Привет, МОУ ООШ № 90 Саратова!
Пятьдесят с лишним лет назад, когда я познакомилась и подружилась с тобой, ты называлась просто школой № 90, в которой учились счастливые советские дети и работали прекраснодушные советские учителя. Приветствую тебя, моя родная школа!
Помнишь ли ты, что с первого по четвёртый класс с литерой «Д» нас, ватагу симпатичных ребят, учила уму-разуму строгая дама с пучком седых волос на затылке? Чуть ли не каждый день кому-нибудь доставалось указкой по рукам – не больно, но ужасно обидно. Чуть ли не каждый день мы выслушивали признание Полины Фёдоровны, что такого ужасного класса в её долгой учительской практике не было. Не было – получите. «Отпетые хулиганы и конченные бандиты» учиться не могли, они подпирали углы классной комнаты. Когда углов не хватало, Полина Фёдоровна выставляла их за дверь подумать о своём поведении.
Помнишь, как подстриженные под «Чубчик», белобрысые, рыжие, чернявые хулиганы – один за другим вылетали из классов? Подумать о поведении? Да здесь, в коридоре, им предоставлялась полная свобода. Можно лупить по стене небольшим резиновым мячиком, припрятанным в кармане. Можно вырезать перочинным ножиком на стене какие угодно слова, да, и непечатные тоже. Ха, по стене можно бегать, оставляя потомкам чёрные чёткие следы от резиновых подошв. Можно запрыгнуть на подоконник и с наслаждением плевать вниз. Можно заглянуть в туалет, чтобы, смачно затянувшись, выпустить кольца папиросного дыма в потолок. И туда же стрельнуть зажжённой спичкой. Да мало ли какую запретную мечту можно осуществить, пока идёт нелюбимый урок.
Беседы с директором школы, вызовы родителей, приводы в детскую комнату милиции для прививки любви не годились. Увы, других методов в арсенале Полины Фёдоровны не было. Выход один – терпеть. К концу четвёртого года мучений она, безнадёжно махнув на нас рукой, со словами «Из этих путных людей не выйдет», облегчённо выдохнула.
А помнишь, как в первый день следующего учебного года с букетами разноцветных астр, перепуганные не на шутку, мы топились у стойки с табличкой «5 «Г»»? Полина Фёдоровна не раз предупреждала, что в школе «вряд ли найдётся хоть один дурак, который согласится вести класс уголовников». Так вот уголовники в полном составе были на месте, а дурака с указкой рядом не наблюдалось.
Время шло – ситуация не менялась.
Мы делегировали тройку отличников на разведку. Полина Фёдоровна, окружённая счастливой малышнёй, даже разговаривать не стала с бывшими учениками. Завуч бросила на бегу: – Ждите, будет.
Мы ждали.
Праздничная линейка началась. Отзвучала песня:
– Снова слышен смех весёлый,
Снова город стал живей.
Это мы вернулись в школы
Из зелёных лагерей...
"Хорошо" лишь и "отлично"
Мы учиться все должны.
Чтоб равнялись на столичных –
Пионеры всей страны.
Честно сказать, пионерам пятого Г тогда было не до смеха. Они, то есть, мы метались как ужаленные по пятачку, галдели как тридцать три сороки, собравшиеся на одном кусту, озвучивая версии происходящей нелепицы.
Директор поздравил собравшихся с началом учебного года, сказал напутственное слово «путешественникам в мир знаний».
Мы оглядывались по сторонам. Шерстяные платья и костюмы выцветали под горячим сентябрьским солнцем, по лицам и спинам стекали струйки пота. Астры роняли лепестки с увядших головок.
Мы ждали.
Завуч поприветствовала первоклашек. Рослый десятиклассник, подхватив малышку с колокольчиком в руках, понёс её по рядам. Прозвенел первый звонок нового учебного года. Учителя начали разводить по классам учеников.
Мы ждали.
На самом деле я и мои одноклассники ничего из происходящего на пришкольной территории не видели. Наши взоры были устремлены к забору, за которым толпились родители. В нетерпении мы тянули шеи, с надеждой узреть ту или того смельчака, который решился «сделать из нас людей».
Момент настал: толпа расступилась, и в распахнутую калитку вошла, нет, впорхнула кинодива с обложки журнала «Экран». Нас, кто к пятому классу успел собрать целую коллекцию открыток с артистами по пять копеек, кто не пропускал ни одного выпуска Кинопанорамы, не обмануть. Это была Изольда Извицкая.
– Нет, Наталья Фатеева.
– Бери круче, Софи Лорен!
– Не-не-не, Джина Лоллобриджида – один в один.
– Валентина Георгиевна, – представилась дива, сверкнув ровным рядом белых зубов.
Мы без какого-либо стеснения разглядывали её: рост средний, движения резкие, глаза лучистые. На вид не больше тридцати лет (как оказалось, 28).
