Путь к Центурии Роман-фэнтези Кн. 2

               
                C I A O   I T A L I A!

       По  дорогам  Украины  друзья  пробирались  без  особых  проблем.  За  исключением  кое-каких  неудобств,  вызванных  низким  качеством  дорожного  покрытия,  что  не  всегда  позволяло  развивать  высокую,  привычную  для  высоко-классной  машины,  скорость.   

В  салоне  царила  живая,  непринуждённая  обстановка,  какая  может  быть только тогда,  когда  ты  ещё  молод,  здоров,  полон  жизненных  сил,   и  не  задумываешься  особо над  тем,  что  ждёт  тебя  впереди  на  извилистом,  полном  опасностей  и  приключений,  жизненном  пути.

 Всю  дорогу  Надя   веселила   друзей,  рассказывая им  короткие,  смеш-ные  анекдоты,  которые,  скорее  всего,  придумывала  сама  же,   на  ходу.   Виктор  с  Анатолием  хохотали  до  слёз,  глядя  на  невозмутимое  лицо  рассказчицы.

А однажды  Анатолию,  у которого  уже  начали  появляться  от  смеха  мы-шечные  колики,  пришлось  даже  остановить  БМВ,  чтобы  как-то  привести  себя  в  порядок  и  не  сделать  на  скоростной  трассе  аварию.   После  этого  на  место  водителя  пришлось  переместиться  Виктору,  который  реагировал  на  юмор  Нади  более  сдержанно  и  был  не  так  смешлив,  как  его  незадачливый  друг.

  Но,   лишь  тронулась  иномарка,   Надюша  вновь  выдала  на-гора  очередной,  зародившийся   где-то  в  недрах  её  неистощимой  фантазии,  анекдот.

-  Идёт  по  дороге  дебил.  Навстречу -  нормальный  пацан.  Нормальный  пацан  спрашивает: "Дебил,  а…  дебил,  ты  куришь?
-  Не-а…
-  Дебил,  а…  дебил,  ты  водку  пьёшь?
-   Не-а…
-  Дебил,  а…  дебил,  а  баб  ты  трахаешь?
-  Я  такими  словами  не  разговариваю.

На  этот  раз  пришлось  сбавить  скорость,  от  греха  подальше,  уже  Виктору.
Отдаваясь  с наслаждением  мощному  стремлению вперёд  могучей  иномарки,  он  слушал у  себя  за  спиной  счастливый  полушёпот влюблённой  пары  и  радовался свободному,  ни  от  кого  не  зависящему,  перемещению  в  земном  пространстве.  "Всё-таки   не  зря  наш  гениальный  классик   восторгался  быстрокрылой  птицей-тройкой,  несущей  героя  по  необъятным  просторам  русской  земли.

 Есть  в  этом  какая-то  особая,  удалая   вольность,  дающая    человеку ощущение  слияния со  стремительным  бегом времени,  безжалостно  уходящим  от  нас.  Возможно,  в  этом  наивном,  азартном   порыве    кроется его неосознанная  попытка  поспорить  с  неумолимой, всесильной  природой,  желание  остановить  мгновение,  насладиться  правом   пусть  недолго,  пусть  на  какой-то  миг,  почувствовать  себя…  Богом  на  этой  земле?"

И  вспомнилось  Виктору  любимое  ещё  со  школы,  гоголевское:  "Эх, тройка! птица–тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только ро-диться,  в той  земле,  что не  любит  шутить,  а  ровнем-гладнем  разметнулась на полсвета . . .  Русь, куда ж несёшься ты? дай ответ. Не даёт ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются  и  дают  ей дорогу  другие  народы  и  государства . . ."

"  Да… с  такой  силой  мог    написать  о своей  стране    только   без  памяти  влюблённый  в  неё  человек.  Но  только   почему  до  сих  пор  так  и  не  сбылось   это  страстное,  великое  пророчество  гения?

-   Витя… Толик…  смотрите,  вон…  оленёнок  бежит! - закричала  вдруг  Надя. -   Смотрите…  вот  он…  справа!  Боже…  какой  он  маленький…  и  какой  чудный!

Виктор    сбавил скорость  и  взглянул  направо: параллельно с БМВ,  высоко  вскидывая  передние  ноги,  действительно  бежал  маленький,  в  рыжих  пятнах,  оленёнок.   Между   скоростной  трассой,  по  которой  вёл  свою  машину  Виктор,   и  тянувшимся   вдоль  дороги  лесом,  откуда,  видимо,  и  выбежал  малыш,    тянулась  неширокая,  свободная  от  растительности,   полоска  земли,    предназначенная,  скорее  всего,  для  проезда  гужевым  транспортом.  Вот  по   этой  полоске  и  мчался  ошалело  быстроногий лесной  герой,   пытаясь  не  отстать  от  мощной   машины.   

Не  понятно  было только  -  что  гнало  его  вперед,  этого  отчаянного  смельчака,  вздумавшего  потягаться  с  бешено мчавшимся   механическим  чудом?  Быть  может,  это  был  внезапно  возникший в  его  дурашливой голове   азарт -  по-тягаться   с  могучим,  внезапно  попавшим  в поле  его  зрения,  соперником?  Или  он,  поддавшись  звериному  инстинкту самосохранения,    бросился  прочь  от  того  места,  где,  возможно,  только  что  прозвучали  роковые   выстрелы,  убившие  его  мать  и  смертельно  напугавшие  его?  И  теперь  он  мчится,  соревнуясь  с  железным  чудовищем,  протестуя  против  насилия,  совершённого  минуту  назад,   против внезапного  лишения  его  возможности  быть   среди   любимой,  подарившей  ему  жизнь,   природы  и наслаждаться   её, абсолютной, свободой. 

  Но,  как  бы    ни  было,    на  душе  у  Виктора  стало  скверно. Маленький,  отчаянный  лесной  обитатель всколыхнул  в  нем  чувства, дремавшие  глубоко  в  его  душе.  Точно  так   же,  как  этот  рыжебокий    храбрец,  не  побоявшийся  выскочить   за  пределы  своей  лесной  колыбели, убежала  от  него  два  месяца  назад  в  неизвестность  Оля.  И  это тоже  был  протест.  Протест  против  его  непостоянства  в  отношениях  с  ней. 

 Протест  против  жизни,  которая    раздражала   её  на  каждом  шагу.  Про-тест  против  всей  лживой,  порочной   системы  отношений  между  людьми,  к  которой  неожиданно  оказался  причастным и  он,    Виктор  Савранский, -  большой  правдолюб  и  благороднейший, как  он  считал,  возвышенный  в  своих  чувствах  и  стремлениях,     человек.  А,  на  самом  деле,  -  молодой,  влюблённый  в  себя,   повеса,   обманувший  безжалостно  пылкое,  наивное    существо,  бескорыстно  дарившее  ему  упоительные  минуты  чистой,  ничем  не  омрачённой,  любви. 

 А  ведь  ему  нужно  было  быть  более  внимательным  к  той,  с  кем  он  начал  тогда    свои  близкие,  интимные   отношения.  Тем более,  что  она  не  раз  заявляла  ему,    что  страна,   в  которой  она  живёт - это  страна  неправильная! Что  в  ней  необходимо   срочно   поменять координаты  ценностей,  поставив  на  первое  место  духовность  и  красоту,  а   рабское  преклонение  Золотому  Тельцу  предать  анафеме,  высмеять  и  свести   до  минимума  его  пагубное  влияние  на   сознание  и психику  людей!

И  что  таким  лишь  образом   можно  навсегда  избавить    человечество   от  низменного    порока,  приведшего цивилизацию  к  такому  жалкому,  трагическому  состоянию  в  начале  21-го  века. И   вот    совсем  недавно,  всего  несколько  дней  назад,  этот  протест  был  услышан!   Но   услышан  не  им,  а  тем,  против  кого  он  был,  прежде  всего,  обращён! 

 "К  сожалению, Виктор,  все  мы  смертны.  Слишком  мало  задерживаемся   в   этом  прекрасном  мире  под  названием Земля.  И,  боюсь,  что  в  скором  времени  исчезнем  навсегда  как  единственная  мыслящая  субстанция  на  просторах  все-ленной…".   

Эти  слова  Олиного  отца  поразили   его!   Он   не ожидал,    что такой  могу-чий  человек  вдруг  пойдёт  с  ним  на  подобные   откровения,  начнёт  об-нажать   перед  ним,  почти не  известным  ему,  человеком,    свои  сокровенные  мысли.  "Кто я  для  него,  властелина  несметных    богатств?  Случайно  встретившийся  на  его  пути  балбес,  жалкий  учителишка  музыки  и  несостоявшийся  художник,  в  которого   влюбилась,   видимо,  случайно,  его  талантливейшая,  невероятно  одарённая  во  всех  отношения,  дочурка, -  думал  он  тогда,  в  пиратском  офисе   Ана-толия,  слушая  речь  могучего  олигарха,   обращённую  к  нему.

Зачем  ему  было  так  обнажать  передо  мной  себя,  свою  душу?   Что  дви-гало   тогда  им,  этим  монстром,  познавшим  все  тайны  закрытого  для  всех,  гигантского  мирового   круговорота  денег?  Ведь  я  для  него - никто,  пушинка,  занесённая  случайным  порывом  ветра  в  его роскошный,  царский  двор.   И,  тем  не  менее…  тем  не  менее,  возникли   они,  эти      размышления   могучего  босса,  я  думаю,  совсем  не  случайно.   "Момент  истины  наступит  именно  там…  в  уходящем  навсегда  сознании    последнего  хомо  сапиенса  на  Земле:   "Ах…  зачем  мы  были…  так  неразумны,  так  жестоки…  и  патологически  жадны?"   

Вот…  вот  что  было  причиной  такого  откровения! Вот  что  мучило тогда  этого,   взлетевшего   на   финансовый  Олимп,  счастливчика,    рано  познавшего непобедимую  власть  денег  над  людьми!  Оказывается,  проворачивая  свои тёмные,  полукриминальные  дела,  бесконечно  увеличивая  свой    бескрайний  золотой  фонд,  он  всё  же  думал  иногда  о  конечности  своего  пути.

О  своей незащищённости  от  суровых  законов  природы,   безжалостно  возвращавших его  на конечный,  жизненный  уровень тех  простолюдинов,  кто  никогда  не  обладал  и  тысячной  долей   могущества, каким  обладает   в  этом  мире  сегодня   он.  То  есть   этот  властелин  прекрасно  понимал:  все  его  старания,    все  его   громадные  капиталы,    подземные  города и гигантские,  именные   яхты  станут   ему  абсолютно  не  нужны,  как  только  пробьёт  его последний   час!  Когда   вся  его  прошлая,   блистательная   жизнь  сузится до    одной  тонкой,  дрожащей,    готовой  в  любой  момент  прерваться,    мысли уходящего  в  небытие  сознания:  "Неужели  это… всё?"

Однако, не смотря  на   такое  серьёзное,  внезапное  признание, граничащее  с раскаянием,    понимая  свою  конечность, а,  значит,  и  абсурдность  накопления  в  одних  руках  такого  немыслимого количества  гигантского   капитала,  он  всё  же  продолжал  заниматься   своим грабительским,  преступным   ремеслом.  То есть  продолжал  увеличивать  трагический  дисбаланс  в  обществе,  когда  мизерная  кучка  продвинутых  и  наглых  умельцев  практически  бесплатно,  за  гроши,   за-ставила  работать  на  себя  весь  мир.

Но почему осмысление этого отрезвляющего момента пришло к нему так поздно? Почему это случилось только тогда, когда он с ужасающей ясностью вдруг понял: единственное в мире существо, для кого он набивал до отказа свой бездон-ный, валютный сундук - его ненаглядная дочурка Оля - совсем не нуждается в накопленном им барахле! Что она не только не проявляет к нему никакого интере-са, но даже, вопреки всем его ожиданиям и надеждам, открыто, безжалостно упре-кает его  и  подобных ему,  финансовых  акул,   в бессмысленном, варварском ско-пидомстве, приведшем человечество на грань отчаяния и абсолютной безысходно-сти.

                ЧУДИЩЕ  ОБЛО…

- Тормозни-ка,  Витёк! -  услыхал  вдруг  Виктор  голос  следователя.
-  Что  случилось? - Виктор  сбавил  скорость,   прижался  к  обочине.
-     Долго  сидим…  размяться  нужно! -  Следователь  открыл  заднюю  дверцу. -   Да    и  сбегать  кое-куда  не  мешало  бы…   

Все  трое  вышли  из  машины.  Судя  по карте  навигатора,  они   находились    на  окраине  среднего  по  размерам  украинского   города  Тернополь.

-   Может…  перекусим?  -  предложила  Надя.  -  Человек -  не  бог,  он  требует   временами    вкуснятинки!   

-     Думаю,  да…  не  мешало  бы!  Чего-нибудь  горяченького!   -  согласился  с  охотой  Виктор.  -  А  то  ведь  Толя  у  нас  теперь…  на  особом - домашнем  режиме!  Под  неусыпным  присмотром  вот  этой  вот…  милой  барышни!  -  Надя  с  визгом убежала  от  шутника. -  А  я - холостяк,  не  успел  утром  даже  колбаски  люби-мой…  охотничей,   сообразить.  С   пюре  на  сметанке…

-   Ладно,  ладно,   Орфей…  не  паникуй! -  остановила  жалобщика  Надя. - Найдем  твою  Эвридику!  А   уж  она  тебя…  певца  златоголосого, и  колбаской  накормит,  и  икрой  заморской…  и  ещё  кое-чем,   дополнительно,  попотчует! 

-   Это  уж  точно! -  охотно  поддержал   Надю  следователь.  -   Не  оставит она  больше  без  присмотра   своего…  пылкого  дружка!   Такую  поляну  накроет,  что  вся  Европа  начнёт  фанатеть  и  ахать!  Да  и  нам  с  тобой,  Надюша…  с  барского  стола,  глядишь,  какая-нибудь  косточка…  да  и  перепадёт!

-   Тебе  перепадёт  сейчас  по  шее…  болтун!  -  кинулся проучить  насмешника  Виктор,  но  тот  вовремя  увернулся.

 -  Сдаюсь,  сдаюсь…   больше  не  буду!  -  прячась  за  спиной   Нади,    запросил      "мировую" следователь. -  Вот  ей-богу…  клянусь!-  Я  же   шучу,   шучу…    прикалываюсь,  а  ты - всерьёз!

-   Поищи  другую  тему  для  приколов  своих,  дружок…  о'кей? -  посоветовал  Виктор вихрастому  шутнику. - А  то  до  знойной  Италии  точно  не  дотянешь!
- Ну, всё, всё… кончай глючить, Витёк! - вышел, наконец, из своего укрытия друг-задира.  - Ты же молчал всю дорогу, не общался с нами . бродил в своиж любимых, романтических  далях.  Вот я тебя и решил немножко… растормошить! Дай-ка, думаю, я Витюнчика своего…  с облаков  спущу,  на подзаряд  земной,  житейский  поставлю!

-  Хватит  вам  разборки  тут  устраивать!  Я  есть  хочу! -  заявила  вдруг   решительно  Надя,  расталкивая  в  разные  стороны   ребят.  -  Хотите,  я  вам,  баламутам,   здесь поляну  накрою?

-  Нет,  Надюша…  запротестовал  решительно  следователь.  - Желудок  чело-веческий - орган  нежный  и  крайне  полезный  в  созданной  природой  системе  обмена  веществ!  Он  нам  в  будущем…  ой-ёй-ёй  как  ещё  пригодится!   Так  что  прошу  об  этом  не  забывать,  господа  пинкертоны!  Дорога  у  нас  длинная…  успеем  ещё  свои  запасы  истребить. А  пока пойдем-ка,  завалим   всей  оравой  во-он… в  ту  кафешку!   Там   и  попотчуем   себя,   чем  бог  пошлёт!

Виктор  закрыл  машину,   навел  брелок на  скрытый,  чувствительный индикатор.  Система защиты  ответила  характерным  звуком.  После  этого  присоединился  к  дожидавшимся  его  друзьям,  Все  трое  направились к  стоявшему  непо-далеку  от  дороги    небольшому,  двухэтажному  кафе.

-  Постойте-ка,  ребята…  - вдруг    остановил  друзей  следователь. - Я  думаю,  не  лишним  будет,  если  мы  к нашей  трапезе   царской  добавим   чего-нибудь…  свеженького!  Прямо  с  грядки!   Или    из  холодненького  погребка!

