--Когда можно "въезжать"?--Я подписал документы и убрал ручку с золотым пером во внутренний карман пиджака.
Маклер перевёл взгляд на Георгия Журкина, или Гогу, как он сам себя предпочитал величать.
--Да хоть сегодня,--ухмыльнулся Гога.--Меня в прошлой жизни ничего не держит. Да и вам поди не терпится снова стать двадцатипятилетним?
Гога противно подмигнул мне и обнажил в неком подобии улыбки свои жёлтые зубы.
Сегодня так сегодня. Когда я вышел из офиса компании "Обмен жизнями", я уже был Гогой, то есть двадцатипятилетним балбесом, пожелавшим обменяться своей жизнью с другим человеком. А Гога теперь жил моей жизнью, жизнью шестидесятилетнего миллионера.
Я уже и забыл каково это--быть двадцатипятилетним. Тело было упругое и двигалось легко. Гога курил, но я планирую завязать с этой привычкой. В остальном тело прекрасное, молодое и выносливое. Возможно, с некоторыми проблемами с эрекцией из-за никотина.
Гога же получил моё тело, мои документы и всё моё имущество, и мой водитель сейчас вёз его на мою загородную виллу на моём Роллс-Ройсе.
Я ещё раз посмотрел свои, а некогда Гогины, документы, чтобы уточнить адрес своего места жительства. Прыгнул в трамвай. Далее с двумя пересадками на автобусе и я--дома. Вот он: одноэтажный, покосившийся, с щелями и облупившейся краской на старых досках. Сарай, а не дом.
Я выудил из кармана ключ и открыл дверь:
--Где ты шлялся?--встретил меня противный высокий голос.
Голос принадлежал неухоженной женщине в растянутой футболке с пятнами какого-то соуса или жира. Жена, стало быть.
--Папа!--А этот голос принадлежал маленькому белокурому ангелочку. Девчушка лет шести выскочила мне навстречу и обняла за ноги. Дочка.
--Опять с дружками нажрался?!--не унималась женщина.--Скотина!
Я приблизился к женщине и негромко сказал:
--Если не ошибаюсь, вы--Галя?
--Ах ты тварь! Жену уже не узнаёшь!--Женщина взмахнула полотенцем, норовя ударить меня.
Я перехватил её руку и оттеснил в сторону, в коридор, чтобы дочка не видела.
--Я не ваш муж,--твёрдо произнёс я.
На секунду бабища заткнулась, сбитая с толку моим уверенным тоном, но потом с ненавистью крикнула, пытаясь высвободить свою руку из моей.
--Говорю же, нажрался!
Я поспешно извлёк из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его пальцами одной руки, так как второй всё ещё удерживал "ударную" руку жены, и показал.
--Я поменялся с вашим мужем телами. Корпорация "Обмен жизнями", слышали про такое?
Прищурившимсь, жена попыталась прочитать договор, который я держал прямо перед её носом.
--Да откуда у тебя деньги-то на обмен жизнями, пьянь ты подзаборная!
--Платил не ваш муж, платил я--заказчик.
Жена попыталась осмыслить сказанное и, очевидно, наконец поняла, что в этом есть логика. Поэтому она заверещала с новой силой:
--Где мой муж?!!
--По условиям договора я не могу вам этого сказать. Считайте, что ваш муж сбежал от вас.
--Как это сбежал?! Я не разрешала! А кто будет ребёнка содержать?! Я с этой скотины найду как алименты получить!
--Ты меня не поняла?--спросил я, начиная испытывать раздражение от этой истерички,--Я теперь твой муж, и по документам, и физически, и содержать вас теперь тоже буду я!
--Знаем мы таких содержальщиков!
Она достала из спортивных штанов пачку сигарет и закурила. Я вырвал из её пальцев сигарету и сказал:
--И не кури при ребёнке--весь дом провонял. Сегодня же перестирай всё бельё, хотя бы детское--травишь ребёнка этим дерьмом!
Она принялась шевелить челюстью, словно рыба, вытащенная на берег, очевидно, еще не решив, следует ли ей продолжить истерику. Здравый смысл пересилил, и она с неприязнью сказала:
--Ага, конечно, перестирай! Стиральная машина полгода уж как не работает, а муж починить не может, только обещает.
--Где машинка?--спосил я.
Жена безмолвно показала пальцем.
Я прошел по коридору.
--Что с ней?--спросил я, осматривая видавшую виду стиралку.
--Что-что: течёт, как сучка.
Я открутил фильтр и извлёк его на свет божий. Фильтр был весь окутан грязью.
Я показал жене этот сгусток дерьма.
--Когда последний раз чистили?
Она испуганно пожала плечами, и я догадался, что эта семейка и понятия не миела, что машинку надо чистить.
--Понятно,--вздохнул я, отодрал грязь от фильтра и сложил в раковину.
Поставил фильтр на место, запустил машинку на короткий цикл. Как и ожидалось, машинка больше не текла.
--Фильтр раз в месяц чистить, и ничего течь не будет,--научил я эту горе-хозяйку.--Теперь стирай.
--Порошка нет,--сквозь зубы ответила она.
