И я прочту в очах послушных
Уже ненужную любовь.
12 декабря 1913
Сюжет встречи на балу продолжается:
«Есть времена, есть дни, когда…» – предчувствие;
«Я вижу блеск, забытый мной…» – он увидел ее на балу;
«Ты говоришь, что я дремлю…» – они уже разговаривают;
Исходное…
Что действо продолжается, что кругом – бал или маскарад, видно из черновиков.
А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
«
14а Сквозь кружевную полумаску
начато: Не скроет
14б И кружевная полумаска
»
Из общего сюжета следует, что женщина в ответ на его воздыхания потребовала, чтобы он «сто раз сказал “люблю”», а когда герой не выполнил её каприз, отвернулась. Герой вспомнил, что он – «угрюмый скиталец», и отошел к колоннам зала, утешая себя, что она непременно посмотрит ему вслед, трясущиеся ее пальцы начнут нервно мять “шелк” (в черновиках “ шолк”), лицо покраснеет, очи ее станут “послушными”, но ему – скитальцу – ее любовь уже перестанет быть “нужной”.
Но напомню про случай в ресторане. Вот как её описывает женщина "красивая но очень скромная" переводчица:
«Мы сидели за столиком. "Посмотри, – сказала мне belle sceure [фр. – свояченица],– с тебя Блок глаз не спускает" (он сидел недалеко от нас). Я отвернулась так, чтобы он не видел моего лица. Он послал мне бокал с вином, и в нем – красную розу. В этом я увидела дерзость, мне не захотелось больше оставаться там, я встала и вышла.»
А вот его мечтания:
«…Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
Не было ничего такого. Они потом встречались, она даже что-то переводила для него, но это было и осталось чисто деловыми отношениями.
Мизансцена в исходном стихотворении напоминает и ту, которая будет через месяц – в начале цикла «Черная кровь»:
«В пол-оборота ты встала ко мне,
Грудь и рука твоя видится мне.
…Нет, опустил я напрасно глаза,
Дышит, преследует, близко – гроза…
Взор мой горит у тебя на щеке,
Трепет бежит по дрожащей руке…
Ширится круг твоего мне огня,
Ты, и не глядя, глядишь на меня!..
2 января 1914»
Герой уверен в магии своего присутствия… Ведь «…У меня женщин не 100-200-300 (или больше?), а всего две: одна – Люба; другая – все остальные». (фраза из его дневника 16-ого года), а эта – не Люба. И он уговаривает себя, что с нею будет то же, что с остальными несколькими сотнями.