Никогда не встречала ни одного человека, который был бы так уверен в себе, как кот Баюн. Ничто не может сокрушить его непоколебимое самообожание. Что я? Некто, гораздо влиятельней и одаренный гораздо большей силой, чем скромная писательница этих строк (по правде говоря, речь идет о Кощее) пытался сбить спесь с лукоморского песнопевца.
В разное время и по разным поводам его лишали жалованья на срок от двух недель до полугода, отбирали звание «Великого сказителя народного», которое потом, естественно, пришлось вернуть, ссылали в ссылку в Антарктиду (этому я не очень верю, главным образом, потому, что рассказал мне об этом сам Баюн), кормили объедками (по большей части, то были половинки недоеденных курников и жареных целиком осетров)... В общем, всячески пытались указать на неправоту и излишнее хвастовство известного сказителя.
Тщетно!
В период безденежья он беззастенчиво торговал секретами сказочных государств, а иногда и подъедался у меня и других сочинителей, которые за новую байку готовы расстаться с килограммом печёнки и литром сливок. Потерю звания вообще не заметил, поскольку убежден непоколебимо, что он не то что великий, а величайший сказитель народный. В Антарктиде научил пингвинов ходить строем, что они и делают до сих пор (опять же не очень верю, потому что полагаться на слова Баюна, ну, такое себе...) Объедки сожрал и потребовал добавки. В общем, властелин тридесятого махнул на наглого котяру царственной рукой и больше не пытается его перевоспитывать.
Вот и сейчас, лукоморский песнопевец сидит на основательной желтеющей ветви дуба, свесив лапы. Солнце играет в его наполовину серебряной, наполовину шёлковой шерсти. В передних лапах у него зажаты гусли-самогуды, на задние лапы надеты лапти-самоплясы. По всей очевидности, он намерен сбацать только что сочиненную плясовую. Русалки, знающие норов кота, заранее покраснели и спрятали прелестные личики за волнами роскошных волос. И при всем при этом Баюн невыразимо, неописуемо совершенен. Он на своём месте, и всё идет, как надо.
И тот, кто не чувствует этого, созерцая сейчас Лукоморье, не достоин звания русского сказочника!