--Купи.
--Денег нет!--ответила она, наслаждаясь своей злобой,--Откуда им взяться, муж у меня не работает, а я вон с Оленькой-дочкой круглыми днями сижу.
Я заметил, что из-за угла, кусая пальчик, выглядывает дочка.
Я успокоился:
--Так, завтра я найду работу и деньги будут. Пол скрипит,--заметил я,--Показывай, где у вас инструменты.
--А кто его знает. В чулане небось валяются. Поищи если найдёшь.
Лампочка в чулане не горела. Я порылся в куче тряпья и каких-то коробок. С инструментами было не густо, кое-что придётся докупить, но пока мне было достаточно найденных здесь молотка и нескольких гвоздей.
Я отметил все скрипучие доски в доме и прошил их гвоздями. Женушка с недоверием следила за мной, но вскоре убедилась, что со скрипучими полами в доме покончено. Работы-то было на полчаса.
Она прислонилась к косяку.
--Это что же, мы с тобой и трахаться будем? Это мне вроде как с другим мужиком получается или как?
--Не выражайся при ребёнке,--одёрнул я её,--А что касается твоего вопроса, я, пожалуй, пока воздержусь.
--Да я уж и привыкла, муж-то мой давно уже "воздерживался". Набухается, накурится, а потом нестоячка у него. Лет пять уж мужа у меня как такового не было. Вот Оленьку мне по молодости спьяну заделал и почти сразу сдулся как мужик. Стало быть, по-прежнему у нас нестоячка... ой, простите--воздержание.
Утро. На завтрак расчитывать не приходилось. И дело не в том, что моя дорогая жёнушка, как я вскоре выяснил, предпочитала дрыхнуть до полудня. Сия печальная ситуация была обусловлена откровенно скудным содержанием кривобокого холодильника. Засохший сыр, два яйца и пахучий огрызок колбасы. Надеюсь, хоть яйца не испорчены и ребёнку будет что поесть.
Я аккуратно прикрыл за собой дверь, дабы не разбудить Оленьку (пусть ещё немного побудет в чудесном мире сновидений), и отправился на поиски работы.
На соседней улице шла стройка. На жестяном заборе висела табличка, гласившая, что ведётся строительство средней общеобразовательной школы, срок сдачи второй квартал следующего года, строительство ведёт фирма "Опора".
Никаких документов об образовании у Гоги не было, кроме аттестата об окончании девяти классов. Придётся начинать хоть с чего-то.
Я протиснулся в приоткрытые ворота. Увидел нескольких работяг.
--Помощь не нужна?
Ближайший посмотрел на меня, пожал плечами и помотал головой.
Я осмотрелся и заприметил мужчину лет пятидесяти, раздающего указания. Очевидно, он здесь главный. Я направился к нему.
--Мне бы работу,--обратился я.
Мужчина осмотрел меня с ног до головы.
--А что ты умеешь?
--Ничего, но готов учиться.
--Хм, честно,--хмыкнул мужчина.--У меня вообще-то все позиции заняты.
--Деньги нужны,--сказал я.--Я готов на любую работу, испытайте.
Мужчина подбоченился и снова задучмчиво окинул меня взглядом.
--Пьёшь?
--В меру.
--Хм,--снова хмыкнул мужчина,--Опять честно. А то тут все "непьющие", а утром ото всех перегаром несёт до слёз. Ладно, за честность дам тебе шанс. Видишь кучу мешков с цементом? Перетаскаешь вон туда, тогда и решим, что с тобой делать.
Я ринулся в бой. Мешки были тяжёлые, но я даже наслаждался силой своего молодого тела.
--Перекури,--окликнул меня начальник минут через сорок.
--Не курю,--прохрипел я и продолжил работу.
--Ну ладно, ладно,--позвал он меня ещё через полчаса,--Надорвёшься с непривычки, отдохни. Меня зовут Николай.--Он протянул мне руку.
--Георгий,--я ответил рукопожатием.
--Вот тебе за сегодня.--Он достал из кармана и протянул мне пятьсот рублей,--Зарплату большую предложить не могу. Тридцать тысяч в месяц после испытательного срока. Коли не передумал, приходи завтра утром с документами оформляться.
На пятьсот рублей я купил стиральный порошок, упаковку пшёнки и пачку сахара. Пшённая каша с сахаром--сам так в дестве ел, какая-никакая сладость-радость ребёнку, чем пустую кашу трескать.
Вернувшись домой, сам закинул в стиральную машину в первую очередь детские вещи, ума большого не надо. Наказал жене перестирать завтра остальное.
Назавтра вышел на работу. Первое время моими должностными обязанностями были "принеси-подай". Я наблюдал, учился, постепенно мне стали доверять и более ответственные задачи нежели перемещение тяжестей.
В понедельник выдали аванс. Принёс домой свежие продукты и игрушку Оленьке--куклу из Детского Мира. Эта была её первая игрушка. Несколько минут она изумлённо смотрела на неё и, казалось, даже не знала, что с ней делать или просто не верила своему счастью.