-   Это  где  ты  собрался   с  грядки  чего-то   доставать?    В  сентябре-то?  -  прыснула  со  смеху  Надя.  -  Ветки  вон  почти  голые,   от  листьев  остались  одни  сморчки  жёлтые,  а  он   размечтался…  огурчиков  да  помидорчиков  с  грядок нарвать…  Может,  ещё  клубнички  да    малинки  свежей  пожелаете,  товарищ  лейтенант?

- Давай,  давай…  насмешница,  отрицай  моё    гениальное  чутьё! - с  укориз-ной  качнул  головой  следователь.   - Но  запомни:  я,  как  и            Наполеон,   не  люблю отступать  от  намеченного  к  взятию  редута!  Взгляни-ка  туда…  моя  любовь! - Он  решительным  жестом  указал на   расположившихся  по  краям  дороги  людей.   -  Вон…    видишь,   сколько  там    народу  разного  обитает?  И  все  они    жаждут  порадовать  нас  своими,    съестными,  припасами    и  огородными  деликатесами!.. Неужели  не  выберем?

Крестьян  было  действительно  очень  много.  Самого  разного  возраста:  от  седых  старушек  и  стариков  до  грудастых,   пышнотелых  молодиц  и  совсем  ещё  юных  школьников  и школьниц,  почти  детей. 

Виктор  молча шёл за  следователем,  пытавшемуся  среди    лежавшего   прямо  на    земле  съестного  товара   найти те  самые,  обещанные  Наде,     крестьянские  плоды  "прямо  с  грядки".   Кучки  яблок,  груш,  слив,  корзины  с абрикосами,  огурцами  и  помидорами  его интересовали  меньше  всего.   Он всматривался   в  лица  торгующих,  стремясь  по  выражению  глаз,  по   горестным  склад-кам лица  понять  их  внутреннее  состояние,  прочесть  мысли,  которые  они  таили  глубоко  внутри  себя.  И невольно погрузился  в размышления о сущности  нашего  неустроенного,  грешного бытия…

 "Каждый  из  этих  продавцов,  видимо,   ежедневно  приходит   сюда,  на  эти,   совсем  не приспособленные  для  торговли,  места.  Занимает  свой,  отведённый  участковым  ментом   квадратик  затоптанного,  заплёванного  пешеходами,   ас-фальта,  чтобы потом… улыбаясь,  унижаясь  и  заискивая  перед   заезжими  барчуками,   собрать  желанную  сумму  украинских  гривен,    необходимых  ему  для  по-купки  крайне   нужной  в  быту  вещи или  одежды   для  подрастающих   детей. 
 
И всё это    происходит  не  в   приснившемся  вдруг,  среди  ночи,      кошмар-ном  сне,    а   сегодня,  сейчас,   в  современном,  продвинутом  21-м  веке!  Как  же  мы  допустили  всё  это,  господа?   

Как  могли довести    простых,  рабочих  людей,  добывающих,  с  риском  для  жизни,  уголь,  собирающих  на  полях  пшеницу,  содержащих  свинофермы  и ко-ровники,   до  состояния  вечных,  потерявших  своё  человеческое  достоинство,   попрошаек?   Ведь  это  уже  было!  В  том  самом,  всеми  нами  проклятом,  царском   прошлом! 

Как  же   всё  это  могло  вновь  случиться,  господа,  после  стольких  кро-вопролитных  войн  и   революций,  обещавших    народу  долгожданную свободу?  После  таких  потрясающих   научных  открытий,  прорывов  в  космос, суливших  народу  манну  небесную?  Откуда  вновь  этот  страх  в  глазах  перед  завтрашним  днём!   Эти  отчаянные  просьбы  купить   за  копейки   продукт  своей  нехитрой,  выращенной  с  таким  трудом,    крестьянской  снеди!  Как  же  не  вспомнить   здесь знаменитое,  Радищевское:  "Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? То, чего отнять не можем, - воздух". 

То есть вновь отняли,  забрали… умыкнули  от несчастного    трудяги  последнее!   Почему?  Почему    позволяют  делать  это  безнаказанно  до  сих  пор?   Вроде  бы давно  уже  нет  алчных  бояр,  всесильных  удельных  князей!  Прогнали разнузданных   самодуров-помещиков,   жестоких,  узурпировавших  власть,   царей!  И что в результате? А,  в результате,   вновь вернулось то, что было:  то же,  наглое,  угнетение  народа; то же  издевательство  над  теми, кто ниже    по уровню жизни;    то же  воровство,  беззаконие  и  повсеместная,  злостная   эксплуатация   обнищав-ших до крайности людей  в  своих  узких,   корыстных целях!   
 
А ведь  ещё великой правдолюб Радищев, приводя слова мудреца, писал: "Человек родится в мир равен во  всем  другому.  Все  одинаковые  имеем  члены, все имеем разум и волю".  Но   почему же  у  нас  всё  так далеко  от  замысла Божьего?  Почему,  спустя почти  век,    у нас    равный  вновь  начинает   унижать  равно-го?  Почему  начинает  без  конца  и  без  совести   вновь эксплуатировать  его  труд,  забирать  последнюю  копейку  из трудовой  семьи,  обрекая  несчастного  на  вечную  жизнь  в  нищете  и  бесправии? Получается,  что  за прошедшие  сто лет  ничего  не  изменилось  в нашем,   славянском  мире!  Ничего!  Абсолютно! А,  возможно,  стало  ещё хуже… при виде  старческих,  безысходных слёз  у  вдов  и  ветеранов  войны,  доживающих  свой    горький  век в непригодных  для  жилья,  полусгнивших  "хрущёвках"  и   лачужках,  откуда  сбежал  бы, наверное,    даже  голодный,  затравленный   зверь… "

-  Вот…  видишь! -  воскликнул вдруг  возбуждённо  следователь,  прервав  размышления  Виктора.  -  Я  же  говорил  тебе,  что найду!    Вот  они…  родимые!   Какие  красавцы!  Ну…  что  теперь ты  скажешь,  любовь  моя?  -  встал  он  в  во-просительную  стойку  перед  Надей.

-   Скажу,  что  с  виду - да…  ничего!  -  согласилась   охотно  Надя.  -  И  огурчики  тоже,  вроде  бы…  все,  как  на  подбор! Только  думаю  я,  Толенька,  что  не  с  грядки    они  всё-таки,  а  из  теплицы…
-  Ні,    ні…    що  ви  кажете? - испуганно  замахала  руками  худенькая,  невы-сокого  росточка,  женщина. -    Вони   саме  з  грядки,  з  грядки,   а   ні  з  теплиці!  Сама  вирощувала…  здобрювала  гноєм!  Це  все  чисте…  без  хімії!  А   смачні  які!  Беріть,  будь  ласка…   Скільки  вам?   

-  Сейчас,  сейчас,  хозяюшка…  Не  спешите! - остановил  женщину  следователь.  -  Пусть  сначала  вот  эта  девушка…  с  васильковыми  глазами,   отведает  ваш  продукт…  если  можно?

-  Будь   ласка,  будь  ласка…  - закивала  торопливо  головой  женщина. - Беріть…  беріть,  смакуйте!     Ось  огірочок…  а  ось -  томат!  Бачите,  які  вони  гарненькі!   На  здоров’я!

Возле  весёлых  покупателей    тут   же  собралась   большая  кучка  зевак.   Анатолий   вынул    носовой  платок,  тщательно  протёр   преподнесённые  женщи-ной  дары   и с  демонстративной  галантностью  преподнёс    их  своей  по-друге. 
 
-   М-м… -  зажмурила  от  удовольствия  глаза  Надя, отправив  в рот  отрезан-ный  поданным  женщиной ножом,  кусочек  овоща,   -  какая  прелесть!  Так…  це  дійсно  з  грядки,  хлопці!-  перешла  она  на  украинский  язык.  -  Вітя…  покуштуй  теж! - протянула  она  помидор  Виктору.

-   Да   нет,  Надюша…   спасибо,  -  стал  отнекиваться  Виктор, -  я  тебе  и  так  верю! -  Он  не  любил  подобные     дегустаторские    процедуры    и  никогда  не  пробовал  на  базаре  немытые  продукты -  к  этому  приучила  его  мать. 

Толпа зевак  загудела. Послышались  реплики:  "Та  ні,  ні…  як  це -не  треба?  Покуштуйте…  обов’язково!"

-  Чуєш,  що  люди  говорять? -  продолжала  наседать  на  Виктора  Надя. -  Ось,  тобі…    а  це,  Толік,  тобі!  -  Надя  акуратно  отрезала по  ломтику    помидора  каждому.

-    Да,  действительно…  - засмеялся  Виктор,  уступив  всё  же  Наде  и   отведав  огородный  деликатес,  - похоже,  действительно  они  только  что  с  грядки!

-   А  это  значит…  -  с  видом  победителя  начал  свою  тираду  Анатолий,  за-кончив  пробу,  -  что  я  был  прав!  И  прошу  вас, господа  оппозиционеры,  больше  никогда  со  мной  на  хозяйские  темы  не  спорить!    Ясно?  А  то   всыплю   следующий  раз  каждому…  по два  наряда вне  очереди! 

Толпа   дружно   засмеялась.   Кто-то  даже  зааплодировал. 

- Килограмм  огурцов  и  килограмм  помидоров,  будьте  добры, хозяюшка! - вежливо  обратися   следователь   к  женщине. – Извините,  что  процесс  покупки   слегка  затянулся…
-   Та  нічого, нічого…  хлопці! -  засмеялась  женщина.  -  Заходьте  до  нас  ще,  як з'явитесь у наших краях. Завжди будемо раді вам!

Загрузив  купленные  продукты  в  целлофановый  пакет,   друзья  щедро  расплатились  с    участливой  женщиной,  пожали  руки  некоторым,  наиболее  активным,  участникам бесплатного  дорожного  шоу,  и  двинулись  в  сторону  кафе.

-    А  мы  сейчас…   эти  помидорчики  с огурчиками…  да  как  порежем,  -  начал   
азартно  фантазировать,  пританцовывая  и  потирая  руки,  следователь,
-  да  как  разложим  их  на   беленьких   тарелочках,  да   посыпем  ядрёной  солькой...

-  …  да  свежего  лучка  добавим  со  свежей   сметанкой,  -    подкинул  поле-нья  в   жаркий    костёр  разгорающегося  у всех  аппетита,    смеясь,   Виктор.

-     А  ещё  закажем  украинский  борщик  с  пампушками!   Да  коллеты  от-бивные,   говяжьи…  с  картошечкой  фри…  -  включилась  в  озорную  эстафету  Надя…

Но    заключительной  реплики     следователя    уже  не  последовало: чуть  отстав  от  друзей,  он  напряжённо  смотрел   в  сторону  дороги.

-  Толя…  ты  чего? - остановился  Виктор.

- Машина…  -  чуть  слышно  прошептал  следователь  побелевшими  губами.  - Где   наша  машина?

Виктор  резко  обернулся:  машины, которую  они  оставили  на  обочине    пять  минут  назад,  там   уже  не  было.

                К Р А Ж А

Первые  минуты  никто    не  мог  ничего сообразить.   Расспросы  крестьян,  торгующих  поблизости  от  машины,   ни  к  чему  не  привели -  все  дружно  замотали  головами:  нет,  мол, нет...  ничего  не  видели!..  не  знаем!.. не   слышали!..   Друзья  вернулись  на  место   недавней  парковки,   пытаясь понять  - куда  подевалась  машина?

Беспомощно  глядя  по  сторонам,   они  старались  отыскать  хоть  какой-нибудь  след  своей  "бээмвэшки",  зацепиться  за  малейшую   деталь,   которая  могла  бы   прояснить  случившееся,  но  всё  было  напрасно:  странное,  таинствен-ное, почти  мистическое     исчезновение   машины   стало  фактом,    приведшим  всех  в  состояние  шока.  Даже  выдержанный, не  унывающий  никогда,  Анатолий    выглядел  бледным,  растерянным.

-  Что  же  это  такое…  ребята?   Как  же  такое могло  произойти?   А…  Витя?..  Надя?..  - без  конца  спрашивал  он,  присматриваясь  к  следам  на  асфальте  и  бес-помощно  разводя  руками.  Где  машина?..  Куда  она,  проклятая,    подевалась?..  Не  провалилась  же  она  сквозь  землю,  чёрт  её  подери!  Ведь  минуту  назад    она  ещё…   была  здесь!
 
-   Если  её  увели…  мы  пропали! -  Прижимая  к  груди  кулёк  с  овощами,  Надя  тоже   беспомощно  всматривалась   в  асфальт,  пытаясь  отыскать  на  пыль-ной  обочине  следы    исчезнувшего    внезапно  лимузина. -  Там  же у  нас  всё:  до-кументы,  продукты, одежда…   и  Толины  приборы!   Мы  же  теперь…  за  всю  жизнь   за  тачку  эту  крутую     не  расплатимся. - На  глазах  у  девушки  заблестели  слёзы. -   У…   гады,  подонки…   отморозки  гнусные!  Убила  бы  всех!

Виктор  достал  носовой  платок,  подал  Наде. 

-   Успокойся…  не  реви…  -  Он  изо  всех  сил  старался   сдерживать  себя,  не  поддаваться  панике.  Потому  что   знал:  в  таких  случаях  нужно,  прежде  всего,   трезво  оценить  случившееся  и  попытаться  принять  решение,  которое  поможет  вывести всех  из  внезапно  возникшего  ступора.  -  Толя…  я  думаю,  нужно  срочно  позвонить  ментам!  - Виктор  подошёл  к  другу,  положил  руку  ему  на  плечо.  -   Чем  быстрее,  тем  лучше! 

Судя  по  всему,    сработали  спецы  по  угону…  высшего  класса!  Видимо,   пасли  нас…  не  один  километр.   Ты  же  видишь - и  система  не  помогла…  с  такой  мощной  защитой.  Как же они  смогли  её  отключить…     от-крыть   так  быстро,   без  шума - не  понимаю?  У  нас  же  самая  последняя  модель…  девятизначный  кодовый  ключ!

-   Хренотень  всё  это,  Витя! - зло  скинул   с  плеча  руку друга следователь.  -  Они  в  электронике  шарят…  получше  любого  профессора!  Знаю  я  их… этих  субчиков,  имел  с  ними  дело!  Наводка    здесь  была  -  вот  что!   Знали  заранее   они,  как  открыть  без  шума  и  пыли…  и  как  умыкнуть! Судя  по  всему,  код-граббером  сработали!  На  расстоянии.  Подъехали…  встали  в  сторонке,    отска-нировали  сигнал  твоего  брелка,  когда  ты  закрывал    тачку, - и  привет!  Считай - дубликат  ключа  у  них  в  кармане!

А, возможно, в  их электронной базе  уже   и  был  наш  базовый,                заводской   ключ - менты    сдают  эти    секреты   за  большие  бабки.   И  пасли   они нас,  наверняка,   ещё  с  Борска - это  ты  точно  подметил,  Витя!  Молодец! Дела-ешь  успехи!   Только  вот  звонить  я  буду…  не  ментам!  Это  гиблое  дело!  Они  здесь  давно  уже  все  куплены. С  потрохами! 

Ах,  сволочи…  что  натворили…  а?  -  Следователь  отошел  в  сторону,  откинул   тёмную  крышку  мобилки.  -   Ну,  подождите…  говнюки,  будет   вам  сейчас…  на  коврижки!  - Он  быстро  набрал  нужный  номер,  отошёл   ещё  на  несколько  шагов  в  сторону  от   притихших  ребят.   Затем  быстро,  в  течение  минуты-полторы,   вполголоса   переговорил  с  кем-то.

-  Ну…  и  что?  -   попытался  разговорить  вернувшегося  к  ним друга  Вик-тор. -  Договорился?.. - Следователь  не  отвечал.  - Ты  кому  звонил?

 -  Не  трогай  меня,  Витя!  -  отмахнулся  с  раздражением  от  вопросов  сле-дователь.  -   Дай  мозги  собрать  в  кучу! Мы  же  попали  в  ситуацию,  из  которой  выход    теперь   один.  И  я  очень не  хотел  бы оказаться там…  вместе  с  тобой!

