Ангелам-хранителям посвящается.
1 глава. Новая школа.
Юля проснулась утром и не поняла, где она: огромная комната, вокруг множество кроватей, спят девчонки. На соседней кровати, почему-то, двое: Анфиса Тарасенко и Рыбаков.
«Боже мой. Я же в колхозе, на капусте», - вспомнила она, по пути вспоминая о вчерашнем жутком вечере: в комнату к девочкам пришли мальчишки из их класса и из параллельного. Они громко кричали и пели под гитару. Девчонки, как и мальчишки, были раскрасневшиеся от принятого за школой, в которой их поселили, вина. В памяти всплыла омерзительная картина: в окно с расстёгнутой ширинкой влезает Анфиса Тарасенко. Нос её красный, глаза осоловелые. Сзади в окно проталкивают её Рыбаков и Бекмуратов. С этой стороны девчонки тянут её за руки, чтобы она не свалилась пьяная… Что было дальше, Юля не знала, потому что вышла и допоздна стояла у окна в коридоре: "концерт" продолжался почти всю ночь, заснуть было совершенно нереально.
«Уже какой вечер подряд. Долго ещё это терпеть? – думала Юля, - Неужели, так всё и будет продолжаться? Как это ужасно. Как это громко. И не расслабиться, не отдохнуть, не лечь спать вовремя.». Мама всегда говорила ей, что она жаворонок. Теперь она поняла, что это такое.
Она взяла зубную пасту, щётку и, перекинув через плечо полотенце, пошла умываться.
Подойдя к стоящим на улице умывальникам, она привычно нанесла пасту на щётку, начала чистить зубы и почувствовала на себе чей-то взгляд.
Обернувшись, она увидела Артёма. Неформальный лидер их сложного класса и всей школы, в которую она перешла в этом году. Далеко не красавчик, но с характером. Одного его взгляда хватало для того, чтобы мальчишки замолкали, а девчонки начинали кокетничать и бросать в его сторону томные взгляды.
В этот раз он как-то странно и с удивлением смотрел на неё. Было ощущение, что они в одной семье, даже в одном доме, в одной квартире. Какое-то тепло шло от него.
Юля взяла полотенце.
- Вот смотрю я на тебя, ты такая удивительная, - вдруг сказал он.
- Да? – посмотрела на него Юля. - Почему?
- Не знаю, как объяснить. Но ты какая-то не такая, как все.
- Обыкновенная, - Юля пожала плечами.
- Знаешь, если кто тебя обидит, ты говори мне, - сказал он.
«Странно, - думала Юля, возвращаясь в класс, который им отвели для ночёвок на время пребывания в колхозе, - вокруг всё такое враждебное, непонятное, и вдруг Артём с предложением помощи. Может, он такой же, как все, только претворяется?»
Трудовой день пролетел незаметно.
А вечером, после работы в поле, ополоснувшись и войдя в палату, она остановилась у дверей: ставшая теперь ежевечерней, картина повторялась, пришли мальчишки, вольготно разлеглись на кроватях девчонок, иные настраивали гитары, готовясь к очередному «концерту», девчонки примостились рядом. Пара минут настройки, и бой гитары, голоса орущих блатные, наполненные нецензурной лексикой, песни парней и развязный смех подвыпивших девчонок снова сотрясли воздух.
«Господи, как я устала от этого, - Юля взяла куртку, повернулась и вышла на улицу. – Походить что ли, посмотреть на звёзды в тишине…. Только сколько я здесь выдержу? На улице холод».
Она обошла вокруг школы, потом вокруг школьной территории. Мороз нарастал. Пошёл первый снег. Колючий, противный. Стал подниматься ветер.
Она вдруг вспомнила, что не взяла перчатки. От обиды ком подступил к горлу.
«Как холодно. И снова не спать полночи, да ещё после работы на поле… – по щекам потекли слёзы. – Я больше не могу!».
- Ты чего здесь? – в темноте появилась фигура Артёма. – Почему в такую погоду на улице? Снег, вообще-то, пошли, – видимо, не найдя её в палате, он вышел за ней на улицу.
- Я не пойду туда. – Юля отвернулась и пошла в другом направлении.
- Почему? Тебя кто-то обидел? – он обогнал её, заглянул ей в лицо. - Ты плачешь?!
Она молчала.
- Ну, говори! – не отставал он.
- Да, не хочу я! – отмахнулась она. – Не хочу, не пойду! – она прибавила шаг.
- Почему? Я же вижу, что ты замёрзла.
- Потому что я хочу спать! – сквозь слёзы выкрикнула Юля. – Я устала! …А они сидят там в палате и орут матерные песни под гитару. И будут орать полночи! И так каждый вечер! Я не могу больше!
- Понятно, – он взял её за руку. - Пошли.
Затащив одноклассницу в палату, он громким голосом сказал:
- Так, всё. Встали и ушли.
Парни покорно, без вопросов встали и пошли на выход.
- Как это?! С какой это радости?! Артём, ты чего?!- завопили девчонки.
- Всё, я сказал. Ночь на дворе. Всем спать, – он повернулся и пошёл к двери. Затем обернулся и добавил:
- И в следующий раз, собираемся у нас в палате.
Благодарности Юли не было предела. Наконец-то она может спокойно лечь и уснуть. Спасибо тебе, Артём!
***
Следующий день начался как обычно. После утренних сборов ребята расселись по машинам.
- Поехали! – девчонки принялись стучать по кабине крытого грузовика.
- Нет ещё, – Артём пресёк попытку разгорланившихся девчонок спровоцировать отъезд машины в поле.
К машине подбежала Юля.
- Давай руку, – он протянул ей ладонь.
Легко закинув одноклассницу в кузов, он повернулся к водиле:
- Трогай!
Машина тронулась, качнув пассажиров. Он усадил её на своё место, поехав стоя и держась за кузов.
- Смотрите-ка, руку подаёт, на своё место сажает! – раздался язвительный голос Анфисы Тарасенко. – Артюха-то наш влюбился!
- Ты помолчала бы, - перекидывая спичку с одного угла рта в другой и глядя на Анфису, парировал Артём.
- Да, я-то помолчу. Только, как коллектив на это посмотрит, - оглядела присутствующих Тарасенко.
Юля не понимала, что происходит, чем она не вписалась в класс. Разве что, тем, что не смеялась, когда не смешно, не срывала, как остальные, уроки.
А однажды, на комсомольском собрании, когда классная делала вид, что отчитывает парней за то, что они не пошли в первый день на учёбу на комбинат профориентации, а комсорг Оксана, ведя собрание, стреляла глазками и делала вид, что согласна с учительницей, Юля встала и сказала:
- Я не понимаю, зачем проводить комсомольское собрание, если комсорг хихикает у доски и стреляет глазками. А к мальчикам у меня вопрос: «Я понимаю, если бы вам не понравилось преподавание на комбинате профориентации, и вы больше не пошли туда. Но вы не пошли в первый день. Вы даже не посмотрели, интересно ли там, пригодится ли вам это в жизни. Вот этого я не понимаю».
После её речи наступила минута молчания.
Мальчишки, стоя у доски, с интересом смотрели на новенькую. Лидер класса Старовойнов, также стоявший у доски и перекидывавший спичку из одного угла рта в другой, тоже молчал, выслушав её внимательно и заинтересованно.
- Да, Юля правильно говорит, - растерянно и с удивлением, но с привычной жеманной манерой разговора, поддержала её классная руководительница. - Вы хотя бы посмотрели, что там. Может, вам бы и понравилось.
Затем она помолчала и продолжила:
- Посещать профкомбинат вы будете всего один раз в неделю вместо общеобразовательной школы, но зато получите дополнительную профессию, получите корочки. Кто закончит на водителя, тот получит права.
- В чужой котелок своей ложкой не лезь, - толкнула Юлю локтем подруга Земфира, с которой они вместе перешли в новую школу.
Взгляд её был такой же ненавистнический, как у других повернувшихся и смотревших на неё девчонок.
А после собрания Артём подошёл к ней в коридоре:
- Ты это… Будь поосторожнее. У нас такие девчонки, они и побить могут.
- Да? – Юля посмотрела на него, не восприняв его слова серьёзно. – А ты где будешь?
- Меня может рядом и не оказаться, - на полном серьёзе тогда ответил он.
С этих пор началось что-то странное.
2 глава.
Подстава.
После уроков спешащую домой Юлю догнала одноклассница:
- Торопишься?
- Да, мне сегодня надо пораньше.
- Правда? А я тоже в той стороне живу. Как раз по пути, - приветливо улыбалась девочка. – Меня Анфиса зовут. Фамилия Тарасенко. А тебя Юля, я помню, – говорила она, заглядывая в глаза и улыбаясь. - Красивая у тебя коса.
- Да? А мне не нравится. Устала уже от неё. Хотела бы сделать волосы по плечи, как у тебя, да родители не разрешают.
- А я подстриглась, не спрашивая. И покрасилась. Это ведь не мой цвет волос, – приподнимая от корней волосы, показывала Анфиса, - Это перекись.
- Меня бы родители убили за это, - улыбнулась Юля.
- Меня нет.
- Ты здесь с первого класса учишься?
- Да. Нас здесь мало с первого класса: я, Оксанка Шрамко, Артём Старовойнов, Фаина Османова, Эльза Миллер, Нуркул Ниязбеков, - вспоминала Анфиса, загибая пальцы руки.
"Какая легкая и приветливая девочка, - думала Юля. - Такая красивая и обаятельная! Никогда не видела, чтобы веснушки так украшали девочку! Просто, солнечный человечек! И мягко так говорит. Только вот, глаза красит слишком ярко. Как мама ей разрешает?! Мне бы моя не разрешила даже ресницы подкрасить.".