Хоть денег я получал не много, со временем мне удалось накопить на кое-какие инструменты и материалы, я заделал щели в стенах, купил банку краски и освежил внешний вид нашей халупы. Теперь это можно было назвать домом.
Попросил Николая обучить меня ремеслу каменщика. Николай был не против и охотно делился секретами профессии.
От большинства коллег меня отличало то, что я не прерывался каждые полчаса на перекур, а также отсутствие пьяных загулов. Каждую неделю кто-то из рабочих либо брал отгул "по состоянию здоровья", либо приходил на работу со страшным похмельем.
Видя моё усердие, Николай поднял мне зарплату, а через год и вовсе сделал своим заместителем.
Теперь зарплаты хватало и на продукты, и на одежду, у Оли регулярно появлялись новые игрушки, и даже кое-что удавалось откладывать.
Секса с женой у нас так и не было. Однажды вечером я позвал её поговорить.
--Ты женщина молодая,--сказал я,--Я всё понимаю. Если загуляешь--гуляй, я не буду мешать тебе устраивать личную жизнь. Об одном прошу--домой мужиков не води. Пусть Оля думает, что у нас нормальная семья.
В электрическом свете кухонного светильника мне на секунду показалось, что глаза её стали влажными, но она согласилась.
Оля пошла в школу. Я собственноручно отвёл её первого сентября первый раз в первый класс. С гордостью она рассказывала одноклассникам, что школу построил папа.
Вскоре Николай ушёл на повышение в районный офис, а меня назначил на своё место. На следующей же неделе половина моей бригады не вышла на работу. Я подождал. Они явились через три дня со следами запоя.
Тогда я собрал всю бригаду и предложил: либо они пишут заявление по собственному, либо завязывают с алкоголем. Заявление не написал никто.
Вскоре, отчасти благодаря репутации "самой трезвой бригады" в городе, отчасти благодаря строгому соблюдению сроков, мы получили несколько выгодных подрядов на строительство. Я нанял несколько новых рабочих, а несколько старых отправил на курсы повышения квалификации.
Доходы выросли, а с ними выросли и зарплаты. Если первое время рабочии косились на меня с недоверием и считали выскочкой, то теперь за длинный рубль они готовы были если не любить меня, то как минимум уважать. Через год-другой устроиться работать в мою бригаду среди местных работяг почиталось за большую удачу.
Прошло пять лет, и наша семья уже, пожалуй, входила в список одной из самых обеспечнных в пригороде. Оля ходила в спортивную секцию, жена научилась ухаживать за собой. Поменяли дома мебель, купили недорогой седан.
Однажды я увидел на нашей улице напротив дома роскошную машину с тонированными стёклами. Я был уверен, что это Гога. Неужели, соскучился по семье? Смело, учитывая, что если он раскроет свою личность, жёнушка вполне может попытаться потребовать с него миллионные алименты, а любой проныра адвокатишка легко это ей обеспечит, учитывая непроработанность законодательтсва в сфере обмена жизнями. Я постоял минуту на крыльце, размышляя об этом, а потом шагнул к машине.
Автомобиль в ту же секунду сорвался с месте и был таков. Видимо, я ошибся насчёт Гоги. Или, как раз наоборот--оказался прав.
В тот памятный вечер я вернулся домой поздно. Возникли проблемы с поставщиком (из-за какого-то происшествия в городе главная улица была перекрыта и всюду образовались пробки), и я пообещал, что не уйду с рабочего места, пока бригада не будет обеспечана всем необходимым. Доставили, разгрузили. До дома добрался в одиннадцать
На кухне тихонько приготовил себе ужин и включил телевизор.
Рассказывали биографию миллионера Марка Растопова. А что же можно было рассказать о жизни Марка? А вот что:
В двадцать пять лет нищий, но предприимчивый парень открыл букмекерскую контору. Связался с криминалитетом, сделал состояние на договорных матчах. Обзаведясь первыми серьёзными деньгами, открыл сеть кафе и ресторанов. И опять криминальный мир предложил свои услуги: через заведения рапространялся подельный алкогололь, а преступное сообщество отмывало деньги.
Шли годы, состояние теперь уже известного во всей стране бизнесмена Растопова росло, но десять лет назад началась война кримнальных кланов. В один из дней на улицах города произошла перестрелка, погибли семеро ни в чём не виноватых случайных прохожих.
Тогд Марк разорвал все связи с преступным миром и дал обвинительные показания на криминальных главарей, которые позволили надолго упрятать их за решётку. Война окончилась, смолкли выстрелы на улицах города, прекратили взрываться автомобили, люди больше не гибли. Но преступный мир не простил Марку его поступка и заочно приговорил его к смерти.
И вот сегодня вечером на входе в контору своего адвоката на центральной улице города Марк Растопов был расстрелян киллером.
Я выключил телевизор. В соседней команте спала дочка, в другой похрапывала благоверная. Пора бы ей уже найти работу--дочка уже взрослая, так что декретный отпуск затянулся.
"Жизнь прожить--не поле перейти",--вспмонилось мне. Прости, Гога, не все ошибки в жизни можно исправить. Пусть земля тебе будет пухом.