Повисла  тяжёлая  пауза.  Виктор  прекрасно  понимал,  что    эта  глупая  по-теря  дорогой  иномарки    ставит  на   грань  провала  всю  их  операцию  по  воз-вращению  Оли  в  Борск.   И  чем  для  него  это  может  обернуться,  он  тоже  понимал.  Поэтому  не  обижался  на  резкие  ответы  друга,  которому,  как  старшему  в  группе,  нужно  сейчас  принять  срочные  меры,  чтобы  попытаться    хоть  что-то  исправить,  а,  возможно,    и  спасти  ситуацию.   

-   Значится,  так…  друзья! -  заговорил,  наконец,  следователь.  -  Лоханулись  мы  капитально…   это  понятно!  Но  искать  виновных  не  будем! 

- Почему? – насторожился  крайне  Виктор.

- Потому что  мы, Витёк,   живём в такое… идиотское время, когда единствен-ным способом заработать на жизнь становится придорожная торговля и воровство машин у богатых! Как в старые, добрые времена… Робин Гуда! -  Следователь  стал  возбуждённо  вышагивать    взад-вперёд  по  краю  дороги. Затем  резко остановил-ся  и,  понизив  голос,  сказал:    -   Судя  по  всему,  здесь  работает  целый  синдикат,  в  котором  задействована   и  наша… дорожная,  продажная  служба. 

 Так  мы  живем…  вернее,  до  такого  состояния  довели  сегодня  всех,  в  том  числе  и  ментов,  эта  подлая  жизнь  с убогими, нищенскими  зарплатами!  А   "бээмвэшку"   стибрили    именно  тогда,  когда  я…  дуррак,  устроил  там,  среди   вон  тех…   милых  тётечек,  смотрины  этим…   ****ским  огурцам  и  помидорам!  Ну,  ничего,  ничего…  сам  виноват,  сам    за  всё  и    отвечу!

-   Да  не  ты,  Толя…  не  ты  виноват,  а    я…  дура! -  горячо  запротестовала  вдруг  Надя.  -    И  дёрнул  же чёрт…  сказать мне тогда  тебе…  все  это?

-   Что  именно?  - уставился   непонимающе  на  подругу  следователь.  -   Что  такого…  криминального,     ты  мне  сказала?

-   Да  что,  что…   Про огурцы  вот  про  эти…  чтоб  им  пусто  было!  Девушка  в  сердцах    мотнула  злополучным  кульком.  -  Обошлись  бы  прекрасно  и  без  них…   А   так…  завела  я  тебя… с  этими  грядками…  И  Витю  вот  подвела…  под  монастырь…  Дура  я,  дура  набитая…   -  с  размаху  стукнула  себя  ладошкой    по  лбу  девушка.  -  И  зачем  вы  только  меня  с  собой  взяли?

-   Не  смей    винить  себя  -  подбежал  к  подруге  следователь. -   Я уже  сказал:  не  в  тебе,  не  во  мне  и  не  в  Вите  здесь  дело!  -   Он  резко  развернулся  в  сторону   торгашей.  -  Вы  только  гляньте…  гляньте  туда!  Где  они?   Где  те,  кто  так  ласково  приглашал  нас    только  что…  пять  минут  назад,    купить  "огірочки прямо  з  грядки"?  Вы  их  видите  там?..  Нет?..   И  никогда  больше  не увидите!  Потому  что  они…  эти  подсадные  утки,   сделали  своё   дело…  и  гуд  бай!  Довид-зеня,  панове! Тиха  вода  бжеги  рве! 

Витя  с  Надей  взглянули  на  поредевшие  ряды  придорожных  торгашей  и  действительно  не  увидели там,  среди  них,   ни   бойкой,   худенькой  женщины,   продавшей  им    злополучные  придорожные  деликатесы,  ни  стоявших   тогда  с  нею  рядом  других  продавцов,  активно  предлагавших  им  свой  товар,  ни  тех,     весёлых,   зевак,  что  толпились,  похохатывая,    возле  них  во  время  покупки.

-  Ну  что…  убедились? -  не  унимался  следователь.  -    А  теперь  скажите - где  они?  Куда  исчезли?  Испарились?  Вместе  с  машиной?

-  Ты  хочешь  сказать,  Толя… -  осторожно,  чтобы  не  вызвать новую  бурю  эмоций, стал  излагать   своё  предположение Виктор,  - что всё  это  было  сделано…  по  заранее   разработанному  плану?

-  А  разве  это  не  так? -  вопросом  на  вопрос  ответил  мгновенно,  без  пау-зы,    следователь.  -  Да…  именно  это  я  и  хочу  тебе  сказать!     Сейчас  пиратский  лозунг - грабь  награбленное!  - вновь  стал  в  этом, скотском, мире  популярным!    Или  сжигай,  взрывай,  топи…  но  чтобы  и  тем,  барчукам  толстопузым, тоже  ни-чего  не  досталось! 

 А  машинку  угнать  за  миллиончик  - это  дело  святое!  Сегодня  этим  не   занимается  только  ленивый!   Даже  бабки древние  это  поняли!  А  что…  плохо,  разве:  продукты классные   продали…  которые  им,  кстати,    привозят от  тех  же  бандюг,    получили  ещё  по   червонцу  зелёных   за  красивое  шоу   для  лохасыскаря  и  его  друзей  -  и  в  кусты!   Мгновенно…    как  зайцы!   А  завтра -  по  новой!  А  как  же  - еще  такой  же  лох,  как  я,    найдётся!  Глядишь,  и  прожить  можно  безбедно,  и  деньжат  ещё  скопить  немного…  на  старость! 

-   Но   подожди…  подожди,  Толя,  не  спеши  ты  старушек  этих  казнить!  - Виктор  попытался  возразить  резким  выпадам  друга.  -  Откуда  им,  этим  куп-ленным,  как ты  считаешь,  селянам,      известно  было,  что  мы  остановимся…  именно  здесь,    и  подойдём    именно  к  ним? 

— Дорогой мой… благороднейший Виктор Афанасьевич! — с язвительной ехидцей в голосе обратился следователь к Виктору. — Им, этим божьим одуванчи-кам, и не нужно было ничего знать — за них давно уже всё решили другие! И сказа-ли: стойте здесь… или там… или в   каком-то  другом  бойком месте  по этой, цен-тральной  трассе! Стойте… и ждите нашего сигнала! А как услышите — рысью туда, к нему… этому лоху с кошельком!

Изображать  гостеприимных,  радушных   хозяев…   Пойми,  Витёк:   сто  тысяч  евро! -  столько  стоит  наша  красавица!  Ради та-ких денег  можно и  синдикат  открыть,   и  старушек  послушных  нанять,   и  на  подкуп  нужных  людей  пару  копеек  выделить,  и  стойку  на  голове  сделать,  и  сальто-мортале  крутануть  десять  раз  подряд,  и  чечётку  на  асфальте  сгоцать!  Всё  можно  сделать!  Все!  Даже  в  космос  слетать  на  метле!

 А    если  денежки  эти…  да  помножить  на   сотни… тысячи  подобных   угонов  за  день  на  широких  славянских  просторах -  впечатляющая  получается  сумма,  не  правда  ли? Но  главное:  они,  эти  современные  деточкины,   все,  без  исключения,  считают  себя,  в  какой-то  степени,  защитниками  народа, робингудами,  отнимающими  у  богатых  бояр  нечестно  нажитое  добро.    И  этим  оправдывают  себя,  свою  совесть  и  свой  постоянный  риск.  А  поскольку  эта  мафия  существует  еще  со  времён  троглодитов,    то  и  связь   у  них  и  оперативность -  получше  нашей! 

Плюс  вся  дорожная  служба, вместе  с  их  алчным  начальством,  куплена   давно   с потрохами   и  прилежно   работает  на  них!   Говорю  вам  это,  как  человек,  знающий  проблему  не  понаслышке,  а  изнутри. - Выдержав небольшую паузу,  Анатолий  уже более  спокойно продолжил. - Теперь  вы  понимаете,  почему  я  психую  и  готов  сигануть  от  злости     в  Ниагарский  водопад:  я  же  знал… знал,  идиот,  про  все  эти  бандитские  расклады!  Знал…  да,  вот…  расслабился  на  минутку  -  и  пожалуйста…  какую  проблему  создал!

Друзья  помолчали.  Виктор  хотел  было  уточнить - кому  же  всё-таки  зво-нил  его  вихрастый   Шерлок  Холмс,  но  в  последний  момент  передумал:  не  вре-мя! Ситуация  крайне  тяжёлая,  почти  безвыходная,  нервы  у  всех  напряжены  до  предела.   И если  у  более опытного  в  этих  делах  друга   возник  какой-то план,   лучше  подождать  и  посмотреть -  как  он, этот  тайный  план, начнёт  работать.   Потому  что у него,  Виктора  Савранского,   впервые  попавшего  в  подобную  переделку,   ничего,  кроме    внезапно  возникшей  апатии  и  сумбура,  в  голове  не  было.

-   Ну,  что…  так  и  будем  торчать…  на этом  дурацком   месте? - спросил  наконец  Виктор,  обращаясь  к  следователю.  -  Вот…  и   Надя  едва  на  ногах  сто-ит,  кулёк   твой   держит…   с  огурцами.

-  А   что   ты  предлагаешь?- негромко  спросил  следователь. Видно  было, что   ему     не  до  шуток,  что  он  всецело    поглощён  теми,  неизвестными  пока  никому,  действиями,  которые  наверняка   активно  развивались  уже  где-то  там…   вдали   от  попавших  в  беду,  друзей.

-   Нужно  было  бы,  для  начала…  где-то  приземлиться,  я  думаю, - начал несмело  Виктор.  -  Ноги  уже  гудят  от  стояния.   -  Ну…  а  потом,  я  думаю…  не  мешало  бы  всё-таки перекусить…

-   Чем…  огурцами?  - перебив  Виктора, съехидничал  следователь.  -  Они  мне  теперь  в  глотку  не  полезут!

-  Тебе  не  полезут,  а  нам  с  Надюшей -  в  самый  раз! - спокойно  возразил  Виктор.  -  Потому   что  виноваты во  всём  не  огурцы  и  помидоры,  а  мы,  растя-пы…  Все  вместе!  Так  что  хватит разводить  истерику,  товарищ  лейтенант!  Во-он…  там,  возле кафешки,  стоит  очень  даже  уютная  беседка  с сруглым   столиком.  Предлагаю   переместиться  туда…  пока  её  не заняли.

-   Ты  прав,  Витя,  перекусить  надо! -  неожиданно  легко  согласился  Следо-ватель.  -  Потому  что  скоро  нам  будет  уже   не  до  огурцов  и  помидоров  с  грядки…  и  вообще  не  до  еды!

                *  *  *

Обед друзей в уютной беседке, который быстро сообразила заботливая Надя, принеся из кухни кафе борщ с пампушками и отбивные с картошкой фри, подходил уже к концу. Виктор терпеливо ждал  — когда же его активно расправлявшийся с прине-сёнными блюдами друг соизволит сообщить о своём таинственном телефонном визави и дальнейшем плане действий по розыску машины?

Но вихрастый Шерлок Холмс упорно хранил молчание и лишь изредка, довольно неохотно, принимал участие в застольном разговоре. Вдруг музыкальный слух Виктора уловил чуть слышный, характерный стрёкот, который всё усиливался. Следователь тоже, видимо, услышал звук. Он быстро промочил бумажной салфет-кой губы, поднялся. Было видно, что он волнуется, но голос его звучал довольно уверенно.

— Всё, ребята… кончай трапезу! Эта птичка  красивая прилетела к нам

Ничего не понимающие Виктор и Надя тоже поднялись.

— Быстренько идём туда… поближе к полю! — следователь указал рукой на свободный от растительности пятачок земли за кафе.  —Сейчас она там приземлит-ся!

Из-за верхушек леса появился вертолёт. Сделав плавный разворот, он стал медленно приближаться к указанному следователем месту. Это была довольно большая по объёму, серебристо-белая воздушная машина, предназначение которой в данной операции Виктор пока никак не мог определить. Вертолёт начал снижение. Волны воздуха, разгоняемые пятью длинными лопастями, докатывались до друзей, поднимая с земли вихри мелкого мусора и клочки разбросанной повсюду бумаги. Можно было уже рассмотреть выведенное не фюзеляже большими красны-ми буквами слово "Россия" и бортовой номер на конусообразном, длинном хвосте.

Зависнув на несколько секунд в метре от земли и приняв идеально-горизонтальное положение, машина мягко приземлилась. Распахнулись створки двери заднего грузового люка, из чрева вертолёта выдвинулся грузовой трап, и по нему на поле выкатились, одна за другой, две юркие иномарки. Виктор, большой любитель крутых, красивых тачек, сразу определил: это были белоснежная, изящная Volvo S40 и чёрная Nissan Teana.

Машины неслышно приблизились к ребятам. Одна за другой открылись дверцы и, к удивлению Виктора, из Nissan Teana вынырнул… Степан Туз! Он был все в той же, серой бейсболке и джинсах, как и тогда, при встрече в конторе "Ням-Ням", где их, за пару дней до отъзда в Италию, познакомил Анатолий, представив как члена их, боевой команды "Центурия", имеющего "очень важные заслуги в научной сфере". Другой мужчина, лет 32-35-ти, в тёмно-сером, элегантном костюме, был ему незнаком.

— Привет, ребята! — коротко бросил Степан, подойдя.

Все ответили приветствиями, обменялись рукопожатиями.

— Познакомьтесь! Мой и ваш коллега — Геннадий! — указал Степан на стоявшего чуть в стороне мужчину. — Большой спец по угонам. Сотрудник Интерпола.

Мужчина сделал шаг навстречу  ребятам.

Виктор и Надя представились, пожали   мужчине   руку. Следователь  тоже подошёл к нему. Они обнялись.

— Ну, что… с боевым крещением вас, господа сыщики! — улыбнулся Геннадий. — Первый звонок, как я понял, уже прозвенел! Но учтите: будет и второй, и третий! С накалом страстей… по мере приближения к заветной цели! Но что-то… я вижу, настроение у вас какое-то… кисловатое! Или я ошибаюсь? — повернулся он к стоявшему молча следователю.

— Да какое настроение может быть, Геннадий Ильич, — вздохнул, разведя руками, следователь, — когда в самом начале —  и вот такое! Словно серпом… по одному месту?

— А ты это место никому не показывай, дружок, без надобности! — засмеялся Геннадий. — А то ведь действительно, чего доброго… отсекут! — И тут же, без всякого перехода, переключился на другую тему. —  Взяли мы этих субчиков… успокойся! На Львов тачку гнали, говнюки, отстойник там у них. А оттуда—  через день-другой  — на Запад! Отработанная схема. Но об этом — потом, когда время позволит. А теперь — разбежались! Я с Толей в Volvo —  нам есть о чём пошептать-ся, а вы, Виктор и вы, Надежда, грузитесь в Nissan. И побыстрее… время не ждёт!

                *  *  *

Для  людей,  обитающих  на  окраине  украинского города  Тернополя,   по-явление  тяжёлой  винтокрылой  машины    на  пятачке,  за  придорожным  кафе,   было  равносильно    появлению  где-нибудь,  скажем,  - в  Киеве,  в  разгар  оранже-вой  революции,  дышащего  огненным  пламенем  Змея  Горыныча.  Или, ещё  ди-ковинней, -  Волшебного  Ковра-Самолета, спустившегося  перед  ошарашенной  толпой  прямо с  неба  и  принесшего  на  себе, в украинскую  столицу,  долгожданных    витязей-спасителей.  Что  поделаешь -  люди  верят  в  сказки!  До  сих  пор!  Это  у  них  в  крови  и  в  генах - ожидание  чуда,  которое  в  один  миг  вдруг  сможет  изменить   всю    нашу,  грешную,  жизнь.   Видимо,  во  всё  другое  они  уже  верить  перестали…  Сбежалось   много  народу:  торгашей,  посетителей  кафе,  неизвестно  откуда  взявшихся  детей,  стариков  и  старушек.   Некоторые  жители  из  близлежащих  домов   специально  подъезжали на  машинах целыми  семьями,  прихватив  с  собой  видеокамеры,  фотоаппараты, смартфоны.  Все  старались  подойти  поближе,   рассмотреть  в  подробностях   могучего  небесного  гостя  и,  конечно  же,  запечатлеть  себя,  любимого,  на  фоне  красивой  воздушной   птицы.   А  когда   из  люка  на  поле  выкатились  две  красавицы  из  разряда  наиболее  престижных  мировых  иномарок,   удивлению,  граничащему   с  мистическим  обожествлением  увиденного,   не  было   границ.     Некоторые  даже  тайком  крестились,  не  веря  в  реальность   происходящего…

                ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Пока  машины   выбирались   на  полотно  автотрассы,  чтобы  продолжить  намеченный  друзьями  маршрут,  Виктор успел заметить, как   натужно,  со  сви-стом  рассекая  воздух,  закружились  над  вертолётом,  набирая  обороты,   лопасти.    Затем  могучая  машина  плавно  оторвалась  от  земли  и,  набрав  нужную  высоту,  быстро удалилась  в  сторону  леса.