Подходя к перекрёстку, Анфиса замедлила шаг:
– Как тебе наша классная?
- Не знаю. Я с ней ещё близко не общалась.
- Мы все её не любим. Глупая какая-то, с таким вздёрнутым, как у клоуна, носом. – Анфиса пальцем подняла нос кверху, сделав смешную рожицу, и рассмеялась.
- Мы все зовём её просто Марфа. Чётко, да? Марина Фёдоровна - Мар-фа. Ха-ха-ха.
На светофоре загорелся красный свет, они остановились.
- А что ты скажешь о том, как она преподаёт? Ужас какой-то! Правда? Гундит что-то там себе под нос.
- Да, скучновато, - согласилась Юля.
- Да? Я тоже так думаю. Скучно. Слушать противно. Всем не нравится. Всем! И, вообще, какая-то она вся не пойми какая. Недотёпистая. И одевается как-то нелепо. Уже хотя бы посмотрела журналы мод, что ли.
- А ты тоже так далеко живёшь? – переключила Юля не очень приятную тему, собираясь переходить дорогу.
- Нет. Просто, сегодня прогулялась с тобой подальше, - Анфиса весело размахивала портфелем. – Ну, всё. Мне налево, тебе прямо. Пока!
«Как быстро Анфиса распрощалась, - подумала Юля. – Может, ей что-то не понравилось? Налетела, как ветер и так же быстро убежала. Только, вроде, разговорились…».
А на следующий день после уроков Юлю вызвала классная руководительница:
- Скажи-ка, дорогая, что тебе не нравится в моих уроках?
- Мне? – Юля широко раскрыла глаза. – С чего Вы взяли?
- Ну, насколько я знаю, ты чем-то недовольна. Я, вообще, многих вещей не ожидала от тебя, девочка. Давай-ка пригласи свою маму.
- А что случилось? Оценки у меня нормальные…
- Мне есть, о чём с ней поговорить! – голос классной сорвался на визг.
***
- Юля, как ты могла? – пришедшая из школы мама проводила беседу с дочерью.
- Я не понимаю, что я такого сделала? – Юля с удивлением смотрела на мать.
- Ты ведь знаешь, что обсуждать людей, тем более, учителей, нехорошо.
- Да, что случилось-то? – Юля непонимающе прорывалась сквозь проповедь мамы.
- Ты зачем назвала Марфой свою учительницу? Почему высмеивала её внешность и то, как она одевается? Разве это прилично?!
- Но, это не мои слова! Это Тарасенко рассказывала, какая у них классная!
- Да?! – пришёл черёд удивляться маме. – А ты зачем поддерживала разговор?
- Ничего я не поддерживала. Просто, мы шли вместе.
- А ты зачем пошла с ней? Поболтать, пообсуждать учителей?
- Да, почему пообсуждать?! Просто, ей было со мной по пути, она пошла рядом.
- Да, похоже, эта девочка ещё тот фрукт, - мама подошла к окну и задумалась, глядя куда-то вдаль. – В общем, эта твоя Тарасенко, или как её, подошла к вашей учительнице и сказала, что ты назвала её Марфой, сказала, что она ведёт неинтересные уроки, одевается, как пугало, да и сама похожа на клоуна.
- Да, ты что?! – У Юли захватило дыхание. – Но, разве такое бывает?! Как это можно свои слова выдать за слова другого человека?! И зачем?!
- Вот, видишь, доча, оказывается, бывает. Слова той ученицы о тебе поддержали её подружки по классу. И теперь классная руководительница требует, чтобы ты перед ней извинилась. Причём, перед всем классом.
- Я не буду извиняться! – воскликнула Юля. – Мне не за что!
- Я понимаю…, понимаю… - медленно повторяла мама, - Я сама схожу к ней и разберусь. А ты больше ни с кем не общайся. Не надо. Вон у тебя есть Земфира, с ней и дружи.
- И с ней не буду. Нет у меня больше подруги.
- Да? Почему?
- Она больно толкнула меня локтем на комсомольском собрании за то, что я сказала правду мальчишкам. Она сказала, что я сволочь. И взгляд у неё был такой... злой и просто страшный. Как будто она ненавидит меня: «В чужой котелок своей ложкой не лезь!».
- Тааак, - пристально глядя на Юлю, задумчиво произнесла мама. - А что ты сказала на комсомольском собрании?
- Понимаешь, все так кривлялись и ломались на собрании. Даже классная говорила, вроде, всё правильно, но как будто просто так, никто её не слушал. И наша комсорг Оксана тоже стояла у доски и томно закатывала глазки перед мальчишками: «Ну, что вы? Хи-хи. Не надо было сбегать. Хи-хи», - изобразила Юля Оксану. - А пацаны стояли и ухмылялись у доски. Всем было видно, что им по барабану. Я не понимаю, зачем надо было тогда, вообще, проводить собрание? Какие они комсомольцы?!
Мама смотрела на Юлю и внимательно слушала её.
- Ну, я встала и сказала, что не понимаю, почему секретарь комсомольской организации хихикает и кокетничает, а мальчишки хотя бы для начала сходили и посмотрели, чему будут учить на комбинате профориентации, а потом уже сачковали, если не понравится. – продолжала Юля. - Там ведь и на водителей учат, и на парикмахеров, и на швей, и на телеграфистов, и каких только там профессий нет! Знаешь, мам, как там интересно! Мы даже с Земфиркой метались и не знали, что выбрать. Хотелось все сразу профессии получить: и стрижки делать научиться, и шить, как в ателье, и готовить торты, и азбуку Морзе выучить, и права получить!
- Ну, а мальчишки?
- Мальчишки ничего. Слушали, что я говорю. Они нисколько не обиделись! Наоборот! Как будто до них что-то дошло. По крайней мере, до Старовойнова. А вот девчонки… Они повернулись и с такой ненавистью смотрели на меня! Как будто я им что-то сделала. Но от Земфирки я такого совсем не ожидала.
Мать вздохнула и задумчиво покачала головой.
- И, вообще, мама, она забирает у меня меня! Я теперь рядом с ней теряюсь и становлюсь никем. Просто, нулём!
- Как это?
- Когда к нам подходят учителя, она становится такой скромной пай-девочкой, хлопает глазами, пожимает плечиками, говорит таким голоском... Скорее встаёт рядом со мной. Как будто мы не поссорились и продолжаем дружить. И я чувствую, что она начинает говорить моими словами, моей интонацией, только я какая-то обыкновенная и неотёсанная, что ли, по сравнению с ней, и стою рядом с ней как ноль, как будто, меня нет. А Валентина Ивановна, учительница по литературе, нам говорит: «Вы одни, девочки, такие хорошие в этом классе. Остальные - это просто ужасно. Все сынки и доченьки министров. Земфирка стоит, руки так стеснительно сложила, хлопает ресницами. А я-то знаю, что она, как только отойдёт в сторону, так тут же голос у неё меняется, она начинает материться, как они, и противно так хохотать. – Юля замолчала, вспоминая развязный смех и жеманство подруги. - Не знаю... Противно это всё.
- Нда, … - покачала головой мама, - Ну, значит, будешь теперь одна. Приглядись, какие девочки есть хорошие. Не может же быть, чтобы все были такие, как Тарасенко. А в чужой котелок, и в самом деле, своей ложкой не лезь. Или, может, перейдёшь обратно в свою школу? Теперь ваша классная Изольда Тихоновна и завуч Клавдия Максимовна в школе больше не работают.
- Я знаю. Я встретила на улице Анну Ильиничну, завуча по учебной части, она просила меня вернуться. Сказала, что их больше нет.
- Ну, так, может, вернёшься?
- Нет, - Юля отрицательно покачала головой. – Я не смогу вернуться. Как я посмотрю ребятам в глаза? Ушла, так ушла.
- Ну, хорошо, доча. Только, ты не рассказывай ничего отцу. А то он сильно переживать будет.
3 глава. Бойкот.
Утром Юля пришла в класс и остановилась в одиночестве: девчонки, собравшиеся в кружок, оглянулись на неё и демонстративно отвернулись. Земфира сделала вид, что Юлю не видит, стояла с ними и
рассматривала очередные обновки девчонок. Школьной формы они не особо придерживались, и, приходя в школу, демонстрировали брендовые новинки, привезённые откуда-то из-за границы «непростыми» родителями.
Начался урок, Юля попыталась сосредоточиться на словах учителя, но почувствовала, как сзади кто-то касается её рукой. Она повернулась.
- Что?! Чего не так?! – грубо сказал сидящий за партой сзади Аман Бекмуратов.
Она отвернулась и начала писать.
Через какое-то время сзади снова почувствовались касания.
«Не буду поворачиваться. Опять начнёт хамить», - подумала она и продолжила самостоятельную работу.
Урок подошёл к концу. Все начали собираться. Юля тоже собрала портфель и стала вставать, как вдруг почувствовала резкую боль в затылке.
- Ай! –вскрикнула она, упав снова на стул, и слёзы брызнули из глаз.
Сзади раздался хохот Бекмуратова, все повернулись. Каково же было изумление одноклассников, когда они увидели, что Юля привязана косами к стулу!
Класс разразился хохотом. Не смеялись только три запуганные девочки.
- Дураки, - усмехаясь, сказал Мамаев. – Как дети. Нашли, чему смеяться.
Отвязав косы, Юля вышла из класса и встала у окна подальше от всех.
Однако, оставаться в одиночестве пришлось недолго.
- Видел, какой отец Бекмуратова магнитофон из-за границы привёз? – Егоров встал рядом с новенькой. – Стерео-колонки, на х.., всё так чётко, на х….