Но это было не всё
Асфальт плавился под гвоздиками лаковых туфель. Серебряный гребень с трудом сдерживал копну каштановых волос, которые при каждом шаге взлетали вверх и тяжело падали на плечи. Рукава белой шёлковой блузы закатаны до локтей. Тонкая талия затянута широким ремнём. Сквозь белую юбку, обтягивающую крутые бёдра, просвечивала сорочка в красный горох (деталь немаловажная – ведь, как оказалось, наша дива была рассеяна, что её ничуть не портило).
Мы долго не могли правильно запомнить отчество Валентины толи Григорьевны, толи всё же Георгиевны и путали, как путают левое с правым. Но нас это мало беспокоило, так как между собой мы звали её «наша Валюша». А когда Валюша объявила воскресный поход на Алтын гору, класс влюбился в неё окончательно и бесповоротно. Мы, смелые и отчаянные, конечно, устраивали вылазки на пруд и на замороженную стройплощадку, но пересекать железную дорогу и подниматься в гору к лесному массиву пока не решались. Слушались родителей.
В этот раз родители были не против. Прогулка по горе оказалась для нас открытием – ни больше и ни меньше. Открыв рот, не мигая, во все уши, боясь пропустить малейшую деталь, мы внимали рассказам нашей Валюши о месте, в котором родились и живём. Оказалось, что давным-давно, примерно 60 миллионов лет назад, здесь плескалось море, а, значит, мы гуляли по дну древнего моря! Ого!
– При внимательном взгляде можно найти что-то очень ценное, например, кость мозазавроидного ящера или череп ихтиозавра, – рассказывала Валюша.
Мы не только внимательно разглядывали, но и тщательно ощупывали каждый камешек под ногами. И надо признаться, что старания некоторых ребят увенчались успехом. Обзавестись грандиозными находками, правда, никому не посчастливилось, но коллекцию аммонитов и чёртовых пальцев (белемнитов) собрать удалось. Самым удачливым «ловцом жемчуга» оказался Юрка Большинсков – хулиган номер один из хулиганов. Он нашёл перламутровый аммонит величиной с ладошку, правда выковыривать из грунта ему помогал почти весь класс.
По пути домой мы учились различать голоса птиц.
– Die Meise, – синица. – говорила Валентина Георгиевна.
– Die Meise. – хором повторяли мы.
– Der Kuckuck, – кукушка.
– Der Kuckuck.
Девочки плели венки из последних осенних цветов, и тут же узнавали их названия по-немецки:
– Василёк – die Kornblume.
– Ромашка – die Kamille.
– Незабудка – das Vergissmeinnicht.
Ведь наша Валюша была не только классным руководителем, но и учителем немецкого языка.
А мальчишки вручили ей огромный Der Strau; (букет) из Kornblume, Kamille и Vergissmeinnicht.
– Dankesch;n! – Валюша светилась от счастья, ведь ей достался класс, полный галантных кавалеров.
Зимой того же года эти «кавалеры» в костюмах бравых гусаров блистали на областном телевидении. А мы всем классом сидели перед небольшим экраном гостеприимного дома Лисиченко. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, французам отдана» – громыхало по всей квартире. Муж нашей Валюши разливал чай, подкладывал печенюшки, а мы, восторженные, слушали и обсуждали выступление одноклассников. Это нашей Валюше пришла мысль разучить песню и отправить юных «гусаров» пятого Г на конкурс, где они стали победителями.
Как оказалось, петь умеют не только мальчики, но и девочки, и не только петь, но и танцевать. Так конкурс «Алло, мы ищем таланты!» перекочевал с центрального телевидения в наш класс. А как пела наша Валюша! Сколько она знала песен: русских, украинских, цыганских! Ей мы и доверили почётное звание Председателя жюри. Разумеется, скрыть конкурс от сторонних слушателей было невозможно, и талантливые однокашники напросились к нам. А мы – что, мы не жадные.
Очень даже наоборот. Мы были счастливы: пели, ходили в походы, устраивали диспуты. У отстающих повысилась успеваемость, хулиганы старались лишний раз не огорчать нашу Валюшу. Правда удавалось не всегда и не всем.
Если в туалете загоралась корзина с мусором или разбивалось стекло, виновником был не кто иной, как ученик пятого Г. Однажды у учительницы русского языка пропал кошелёк. По её мнению, всё указывало на Юрку Большинского – единственного из двух тысяч учеников школы. Она потребовала вывернуть его карманы, перетрясти ранец, грозила колонией для несовершеннолетних преступников. Да, у Юрки были приводы в милицию, он даже стоял на учёте в детской комнате милиции, но не за воровство же, так, за мелкое хулиганство. Юрка отпирался как мог, и наша Валечка, как тигрица, кинулась на защиту своего дитя. Мало того, она доверила ему классную казну. И ни одна копейка не пропала за время его казначейства.