Степан  вёл  свою  Nissan Teana  уверенно,  стараясь  держаться  от  стреми-тельно  мчавшейся  впереди  "Volvo" на  расстоянии   100 -  120-ти  метров:   ско-рость  была  приличная. стрелка  спидометра  постоянно  держалась  в  районе  150 -160-ти   километров.      Еще  там,  на  злополучной  обочине,  Виктор  хотел  было  сесть  рядом  с  водителем,  но  Степан  решительно  указал  ему  на  место  в  задней  части  салона,  рядом  с  Надей.   

-  Ты,   Витя,  не  менее  дорогой  сейчас  объект  для  нас,   чем  эта  каприз-ная  доченька,  -  объяснил  Степан  своё  решение.  -  А,  может  быть,  в  какой-то  степени,   даже   более ценный!   Так  что не  сопротивляйся  и  не  обижайся,  а  де-лай,  что  тебе  говорят.  А   пообщаться   мы  сможем  и    через  плечо  -  здесь  хо-рошая   акустика.  Так  что  напрягать  связки  тебе    не  придётся.

Надя  сидела  в  своём  уголке  притихшая,  в  разговор мужчин  не  вступала.  Видно  было,  что  она  глубоко  переживает  по  поводу  случившегося  и,  не  смот-ря  на  все  старания  ребят,  винит  во  всём,  по-прежнему,  только  себя.

-   Ты  видел,  Витя,  как  народ  бежал  к  вертолёту?  - спросил  вдруг  не-громко  Степан,  не  оборачиваясь
-    Видел…  а  что? - нотки  недовольства  решением  Степана  всё  ещё  сохра-нялись  в  его  голосе.

-    Да  ничего  особенного,  в  общем-то… -  пожав  плечами,  усмехнулся  Сте-пан. -  Только  вот   сдалось  мне,   что народ  у  нас,   как    дитё  малое,     в  чудеса  до  сих  пор  верит.    Всё  ждет,  что  упадёт  однажды  ему  с   неба…  манна   небес-ная  и  жизнь  вдруг  потечёт…  совсем  другая.  Богатая  и   вольная. 

-   А  я  совсем  так  не  думаю! - сердито  отозвалась  вдруг  из  своего  угла  Надя. 
-  Выбежали  все  потому,  что  хотели  просто  посмотреть  на  большой,  красивый  вертолёт - и  всё! Никакой  сказки  и  манны  небесной  лично  я  здесь,  например,  не  увидела!

-   И  я  так  думал…  лет  десять  тому   назад,  -  сказал,  помолчав,    Степан.  -   А  сейчас  думаю,  к  счастью,  уже  совсем  по-другому.

-  И  что  же   случилось  с  тобой…  за  эти  десять  лет,  -  вяло  вступил  в  раз-говор  Виктор.  -  Почему  это    мир  вдруг  стал  для  тебя…  таким  тёмно-серым? -   Он  всё  ещё  безуспешно  пытался  разгадать  для  себя   тайну    появления  здесь,  на  городской  окраине,  могучего  грузового    МИ - 38,  прибывшего  в  украинскую  глухомань  всего  за    каких-нибудь  сорок-пятьдесят  минут!   При  максимальной  скорости - а  это  Виктор  хорошо  знал,  поскольку  интересовался  техникой  с  са-мого  детства,  -  320  км.  в  час!

-   Потому  что  тогда,  Витя,  я  был  ещё  молодым,  пустоголовым  повесой,    -  ответил,  не  отрывая  взгляда  от  стремительно  уходящей  под  колёса Nissan тёмной  ленты  асфальта,  Степан.    -   Бесшабашным  студентом,   который   с  успе-хом  гонялся  в  Москве  за  молодыми,  грудастыми  тёлками,  не  задумываясь  особо,  в  каком  мире  он,  этот повеса,   живёт   и    почему  в  этом  мире   лишь  горстка  сверхбогачей,  а  остальные - нищие! Но  однажды  меня  вдруг  огрело…  словно  обухом  по  голове!   

Это  случилось  на  одной  из  вечеринок,  где  я  увидел   случайно по телеку…    искорёженные  останки  взорванного  самолёта,  в  котором собирался  лететь  на  очередное  расследование  тёмных  дел  такой  же  молодой,  как  и  я,  с  известной  всему  миру  фамилией, талантливый  корреспондент и  писа-тель.    Все  знали  его  железное, привитое,  видимо,  знаменитым отцом -  корре-спондентом-международником  и драматургом, творческое и  человеческое   кредо:  говорить   и  писать всегда  только  правду! Невзирая  на  лица  и  должности!   

И  предавать  публичности  все,  самые  секретные,  факты   финансовых  преступле-ний,    совершаемых   где  бы  то  ни  было  и кем бы  то  ни было,  в  том  числе  и   там…  наверху!  С  того  дня  не  было  минуты,  чтобы  я  не  думал  об  этом,  не  за-давал  себе  вопроса: если  на  глазах  у  всего  мира так   жестоко,  бесчеловечно  убивают  Правду,  то  как  всё  это  связать  со  свободой  человека,  о  которой  вза-хлёб   талдычат  теперь  все, кому  не лень! На  всех  телеканалах,   во  всех,  без  ис-ключения,    политических партиях?  Со  всех,  самых  высоких, правительственных  трибун! 

Значит,  всё  это - враньё!  Значит,    нет  её    у  нас  совсем,  этой  свободы  слова,  мысли   и  действия,  если  совершаются  такие  вот  показные,  жуткие  убийства  на  глазах  у  всей   страны?
Степан  помолчал,  сбавил  несколько  скорость,  объезжая  тарахтевший  впереди,  старенький  "Москвич".  Затем  продолжил.

-   Вот  я  и  задумался  с  тех  пор -  как  же  мне  правильней  дальше  выстро-ить  свою жизнь:  продолжать    бесконечные  гульки,  закрывая  глаза   на   все,  творящиеся  вокруг  меня,    безобразия     и   делая  вид,  что  меня  лично  это  не  касается?  Или  всё  же  понять:  если  ты  человек,  а не  животное,   ты  должен  срочно   принять   участие в  переделке  этой  лицемерной,  агрессивной, лживой   людской  коммуналки  и  попытаться  создать,  если  не  для себя,  так  для  своих  детей,  внуков  и  правнуков  совсем  другой  мир,  в  котором  уже  не  будет  тех  мерзостей,  о  которых  я  говорил.   Я  выбрал  второе…  и  очень  рад,  что  нашёл  в себе    силы  поступить  именно  так,  а  не  иначе.

-   А  как…  каким  образом  получилось ,  что  вы…  оказались  вместе?   Как  ты 
вышел  на  них?
-  На   кого  именно? -   не  понимая  вопроса,  спросил  Степан.
-  На   Анатолия…  и   Андрея  Павловича?  Как  это  произошло? Они  же  ни-где  не  афишируют  свою  работу?

-   Как   ни  странно…  благодаря  именно  этой,  милой  девочке  Оле,  кото-рую  мы  сейчас  будем  искать    там,   в  Италии.  Я  по  специальности  инженер-программист.    Компьютеры  и    современную    электронику  знаю  в  совершен-стве.  Имею  научные  открытия  и  патенты.   Мне  сулили  большое  будущее  после  окончания  аспирантуры,  приглашали    на  работу  в  известные  научные  центры  у  нас  и  за  бугром.  Но  я,  ограничив  себя  должностью     скромного  научного   сотрудника  в   одном  из  КБ,  совершенствовал  свои  знания,  проводил  опыты,  изучал  языки…  и  ждал  случая!  И  однажды  такой  случай  подвернулся…   

Услыхав  от  друзей  о  не-обычной девочке-вундеркинде,  которая,  в  знак  протеста,  отказалась  жить  в  семье    отца-олигарха,    я  решил  узнать - какие  же  мотивы  были  у  неё  для  этого?   Мне  не  составило   никакого  труда   отыскать  беглянку  и  проникнуть  в  её  интернет-кухню.  И  я увидел  там  то,  что  давно  искал:   ясную,  научно  обоснованную,  продуманную  до  мельчайших  подробностей,   про-грамму   перевода    сознания  людей   на  совершенно  иной,  неизмеримо  более  высокий,  духовный  уровень общения друг  с  другом.

 То  есть  программу  создания  на  Земле   абсолютно  нового  - успешного,  счастливого,  лишённого  низмен-ных  пороков,  человеческого  общества.  И  с  тех  пор  я  стал  её  верным     помощником  и  другом,  хотя  она  о  моём  существовании     даже  не  догадывается. Я  быстро  нашёл  общий  язык  с  её  предком - Андреем  Павловичем,   и,  по  его  просьбе,  стал  главным  разработчиком  проекта   "Подземный  город".    По  крайней  мере,  все  системы  коммуникаций  и    электроники,   новейшие  нано технологии,  применённые  при  его  строительстве,  были     разработаны   и   внедрены   в эксплуатацию   именно  мною.   Там…  на  этой  грандиозной,  но  никому  не-известной,  стройке   я    и  познакомился   с  Анатолием.   С  тех  пор  мы  вместе…  и  в  горе,  и  в  радости. 

-   А  где  вы  живёте,  Степан? -  спросила  из  своего  уголка  Надя.   Где    ваша  семья…  дети?

-  В  хорошем… надежном  месте  живу  я,  Надя!  -  улыбнулся  в  зеркальце  Степан.  -  В  этом   плане  у  меня  всё  в  порядке:  жена  красавица…  и  трое  детей:  двое  девочек-близняшек    и  сынишка.   Да  и  в  материальном  плане   полный  ажур!  Андрей  Павлович  умеет  ценить  надёжных,  нужных  ему,  людей.     Вот  и  Геннадия он  недавно  к  себе  переманил…   из  государственной  структуры, за  большие  деньги.    Мы  ведь  не  только  проблемами  Оли  занимаемся  - это,  в   основном,   задача   Анатолия…  и  ваша  с  Виктором.    Но   есть  ещё  одна,  не  менее  серьёзная  тема,  которую  мы  вот  уже…  около  года,  как  разрабатываем.

-  И  что  же  это  за  тема…  если,  конечно,   это  не  секрет?  -  спросил  Виктор. -  Подробности  сообщить не  могу  -  не  имею  права,  но,   в  общих  чертах,  кое  - что  могу  рассказать.   -  Степан  плавно  притормозил,  приблизившись вплотную  к  остановившейся  впереди  белой  "Вольво"  -  впереди  был  широкий, нерегулируемый   перекрёсток.   Необходимо  было  переждать,  пока  широкое  полотно  автотрассы   пересечёт   крестьянская   повозка  с лошадкой,    нагружённая   большой  копной  сена.  Через  минуту  машины  тронулись,  и  Степан  продолжил.

-   Мне  удалось,  в  результате  длительных  опытов,  создать  электронную,  сверхчувствительную  систему,  настроенную  на  биоэнергию   Оли.  Это  позволяет  мне без  проблем  подключаться,  при помощи  небольшого,   специально сконструированного,  адаптера к  её  компьютеру,  где  бы  она  не  находилась,  и  быть в  курсе  её  последних  разработок  и  открытий.  Могу  вам  даже  сообщить  -  до  чего  додумалась  эта  гениальная  девочка  совсем  недавно,  уже  пребывая   в  Ита-лии.   

Если  ранее    ей  довольно  легко  удавалось    использовать  в  своих  изобре-тениях  уже  созданные  другими  учёными  технологии  и наработки,  то  теперь  она  решила  подключить   в  свои   невероятные  по  смелости  и  оригинальности  изобретения  энергию…  вселенной.   Ту  самую  энергию,  которая  возникла   миллиарды  лет  назад   после   большого  взрыва    гигантского  плотного  тела  и  сохранилась  до  сих  пор,  продолжая    с  невероятной  скоростью    расширять  межгалактическое  пространство.   

И,  в  результате  этих  дерзких  вторжений  в  невидимый  энергетический  микромир космоса,   родилось её  очередное, потрясающее  ноу-хау!  Суть его  заключается  в  том,  что   в  любой момент  она  может  поставить  мир  на  колени!  Лишив  его, при  этом,    возможности  пользоваться  проводными   телефонными  и  беспроводными - электронными, цифровыми  кана-лами  связи,   парализовав  одновременно  все  коммуникации   и  системы  опове-щения   боевых   комплексов,  радаров   и    сверхмощных  баллистических  ракет,  самолетов,  поездов,  спутников,    надводных,  подводных     и космических  кораб-лей.

 Примерно  то  же  самое, но  в  предельно  малых,   бытовых  масштабах,    проделывают  сейчас   наши  электронные  кулибины,  угоняющие  машины.  Они,   при  помощи  пультов  дистанционного  управления  с  вмонтированной  в  них  специальной  платой,  создают  мгновенный   сбой  в  электронной  системе  иномарок,  в  результате  чего  машины  завести  уже  нельзя,  не  смотря  на  все  старания  обескураженных  хозяев.   В  результате  такой  нехитрой  операции хорошо  зарабатывают  эвакуаторщики,  которые грузят  пачками  эти  обесточенные,  немые  кадиллаки     и  линкольны,   делясь  потом  своими  приличными,  ежедневными   доходами  с  этим,  талантливым  жульём. 

-  Но  если   вы хорошо  знали  всю   тайную   кухню  этих   мерзавцев,      то  почему   вы    не  предупредили    нас  о  том,  чтобы  мы  были  осторожнее  в  пути  и  не  оставляли  вот  так…  без  присмотра,  свою "бээмвушку"?  -    медленно,  стараясь  как  можно  точнее  изложить свою    мысль,  спросил  у  Степана  Виктор.  -   Ведь  могли  же  вы  провести  с  нами  перед  отъездом  такую  профилактическую  беседу…  но  почему-то  не  сделали  этого.    И  я  теперь   никак  не  могу  понять -  почему  вы  поступили  именно  так?

-   Если  бы  всё    в  этом  мире  было   так   предельно  просто,  Витя,  то  не  было  бы  тогда,  наверное,    и  нашей,  сыскной   службы, -  ответил,  чуть  помолчав,   Степан.   -  В   делах    серьёзных  спецслужб   все  имеет   двойное,  а  то  и  тройное,  дно.   И  чтобы  до  этого…  тройного дна  добраться,    приходится  иногда  создавать  заведомо  проигрышную  ситуацию…  и  даже  идти  на   серьёзный   риск,  как  в  вашем  случае.   Вот  мы и  рискнули  поиграть  с  этими  шустряками - уж  больно  настырно  они  обхаживали  вашу  "бээмвешку"  ещё  там,  в  Борске.

-  Ничего  не  понимаю… - развёл  руками  Виктор. - Зачем…  с  какой  целью  стоило  идти   на  такой   опасный  эксперимент? Да  и  нас всех  ставить  в  такую…  глупую  ситуацию!

-   Опыт - сын  ошибок  трудных! - улыбнулся  Степан. -  Факта…  факта  угона  не  было  бы,  Витя!  А  теперь  он  есть!  Запротоколирован,  задокументирован,  подтверждён  неоспоримыми  фактами, фото  и  видиоматериалами…   и  скоро   пе-рекочует  к  следакам.  А  там  ребята  бывалые,  умеют  с  такими  химиками   бесе-ды  задушевные  вести.  Быстро  всё  по  полочкам  разложат:  какой  дядя  на  тачку  навёл?  где  обитает?  на  какой  машинке  к  любовнице  по  ночам  в  гости  шаста-ет?