- Да, Османова вчера говорила, - перемежая слова с матом, ухмыльнулся Рыбаков. - У неё мать с его отцом в одном ведомстве работают. У них хата тоже чётко затарена. И шмотки у неё такие классные!
Услышав нецензурную лексику, какой парни через слово снабжали свою речь, Юля перешла в соседнюю рекреацию.
- О! Смотри, с каким ужасом посмотрела на нас! – Рыбаков хлопнул Егорова по плечу. – И ушла такая! Ха!
- Не нравится, - усмехнулся Егоров.
- А идти против класса нравится? – сплюнул Рыбаков. – Правильно Анфиска говорит, таких учить надо.
- Королева! Что ты скажешь?! Принцесса! – кивнул Егоров. – Пойдём-ка за её высочеством. Порадуем её музыкальные ушки.
Они пошли мимо девчонок вслед за новенькой.
- Ну, что? Бойкот объявили, что ли? – пришедшая ко второму уроку комсорг подошла к одноклассницам.
- Оксана, таких учить надо! – Тарасенко протянула Оксане жареный арахис.
- Ну, в принципе-то она правильно сказала, - пожала плечами Оксана, подставляя Анфисе ладонь.
- Правильно?! – Тарасенко округлила глаза. – А ничего, что она против класса пошла? Против тебя, вообще-то!
Оксана, соглашаясь, кивала.
- Против мальчишек! – возмущённо смотрела на Оксану Фаина.
– Да! Ещё она будет нашим пацанам указания давать! – убеждала Анфиса комсорга. - Смотри, какая величина!
- Ой, девочки, я не знаю, - Оксана переминалась с ноги на ногу. – Ну, я, конечно, за класс.
- И пусть уматывает туда, откуда пришла! – Тарасенко кинула взгляд на отошедшую в другую рекреацию новенькую. – Нашлась тут звезда!
- Да, ладно тебе! – подошёл к девчонкам Усманов, в отличие от прогуливавших пацанов ходивший на комбинат профориентации. – Всё она правильно сказала. Опять передёргиваешь. И вовсе она не против класса.
- А ты иди отсюда! – кинулась на него Тарасенко.
- Да, иду-иду, - усмехаясь, глядя на разъярившуюся Анфису, отошёл Усманов.
- И только попробуй пойти против класса! – угрожающе бросила ему в спину Тарасенко.
«Опять они рядом?!» - ушедшая в свои мысли, Юля снова повернулась на громкий мужской хохот и мат. То, что происходило, никак не укладывалось в её представление о том, какие должны быть мужчины, никак не вязалось с её бывшим родным классом. Она стояла и думала о своей первой любови, о сирени, подаренной Тимуром, о любимых мальчишках-мушкетерах. Ещё живо было воспоминание о драке парней за ее честь... А в душе ещё жили веселые карусели в Луна-парке, любимые понедельники и тоскующие по классу воскресенья…
Она огляделась вокруг. Слева в отдалении стоят зашуганные классом девочки: возможно, они и не против неё, но боятся к ней подойти. Остальное пространство пустое, места мальчишкам много. Однако, рядом снова стоят Рыбаков и Егоров.
«Что они всё орут и матерятся? Ходят, что ли, за мной?» - недоумевала она.
Прозвенел звонок, и все потянулись в класс.
Начался урок. Она старалась слушать и вникать в предмет, несмотря на сложившуюся ситуацию. И на следующей перемене вдруг поняла: куда бы она ни вставала, мальчишки будут подходить и грубо материться, глядя, как она вжимается в плечи от их громких мужских голосов и мата. Началась ежепеременная «собачка-драчка». Пока к последнему уроку не объявился Старовойнов.
Увидев одиноко стоящую у окна новенькую и демонстративно кучкующихся лихих девчонок, Артём сразу всё понял.
Парни, подошедшие было к новенькой, увидев приближающегося Артёма, ретировались.
«Только бы не избили её», - подумал он, бросив мимоходом взгляд на стоявших в стороне испуганных забитых трёх девочек и внимательно глядя на собравшую вокруг себя девчонок Тарасенко.
Дождавшись конца уроков, он вышел из школы, закурил и долго смотрел новенькой вслед, отслеживая движения толпы одноклассниц. Но они поболтали и разошлись в разные стороны. Только тогда он успокоился.
***
Юля шла домой, словно вырвавшись из клетки. На душе было истерзанно, выгоревше и пусто. Мозг отказывался о чём-то думать.
И только бабье лето прорывалось сквозь завесу ступора, играя с ней лёгким ветерком и всеми красками начинающейся осени.
Придя домой, она открыла пианино. Звенящую тишину бабьего лета разбили тревожные звуки «Патетической сонаты» Бетховена.
Она играла громко, стремительно, извлекая тревожные, словно разбивающиеся об утёс волны, звуки, выплескивая всё накипевшее за день. Затем, захлопнув крышку пианино, уставилась невидящим взглядом в глянцевую черноту пианино, упала головой на руки и заплакала…
***
Дни потянулись однообразно. Каждый день Юля приходила в класс и под пытками уничижительных взглядов мальчишек, издевательским смехом Бекмуратова и презрительным взглядом девчонок, старалась слушать, что говорят учителя на уроках.
На переменах она стояла одна у окна в школьном коридоре, рядом к ней пристраивались парни-одноклассники и начинали собачку-драчку. Обычно это продолжалось, пока не подходил Старовойнов, тогда они тут же переходили на человеческий язык. Но он часто прогуливал.
Когда же Старовойнова не было в школе совсем, день казался невыносимым.
Она приходила домой, садилась за пианино и открывала ноты. Порой она сидела за пианино долго, вспоминая любимые части бетховенской «Аппассионаты», превращаясь в стремительную энергию звука. Затем переходила на медленное, душераздирающее проигрывание «Фантазии экспромт» Шопена, и успокаивалась слезами и первой частью «Лунной сонаты».
«Как жаль, что закрыт путь в музыкальное училище из-за маленьких рук, - думала она. - Ушла бы сейчас из школы вместе с Олесей…».
Но на вступительных экзаменах надо играть октавный этюд. А его пришлось отменить даже на выпускных экзаменах в музыкальной школе.
Теперь музыка выручала в жизни. Только это не очень спасало. Начались жуткие головные боли.
Она завязывала голову полотенцем, стягивала изо всех сил, это помогало на какое-то время. Но, похоже, теперь это стало её постоянным состоянием. Скорее бы каникулы. А пока…
На одной из перемен в коридор вышла учительница литературы Валентина Ивановна.
- Пацанов от тебя палкой не отгонишь.
- Я не знаю, что происходит, - стараясь держать себя в руках, сказала Юля. – Они специально ходят за мной и матерятся.
Валентина Ивановна строго посмотрела на парней.
– Знаешь, Юля, я сама здесь недавно. Судя по всему, школа эта для «элитных» детей. По крайней мере, очень много детей чиновников. Слушать они никого не слушают. Меня тем более, - грустно улыбнулась она. – Ну, что я могу сказать? Видимо, в парнях действует фрейдовская сила. А вот почему они её так выражают? Почему она именно так из них выливается?
- Фрейдовская сила? А что это такое?
Валентина Ивановна улыбнулась.
- Наверное, вам ещё рано это знать, - сказала она. – Но, ты не расстраивайся. Это не самое плохое, - положила она руку Юле на плечо.
Придя домой, Юля подошла к родительской библиотеке.
«Гончаров, Достоевский, Толстой, Тургенев, серия ЖЗЛ… - перебирала она книги. – Где же Фрейд?»
Не найдя нужной фамилии, она открыла Достоевского и зачиталась. Наконец-то! Наконец, ей есть, с кем общаться! Вот он, тот мир, который её принимает, который она понимает!
Реальность отступила.
Приходя домой, теперь она открывала книги и запоем читала Достоевского, Гончарова, Толстова, Тургенева, Бунина, Горького, Булгакова… Она уносилась в совсем другой мир, забывая про текущую реальность.
- Шла бы погулять, доченька, - говорила ей мама. – Что ты всё читаешь и читаешь? Так зрение испортишь. Да, и воздухом совсем не дышишь.
Но Юля уже не жила здесь. Она жила в придуманном кем-то мире. Таком понятном для неё и таком близком.
4 глава. Зимние каникулы.
Наконец-то! Наконец-то, каникулы! Никогда Юля не ждала их так сильно!
- Юлька, давай руку! – Семён протянул ей ладонь.
- Ой, я больше не могу, - схватилась она за брата. – Как высоко!
Ослеплённая белым снегом, Юля щурилась, глядя на верх горы. Сколько она прошла, и ещё столько же впереди!
- Да, вниз-то весело лететь на санках! – рассмеялся Семён. – Как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить!
- Ну, вы чего? Долго плестись будете? – обогнал их младший брат Валерка.
- Иди-иди. Торопыга. У тебя ноги длинные, - ответил ему Семён.
- Ладно. Давай подсоблю, - он взял Юлю за вторую руку. – Сюда бы канатную дорогу.
- Вон, уже строят, - показал рукой Семён.
- Так, пока её достроят, мы уже дойдём, - расхохотался шутник Валерка.
- Дети, идите горячий чай пить, - встречали их наверху горы родители. Взрослые уже накрыли стол и ждали своих подростков-детей.
Раскрасневшаяся, Юля села на камеру, на которой катались взрослые, сняла сапог и вытряхнула из него снег.
- Держи, - протянула ей мама горячую чашку.
- Ммм! – попробовала и разулыбалась Юля. - Какой горячий! Какой сладкий! Обалдеть!
- Может, покатишься с нами на лыжах? – Семён тоже держал в руках горячий чай. – Вроде, накатались уже на шинах, да на санках.