Зимой мы катались на санках по дну древнего моря, строили крепости, вели снежные бои, и трёхлетний сын, и пятилетняя дочь Валентины Георгиевны почти всегда были частью нашей дружной команды.
А в погожий майский денёк нас, в сопровождении двоих пап, электричка привезла в Буркин лес. Пернатые певцы по такому случаю разучили самые весёлые песни. Лес умылся под майским дождём. Ландыши принарядились.
И мы песнями и шутками приветствовали лес. Хотелось тут же побросать немудрёный скарб и приступить к его исследованию. Однако, пришлось обойти довольно длинный овраг. Привал устроили на прелестной солнечной поляне. Кто-то взялся за сервировку стола, кому-то захотелось нырнуть в ближайшие кустики.
Мне же хотелось, как можно скорее набрать ароматный букет ландышей. Несколько мальчиков, которые составили мне компанию, предложили вернуться назад. Там, перед оврагом ландышей было куда больше, чем на солнечной поляне. Действительно, в той стороне ландышей было – хоть косой коси. Мы решили сократить путь и пойти напрямик, тем более, что овраг не такой уж и глубокий, всего-то метра два-три. Кто-то из ребят спустился вниз и крикнул:
– Давай сюда! Не боись!
Вот ещё! Чего тут бояться? Я сделала пару уверенных шагов и, ноги мои оторвались от скользкой земли. Кувырок за кувырком – пролетела я со скоростью света до дна оврага, упав подбородком на предательски острые камни.
Очнулась я оттого, что мальчишки пытались поднять и вытащить меня из оврага. Как им это удалось, я совершенно не помню, но, благодаря им –«хулиганам», «гусарам», «кавалерам», перепачканная в земле и крови, я предстала перед Валентиной Георгиевной.
Я мало что соображала тогда и не могу правдиво рассказать, кто руководил действиями по спасению пострадавшей. Но на простыне-носилках меня доставили в местную больницу. Наша Валюша не оставляла меня ни на минуту. Даже, когда я лежала на операционном столе, туго стянутая кожаными ремнями, она держала меня за руку.
Молодой хирург сам промыл мне рану (медицинская сестра стояла рядом, размазывая по лицу потоки слёз), наложил семь скоб, постоянно подбадривая, называя меня героической девочкой. Замотал всю голову бинтами так, что сказать слова благодарности не представилось возможным. В довершение всего он одарил меня роскошным букетом сирени, и тут «героиня» не выдержала, расплакалась.
Мы дождались маршрутного автобуса, и всю дорогу до города Валюша успокаивала меня тем, что самое страшное осталось позади, пересказывала слова хирурга «два миллиметра до солнечной артерии, и девочку не довезли бы до больницы». Она выискивала среди цветов сирени особенные – пятилепестковые, которые, по народному поверью, приносят удачу. Она пыталась накормить меня ими, старательно запихивая в рот сквозь плотно стиснутые зубы. Эти «удачливые» цветочки трое суток лежали рядом с обломками зубов, которые ни проглотить, ни выплюнуть я могла.
Дома никто не ждал, так как родители работали по сменам. Валентина Георгиевна сдала меня соседям и помчалась обратно в Буркин, где её ждали больше тридцати взволнованных учеников.
Вечером ко мне пришли «гусары» с огромным букетом ландышей. А на следующий день приехала Валентина Георгиевна держать ответ перед моими родителями. Она была готова к тому, что «с неё сдерут три шкуры, спустят с лестницы и посадят в тюрьму».
– Ну что вы, со всяким может случиться. – сказала мама.
– До свадьбы заживёт. – сказал папа, – А пойдёмте-ка пить чай.
И наша Валюша заплакала.
Через год Валентина Георгиевна ушла преподавать в педагогический институт, а нам дали другого классного руководителя. И до конца десятилетки у нас сменились четыре «класснухи».
Я уехала учиться в Пятигорск, потом переехала жить в Свердловск. А потом вернулась в Саратов и встретила Валентину Георгиевну. Мы подружились. Возможно случай в лесу сблизил нас, возможно, что-то другое. Сначала меня приглашали в гости, потом я стала приходить без приглашений, и мне всегда были рады в доме Лисиченко. Сказать по чести, в этом доме рады были всем без исключения. Солдатикам – ребятам из Узбекистана, у которых старшие товарищи отнимали посылки из дома. Грузинскому парнишке, которому не хватило места в общежитии юридического института. Нетрезвому гражданину, который примостился на ночлег в луже. Людей, которым Валюша и её муж протянули руку помощи, перечислять можно до бесконечности. Жалко, что жизни наши конечны.
Ты, моя родная школа № 90, обновлённая, похорошевшая, стоишь на прежнем месте, неплохо себя чувствуешь, а нашей дорогой Валюши нет уже шесть лет. Но я точно знаю, что стала победителем международного конкурса начинающих переводчиков, благодаря поддержке «оттуда», из другого измерения, нашей Валюши.
Твоя ученица Лена Пономарь 27.07.2023