А  тот  дядя  расскажет  о  другом  дяде.   Вот  так…  по  цепочке,   и   доберемся   до  того,  кто  крутится  всё  время  вокруг  Оли,  как  трутень   возле  банки  с  мё-дом.  И  вот  тогда,  пусть  временно,  пусть  на  короткий  срок,  но  дорога  к  желанной  цели   для  всех  нас   будет  широкой  и  ясной.  То  есть  будет  избавлена  от  подобных,   мелких   неприятностей… 

Впереди  идущая   белая   "Volvo"   вдруг  сделала  резкий   крен вправо.  Её   развернуло  и  понесло  по  краю  дороги  юзом.   Из-под  колёс  взметнулось  тёмное  облако  пыли   и      мелкого  гравия.  Такой  же   молниеносный  зигзаг   пришлось проделать  и  Степану. 

Заскрежетали    тормозные колодки,  машина  накренилась  влево  и,  смяв  по  пути  несколько  придорожных кустов,   остановилась,  тяжело  опустившись  вновь  на  четыре  колеса. Осыпая  иномарки  вылетающим  из  кузова  щебнем,  мимо  с  грохотом  промчался  огромный  самосвал.  Лишь  на  мгновение  мелькнуло  в  ка-бине  лицо  водителя  в  тёмных  очках  и    надвинутой  на  глаза  вязаной  шапочке. 

В  салоне   "Nissan"  какое-то  время  царила  тишина.

-  Вот,  Витя…   какая  петрушка  вышла,  -  нарушил,  наконец,  тишину  Сте-пан,  с  трудом  разжимая     на  руле   сведённые судорогой  пальцы. -  А  ты  говоришь -  зачем  да  почему?  Скажи  спасибо,  что   живы  остались… 

От  передней  машины  к  ним  спешили  уже  Анатолий  и  Геннадий.

-   Это  что…  п-предуппреждение?  -  спросила,  заикаясь,  белая,  как  стена,  Надя. 

-  Похоже,   Надюша…  - сказал  Степан,  отстёгивая  ремень  безопасности.   -  Если  бы  хотели  -  лобовую  устроили.  Мокрого  бы  места  от  нас  не  осталось…
          
                ОШИБКА  АВСТРАЛОПИТЕКОВ 
    
Оформление  необходимых  таможенных  документов  и  погрузка    инома-рок  в  стоявший  уже  на  запасной  площадке   аэродрома   вертолёт   происходили  на  удивление   быстро,  без  лишних  слов  и  многочисленных,  как  это  бывает  обычно,  придирок  и  уточнений. 
 
"Вот  так  и  живёт  сегодня  весь  наш  грешный  мир, -  с  привычной  ирони-ей  подумал,  глядя  на  открывшуюся  его  взору  картину,  Виктор.  -  Я  присут-ствую  при  наглядном  примере  того,   как  прогибается  любая,  самая  высокопо-ставленная,  структура,  любая  служба  и любой  чиновник  перед  его  величеством  Золотым  Тельцом.  Перед  всевластным,  могучим     Божком, бесчинствующим  на  планете  уже  много  столетий.  Разлагающим  ежедневно,  ежечасно  сознание  и  души  людей". 
    
  Глядя  на  эту,  бросающуюся  в глаза,  разницу  в  обслуживании  пассажи-ров,   Виктор  чувствовал, как  возбуждение    вновь  охватывает  его.  "Неужели  нельзя  было  обойтись    ещё  тогда,  на  заре  сотворения  своего человеческого  общежития,  без  этого  отвратительного,  мерзкого  символа  мнимого  благополу-чия,  резко  возвышающего  одного  равного  над  другим  равным?
 
 Без  этих   убогих  жемчужин,  ракушек,  медяшек,  гвоздей,  наконечников,  заставляющих    всё  человечество  сходить  с   ума  в  непрестанной  погоне  за  ни-ми,    толкающих  людей  на  дикие,  непредсказуемые  преступления,    ломающих безжалостно  и  по  сегодняшний  день    их   человеческие  судьбы. 
 Ведь  абсурд-ность  ситуации   понятна  была  уже  давно! 

Деньги медные в ходу,
Дурно выбитые, наспех,
Дрянь и порча, без цены.

Так  высмеивал  деньги  -  эти,  властвующие  над  людьми,  символы  ещё  в 5-м  веке   до  н. э.  великой  комедиограф  древности  Аристофан  в  своей  комедии  "Лягушки".    И,   тем  не  менее,  они  дожили  благополучно  до  наших  дней  и  продолжают  свою,    чёрную,   миссию  могильщиков   цивилизации. 
Мало  того,   во  славу  этих  творений  дьявола  писались  оперы,    создава-лись  памятники,  ставились  спектакли  и  даже  сочинялись…   целые  трактаты!  И  не  каким-нибудь  уездным,   захудалым    писаришкой,  а  всемирно  известным,  научным  светилом…  Николаем  Коперником!   

 Значит,  пронырливым    финансо-вым  дельцам  удалось   завлечь  в  свои, коварно  расставленные,  сети   даже  генив  фундаментальных   наук!   Ведь  если  учёный  с  таким именем,  оперируя  мудрё-ными   формулами, числами  и  уравнениями,   вполне  серьёзно  рассуждает  о  крайней          необходимости  для  людей  этих     денежных  пустышек,   значит,   они   того  стоят,  значит,    мир  без  них  в  одночасье  захиреет  и  почиет  в     бозе!   Виктор   вспомнил,  как  долго  с удивлением  смотрел  на  чудовищную  формулу,  увиденную  как-то    в   Интернете.

Это был  Международный  Экономический Закон.

K — количество денег в обращении;
А  — сумма цен товаров, подлежащих реализации;
Б  — сумма цен товаров, платежи по которым выходят за рамки данного пе-риода;
С  — сумма цен товаров, проданных в прошлые периоды, сроки платежей по которым наступили;
Д — сумма   взаимопогашенных платежей;
O —  скорость  оборота  денежной  единицы".

И  чем  больше  Виктор   всматривался  в  эти    ужасные,  нелепые  алгебраи-ческие    каракатицы,    тем  с  большей  ясностью  понимал,  что   перед  ним  не  за-кон  для  бесперебойного  обращения   всемирного  потока   денег,  а  гениальный   СПОСОБ   ПОРАБОЩЕНИЯ    ЛЮДЕЙ  ВСЕЙ  ЗЕМЛИ! 

"Ведь   именно  при  помощи  таких,  устрашающих  даже   своим  внешним  видом,   формул,  чисел  и  уравнений   правители  и  чиновники закрепляют  свою,  и  без  того необъятную,  власть  над  человеком,  приобретая законное право  бесчин-ствовать  и  дальше  на  финансовом  Олимпе.    А  в  результате - внезапные   обвалы  мировых  цен,   подозрительно  частые   денежные   инфляции   и  дефолты, вызы-вающие  мгновенные  крушения  и  гибель  тысяч  корпораций,    предприятий,  мо-гучих  концернов    с  устоявшеися  давно брендом,   повальное  разорение  более  мелких   предприятий   и  фермерских  хозяйств! 

Тактика  политических  и  финан-совых  воротил в  этом   случае понятна:   подобный,  всемирный   хаос  на денеж-ном  рынке   позволит  им   вновь поймать, в  мутной  воде,  золотую  рыбку  басно-словной  прибыли! 
  И,  одновременно,  дает  возможность в  очередной  раз   напомнить  несчастному  народу  планеты  -  кто  на  самом  деле  в  этом  мире  хозяин:  он  -  demos?  или  власть  -  cratos?   

Власть,  которую  сам  человек, по  собственной  глу-пости,   вложил   про  помощи  этого  изуверского  закона,    в  руки  политических  проходимцев    и  безнравственных, аморальных  громил!

Ведь   создавая  такую  несовершенную,  примитивную   систему  обмена: то-вар - деньги - товар,   древний   человек,     сам  того  не  замечая,  создавал, для  се-бя  же  самого,   крепкие  путы зависимости  от  разного  рода финансовых  шарла-танов,  в  которых  беспомощно  бьётся  и  по  сей  день,  не  в  силах  освободиться  от  них.

  А  ведь  всё  могло    быть   бы  по-другому!   Но  это - другое -  не  состоя-лось!   Не  пришло  когда-то  в  голову  убогим  австралопитекам,  что  главным  ме-рилом  в  отношениях между  людьми  должны  быть  не  жалкие  побрякушки,  ка-мушки  и  железки,  а  Доброта,  Порядочность, Взаимопомощь,  Совестливость  и  Забота  друг  о  друге.  Что  именно  эти  категории  нужно  было  класть  на  весы,  обмениваясь  товаром  и  продуктами  питания. 

И  тогда  весь  мир  жил  бы  сейчас  совсем  другой -  счастливой  жизнью,  полной  любви  и доверия  друг  к  другу,  изучая  природу  и  готовясь  к  освоению  других  планет  и  галактик.  Не  зная,  что  такое  захватнические,  варварские  войны,  кровавые,   межэтнические  конфликты  и  междоусобицы,  беспощадный  террор,  уличные  погромы и   бунты  безработ-ных  и  тинейджеров,    беспричинная  гибель  миллионов,  ни  в  чём  не  повинных,  людей". 

"Ничто  на  этой  земле   не  может  быть   нашим,  личным,  поскольку     мы  являемся  всего  лишь  производным продуктом  Природы,  породившей  нас  миллионы  веков  назад".  Эта  странная  аксиома,  эта,  постоянно  сверля-щая  мозг,  истина,  пришла  в голову  Виктору  ещё   в  юности.    С  тех  пор,  уже  много дней  и ночей,  она   не  даёт   ему  покоя.

И вот  сейчас,    в  2012-м  году,  наблюдая   в  современном   аэропорту,  как  с  повышенной  учтивостью  и  внима-нием  обслуживают   работники  мощного,  возведённого  по  последнему   слову  техники,   ангара  их  команду,   и  с  каким  равнодушием,  а  иногда  и  раздражи-тельными, злобными   лицами   общаются  здесь  с  остальными  пассажирами,   он  думал:  "А  ведь  мне  самому,  возможно,   вскоре  придётся  войти  в  этот  круг  лю-дей,   подмявших  под  себя  весь  мир.   И   буду  я  вхож    в  любое,  самое  звёздное,  общество.  Везде  буду   всеми   уважаем  и любим.  Всегда  буду  одет  с  иголочки,  как  Андрей  Павлович,   и  жить  в шикарном    особняке. Ездить  буду  на  престиж-ных  иномарках,  меняя их  каждые  десять  дней.  Позволять  себе  буду,   получая  особый,  запредельный, драйв,  охоту в  джунглях  на   беззащитных бизонов  и  хищников,  гоняться  буду,  на многомиллионный   спор,  по  Сахаре  на  крутых  тачках  с  такими  же,   элитными бездельниками,  как  и  я.
 
Чудесная,  сказочная  жизнь  ждёт  тебя,    Виктор  Савранский!   Ещё  немно-го,  ещё  чуть-чуть…  и  свершится  то,  о  чём  мечтают  миллионы…  миллиарды  других  смертных  на  этой   Земле!   И  не  нужно  будет  тебе  пАрить  свои  мозги,  выписывать   заумные  цитатки  из  книг,  зачитываться    Виктором  Гюго  и  влюб-ляться  в  благородного старца  Бьенвеню,  когда  вот  она…  твоя  счастливая  жизнь!  Совсем  рядом!  Ждёт  тебя  с  распростёртыми  объятиями  -   лишь  протя-ни   ей  свою  руку,  дружок!

И, возможно,  поймёшь тогда,  что прав  был  вовсе  не  ты  со  своими  мета-ниями,    вечным,  изматывающим  душу,  поиском  истины    и  высокого  смысла  в этой,  грешной  жизни,   а  именно  тот  мудрец,  кто  первым  воскликнул когда-то  в  порыве  прозрения:  "Каждому - своё!"    Одним,  включая  детей,  внуков,  правнуков  и  всё  последующее,  хилое  потомство,    -  всю  жизнь    находиться  там,  где  блеск,  немыслимое  по  размерам  накопление  денежных  масс,  сверхбогатство и  фанфа-ры  славы! Другим  -  тонкой  прослойке -  жить  этажом  пониже,  но  тоже  не  без-бедно,  услаждая  иногда  своё  бесконфликтное  естество   лакомой  косточкой,   великодушно  сброшенной  сверху.  А третьим -  огромной  армии  муравьев-тружеников  -  всю  жизнь  копошиться  где-то  под  столом,  в  вечной  темноте,  подбирая  жалкие  крохи,  упавшие  случайно   с  барского  стола.
 
И,  наконец,  четвёртым  -  безликому,  нищему стаду  бездомных  бродяг  -  добывать  всю  жизнь  еду  в  мусорных  баках,  в  грязных,  заплеванных   урнах  и   на  свалках;    стоять,  вымаливая  медяки,  в  подземных  переходах,  у  дверей  ре-сторанов  и  баров,  на  платформах  метро.  Да…   ты  легко   и  просто   войдёшь   в  недосягаемую  для    других,   волшебную  сказку  жизни,  Виктор  Афанасьевич!  И  у  тебя  будет  на  то  резонное  оправдание,  способное  заглушить  всплески  твоей,  слишком  уж  чувствительной,  совести:  если  уже  столько  веков  и  тысячелетий    весь  мир  живет  по  этим  законам,  то  и  твоё  появление  там,  на  верхнем  этаже  избранных,  не  вызовет  особого  переполоха!  Ты  никого  не  убил,  не  ограбил,  не   взломал  банковский  код,  пытаясь  завладеть  баснословной  суммой.  Тебе   её,  эту сказку,   предложили!      

Предложили   те,  кто  может  себе  позволить  это  сделать.  И  если  это  произошло,  значит,    тот,   кто  решился  на  этот  щедрый  подарок,         думал  не  только  о  спасении  своего  ненаглядного  чада,  но  и,  не  в  меньшей  степени,  о  будущем  своей,  могучей  империи.

  Значит,  он  увидел  в   тебе  те  качества  наследника  своего,    немыслимого по  мощи   богатства,  которые  он  уже  никогда   не  сможет  найти  там,  в  своей  элитной  среде!  На  том   недосягаемом  для  всех,   блестящем  уровне, где давно уже исчез, атрофировался, отмер,  превратился  в  безжизненный  рудимент  такой  важный участок души,  как совесть!  И  предложивший  это   человек,  в  отличие  от  других  ненасытных  вурдалаков-кровопийц,  понимает:  нужно  немедленно  возродить,   оживить  эту  исчезнувшую святость,  заставить  её  полноценно функционировать!   

И  тогда,  в  сочетании  с   деловой  хваткой  и   умением  выстраивать  ал-горитм   будущего  успеха,   это  драгоценное  качество  души   сможет  еще  удер-жать  мир  от  падения  в  бездну.   Но  каким  долгим  и  опасным  будет  этот   путь   к  новому  обществу!  И  возможно  ли вообще  соединить когда-нибудь  эти   два  антипода: ненасытную  алчность  и  порядочность,  враждующих    уже  столько        веков,  и  проливших    столько  человеческой  крови  на   этой,  грешной,    Земле?
               
-  Что,  романтик…  вновь  ушёл  в  свои  любимые  сомнения  и  грёзы? -  К  Виктору  подошёл  Анатолий,  положил  ему  руку  на  плечо.
 
-  Да  так…  размышляю  кое  о  чем,  -   ответил  Виктор. -  О  ерунде,  в  об-щем,  всякой думаю…  Не  обращай  внимания!

-  Нет,  Витёк…  думаешь  ты  далеко  не    о  ерунде,  - усмехнулся   Анатолий.   -  Ты  просто  забыл,  что  я  читаю  лица  людей,  как  визитные  карточки.
 
 Анатолий  помолчал.   Затем  продолжил,  пристально  глядя  Виктору   в  глаза:

-   Оч-нись,  Витя…  не  комплексуй!  Оставь   на  время  эти  гамлетовские  вопросы!  Я    ведь  тоже  всё  вижу,  всё  чувствую  и  понимаю,  но…  с  таким  настроением  лететь  к  Оле  нельзя.    Нам  нужно  драться!   Драться - и  побеждать!   Во  имя любви! Во  имя  новой  жизни!  А  если  мы  с  тобой  скиснем на  полпути,  дадим  слабину,  то  она…    эта  другая  жизнь,  так  никогда  и  не  наступит.  Да  и  мы  с  тобой   навряд   ли  удержимся  на  плаву  в   своей  утлой  лодчонке    там,  где  безраздельно  господствуют  могучие   айсберги.