- Я боюсь, - Юля передёрнула плечами.
- Чего ты боишься? – с азартом говорил Семён. – Как всегда присела слегка, вперёд наклонилась, палками оттолкнулась и вперёд!
- Да, я знаю! – парировала ему Юля. – Легко сказать! На прежнем месте склон пологий был, и гора невысокая. А тут, если ноги разойдутся, то как? Кубарем катиться?!
- Ну, смотри. Как хочешь. А мы с Валеркой поехали, - встал Семён. - Валерка! Хватит чаёвничать! Дома чаю напьёшься! Мы сюда не для этого приехали!
Валерка встал, взяв напоследок конфету, надел лыжи и плавно подъехал к брату.
- Ну, на старт, внимание, марш! – сорвались они с места.
Взрослые же налив по рюмочке вина, весело рассказывая анекдоты, хохотали, устав от весёлых быстрых катаний и подниманий на крутую гору. Им было весело уже и без лыж, и без санок. Только папа не участвовал во всеобщем расслаблении. Он за рулём.
«Как хорошо, - думала Юля. – Какое счастье, что у меня есть семья, братья, тётя, дядя. Что мы живём так вместе и дружно. Иначе бы я сошла с ума в этой школе.»
- Что-то Юля у нас приуныла совсем, какая-то другая стала, - понаблюдав за племянницей, сказал Анатолий. – Вы бы присмотрелись к ней, - обратился он к Николаю.
Переведя взгляд на дочь, Николай, соглашаясь, покачал головой.
- Тебе совсем не весело здесь, доча? – спросил он, внимательно глядя на неё.
- Мне хорошо, папа, - как-то сквозь свои думы с невесёлыми глазами улыбнулась она ему.
5 глава. Физкультура.
Каникулы пролетели быстро.
- Смотри, какая стеснительная! – Тарасенко поправляла футболку. – Не будет она ходить на физкультуру в плавках. Все ходят, она нет! Я понимаю, были бы критические дни, а тут… Все ходят, а она, как белая ворона, в бриджах!
В раздевалке стоял душный запах предыдущего класса. Юля открыла форточку. Она действительно опять принесла бриджи, и сейчас её с полным правом могли завернуть с урока.
- Ты опять без формы? – строгая учительница физкультуры двинулась на Юлю, заходящую в спортзал. – Я тебе уже говорила, что все ходят на занятия в плавках. Если ты отказываешься, можешь на уроки ко мне не приходить.
Юля села на спортивную скамейку.
- Имей в виду, за год по физкультуре у тебя будет два, - физрук свистнула в свисток, протягивая руку и показывая классу, в каком направлении строиться.
Новая школа, новые порядки. Но некоторые из них Юля категорически принять не могла.
- Что-то ты, в самом деле, какая-то замкнутая стала, доча. Что у тебя в школе? – посмотрев на приунывшую дочь и вспомнив слова зятя, сказал Николай.
- У меня по физкультуре будет два.
- Почему? – удивился отец.
- Меня не пускают на занятия.
- Как это не пускают? – вмешалась мама. – На каком основании? Ты опаздываешь?
- Нет. Я прихожу в бриджах.
- А надо в чём? – опять удивился отец.
- Надо в плавках. Но я не пойду в них.
- Глупость какая-то. Взрослые девчонки должны как первоклассницы ходить в плавках, – папа развёл руками. - Они там что, совсем с ума посходили?
- Ты бы сходил в школу, - мама оставила глажку белья и посмотрела на отца, - у неё ведь в самом деле двойка выйдет за год.
***
Оставив свои рабочие дела, Николай Петрович пришёл в школу.
- Добрый день. Могу я видеть Валентину Сергеевну? - открыл он дверь в спортзал.
- Это я, - подошла к нему стройная, спортивного телосложения учительница физкультуры.
- Я папа Юли Мельниковой.
- А, понятно. Значит так, - физрук поставила ноги на ширине плеч и сложила руки на груди, - дочка Ваша регулярно приходит на уроки без спортивной формы, - чеканила она по-армейски.
- Насколько я знаю, девочка приходит на занятия в форме.
- Да, только требования ко всем одинаковые: все должны заниматься в плавках.
- В плавках? Взрослые девочки? Можно сказать, уже девушки. Может, для них как-то изменить требования в порядке исключения?
- Исключением могут быть только критические дни. Когда критические дни, они могут надевать бриджи.
- Так, может, им табличку тогда вешать с текстом «Критические дни»? – вскинул брови Николай Петрович.
- Я не требую табличку, я требую всем приходить в плавках.
- Откуда такие требования?
- От меня! Ко мне на занятия вход только в плавках! Или через директора! - выпрыгивала из глаз учительница.
- Понятно, - Николай Петрович повернулся и не прощаясь пошёл к директору.
- Доча, - отец подозвал к себе Юлю, - можешь теперь ходить на занятия в бриджах. Никто тебе слова не скажет. – Он приобнял свою взрослую дочурку. – А ты у меня, оказывается, крепкий орешек, - улыбнулся он, посчитав, что решил проблему дочери, из-за которой последнее время она так изменилась.
6 глава. Озеров.
Март улыбался лучами солнца. Подходя к школе, Юля увидела одинокую фигуру, прогуливающуюся по бульвару.
- Озеров? А ты почему здесь?
- Привет! Да вот, шёл в школу, решил по пути увидеть тебя.
- Совсем по пути, - улыбнулась Юля: её бывшая школа находится в прямо противоположной стороне от дома Лешки. – Соскучился?
- Ну, да. Тебе теперь не позвонить, даже не спросить домашнее задание, - грустно улыбнулся он.
- Записывать научишься.
- Да, я, итак, записывал. Разве что, сверить, - подмигнул он Юле. – А теперь и повода нет.
- Давно ждёшь?
- Давно. А ты, как всегда, идёшь ровно к началу урока. Королевская точность. Ты же у нас королева.
- Да, уж... королева, - грустно улыбнулась Юля.
- Плохо тебе здесь?
Юля опустила глаза.
- Всё нормально. Не жалуюсь.
- Плохо. Я знаю. Мне Антошкина всё рассказала. Она ведь тоже хотела перейти в эту школу следом за тобой, да вовремя вернулась. Возвращайся и ты.
- Я не вернусь, Лёша. Ушла, так ушла.
- Жаль. Мне далеко сюда ходить. Но, видно, придётся, - улыбнулся он. – Хоть так тебя видеть.
И Лёшка сдержал слово. С этого дня Юля часто, идя в школу, встречала его на пути. Он ждал её на бульваре, перекидывался парой слов, иногда приносил мороженое и шёл в свою школу. «Господи, какой счастье, - думала она, - как глоток воздуха в этом кошмаре. Спасибо тебе, Лёшка!»
7 глава. Засада.
- Так. Упали, отжались! - командовал молодой физрук парням. – Раз-два, раз-два! А девочки лёгким бегом вокруг площадки бегом марш!
Занятия проходили на улице. Отжиматься приходилось от асфальта. Но парни, как ни странно, послушно выполняли команды, возможно, зная, что скоро им в армию. Девчонки кокетливо стреляли глазками в сторону молодого и неженатого физрука. Он же заглядывался на Юлю. При этом строгие его команды переходили в просьбу и обращение на Вы, когда он смотрел на неё.
- Молодой человек, позвольте взять у Вас на минутку вон ту девушку с урока, - две женщины наблюдали за разминкой старшеклассниц и, наконец, сделали выбор.
- Да, конечно, - согласился физрук.
- Как Вас зовут? – спросила одна из них, отведя в сторону выбранную старшеклассницу.
- Юля, - ответила та.
- Видите ли, Юля, мы ищем девушку для Дома Моделей, Вы не могли бы у нас поработать? Мы платим немного, но регулярно.
- Я не знаю, - смутилась Юля.
- Соглашайтесь, - улыбнулась вторая женщина. – На это место многие хотели бы попасть. Но из всех девочек мы выбрали только Вас. Приходите завтра после уроков вот по этому адресу, - она протянула Юле визитку. - С собой ничего не надо брать. Всё, что нужно, мы Вам дадим.
- Счастливая, - подошла к Юле Земфира, услышавшая их разговор. – Я давно хотела попасть в Дом Моделей. Но там надо, чтобы рост был не менее 164 сантиметров. А у меня только 162. Так-то у меня фигура тоже красивая. Не хуже твоей.
- Подумаешь! – хмыкнула Тарасенко, - У нас у всех фигуры красивые. Не знаю, что им в ней понравилось. Фигура, как фигура. Ничего особенного.
- Не завидуйте, - вмешался молодой физрук. – Юля у нас, действительно, королева. Да, Юля? - подмигнул он ей, улыбаясь.
Девчонки переглянулись.
Однако, радоваться Юле не пришлось.
- Что-то ты постоянно отрываешься от коллектива, - улыбнулась ей после уроков староста класса Ольга. – Мы вот фотографироваться собрались, а ты опять с другого выхода уходишь домой.
«Фотографироваться? И я тоже с ними? – удивилась Юля – С чего бы это?»
– Пойдём! – улыбаясь смотрела на неё Ольга.
«Странно. Что-то опять задумали?» - внутренне сжалась Юля.
- В другой раз, - мягко сказала она. – Сегодня мне надо быть дома пораньше.
И на следующий день девочки вели себя странно. Они будто переменили своё к ней отношение.
- Пойдём на день рождения вместе со всеми. Ну, пойдём. Старый приглашает всех! – Шарипова почти искренне улыбалась, подойдя к Юле. – Все ведь идут. А ты опять будешь в отрыве от коллектива.
- Я не пойду, Земфира. Я не думаю, чтобы все были рады моему присутствию. И мне со всеми тяжело.
- Вот ещё. Когда-то надо вливаться в коллектив, подруга. Общие вечеринки объединяют класс, сдруживают. Давай сходим, раз приглашают. Если не понравится, уйдём.
«Подруга? Опять подруга?» – пронеслось в голове.
- Что вы тут решаете? – подошла к ним староста класса Ольга. – Ты что, опять откалываешься? В прошлый раз фотографироваться отказалась, в этот раз на вечеринку идти!
- Пойдём с нами! Пойдём! - подходили к Юле остальные девчонки. Они приветливо улыбались.
- Только деньги принеси. Мы все скидываемся, - добавила Тарасенко.
«Неужели, бойкот окончен? – думала Юля. – Они такие любезные. Надоело травить человека? Или на них так подействовало приглашение в Дом Моделей?».
Придя по назначенному адресу намного позже остальных и войдя в квартиру, Юля осмотрелась: большой коридор, дорогая обстановка. Из комнаты вышла Тарасенко.
- Проходи. Вон туда.
Юля вошла в зал и тихонько села на роскошный диван. Тихо играла музыка, звуча стерео-колонками импортного магнитофона. Старовойнова, почему-то, не было.
«Странно, - думала Юля. – где же именинник? Когда будут поздравлять?».
Ребята поглядывали друг на друга, о чём-то шептались. Среди них с бокалом вина стояла Земфира. Помелькав среди одноклассников, она подошла к Юле и села рядом.
- Будь осторожна, по-моему, здесь что-то затевается.
- Зизя, ты где? – раздался девчоночий голос.
- Я тут! – Земфира встала и как ни в чём не бывало, улыбаясь, пошла снова к ребятам.
Кто-то прибавил звук, замигала светомузыка, танцпол ожил. Но танцевать не хотелось. Юля думала над словами Земфиры. И в целом обстановка как-то напрягала. Она не понимала, что, но что-то было в атмосфере, что настораживало и даже внушало страх.
После заводных танцев кто-то приглушил свет. Начались топтания склеенных пар на месте. Медляк за медляком, во время которых каждая пара по очереди отсоединялась и уходила в соседнюю комнату.
- А давайте играть в бутылочку! – Предложила Анфиса.
Развеселившаяся молодёжь расступилась, все собрались вокруг положенной в центр бутылки и стали её крутить.
Под дружные «Ооо!» - парни и девчонки стали целоваться.
Первый раз Юля видела такую игру. «Наверное, пора уходить», - подумала она.
- Можно Вас? – поставив медленную музыку и притворно улыбаясь, Бекмуратов протянул руку сидящей на диване Юле.
Побоявшись обидеть отказом, она согласилась и пошла на танец.
Обхватив её за талию и за спину, Аман насильно прижимал её всё ближе. Стараясь сохранять дистанцию, она несколько упёрлась руками в его грудь.
- Что?! – грубо сказал он. – Что не так?! Что ломаешься?! Что-то не нравится?!
- Я больше не хочу танцевать, - Юля остановилась. - Спасибо.
- Смотри, какие мы нежные! - сплюнул он.
Она взяла сумку и вышла в коридор.
- Ты куда? – услышала она сзади голос Тарасенко. – Вечеринка в самом разгаре.
- Я пойду домой. Уже поздно. – Юля повернулась к двери, отыскивая свои туфли.
- Никуда ты не пойдёшь, - Тарасенко встала между ней и выходом.
- Но мне пора. – Юля попыталась пройти.
- Мальчишки! Она уходит!
На зов Тарасенко из комнаты вышли парни:
- Ну, куда же ты? Посиди ещё! – они стали теснить Юлю от двери.
Растерянная, она повернулась и опять зашла в комнату. Поселившееся и теперь троекратно возросшее чувство тревоги заставило её сесть и вжаться в диван. Как-то странно переглядывались и перешёптывались ребята.
- О! Вечеринка в полном разгаре?! А я думал, приду раньше всех! – в комнату вошёл Старовойнов. – Смотрите, что я принёс!
На столе зазвенели очередные бутылки вина, по квартире разнёсся запах шашлыка.
- Ооо! – зашумели ребята, - Артюха красавчик!
- А ты что тут сидишь? Что не танцуешь? – подошёл Артём к Юле.
- С днём рождения, - сказала она.
- Кого? Меня? – удивился Артём. - Ты ничего не путаешь?
- Я думала, у тебя день рождения.
- Ну, был недавно. Давно вы здесь? Пойдём, я шашлык принёс.
Юля отрицательно покачала головой.
- Я хочу домой, - посмотрела она на него полными тревоги глазами.
- Ну, так иди, раз тебе здесь не нравится, - он понимающе качнул головой: пожалуй, совместить пьянку и Юлю - это совместить несовместимое.
- Меня не пускают.
- Как не пускают? – Он метнул взгляд на одноклассников, окруживших стол и наливающих очередную порцию вина.
«А случайно ли все собрались намного раньше, чем договаривались?» - пришло страшное подозрение.
– Не бойся, иди, - подбодрил он Юлю.
Юля встала и пошла к выходу. Он наблюдал со стороны.
Как и в прошлый раз дверь ей преградили пьяные парни.
- Иди обратно!
- Так, а ну, расступились, - из комнаты вышел Старовойнов.
- Старый, ты что мешаешь?! – заголосили девчонки.
- Я сказал, расступились!
- Она никуда не пойдёт. – Рыбаков раскинул руки и упёрся руками в косяк двери.
- И нечего вмешиваться! Вот ещё! Ты что, против коллектива?!- выкрикивала стоявшая сзади Юли Тарасенко.
- Я сказал, расступились! – Артём подошёл и откинул руки Рыбакова от косяка.
- Старый, ты что, драться будешь? – подсоединились пацаны. – Она никуда не пойдёт!
Страх сковал Юлю. Агрессивная толпа медленно надвигалась.
- А я сказал, пойдёт! – Артём исподлобья смотрел на неожиданно взбунтовавшуюся массу. – Иди, Юля. – он открыл дверь.
Она схватила плащ, выскользнула за дверь и побежала что было сил вниз по лестнице.
- Всем стоять, - последнее, что услышала она, прежде чем дверь закрылась.
***
Прибежав домой, она дрожащими руками сняла плащ.
- Доча, ты уже пришла? Как вечеринка? – раздался из комнаты голос мамы.
Ничего не ответив, Юля зашла в ванную и включила воду. Скинув одежду, она встала под тёплые струи душа. Хотелось немедленно смыть с себя ощущение липкой гадости на теле и в душе.
Как-то сами собой полились слёзы, стало легче. Дрожь не проходила. Перед глазами стояли горящие огнём ненависти глаза одноклассников, их дышащие агрессией лица.
«Сейчас полежу в ванной, и всё пройдёт», - думала она.
Набрав полную ванну, она выключила воду, притихла.
- Доча, ты что так долго? – мама постучала в двери.
Юля молчала.
- Ты слышишь меня? У тебя всё нормально? – волновалась мать.
«У меня всё нормально», - хотела сказать Юля. Но вдруг поняла, что не может говорить. Тело как будто оцепенело и не слушалось. Всё стало безразлично. Она куда-то проваливалась.
8 глава. Отец.
- Николай! Коля! Скорее! – мать дёргала дверь, закрытую на крючок.
Раздался сильный удар, дверь с грохотом открылась, на пороге стоял отец.
- Скорее, бери её! Осторожно!
Отец вынул Юлю из ванны, мама накинула сверху банное полотенце.
- Неси скорей на кровать! Я принесу корвалол. Наверное, плохо с сердцем!
Отец бережно опустил Юлю на кровать, укрыл одеялом.
- Всё хорошо, дочка. Как же ты так? – гладил он её по голове. – Марина, ты где? Скоро ты там?
Мать принесла лекарство, Юля закрыла глаза.
- Мне кажется, в школе что-то происходит. У неё каждый день начались сильнейшие головные боли. А теперь вот и это… - последнее, что услышала Юля, погружаясь в забытие.
***
Прозвенел звонок, ребята толпясь выходили из класса. Последней вышла Юля.
- Папа? – удивилась она, увидев отца у окна в рекреации.
От отца веяло теплом и надёжностью. Стало так хорошо! Враждебный мир отступил.
Улыбаясь, Юля подошла к отцу.
- Да, вот, пришёл узнать, как ты тут, - приобнял он дочь.
- Что, тебя вызвали?
- Да, нет, доча. Впереди экзамены, хоть узнать, что вы сдаёте, расписание.
- Нам ещё не говорили.
- Ну, вот и узнаю. Ступай. Я пойду пока покурю. Да, надо к завучу вашему зайти.
Прозвенел звонок на последний урок. Юля, оглядываясь на отца и улыбаясь, пошла в класс.
- Какой красивый у тебя отец! - подошла к Юле комсорг Оксана. – Просто, обалдеть! И молодой такой! У девчонок прямо чуть глаза не выпрыгнули, – рассмеялась она. – Он спрашивал меня, где ты, пока ты дописывала контрольную. Так, поболтали немножко, - кокетливо сказала она.
- Отец, как отец, - нахмурилась Юля. Она не любила, когда на папу смотрели, как на мужчину.
- Ну, не скажи, - улыбалась Оксана, горящими глазами поглядывая на Николая. – У некоторых отцов вообще нет. А у тебя есть. Да ещё такой интересный мужчина!
- У кого это нет? – удивилась Юля. Она как-то не задумывалась об этом, а теперь перебирала в памяти знакомых и друзей. Вроде, у всех есть. Как это может не быть отца?
- У меня, например.
- А где же он?
- Потом расскажу, - улыбнулась Оксана. - Уже учительница пришла. Садись со мной.