                ТАЙНЫ МЕТРОПОЛЯ               
 
Размещение  по  номерам  в  отеле  Metropole   прошло  быстро,  без  особых  проблем  и  задержек.  Про  всему  чувствовалось,  что  гостей    из    далекой,  зага-дочной  страны  Россия    ждали.    Об    этом  говорила  особая  учтивость  персона-ла  при  общении,  предупредительность    в   исполнении  желаний   и  быстрота    при  решении  всех,  даже  самых  незначительных,  проблем.  Общалась  с  админи-страцией,  в  основном,  Надя.
 Друзья,  наблюдая,  с  какой   невозмутимостью  их  подруга    выдаёт       себя  за  состоятельную  зарубежную леди,  с  большим  трудом  сдерживали  себя,  чтобы 
не  расхохотаться  и не  выдать  придуманную  ещё  в  Борске  легенду.

- Buongiorno, signor! -  вежливо  приветствовала   Надя молодого  человека  за    массивной,  сделанной  под  старину,  стойкой,  расположенной  недалеко  от  входа.  На  ней   виднелась  красиво  оформленная   табличка  с  надписью  на  итальянском:  " Manager di turno".

- Buongiorno, signora!  -  ответил  с  приветливой  улыбкой  молодой  человек  в  фирменном  светло-синем   пиджаке   и  белой  рубашке  с  оранжевой  "бабоч-кой".  - Cosa posso fare per te?  /Чем  могу  быть  вам  полезен?/

- Siamo arrivati da Russia / Мы  прибыли  из России/, -   не  спеша  стала  объ-яснять    Надя. - Ci sono turisti. Il mio nome ; Pinchuk, Il mio nome ; Nadia; un /Мы  тури-сты.  Моя    фамилия   Пинчук,  зовут  меня Надя;  это  /Надя  указала  на  Анатолия/  -  mio marito,  Anatoly, e questo  /мой  муж,   Анатолий,  а  это  -  Надя  указала  на  Виктора/  - Il nostro amico, Victor Savranskii. /  наш  друг,  Виктор  Савранский/.  Per noi, nel tuo bellissimo hotel, prenotato due suite esclusive, per un periodo di cinque gior-ni, dal 25 al 30 settembre compreso, con un possibile prolungamento.  /Для  нас,  в  ва-шем  прекрасном  отеле,    забронировано    два  эксклюзивных  номера  "люкс",  сроком  на   пять  дней,    с  25    по  30-е  сентября  включительно,  с  возможной  пролонгацией/.

-   Io ti capisco, signora!  /Я  вас  понял,  синьора!/   -  ответил  молодой  чело-век.   -  Меня  зовут  Коломбо.   Прошу  ваши  паспорта  и  коды  бронирования!
-    Siate buoni, o mio Signore! /Будьте  добры,  синьор!/ -  Надя  передала    улыбчивому   портье  необходимые  документы.    - Надеюсь,    оба  номера  -  с  ви-дом  на  лагуну,    как  мы  заказывали? -   в  упор  наставила  Надя  на  клерка  свои    пронзительные  глаза-фары.

-   Ora, ora ... per un minuto!  /Да,  да…  одну  минутку!/-   не  выдержав  взгля-да,  засуетился  вдруг   портье,  открыв  паспорта  и  отыскивая  на  мониторе  ком-пьютера  нужную  информацию.   -    Allora ... ecco il tuo ordine! /Вот…    вот ваш  за-каз!/   Да…  это  два,     самых  дорогих,   эксклюзивных  номера    "люкс",  с  макси-мальным  набором  удобств!  - Сменив  интонацию  на предельно  вежливую,  портье  добавил: - Думаю,  вам  у  нас  понравится! -  и вновь  широко улыбнулся.

-   Будем  надеяться! -  сдержанно  ответила  Надя,  забирая    у  клерка  пас-порта  и  не  спуская  с  него  своего,   пристального,  взгляда. 
-   Будьте  добры…  вот  ваши   ключи  с   электронным  кодом,  -  вежливо  предложил  Наде    портье.   -  Это   ключ  синьора  Маликова,  а  это   -   синьора  Савранского.     А  вот  здесь …  -  портье  переместил   на  край  стойки    раскрытый  журнал  и  подал  Наде  ручку -  необходимо  расписаться  о  получении. 

- Quali domande, signore? Nessun problema! / Какие  вопросы,  синьор?  Без  проблем!   /- бодро  ответила  Надя.   

Она   расписалась  и  передала  ребятам  ручку.  Те,  по  очереди,  выполнили  просьбу  клерка.

-  Прошу не  забывать,   синьоры,  -  всё  так  же  учтиво вежливо  продолжил  портье,  обращаясь    уже   к  Анатолию  и  Виктору,  -   что  вначале,  перед   приве-дением  в  действие  ключа,    необходимо    приложить  к  индикатору  плоскость  большого  пальца  правой  руки.  В  противном  случае  электронная  система  замка    не  сработает  и  вы  не  сможете  открыть  дверь. 

 Надя  быстро  перевела  просьбу  портье.  Ребята,  путая  итальянские  слова  с 
английскими,    вежливо  поблагодарили  внимательного  клерка  за  ценную  информацию.   Терпеливо  выслушав забавный  международный  суржик,  портье  продолжил.

 - Con voi, al secondo piano, la nostra guida passer;. /С  вами,  на  второй  этаж,  поднимется  наш  гид./.  Если  возникнут  вопросы  -  обращайтесь  непосредственно  к  нему.

Сзади  портье  открылась  дверь.  Оттуда  вышла  светловолосая,  стройная   девушка. 

- Buongiorno, signore e signori! /Доброе  утро, синьоры!/ -  улыбнулась  она,  показав  ряд   красивых,  белых  зубов.
 
-   Buongiorno! -   вежливо  ответили  друзья.
 
-    Меня  зовут  Диана.  Прошу  вас,  идите  за  мной!  - сказала  девушка  и,  выйдя  из-за    массивного  ограждения,   стала  подниматься  по  мраморной  лест-нице,  ведущей  на  второй  этаж.       

                * * *

Номера   отеля  друзья  распределили    между  собой  следующим  образом:   Виктор  занял   двухместный   эксклюзивный   "люкс"   на  2-м  этаже,  под  номером  21,  с   видом  на  лагуну.   Анатолий  с  Надеждой,  как    молодая, семейная  пара /а документы  были  оформлены  именно  таким   образом/  расположились  по  со-седству,  в  номере  22-м.   

Такое    соседство   было  заранее   намечено  Анатолием  в целях  большей  безопасности   их  пребывания  в  Венеции:  оба  номера  были  тщательно  проверены  людьми   Андрея  Павловича,  отца  Оли,  на  предмет  присутствия  в  них  прослушивающих  устройств  или  скрытых,  миниатюрных  видео-камер.  Кроме  того,  на  этаже,  а  так  же  под  окнами  номеров  круглосуточно  дежурили  специально  нанятые  агенты.
 
И,  тем  не  менее,  как  только  улыбчивая  и  предельно  вежливая  девуш-ка-гид,  познакомив  друзей  с  обстановкой  в  номерах   и обстоятельно   ответив   на  все   вопросы,  удалилась,  Анатолий  тут  же  притащил    из  камеры  хранения   свой  баул.   Быстро  извлёк  из  него знакомый  уже  друзьям прибор  обнаружения  всевозможных    "жучков-паучков",   и    тут     же,  не  мешкая,  приступил  к  осмот-ру  номера   Виктора.

Величина  этих  современных  средств  слежения   может  быть  настолько  мизер-ной,   и  спрятаны  они  могут  быть  в  таких,  совершенно  неожиданных,  местах,    что   найти   их  без  специальной,    электронной   техники    порой  бывает  просто невозможно.

Вначале    Анатолий  обследовал  все  предметы  быта,  в изобилии  присут-ствующие  в роскошных,  меблированных  под  старину,   апартаментах.  Затем    тщательно   просмотрел   складки  обойного  атласа  и  бархата,  диван, кресла,  по-толочные панели из   ясеня и дуба,    буфет с многочисленными ящичками и полоч-ками  с   коллекцией раритетов,   среди  которых  выделялись  своим  необычным  видом  антикварные настольные часы из дерева, серебра, мрамора и слоновой ко-сти. 

 После  этого  проверил  бронзовые  канделябры  и  подсвечники,  резную,  ста-ринной  работы,   шкатулку, многочисленные  фигурки  из  фарфора   и   художе-ственного стекла,  стоявшие  повсюду. Затем  просмотрел  с  обеих  сторон  висев-шие  на  стенах  рисунки,  офорты,  экслибрисы  и  картины.  С  особым  вниманием   изучил  старинную,  позолоченную  раму    портрета   работы  Леонардо  да  Винчи  "Дама  с  горностаем".   Но   изящный  прибор  в  руках  Анатолия  упорно  молчал.

Немного  передохнув,  Анатолий переместился    в   просторную  ванную  комнату  и  принялся уже  там  так  же  внимательно,  не  спеша,   осматривать   тум-бу с ящичками,  зеркала, навесной шкаф и шкаф-пенал,   белоснежную  мраморную  ванну  джакузи.  Затем так  же  обстоятельно   перебрал  и  пересмотрел    ассорти-мент   ароматно  пахнущих   духов,  гелей  для  бритья  и    шампуней,  находивших-ся  на  различных   полочках   и   в   стоявшем  возле  ванны   шкафчике,  инкрусти-рованном   бледно-розовым  аметистом.

 Потом долго изучал  он  все  изгибы  и  многочисленные отверстия  для  выброса водных   струй   в  изящном  гидромас-сажном  боксе   Doctor  Jet.   После этого долго  перебирал  и просматривал  содер-жимое  роскошного,  примостившегося  в  уголке,   раритетного минибара. Но  все  усилия  настырного  сыщика  и  его  друзей  были  тщетными  -  суперприбор,  при-везённый  из  Борска,   был  попрежнему нем. 
   
- Да…  поработали  ребята  на  совесть,   ничего  не  скажешь!  -  похвалил  Анатолий    своих,  итальянских,   коллег.  -   Здесь,  кажется,  всё  чисто…   Но,  всё-таки…  всё-таки,     друзья  мои,   пойдёмте-ка,   погуляем   ещё  разок  …  по   комнате.   Уж  слишком  ласково играет  нам  свою,  приветливую,   мелодию…   итальянская  скрипка.

Виктор  с  Надей,   проинструктированные    Анатолием  ещё    в  Борске,  знали,  что   в  гостиничных  номерах,   где  они  будут  жить,   а  так  же  где-либо  в  другом  месте,   говорить  о  деле,    с каким  они  прибыли  в   Венецию,   лишний  раз  категорически  запрещено.    Они  туристы,  и  всё  их  поведение  и,  тем  более,   разговоры,  которые      наверняка  будут  постоянно    прослушиваться,    должны  полностью  соответствовать  этому,  безобидному  статусу. 

 К  тому  же,  полчаса  назад,  к  этой  конспирации  добавился  ещё строгий   запрет   на  пользование     без  дела    мобильными  телефонами,  поскольку  они  могут  служить  своеобразными  маячками  для  тех,    кто   с  особым  интересом  будет  прослеживать  каждый  их  шаг,  начиная  с  аэропорта  Марко  Поло,  куда  доставил  их  вертолёт.
   
Поэтому  они  молчали  и   лишь  издали  с  любопытством  наблюдали  за   работой  Анатолия.  К  тому же   Виктор  знал,   что  его  дальновидным,  талантли-вым  другом  был    изобретен простой  и   очень  надёжный способ,  который  поз-волял  всё  же  посылать  и получать   сообщения  в  виде  шифрованных  эсэмэсок.   

 Ключ  шифровки  знала   лишь  команда  Анатолия,  Степан  и  Геннадий,  и  про-честь   такие  послания,  состоящие    из  сумбурного  набора  слов, дефисов  и  зна-ков   препинания,  не  зная  ключа,  практически  было  невозможно.  А  освоить  технику  шифровки,  наоборот,    можно  было  на  удивление  быстро,   буквально  с  первого  урока.
 
 Анатолий  очень  гордился  своим  конспиративным  детищем.   "Всё  гени-альное  лежит  у  нас  под  ногами, -  сказал  он  как-то  Виктору.  -  Нужно  только  вовремя  заметить  его -  и  поднять!"  И  теперь  Виктор,  наблюдая,  с  каким упор-ством  проводит  обследование номера  его  друг,  вдруг  подумал:  "А  ведь  я    до  конца  ещё  так  и не понял  всей  серьёзности  нашей операции  и  чем  она  для  всех  нас  может  закончиться!  Это  не  простое  упорство  фаната  или  азарт  профессионала. 

Это  понимание  всей  глубины  опасности,  которая    подстерегает  нас   теперь   на  каждом шагу.   Мы  оказались   между  двух  огней:  с  одной  стороны - жульё-миллиардеры,  с  другой  -  международная  мафия,  которой  на  фиг  не  нужны  какие-либо  перемены  в  системе,  где  они  чувствуют  себя,  как  рыба  в  воде.   По  сути,  это  одна,  общая - мировая  мафия  жуликов!   Они  только  де-лают  вид,  что  воюют  друг  с  другом.    А,  на  самом  деле,   сообща,  столетиями    проворачивают  одно и  то  же,  гнусное,    дело  -  обворовывают   свой   народ!   Можно  только  удивляться,  почему  до  сих  пор  мы  все  ещё  на  этом,  а  не  на  том  свете  -  ведь  жизнь  человеческая,  на  сегодняшний  день,  уже  ничего  не  стоит…".

Внезапно   загорелся  красный  глазок  индикатора  и  тревожно   засигналил 
прибор   в  руках  Анатолия. 
 
-    Ну,  вот…  что  и  требовалось  доказать! -  торжествующе воскликнул Ана-толий.   -  Вот  он,  клопик  глазастый!   Мы  его  ищем  по  тёмным  углам,  а  он  здесь…    на  самом  виду,  примостился! - Быстро  достав  из  баула длинную,  тонкую   отвёртку  с  магнитным  концом,  Анатолий    осторожно   выковырнул  из    висевшей  над  ними  старинной  люстры  крохотный круглый  предмет,  напоминающий  миниатюрную,  еле  видимую,   горошину.
 
-  Вот  и  попробуй  найти…  такую  малышку!  -  с  удивлением покачал  голо-вой  Анатолий.  -  Ничего  не  скажешь - профессионалы!   Пристроили  не  где-нибудь,  а   в  клюве  орла  -  сразу  и  не  сообразишь!
 
Виктор  с  Надеждой  с  интересом стали  рассматривать диковинный  прибор  и обнаруженный  другом  тайник.   Им   было  любопытно  узнать,  что  распростёр-шая  крылья  хищная  птица,   которую  древний  мастер    умело  вписал  в  дизайн  люстры,    своим  раскрытым,  наклонённым  вниз,  клювом  смотрит    прямо  на   широкое,  двуспальное   ложе  номера.

-   И  что интересно,  ребята,  -  продолжил  Анатолий,  смеясь  и подбрасывая  на  ладони  камеру-крошку,  -  на диалекте Палермо   слово   pizzu  означает    клюв.  Но  тем  же  словом   крутые  сицилийские  ребята  называют  и  свои  вымогательства,  то  есть   требования   к богатым   поделиться  с  ними  своими  запа-сами,   намекая  при  этом,  что  выплачивая pizzu,   вы,   тем самым,     как  бы  "смачиваете чей-то клюв".   

А  если  это  так,   то  не  придется  ли нам,  уже  в  ближайшее  время,  решать  алгебраическую  задачку  с  одним  неизвестным:   чей  это  клювик  нам  предлагают  здесь,  в  Италии,   таким  хитромудрым  способом   смочить?

                ДАМА  С  ГОРНОСТАЕМ
    
На  следующий день, вечером, после безуспешных поисков Оли в намеченных  заранее  местах и площадках  Венеции,   ребят  у  входа в отель Metropole  встретили два строгих швейцара, одетых в тёмно-синие пиджаки с чёрными, широкими обшлагами и традиционными, сверкающими нежной позолотой, пуговицами. Проверив паспорта, они пропустили ребят в широкий холл. Улыбчивый портье, ответив на приветствие и спросив коды, выдал им ключи от забронированных номеров. Разошлись ребята на отдых быстро, договорившись встретиться утром, в 8-00, в "люксе" у Анатолия. Зайдя в свой, фешенебельный  номер,  Виктор с удовольствием освежился под теплым душем, растерся белоснежным, махровым полотенцем, почистил, по давней привычке, перед сном зубы и, с удовольствием втиснувшись в специально привезённую из Борска легкую, летнюю пижаму, зашел в просторную комнату.
 