Попрощавшись после уроков с Оксаной, которая теперь была расположена к новенькой и даже не против подружиться, Юля вышла на улицу и направилась в сторону дома.
За углом школы она увидела отца. Он стоял и курил, глядя куда-то вдаль. Рядом стоял с сигаретой Старовойнов. Они о чём-то говорили. Юля вспомнила, что Артёма не было на последнем уроке.
- Папа? – подошла к ним Юля. Было как-то странно, что взрослый человек, да ещё сам папа, стоит и курит с учеником, пусть и старшеклассником. – А ты что тут?
- Да, ничего, дочка. Так, мужские разговоры.
Она оглянулась на Старовойнова. Тот стоял как ни в чём не бывало, как будто перед ним не родитель, не взрослый человек, а ровесник. И даже как будто он сам не ученик, а взрослый мужчина.
- Ну, я пойду, - протянул отцу руку Артём.
- Да-да, успехов, - Николай пожал ему руку и повернулся к Юле. – Ну, что? Пойдём. Мне ещё надо успеть на работу.
9 глава. Мужской разговор.
Сумерки незаметно сгущались.
Сидя в беседке у школы, Старовойнов перебирал струны гитары.
- Шестиструнка? – спросил сидящий напротив Николай.
Артём кивнул.
- А Вы тоже играете? – спросил он отца Юли.
- На семиструнке, - встречно кивнул головой Николай. – Так, баловались в молодости.
По одному в беседку подтягивались парни, здоровались с присутствующими за руку, вслушивались в беседу, не очень понимая, почему здесь, на их месте встречи, присутствует молодой мужчина. Почему Старый с ним разговаривает. Иные сквозь наступающие сумерки не рассмотрели, кто это, иные вспомнили приходившего днём отца новенькой, заранее выпустили иголки.
Николай достал из пачки сигарету, подкурил.
- А может, косячок, - усмехаясь, с нагловатым прищуром предложил Рыбаков, постукивая сигаретой о ладонь.
- Я этим не балуюсь, - усмехнулся в ответ Николай. Затем, помолчал и продолжил. – Помню, был в вашем возрасте, решил как-то попробовать, - он выпустил дым.
- Ну, и как? Пробило? – спросил с интересом Рыбаков.
- Пробило. Пришёл домой и думаю, что б поесть? Такой голод напал. Смотрю, на кухне кастрюля стоит. Всю уговорил и пошёл спать, - махнул он рукой. - А утром мать спрашивает: «А куда подевался комбикорм, что я вчера скотине заваривала?».
- А-ха-ха-ха! – взорвались смехом парни, толкая друг друга локтями. – Ты, прикинь, целую кастрюлю комбикорма! А-ха-ха-ха-ха! Вот так пробило!
- С тех пор больше не балуюсь такой ерундой.
Ребята поуспокоились, заинтересованно глядя на молодого мужчину знатной наружности.
- Ну, так в картишки? – не унимался Рыбаков. – На интерес.
- На интерес не играю, - посмотрел на него Николай. – И вам не советую.
- Почему?
- У нас так один браток сестрёнку проиграл.
- Эх, и ничего себе! – выпучили глаза парни, чувствуя, что перед ними опытный парень.
- А что вы думали? Всяко бывало. Послевоенное время. Безотцовщина... Вот у вас, поди, сейчас у всех отцы есть.
- У меня нет, - откликнулся Мамаев.
- И у меня нет, - присоединились Рамазанов и Багров.
- У тебя тоже нет, - повернулся Мамаев к Рыбакову.
- У него отчим есть, - кивнул на Сергея Усманов.
Рыбаков посмотрел на него и со злостью сплюнул с искривившимся лицом.
- Ну, тогда сами понимаете, что такое отца нет, - продолжал Николай. - Только тогда ещё и голод, и разруха. Бывало, сидишь на уроке. А есть так хочется, что живот сводит. Смотришь в окно – машины с бахчой пошли. Ну, встанешь и сиганёшь в окно со второго этажа, - сдерживая улыбку, рассказывал Николай. - Только тебя и видели. Учительница поворачивается: полкласса как корова языком слизала.
- Прямо, как мы! – загалдели, переглядываясь, ребята. – Да, Старый? Только не за бахчой и не в окно! Ха-ха-ха!
- За машину, бывало, прицепишься, залезешь и скидываешь арбузы, дыни. – Николай затянулся сигаретой. - А тут как-то зацепился рубахой за борт, она как потащила. Пузом-то по асфальту. Домой пришёл, лёг под простынь, лежу не двигаюсь, чтобы матушка не увидела, да не тут-то было. Подходит, наклоняется надо мной, да простынь-то и задела. Застонал, тут кровь через простынь просочилась. Отдёргивает – а там… - Николай махнул рукой. – Думал, прибьёт. А она в слёзы, да давай обрабатывать.
Пацаны слушали, затаив дыхание, рассказ мужчины.
- А у меня тоже! Я однажды за яблоками полез, а там сторож, да собака, - поддержал Семенихин. – Так через забор сиганул, что неудачно приземлился, чуть ногу не сломал. Да, Старый? – посмотрел она на Артёма.
- Точно, - кивнул головой Старовойнов. – Еле дотащил его. Думал, собаки порвут.
- Вот оно, детство тяжёлое, - покачал головой Николай.
- Да-да-да, - захохотали парни. – Тяжёлое! Ха-ха-ха!
- Заражение крови могло быть, если бы мать не увидела, - вдруг сказал Мамаев.
- Это да, - согласился Николай. – Спасибо матушке. Матушка – это всё. За неё и жизнь отдашь, если что, – продолжал Николай.
Пацаны кивали.
- Как, собственно, и за жену, и за дочь, - медленно и увесисто сказал он, оглядев парней, – любой мужчина убьёт не задумываясь. – Николай пристально обвёл взглядом присутствующих.
В беседке повисла тишина. Парни переглянулись, вдруг поняв, о чём говорит мужчина.
- Ну, нам-то об этом ещё рано думать, - разрядил атмосферу Мамаев.
- Почему же рано? – плавно вернулся к разговору Николай. – Вам скоро в армию, Родину защищать. А значит, женщин, детей.
Напряжение у парней поупало. Появилась надежда на положительный исход разговора.
- Ну, сейчас-то мы ещё в школе учимся, - уточнил Бахтияр.
- Я в твоём возрасте уже баранку крутил. Семью кормил.
- Семью? – переглянулись парни.
- Семью, - повторил Николай. – Мать-то не семья, что ли? Семья. Да и о девчонках уже думали. Приглядывались. Не каждую замуж возьмёшь, хотя и смазливая.
- Ну, да, - поддержал Егоров. – Иная с характером.
- С характером-то как раз не страшно, - ответил Николай. – Женщины они все с характером.
- Да, они выпендриваются! – вставил Рыбаков.
- Ну, так, а тебе надо, чтобы на всё согласная была? С тобой согласна, так и со всеми согласна. Ещё будет приключений искать на свою… - махнул рукой Николай.
- Мне отец рассказывал, что два года за матерью бегал, - кидая спичку из угла в угол рта, задумчиво сказал Старовойнов.
- Нормально, - пожал плечами Николай. – А мы вот через месяц поженились после знакомства. И тоже ничего, - усмехнулся он.
- Через месяц?! – удивился Мамаев.
- Ну, а что? – посмотрел на него Усманов. – Если сразу видно, что девчонка нормальная. Ещё уведут, пока будешь думать.
Николай, усмехнувшись, кивнул головой.
- Вы такой молодой. Это во сколько Вы родили-то? – Мамаев, улыбаясь, смотрел на Николая.
- В двадцать, - смеющимися глазами посмотрел он на Бахтияра. - Дурное дело не хитрое, - сказал он, сдерживая улыбку.
- Это вы женились сначала? – спросил Багров.
- Конечно, - посмотрел на него Николай. – А как по-другому-то? Если бы девчонка на всё согласная была, так не стал бы и жениться. Зачем мне в матери детей гулящую брать?
- Это сколько Вам сейчас? 35-36, что ли? – спросил Рыбаков.
Николай кивнул.
- Как моему старшему брату, - улыбнулся Бахтияр.
- Ну, вот. А говоришь, отца нет, - улыбнулся ответно Николай.
- Да, он…, - махнул рукой Мамаев. – Ему не до меня. У него своя жизнь. Своё бы расхлебать. У него жена с характером.
- Ну, да. Пойди пойми их, с характером, - Николай снова закурил.
- Всё время курите, - сказал Бахтияр. – Давно курить начали?
– Прошу прощения, - кивнул он пацанам. – Курю с девяти лет, не могу без сигареты.
- Ого! – переглянулись пацаны.
- Но вам не советую, - хитро улыбнулся Николай.
Старовойнов и Рыбаков тоже достали сигареты.
- Так вот, характер – это, знаешь ли, иной раз и хорошо, - продолжал он. – Если с характером, то и сама не расслабится по жизни, и вам расслабиться не даст. Мало ли, какая трясина мужика затянет. У нас ведь много безбашенных лихих парней.
- Ну, да, - усмехаясь, кивали головой ребята.
- А девчонки – они более правильные, дисциплинированные, - рассудительным тоном говорил Николай. – Такая и поесть вовремя сготовит, и налево не пойдёт, грязь в семью не потянет, рогами не наградит.
- Рогами! Ха-ха-ха, - смеясь, переглянулись ребята.
- Да. А вы что думали? Попадётся какая-нибудь шмара, которая прошла и Крым, и рым. И будешь не только рогатым ходить, но и голодным, и грязным, и по уши в дерьме… не только сам, но и дети. Под каждым кустом будешь её ловить. Не то, что от водки тебя спасать будет, а ещё и рядом сядет, алкашить начнёт, - сплюнул Николай. – Женщины-то они быстрее спиваются, чем мужики. И вылечиванию практически не поддаются, в отличие от мужчин.
- Ну, да. Есть у нас такие, - прикинул Мамаев, – шмары, - усмехнулся он, переглянувшись со Старовойновым.
- Беречь надо хороших девчонок, парни, - глядя на пацанов, сказал Николай. – А то, на ком потом жениться будете? Кто вам род продолжать будет? Шмары? С не пойми, какими венерическими заболеваниями. От них ведь и без рук, без ног дети рождаются.
- Да, выбирать надо. А иная ещё и орать будет матом. Как хайло своё раскроет! – вставил Усманов.
- Жена – это шея, муж – голова, как говорит мой отец, - солидно сказал Старовойнов.
- Это да, - согласился Николай. – Так и есть. Мужчина – голова, женщина - шея. Поэтому голова иногда думать должна, куда её поворачивают, - увесисто продолжал он, оглядывая присутствующих и переводя разговор на тему, ради которой он здесь. - А то женщины, знаешь, бывает, просто соперницы, зависть какая или ещё чего, между ними. Повернут голову мужчины в своих интересах, а он и не понимает, что, да зачем. Мозгами своими тоже надо соображать.
Парни переглянулись, понимая, о чём говорит мужчина.
- Это точно, - поддержал Артём, качая головой и глядя на Николая. – Мужчина тогда - орудие расправы. Манипуляция, - внушительно сказал он Рыбакову. – А между девчонками просто соперничество.
- Хорошо, что Вы с нами сейчас так вот по-мужски поговорили, - серьёзно и рассудительно сказал Мамаев. – У меня вот отца нет, рано умер, брат с нами не живёт, в семье одни женщины. Не хватает так-то отца-то. Хочется иной раз поговорить, а не с кем.
- Да, - присоединился Багров.
- С матерью-то, да, не поговоришь, - согласился Семенихин. – Что она? «Иди ешь», «чего грязный», да «не кури». И всё. Что она понимает?
- Да, «где был», - согласился, качая головой, Старовойнов, перекидывая спичку из одного угла рта в другой.
- Ну, что, парни? По домам? – посмотрев на часы, улыбнулся Николай. – А то, действительно, придётся отвечать на вопрос «где был?». Время уже.
Мальчишки вставали, протягивая руку Николаю. Жали крепко, показывая свою мужскую состоятельность, достойно, как настоящие мужчины.
Между собой переглядывались: было, о чём подумать, о чём переговорить.
10 глава. Битва.
- Девчонки! Такая битва была! Вы слышали?! – выпучив глаза и хватая ртом воздух, Наташка выглянула по пояс из кабинета английского, услышав голоса в коридоре. Но, увидев подходящую к двери Юлю, притормозила, перебивая сама себя. - А, нет, нет. Это, как его…
Потом переведя взгляд на идущих в конце коридора девчонок из класса, ровно с таким же выражением лица и таким же захлёбывающимся от мега-новости голосом повторила заготовленную ещё со вчерашнего вечера фразу:
- Девчонки! Такая битва была! Вы слышали?!
- Нет, - взрослым голосом, несколько жеманно ответила Фаина, подходящая к кабинету под руку со старостой Ольгой. – А что?
- Чего случилось-то? – с трудом переступала на высоченных каблуках низкорослая, покрашенная в чёрное воронье крыло, Галка.
- Мне брат сказал, он в милиции работает, – продолжая заглатывать воздух, шепелявила Наташка. Но вдруг увидела Анфису и осеклась.
- Ну, говори, говори, - разрешающим тоном, несколько свысока поторапливала её подходящая следом за ними Анфиса.
- Вчера позвонил такой, - продолжила Наташка, - говорит, такая битва была! Старый и Аман схлестнулись! Две группы!
- Да, ты что?! – Фаина уставилась на Наташку.
- Правда, что ли?! – Ольга в удивлении переглянулась с Галкой.
- Правда! Мне брат рассказывал! Их наряд вызывали! – рассказывала, набрав воздуха, Наташка.
- Ну, и закроют теперь твоего Старого. И так ему и надо! И не поступит он ни в какое лётное! – повысив голос перебила её Тарасенко. - У Амана папаша, сама знаешь, кем работает! Нашёл, против кого переть! Тоже мне! У него родители-то, кем работают? Кто они против отца Бекмуратова?
- Да, так не честно! У них ведь железные прутья были! – Продолжала Наташка. – Ты ведь ничего не знаешь!
- И знать ничего не хочу! – перекрикивала её Тарасенко. – А Старому так и надо! Будет знать, как против коллектива идти!
- Дура ты, Анфиса. Сама-то понимаешь, что говоришь? – староста Ольга скрестила руки на груди.
- А ты язык-то свой придержи, - повернулась к ней Тарасенко. – А то за базар-то ответишь!
- Девочки, не ссорьтесь, - Наташка хватала за руки то ту, то другую одноклассницу.
- Ой, Оля, давай, идём отсюда, - Галка потащила Ольгу за рукав.
- А всё эта! – Анфиса кивнула головой в сторону Юли и со злостью посмотрела на неё.
- Я?! – Юля округлила глаза.
- Пришла тут! – выплёскивала негодование Анфиса. – Из-за неё всё!
- А я-то тут причём?! – Юля растеряно смотрела на девчонок.
- Да, ни при чём. Не слушай ты её, Юля, - успокаивала Наташка, – более лояльно относясь к новенькой.
- Ладно, всё! Замолчали, - Фаина выразительно посмотрела на Анфису. – Говоришь много.
- Ой, я не могу, прямо! - Тарасенко повернулась и, метнув ненавистнический взгляд на Юлю, вышла из класса, хлопнув дверью.
Глава 11. Бахтияр.
- Тебе в ту сторону? – Мамаев ждал у крыльца школы Юлю.
- Да. А что? – Юля вопросительно посмотрела на одноклассника.
- Да, так. Ничего. Мне тоже.
- Что-то не видела, чтобы ты тоже в ту сторону ходил.
- Да, – согласился Бахтияр. - Мне не в ту же сторону. Я не в той стороне живу. Я так, проводить, - сказал он, глянув по сторонам.
- Проводить? – удивилась Юля.
- Да, проводить. Пошли, – говорил он короткими, словно стреляющими фразами, не глядя на неё, словно говорил не Юле, а просто так, не понятно, кому.
- Ну, пошли, - пожала плечами Юля.
Они шли по залитому солнцем тротуару.
- Ты так далеко живёшь? – посмотрел он на неё.
- Да.
- А почему ты перешла в нашу школу?
- Там математика слабая стала. Мама сказала, она мне может понадобиться при поступлении.
- А, понятно, - каким-то безразличным голосом говорил он. – А Земфира?
- Что Земфира?
- Вы с ней вместе пришли?
- Да, мы с ней с одной школы.
- Не дружи с ней, - сплюнул он. Говорил он коротко и будто припечатывал. На Юлю он не глядел. Будто и не собирался ей ничего объяснять.
- Почему?
- Сволочь она.
- Что?! – Юля, хотя и сама перестала общаться с подругой, но слышать такое определение от парня!..
- Мразь, каких мало. Даже Тарасенко её не переплюнет. - Бахтияр изменился в лице.
«Значит, он не уважает Анфису? – мелькнуло в голове у Юли. – Но причём тут Земфира? А может, он просто влюбился в неё, а она его отшила? Ведь Зизя очень красивая и очень женственная», - вдруг подумала она.
Словно догадываясь об истинных мотивах, Юля искоса посмотрела на него.
Бахтияр повернулся и заметил её взгляд.
- Что? Ты думаешь, я влюбился в неё? – будто прочитал он её мысли. – Нет. Даже не думай. Тут совсем другое.
- Эй, - крикнули с другой стороны дороги.
Юля повернулась. Параллельно с ними шла толпа парней. В центре вразвалку, как бабай, с папочкой под мышкой шёл Бекмуратов.
- Что? Провожаешь? – медленно, растягивая слова и ехидно улыбаясь, сказал Аман и помахал рукой.
- Да. Провожаю, - отвечал Бахтияр с полуулыбкой. – А что?
- Ничего, - прогнусел Бекмуратов. И что-то стал говорить не по-русски.
Парни загоготали. Бахтияр усмехнулся.
- Что они говорят? – переспросила Юля.
- Да, так, ничего.
Юля с подозрением посмотрела на Мамаева.
- Они говорят, погода хорошая.
- Мы говорим, погода хорошая, - громко повторил Бекмуратов. Говорил он медленно и протяжно. То ли для солидности, то ли потому, что курил траву или что-то принимал.
- Ха-ха-ха, - разразились парни грубым смехом.
У Юли по спине прошёл холодок. Она вспомнила вечеринку в квартире.
- Ну, ладно, идите. – Бахтияр махнул рукой парням. - Давайте-давайте, идите!
Те чуть приотстали, но продолжали идти.
- Чего они хотят? – Юля тревожно посмотрела на Бахтияра.
- Не бойся, - уже не так безразлично, даже по-дружески сказал он. – Ничего не будет. Сейчас поболтают и уйдут.
Юля с не проходящей тревогой посмотрела на парней.
- Тёмные люди, что ты хочешь? - громко сказал Бахтияр. - С гор спустились. За солью.
На лице его блуждала улыбка.
- Мы за солью. С гор спустились! – повторил Аман. – Тёмные мы. Ха-ха-ха.
- Ха-ха-ха, - громко подхватили парни.
- Давай портфель, - протянул руку Бахтияр. - Тяжёлый, наверное. Далеко идти.
Юля ничего не понимала. Что за представление? Зачем?