Он  специально  не  включал    большой  свет:  в  полумраке  настенных  бра    он  собирался,  вдали  от  всех,  погрузиться  в  созерцание любимого  шедевра,  висевшего  на  стене  -  знаменитого  портрета  "Дама  с  горностаем"  гениального  Леонардо  да  Винчи.  Он  ждал  этой  минуты  целый  день,    предчувствуя    трепетность   встречи  с  прекрасной   дамой,  оказавшейся,   благодаря  какому-то  стран-ному  стечению  обстоятельств,  именно  в  его,  Савранского  Виктора,  номере.   Он  не  стал   спрашивать  Анатолия  - его  ли  была  это  инициатива,  или   появление  здесь   всемирно  известной  работы  гения - простая  случайность?   Не  стал  и  де-литься  со  своими  друзьями  восторгом  по  поводу  увиденного. Он  решил  пере-жить  состояние  блаженства  позднее,  в   абсолютной         тишине  и  одиночестве.    Он  с  детства  любил  эти  минуты погружения  в  таинство  прошлого,  рассматри-вая  картинки  в  учебниках,  репродукции  в  альбомах,  картины  на  выставках,  где  он  часто  бывал.
 
   Но   этот  шедевр  занимал  в  его  жизни  особое  место:  он  обожествлял  эту  юную  даму!  Считал  её  эталоном  женственности,  красоты,  удивительного,  неуловимого   природного  обаяния.  И  сейчас,    опустившись  на  кровать  и  при-крыв  себя  легким,   ажурным  одеялом,   он   стал  внимательно, затаив  дыхание,  всматриваться  в  любимые  с  детства  черты,  отыскивая  в  них  все новые  и новые    признаки  абсолютного  совершенства,  целомудренности  и  божественной,  незем-ной     красоты.   
Но  вдруг  ему  показалось,  что   глаза   дамы,   в  которые  он  пристально  всматривался  уже  длительное  время,  стали  медленно   поворачиваться…  в  его  сторону.   Виктор  подумал,  что  это  галлюцинация,  вызванная  слишком  долгим  напряжением  глаз,  недостаточностью  освещения  и его,  непомерно  активной,    фантазией.

 Он  прикрыл  глаза  рукой,  давая  им  возможность  отдохнуть,  прийти  в  норму.  Но  через  минуту,    взглянув  на  портрет  вновь,   он  совершенно  отчётли-во  увидел,  что  дама  смотрит  на  него  уже  в  упор  и  даже…  слегка  улыбается!  Вслед  за  этим    шевельнулись  пальцы  её  руки,  лежавшие  на  гладкой  спинке  зверька,  затем  изменил  положение  сам  зверёк.    После  этого   дама  встала  и, придерживая     свободной  рукой  подол      ниспадавшего  с  неё   платья,  перешаг-нула  через  портретную  раму…  и   сошла  по  невидимым  ступенькам    в  номер.   Сделав  несколько  шагов,  остановилась,  посмотрела  с   интересом   вокруг.   Но   затем  её  взгляд  вновь  встретился  со  взглядом  ошеломлённого  происходящим  Виктора.    Он    сбросил  с  себя одеяло,  присел  на  краю  кровати,  и  замер,   не в  силах  двинуться  дальше:   дама  смотрела  на  него  молча,  гладила  рукой  зверь-ка…  и улыбалась!  И  вдруг  Виктор  заметил,  как  едва  шевельнулись  уголки  её  губ. 

"Боже  мой…  что  происходит?  - с  содроганием  подумал  Виктор.  -  Неужели  она  заговорит?"

И  дама  действительно  заговорила!     Голос  у  неё  был  мягкий, нежный,  грудной.

 -  Добрый  вечер,  Виктор!  -  сказала  она.  -  Вы, я  вижу, крайне  удивлены  моему  появлению  здесь,    в  вашей  комнате.  И  думаете,  вероятно,  что  это…  ми-раж,  видение?  Нет,  Виктор,  это  реальность:  перед  вами  действительно я - Чечи-лия  Галлерани.   Поэтому  скорее  приходите  в  себя…  и  поприветствуйте    меня,  для  начала.
- З-здравствуйте… Чечилия,  -  еле  слышно  пробормотал, заикаясь, Виктор. 

-    Ну вот…  наконец  я  услышала  ваш  голос,   -  улыбнулась    дама. - Я    давно   мечтала  об  этом.  Представляете,  как  утомительно  было  находиться  без  движения  целых…  пять  веков!  Как  тяжело  было  видеть  всё  это  время,  как  на  тебя  с  восхищением  смотрят  тысячи  глаз  любителей    живописи,  и никто  из  них  не  догадался  помочь  мне…  хотя  бы  раз,  совершить  это чудо – вновь  стать  живой!

-    Но  как…  как  могло…  т-такое  произойти?  -   с  трудом  разводя  сведён-ные  судорогой   скулы, спросил  Виктор.  -  Это  же невозможно…  чтобы вот  так…  оживали  портреты?

-   Портреты  бывают  разные,  - спокойно  возразила  Чечилия. -   Думаю,  что  мне  повезло  больше,  чем  другим.  -  Чечилия  плавно опустилась  на  край  стула.  -  Мой  образ  создавал  гениальный  мастер   - именно  это  помогло  мне  вновь  ожить  и  встретиться  с  вами.  И  тайна  эта  началась     ещё  в  самом  начале  за-мысла.  "Я создам   тебя  существом  не  небесным,  но  и  не  только земным, не смертным, но и не бессмертным, чтобы  ты,   чуждая стеснений, сама  себя  сделала   творцом и сама  выковала окончательно свой образ. О, дивное и возвышенное назначение человека, которому дано достичть того, к чему он стремится, и быть тем,  чем  он  хочет...".

 Так  сказал  мне   Леонардо,  начиная  мой  портрет.    С  тех  пор  пять       веков   я  безмолвно  пробыла  там,  в  этом   чёрном  провале   време-ни.     Но  вот…    почувствовав  на  себе   ваш   пристальный,  влюблённый  взгляд,    я  вдруг  стала  испытывать  непреодолимое  желание  отречься  на  время  от  про-шлого.  Вновь  захотелось  подышать  на  воле,  пожить…  -   Чечилия  замолкла,   поиграла  с  прильнувшим  к  ней  зверьком,  затем  продолжила.  -   Я  была  ещё  совсем  юная,  мне было  всего  семнадцать,  когда   мой  друг  Леонардо  избавил  меня  на  время  от  суеты  светской  жизни,  притязаний  знатных  вельмож, беско-нечных  придворных  интриг  и  увел  меня  в  свою  простенькую  мастерскую,     чтобы сделать    вечной.    Так  захотел  мой  могучий  покровитель,  герцог  Моро. 

Он заплатил  Леонардо  за  мой  портрет  болшие  деньги.  Но  при условии,   что  на  руках  у  меня  будет  этот  ласковый,  нежный  зверёк -  символ  могущества  их  древнего  рода  Сфорцо. - Чечилия  поднялась  и  стала  ходить  по  комнате,    по-глаживая  рукой  прильнувшего  к  ней  малыша. -    Какие  это  были  чудные  дни  и  часы,   если  б  вы  только  знали,  Виктор! -  Я  позировала  без   устали,  не  смея  шелохнуться,   и  прерывала  сеанс  только  тогда,  когда  уставал  он,  мой  несрав-ненный,  божественный  друг.  И  тогда  мы  предавались  любви,  забывая  о  време-ни…

 И,  всё  равно,  не  могли  насытиться  друг  другом.  Эта  страсть,  горевшая  то-гда  в  нас  обоих,  видна  в  моих глазах - Леонардо гениально  уловил  её.  Мы  оба  знали,   что  грешим  перед   Богом Но,  видимо,  без  этой  безумной  страсти, вла-девшей  им тогда,  он  не  смог  бы  создать  мой  портрет  таким,   с  каким  мы  во-шли    навечно  в  историю:  он - как  художник,  я - как  дама,  по  которой   уже  пять  столетий    сходят  с  ума  миллионы  мужчин.  И  это  происходит  потому,  что в  моём  портрете  Леонардо   смог передать  миг  безумной  любви  двух,  рвущихся  друг  к  другу,  сердец.
 
Больше  эта  страсть  не  посетила  моего  гениального  друга  никогда.  Я  была  единственной  женщиной,  с  которой    Леонардо  разделил  в  своей  жизни  ложе  любви…  Да  вы  не  слушаете  меня,  дружок! - повернулась  вдруг  к  Виктору  Чечилия. -  Она  подошла  к  камину,  присела  в  кресло,   помол-чала.  -   О  чём  вы  думаете,  Виктор…  скажите? - спросила  она,  наконец.  -  И  чем  вы  так  встревожены?  Мы здесь одни,  двери  плотно  закрыты.  Самое время  побе-седовать…  или  вам  не интересен  этот  странный  визит  юной  дамы  из  пятнадца-того  века? - лукаво  наклонив  головку  с   модной  испанской  причёской,   засмея-лась  Чечилия.  -  Ну…  тогда  скажите  об  этом   прямо  -  я  сейчас   же   встану  и   вернусь  назад!

-  Нет,  нет…  что  вы?  -   торопливо поспешил возразить,  с  трудом  узнавая  свой  голос,  Виктор. -  Как  я  могу быть  недоволен… Чечилия,  вашим  появлением,  когда  я…  я… 
 -  Что…  вы?  -  всё  так  же  ласково  улыбаясь,  спросила   Чечилия.  -  Что…  вы?  Говорите  же! 

 -   Дело  в  том,   Чечилия,  что  я…  тоже…  в  какой-то  степени…  художник…
 -   Вы…  художник?  -  взметнув   удивлённо тонкие   полоски  бровей,    звон-ко  рассмеялась  Чечилия.   -  А  где  же  ваши краски…  мольберт…  холсты?  У  вас же  здесь  ничего  нет… кроме  вот  этой  старинной  портретной  рамы…  да  меня?

-  Видите  ли…   уважаемая  синьора  Чечилия, - с  трудом  подбирая  нужные  слова,  попытался  Виктор   объяснить  состояние,  в  коем  сию  минуту    пребывал, -  я  здесь,  в  Италии…   в  данное  время…  нахожусь  не  совсем,  как  художник… 
-  А  как  кто?  -  продолжая  недоумевать,  спросила  Чечилия.  -  Кем  вы  ещё  можете  здесь  быть,  если  вам  Бог  дал  талант  художника?   А  если  вы  художник  от   Бога…  значит,  при вас  обязательно  должно  быть   что-то   из   вашего  ремес-ла!    Итальянский  карандаш,  например…  уголь…  пастель…  какие-то  листы  бу-маги,  доски,  краски… мольберт?      Мой   гениальный  друг,    куда  бы  ни  шёл,  обязательно  брал  с  собой  небольшой альбом.  Идёт,   бывало,   по  улице  в  Милане,  остановится,  забудет  обо всём,  даже  обо  мне,  и  быстро-быстро  начинает   делать    набросок!  То   на  листок    из  альбома  смотрит,  то на  лица  мужчины   или    ребёнка…      

 Я  потом  эти  рисунки  в  картинах  его  встречала.  Смотришь - и  вспоминаешь,  как  всё  это  было…    Например,  однажды,  на  базаре,  он  увидел  одного    мужчину.  Быстро  сделал  несколько  набросков  и  даже  предложил    ему  за  это  приличную сумму  денег.  Мужчина  поинтересовался:  "Скажите,  синьор  ху-дожник,  что  явилось  причиной    Вашей…  непомерной  щедрости  по  отношению  ко  мне?"  Леонардо  ответил: "Я  слишком  долго  искал  этот  образ!"  "Чей  имен-но?" - поинтересовался  мужчина.  "Не  буду  лукавить! - ответил  Леонардо.  Это  образ   Иуды  Искариота." "Спасибо! - сказал  мужчина,  помолчав. -  Я  знал,  что  вы великий  художник. Теперь  я  буду  знать,  что  вы  человек,   не  способный обма-нуть  другого.  Если  мои  черты  помогут  людям  очищать  свои  души  от  зла  и  пороков,   я  принесу  свой  лик  на  алтарь  искусства  и  смирюсь  с  вашим  выбо-ром". 

 Позднее  я  часто  видела  его  в  монастыре.  Он    всегда  стоял в  стороне,  прячась  от  людей,  смотрел  на    чудную  роспись  гения,  на   взволнованные  лица прихожан,  обсуждавших  вполголоса  увиденное,  и  глаза  его  светились  тихой  ра-достью  и  гордостью  за  свой,   честно  исполненный,  человеческий  долг. 

   -  Но…  извините,  Чечилия,   -   набравшись  смелости,  осторожно прервал    красавицу  Виктор, - насколько  мне  известно…   великий  Леонардо  писал  образ  Иуды  с  павшего  человека,  пьяницы,  которого  он  нашёл  на  улице,  в  грязной  канаве.   И  так  уж  случилось,    что  он,  этот  опустившийся, потерявший  интерес  к  жизни,  пропойца    оказался  тем  самым благородным,  красивым   юношей,  пев-чим  монастыря,  с  которого  Леонардо  три  года  назад  написал  образ  Иисуса  Христа…

-   Это  легенда,  Виктор,  грязная  светская  сплетня, -  не  дослушав,  реши-тельно  возразила  Чечилия.  -  И  распускались  они    безбожниками-клерикалами,  завистниками  и  подпевалами  глупых  правителей,  коих  всегда,  во  все  времена,  было  немало,  с одной  единственной  целью:  опорочить  гения,  и заодно,  очернить  светлый  образ  Создателя.

 Не  верьте  им. То,  что  я  вам  рассказала, - сущая  правда,  хотя  подтвердить  это  никто  не  может,  так  как  я  была  тогда  един-ственным  свидетелем  тех  очаровательных  набросков,  перешедших   затем   в  монастырскую  роспись,  а,  значит,  в  вечность.  А   вы,  Виктор,  можете  вы…  вот  так  же,  быстро…  нарисовать    портрет?    -  спросила  вдруг,   неожиданно  сменив интонацию,  Чечилия.
         
Виктор  молчал.  У  него  было  ощущение,  будто  его  внезапно   подвели  к  краю  пропасти  и  вот - вот  столкнут  туда.  А  он  не  знает,  за  что  ухватиться,  как  спасти  себя  от  неминуемой  гибели.    У  него  вмиг  пересохло  в  горле,     язык  одеревенел, не  двигался.  "Его…  художника-недоучку,  не  заботящегося     ни  грамма о  своем  таланте,    не  стремящегося    каким-либо  образом  довести    свой  божий  дар  до  нужного,  профессионального  уровня, спрашивает     с а м а    Ч е ч и л и я                Г а л л е р а н и,    красавица,  поэтесса,   возлюбленная  Л е о н а р д о    д а   В и н ч и   -  умею  ли  я  рисовать  быстрый  портрет?  С  явным   намёком  на  то,    чтобы   сейчас,  здесь…  в  этом  вот  номере итальянкой гостиницы,  повторить  то,  что  было  с  нею  тогда… ".

    -    Да…  я   мог  бы    это  сделать…   конечно же…  но…

    -   Ой…  как  здорово! - совсем  по-детски  всплеснув  ладошками,  восклик-нула  Чечилия, прервав  Виктора.   -  Мне  всегда   нравилось  смотреть,  как    рисо-вал Леонардо!  Как  появлялись  из  под  его  карандаша  лица  смеющихся  или  за-думчивых  людей,  фигурки  зверей,  силуэты   церквей  и   зданий!  Он  рисовал  все-гда  и  везде,  где  мы  с  ним  только  ни  находились.  У него  была  очень  широкая,  добрая  душа! 

Как- то  он  сказал  мне:   "Обрати внимание,  Чечилия,   на улицах, под вечер, на   лица мужчин и женщин. Какая прелесть и нежность видна в них". - Собеседница  вдруг   поднялась,  опустила    зверька  на  кровать,  присела  рядом.    - Нарисуйте  меня,   пожалуйста,  Виктор!  -  сказала  она тихо,    наклоняясь  к  Вик-тору  и  пристально  глядя  ему  в  глаза.  -   Я  так  хочу  вновь  пережить   те  сла-достные  ощущения, что  я   испытывала,  когда  меня  рисовал  Леонардо!