- О! Уже и портфель взял! Ха-ха-ха! - гоготали парни и продолжали говорить что-то на своём языке.
- Ну, мы пошли! – через дорогу громко сказал Бекмуратов. – Слышишь? Пошли мы.
- Идите, идите! – махнул рукой Мамаев, как будто предупреждая, чтобы его не ждали.
Парни повернули на соседнюю улицу, а Бахтияр и Юля пошли дальше.
До дома оставалось совсем немного.
«Что за цирк? – думала Юля. – Благодарить Мамаева или бояться? И почему он так сказал о Земфире? Ведь она предупредила меня на той вечеринке о том, что что-то затевается. … Но она же и уговорила пойти на вечеринку… Что за чёрт? Что, вообще, происходит?»
- Ну, я так понимаю, дошли? – Бахтияр остановился на перекрёстке, когда Юля замедлила шаг. – Где твой дом?
Юля кивнула на пятиэтажку.
- А, ну теперь сама дойдёшь.
Понимая, что надо как-то завершить столь долгое и странное провожание, Юля смотрела на одноклассника: «Наверное, он, всё-таки, мой спаситель? И надо его поблагодарить? Ведь не может же такой красивый парень быть подлым и коварным? И он никогда не травил меня. Никогда не матерился в моём присутствии. Наоборот, казалось, иногда сочувственно смотрел на меня», - думала Юля, глядя на него снизу вверх своими огромными, обрамлёнными пушистыми ресницами, голубыми глазами.
- Что ты на меня так смотришь? – смущаясь, улыбнулся Бахтияр. – Даже не ловко, честное слово. Так смотришь на меня…
Юля опустила глаза.
- А ты, действительно, не такая, как все, - сказал он, протягивая ей портфель. – Ничего, что дальше одна пойдёшь?
- Ничего, - задумчиво, размышляя о странной дороге до дома, сказала Юля.
- Или, может, до дома довести? Там вон какие-то парни стоят.
- Это наши.
- Кто ваши?
- С Киевской. Они своих не трогают.
- А, скифы, что ли? – поднял он брови. – Ну, теперь ты меня будешь защищать. Если что, я твой парень, - шутливо сказал он.
- А что Старый? С ним всё нормально?
- Старый? – переспросил Бахтияр. – Нормально.
Он помолчал.
- Да, нормально всё будет! Что ты переживаешь?! Старый- хороший человек. И все его уважают. Через недельку-другую придёт в школу.
- А что с ним?
- А!.. Ты не знаешь? …Да, заболел он. Так, приболел немножко, - начал опять валять дурака Бахтияр.
Спрашивать что-то было бесполезно. Круговая порука. Она - изгой. Вне общего информационного круга.
- Ну, ладно. Пока, - попрощалась Юля.
- Пока! А в тебе, действительно, что-то есть. Ты такая… Я даже влюбился, наверное, - помолчав, играя полуулыбкой, сказал он. – И отец у тебя хороший. Классный у тебя отец, - сказал он серьёзно.
«Причём тут папа? - подумала Юля. – Как будто он его знает!».
Она медленно поднималась по лестнице своей пятиэтажки и думала о нём. Этот парень всё больше нравился ей. «Наверное, всё-таки, он спаситель, - выбрала Юля. - Да. Спаситель.»
12 глава. Старовойнов.
- Вот она, наша скромница пришла, - ухмыльнулась Земфира, увидев на следующий день Юлю.
Юля с удивлением посмотрела на неё.
- Не то, что ты, да? – вступился стоявший рядом Бахтияр. - Ты как роза распустившаяся. Правда?
Земфира вскинула голову и сдержанно-высокомерно улыбнулась.
- Или как там? Распущенная, - поправился он, усмехаясь, словно путая слова, и в упор глядя на неё.
- Дурак, - огрызнулась Земфира.
Стоявшие рядом девчонки переглянулись. Мало, кто хотел бы попасть под раздачу. Тарасенко, как обычно, сверкнула ненавистью в глазах, но смолчала и отвернулась к окну.
Мальчишки никак себя не проявляли. Что-то в классе изменилось. Поселилась какая-то странная, непривычная тишина. Парни всё больше молчали. Не было показного развязного смеха. Даже на перемене они как-то тихо разговаривали.
«Что это? – глядя на ребят, думала Юля. – Почему Земфира опять изменилась? Что, вообще, происходит?»
«Сплошные загадки…» - путалась она в предположениях.
Старовойнова не было. Никто не озвучивал, где он и что случилось.
Всю неделю Бахтияр провожал Юлю до дома. Но разгадка так и не приходила. Где Артём? Что с ним? Из своих побуждений Бахтияр действует? Или по заданию Старовойнова? Или, действуя по заданию Амана, он передумал и пожалел её? А, может, назло Земфире, потому что та пренебрегла им? Всё это крутилось в голове у Юли, пока по дороге домой не состоялся странный диалог:
- Ты, может, женишься на ней? – прогнусел Аман, идя со своими парнями по другой стороне дороги .
- А почему нет? – ответил Бахтияр.
- Она другой национальности. Аллах не велит, - сплюнув насвай, прогнусел Аман.
- Коран не запрещает брать в жёны женщину другой национальности. Наоборот, это поощряется, - усмехнулся Бахтияр. - Чем больше людей примет веру, тем лучше.
- Ну-ну, - Бекмуратов остановился и, сказав что-то парням, повернул с ними на другую улицу.
А через неделю в класс пришёл Артём. Он, как старый побитый волк, сел на заднюю парту. Через всё его лицо горел след от прута.
Мальчишки виновато и уважительно смотрели на него, боясь подойти.
Единственный человек, который смело встретил его, был Бекмуратов.
- Шрамы украшают мужчину. Да, Старый? Хе-хе-хе! – прогнусел он.
Артём молча смотрел в одну точку. Потом повернулся к нему.
- Ты хочешь выйти? Пойдём, выйдем.
- Мне и здесь хорошо, - покручивая на пальце брелок, ухмыльнулся Аман.
- Ссыт, - переглянулись между собой девчонки.
В класс вошла учительница. Начался урок литературы. Валентина Ивановна внимательно посмотрела на Старовойнова и, вздохнув, с улыбкой сказала:
- Ну, что ж? Пушкин и Лермонтов в своё время тоже дрались из-за женщин.
- Ты не много ли говоришь?! – рыкнул Старовойнов.
В ужасе глянули на Артёма глаза повернувшейся к нему Юли.
- Что?! – Валентина Ивановна застыла, будто ударенная по лицу. Губы её задрожали.
- Ничего! – он взял сумку и вышел из класса, напоследок хлопнув дверью.
Над классом повисла тишина.
- Валентина Ивановна, Вы не обращайте внимание, - прервав молчание, сказала староста класса Ольга. – У нас тут в классе просто такое… В общем, Старовойнов весь на нервах.
Валентина Ивановна отошла к окну, смахнула слёзы.
- Открывайте тетради. Пишите. Образ главного героя…
Класс открыл тетради. Ребята молча начали писать самостоятельную работу.
А после урока Валентина Ивановна подозвала к себе свою любимую ученицу.
- Юля, скажи ему, - тихо сказала она. – Он переходит все границы.
- Я?! – удивилась Юля.
- Ты. Кто же ещё? – кивнула головой пожилая учительница, смотря куда-то вдаль.
- А я-то почему? Я ведь ему не мама.
- Так ведь он только тебя слушает, - Валентина Ивановна повернулась к Юле. – Неужели, ты ничего не видишь?
Юля вышла из класса, в задумчивости встала у окна рекреации.
- Понимаешь, она сама виновата, - раздался рядом голос Артёма.
Она повернулась.
- Не надо было ей… - он стоял рядом и виновато смотрел на неё.
«Оправдывается?! Передо мной?!», - Юля отвела взгляд. Затем снова посмотрела на него.
- Прости, - сказал он, глядя ей в глаза.
- А почему ты мне это говоришь? – боясь догадаться о его мотивах, спросила она.
- Потому что я чувствую себя дерьмом перед тобой, - глаза его ждали ответа.
Она снова повернулась к окну.
- А может, тебе лучше сказать это ей?
- Не знаю, - он поднёс к губам спичку, прикусил её, снова перекинул из одного угла рта в другой.
- А ты наберись мужества, - она решительно посмотрела ему в глаза.
***
Вечером семья как обычно собралась за ужином.
- Дочка, а как ты относишься к Артёму, - сидя напротив Юли, почему-то, спросил отец.
- К кому? – не веря своим ушам, переспросила Юля.
- К Старовойнову.
- Никак, - удивилась она. – А что?
- Совсем никак? – грустно сказал отец.
Юля пожала плечами.
- И он тебе совсем не нравится?
- Нравится?! – Юля широко раскрыла свои и без того большие глаза. – Пап, ты чего?! – улыбнулась она.
- Ну, что ты такое говоришь? - мать строго посмотрела на отца.
- Просто, это единственный человек, рядом с которым если бы была Юля, я был бы спокоен за дочь, - сказал Николай.
***
А на следующий день в школе отгородившаяся от реальности и ушедшая, как всегда, в свои мысли Юля, неожиданно услышала слова, которые её поразили не меньше слов Артёма:
- Ты извини, Юля, - повернулась к ней в раздевалке чёрная Галка, переодеваясь в спортивную форму, и рассказывая девчонкам какую-то новость, - но … - она полушёпотом выпустила порцию нецензурной брани. – По-другому здесь не скажешь, - оправдалась она перед Юлей.
Девчонки, улыбаясь, кивали головами, дружелюбно глядя на Юлю. Теперь уже не «новенькую».
«Бойкот окончен», - поняла Юля.
А впереди экзамены и выпускной 10-й класс.