Виктор  почувствовал, как новая  волна  возбуждения прокатилась  по  его  телу.  Свершилось  то,  чего  он  так  боялся,   во  что  не  мог  и  не  хотел   верить!  Та  самая,  юная  дама,   которую  он  отлично  знал    по   репродукциям  картин   великого  классика,  которая  снилась ему  ночами,  сидит  сейчас здесь,   в  роскош-ном  итальянском  отеле,  и   обращается  к нему, жалкому  площадному  художни-ку, с настоятельной  просьбой нарисовать  её  портрет?   

 - Не  смейте!   Не  смейте  этого  делать…  слышите!  -  вдруг, неожиданно  для  себя,   громко   закричал  он,  вскочив  с  кровати.   -  Вас  же  рисовал  он…  сам  Леонардо  да  Винчи!  И  лучше   его  не  сможет  сделать  этого  уже   никто!  Никто  в  мире… понимаете,  Чечилия?  Ни  я,  ни  кто-либо  другой!  -  Он  метался  по  но-меру,  словно  загнанный  в  угол  зверь,  спасающийся  от  рокового  выстрела  охотника.  -   Это безумие  -  рисовать  портрет   после  такого  мастера! 

 Вы  стали  лицом   своей  эпохи!  Как  и  знаменитая  Мона  Лиза!  Вами  восхищаются,  вас  лю-бят,  боготворят…   уже  столько  веков! Вы  прекрасны!  Вы…  неповторимы!    И  я  никогда…  слышите,  Чечилия, -  Виктор   опустился  на  колени,  взял  в  свои  руки  нежные,  теплые  руки  Чечилии,   -  я  никогда  не  пойду  на  то,  чтобы  убогой  ки-стью  маляра  притронуться  к   священному  лику,  запечатлённому  гением!

Возникла  пауза.  Чечилия  какое-то  время  молча  смотрела  на  дрожащего  от  волнения  собеседника.  Затем  совершенно  спокойно  возразила. 

  -  Ну,  почему…   почему  вы  так  недооцениваете  себя,  Виктор.     Этот   портрет  вас  ни  к  чему  не  обязывает. Я  не предлагаю  вам  за  него  даже  денег…  - Чечилия  встала,  прошлась  царственной  походкой  по  комнате.     -   Просто  лёг-кий,  быстрый  набросок  - и  всё! О  нем  никто  не  будет  знать,  я  заберу  его  с  собой.   
 А  в  том,  что  он  получится,    я  нисколько  не  сомневаюсь… 

 Чечилия  вдруг  сделала  паузу,  наклонилась  к  Виктору  так  близко,  что  он  отчетливо  уловил  аромат  тонких,  неизвестных  ему,  духов,  идущих  от  неё.

 -  Ведь  смогли  же  вы  на  ходу…  всего  за несколько  минут,  нарисовать  милый  портретик…  од-ной  юной  поклонницы.  Да  так  искусно  это  сделали,  что  она, эта  девочка,    со-всем  потеряла  голову  от вашего  таланта…  и  стала  потом  вашей    возлюблен-ной.   Это  так  напоминает  мне  историю…  с  моим  Леонардо…
 
Виктор  молчал.   Мысли  его   путались.  Он  с  трудом  сдерживал  себя,    чтобы не  вскочить  и не  убежать  прочь  из  этого   проклятого  номера. Убежать без  одежды,  в одном  нижнем  белье,  и  мчаться…  мчаться,  перепрыгивая  через  гондолы,  мосты  и  лагуны,  через  весь  спящий  город  и  границы  стран,  чтобы  скрыться,  наконец,   где-нибудь  в  укромном,   тихом    местечке,  и  больше нико-гда  не  возвращаться  сюда,  в  это  заколдованный  отель, где  начинают  вдруг  оживать  ушедшие   на  вечный  покой  люди.

  "Кажется…  я  схожу  с  ума…   Как…  каким  образом  этой   даме  из  портрета   удалось  выйти  оттуда,  из  этой,  покры-той  сединой,    древности…  в  мой  номер? -  в  отчаянии  спрашивал  он  себя. - Дьявольщина  какая  то…  Мистика!  Ведь  я  же  не  сплю,  я  бодрствую!   Я всё  ви-жу,  чувствую,  ощущаю…  реально,  не  во  сне!

Виктор  поднялся,  подошёл  к  стене.   

- Вот…  висит  рама…  с  чёрной  дырой    вместо  портрета! Я вижу  её,  эту  раму!  Могу  даже  потрогать  её,  сдвинуть  в  сторону!  Вот  горностай…    этот  ми-лый  зверёк  из  прошлого,  спрыгнул    с  колен   своей  юной  хозяйки,   улёгся   на  моей  кровати…  и  драртиныыхнет,  как  ни  в чём  не  бывало!  Спит…  и  видит  приятные   сны  уже  в нашем,  21-м,  веке!  А  вот  и  сама  дама…   В  её  прекрасные  глаза  я  тысячу  раз  всматривался  раньше,  любуясь  ими на  репродукциях  и    от-крытках … 

Как  она  могла выйти  из  картины?  Ведь  это  же невозможно,  такого  не  бывает  в  природе! Вот…  я  трогаю  себя  за  руку,  за  щеку…  это  моя  рука  и моя  щека,  я  ощущаю  их… А  во  сне  я не  смог  бы  этого  сделать!  Но   самое  главное:   откуда  она…   эта  бывшая    фаворитка миланского двора,     нежная и мудрая, стыдливая и   фривольная,   -   каким  образом    она  могла  узнать  про    портретик,   нарисованный   мною   на  аллее  нашей  музыкальной  бурсы  год  назад,  если  о  нем  знаем  только  я…  и  Оля?

  -  Ну,  что…  Виктор,  вы  решились  рисовать  меня…  или  нет? -  вновь  услыхал  Виктор  мягкий   голос  Чечилии.

  -   Н-нет…  не  смогу,  извините…  -   с  трудом  выдавил  он  из  себя  и  под-нялся.   -   Это  выше  моих  сил…  рисовать  вас…  после  мастера,   равного кому  до сих пор нет на этой Земле.
 
 -  Ну,  что ж…  очень  жаль! -  вздохнув, сказала  Чечилия.  Она  разбудила  зверька,  взяла  его  на  руки.  -   Я  сейчас  вновь  удалюсь  в  вечность  и  оставлю  вас  в покое.  А  на  прощанье  хочу  посоветовать  вам,  Виктор:  будьте   в  следую-щий  раз всё  же…  более  смелым.   Вы,  вероятно,  забыли:  мне  ведь, как и той, ва-шей… особе  с портретиком -  не  так  много  лет -   всего  лишь…  семнадцать.   

 И у  нас  с  вами  тоже   мог  бы  возникнуть…  чудный  роман! - Чечилия  на  миг  за-молкла  и  улыбнулась   именно  той,  сводившей  Виктора  с  ума, таинственно-лукавой, загадочной  полуулыбкой,  что   была  запечатлена её возлюбленным  на  портрете. - К  тому  же,   отказавшись  рисовать  меня,   вы  упустили  свой  шанс   навечно  войти  в  историю,  как  соперник  самого  Леонардо… 

 А,  впрочем,   может  быть,  вы  и  правы:   мой  девичий  каприз  мог  бы    потревожить   в  небесном  раю   покой   моего,   великого  друга…           Дама  с  горностаем  развернулась  и мед-ленно,  величественно  подошла  к   зияющему  пустотой  провалу.  Затем  так  же  медленно  поднялась  в  него  по  невидимым  ступенькам,  приняла  прежнюю,  хо-рошо  знакомую  Виктору,  позу,  провела  рукой  по головке  зверька…  и  замерла.
 
Какое-то  время    в  номере  отеля  царила  абсолютная  тишина. Выждав  не-сколько  минут, Виктор  осторожно, на  цыпочках,  подошел  к  картине,  нереши-тельно  притронулся  к    позолоченному  орнаменту  рамы.   Рука   ощутила  про-хладную,  неровную  поверхность.
 
 "Значит…  это  не  сон, -  подумал  Виктор. -  Все  изгибы…  вот они…  реаль-ные,  я  их   ощущаю.  -   Осторожно,  едва  касаясь,   он  провел  ладонью  по  шерша-вой  поверхности  холста,  по  фигурке  горностая,  кисти  руки  дамы.   - "Да…  со-мнений  нет.  Это  картина…  та  самая,  знаменитая.   Из  Краковской  национальной  галереи.    Вот  и  подпись  Леонардо…   

 Но  как  она  попала  сюда,  в  Италию,  в  этот  отель?  Именно  в  тот  номер,  который  был  забронирован  для  меня…  не-сколько  дней  тому  назад  ещё  в  Борске?  Ведь  этот  портрет  бесценен,  он  крайне  редко  покидает    пределы  Польши  по соображениям  безопасности  и  необычайной  дороговизны  перевозки!  Кто…  какие  баснословные   суммы  запла-тил  польским  властям,  чтобы  те  рискнули  доставить  его  сюда,  в  мой  номер  "люкс"?".

Тонкий   музыкальный  слух  Виктора  уловил  еле  слышный, таинственный  шорох.  Впечатление  было  такое,  что  где-то  в  углу  номера,  там,  где  стоял  на  выгнутых  ножках  изящный,  инкрустированный   голубым  аметистом,  стол,  вдруг  завелся  кузнечик  и  начал  активно  работать лапками  и  крылышками,  издавая  характерный,  стрекочущий,  звук.
 
Виктор  взглянул  в  сторону  звука…  и  обомлел:  ноутбук,   отключенный  им  перед  сном,  был  открыт.  Ярко  светился  экран  монитора.  Виктор  подбежал  к  столу.   На  белом  листе  в экране  пульсировала,  короткими  рывками  передви-гаясь  вправо,  темная полоска  курсора.  И  вновь,  как  когда-то  в  Борске,    сами  по  себе  проваливались,  одна  за  другой,  клавиши  клавиатуры,  словно  кто-то   невидимый  нажимал  их.  Виктор  придвинул  кресло  и  стал   лихорадочно   читать  текст...            

                ПИСЬМО  ОЛИ
 
 "Это я, Виктор Афанасьевич, беглянка Оля! Открытый мною прием оживления персонажей древних картин, о котором я вам когда-то говорила,  как  о мечте,  сработал на все сто — и меня это безумно радует! Представляете, какие волшебные возможности этот способ возврата исторических личностей прошлого таит в себе? Но картину с Чечилией завтра утром срочно заменят другой — слишком пылким было влечение к вам этой, смазливой, кокотки из прошлого. И мне будет спокойнее, если вы будете созерцать перед сном совсем другую даму. Например ту, что так изящно была написана когда-то немецким художником-маньеристом Аахеном — шутка!

А  теперь я хочу  поделиться с вами своей  радостью! И, одновременно,рассказать о свойстве  своего организма,  подаренного мне природой, и  о котором вы ещё не знаете. Всё  в  этой  жизни  меняется,  Виктор  Афанасьевич!   Меняемся  и  мы,  люди.  Но некоторые,  хотя это случается крайне  редко,  меняются  до такой степени, что  могут становиться.... невидимыми!  И  если  ещё  совсем  недавно  я,   уходя  в  параллельный  мир,  выпивала специальный  раствор,    а,  возвращаясь,  искала  глоток  чистой  родниковой  воды,  то  теперь  я  делаю  это  абсолютно  свободно,  без  применения     дополнительных     средств. 

 И  тайны  здесь  никакой  нет.  Вернее,    была,  но   теперь  она  уже  разга-дана  мною. Как-то, в  Интернете,  я  вычитала,    что в  лесах   далёкой  Карелии,  на  Кольском  полуострове,     есть  петроглифы - рисунки   древних  людей.  И  сделаны  эти   рисунки   на  огромных  прибрежных   камнях  Белого  моря.  На  них  изображены    странные  существа,  которых  не  бывает   в  нашей,  земной  жизни.  И  я  решила  срочно  побывать  там.  То, что  я  там  увидела,  меня  потрясло.

Это  был  тот  самый  мир,  который  жил  во  мне  всё   это  время,  в  котором  я  чувствовала  себя,  как  дома.  Особенно  это  проявилось,  когда  я  поднялась  на  священную  гору Воттоваара.  Я    не  ходила,  а   будто  летела  над  ней,  поддерживаемая  какой-то  невидимой,  могучей  силой,    опускалась  вниз,  потом  вновь  взлетала.   Через  меня  проходили   невидимые волны  и  лучи,  наполняя    моё  тело  новой,  незнакомой  мне,  энергией.   Постепенно  я  стала  чувствовать,  что  во  мне  как бы  соединяются,  становятся  единым  целым,  энергия,  которая  жила  во  мне,  и  энергия, которая  вошла  в  меня  там,    на   горе.
 
 И  вдруг  я поняла,  что  эти  излучения,  которые   идут  от  холмов  и  кам-ней,  направляются  в  мою  сторону  специально,  что кто-то  невидимый    как  бы  постепенно  открывает    мне     ворота  в  другой,  параллельный  мир,  куда  я  сама  научилась  уже  проникать при  помощи специального  раствора.   И  в  следующее  мгновение  я  почувствовала,  что  клетки  моего  тела    стали  быстро  менять  свою  структуру,  как  это  обычно  бывало  раньше,  когда  я  пересекала невидимую  границу  другого  мира.   Таким  образом  я,  без  всяких  на  то  усилий  с  моей  стороны,  оказалась  невидимой  среди  людей,  которых  было  много  вокруг.

 Я  убедилась  в  этом  случайно,  встретив  там,   на горе,  среди    огромных,  древних   валунов  и  красных  камней…    Снежного  Человека!  Да,  да,  Виктор  Афанасьевич,  это  был  именно  он - загадочный,  неуловимый  великан  Йети,    ра-ди  встречи  с  которым  туда,  на  полуостров  Бесовый  Нос,  съезжается  так  много  людей. 

 Он  стоял  чуть  в  стороне…  большой,  волосатый,  смотрел  на   меня  и,  как  мне  показалось,   даже    слегка  улыбался.    Я  не  побоялась,  подошла к  нему,  по-дала  ему  руку.  Он  подал  мне  свою - большую,  волосатую  руку-лапу  -  и  я   по-чувствовала  тёплое,  нежное  пожатие - так  пожимал мне иногда  мою  детскую   ручку  папа,  когда  я  была  ещё  совсем  маленькой.   А  люди ходили вокруг  и  ни-чего  не  замечали!

 Вначале  я  удивлялась - почему  они  так  себя  ведут?  А  потом  поняла  -  они  же  нас  с  Йети   не  видят!  Абсолютно!  Потому,  что  мы  с  ним  находимся  сейчас  в  другом - параллельном  мире!  Так  и  стояли  мы,  невидимые,   среди  тех,  кто  уже  столько  десятилетий  пытается  разгадать  эту  тайну,  не  понимая  и  не  догадываясь  даже,  что  она, эта  тайна,  находится   сейчас  рядом   с  ними.   

Нако-нец  этот  большой,    молчаливый   великан  отпустил  мою  руку  и  сказал  хрипло-ватым,  низким    голосом:

 -  Я  здесь  потому,  что  пришла  сюда  ты,  храбрая  девушка.  Очень  скоро  тебе  нужна  будет  моя  помощь.   Я  помогу  тебе  и  твоим  людям.   Я,    северный  человек    Йети,  говорю  тебе  это  здесь,  у  врат  Воттоваара. И  я  не  обману тебя.  Я, как  ты  и  великая  Ванга,  не  способен  обманывать  людей.  Хотя  они  очень  часто  позволяют  себе  поступать именно так,  общаясь  друг   с  другом.   Теперь  мы  с  тобой    друзья,  Оля.  Твоя  цель  -  это  и  моя  цель… 
 
В  этот  момент   я  прервала  Йети  и  спросила:
 
-  А  почему  ты  только  сейчас  пришёл  сюда  и  встретился  со  мной?  По-чему  ты  не  сделал  этого  раньше?

 И  Йети  мне  ответил:
 
-  Я  давно  хотел  быть  среди  людей.  Но  у них    мало  добра  и  много  зла.   А  в мире  зла  я  жить  не  могу, как  и ты.  Теперь  нас  двое,   и  мы  сможем  уни-чтожить   этот  ужасный  людской  порок.    Нам  поможет  в  этом  великая  Ванга!   Втроём  мы    сделаем  жизнь  на  Земле  совсем   другой!   Запомни  два  слова:    "Пумед…   бур"!  Я  появлюсь  сразу,  как  только  ты  скажешь  их.  А  теперь  мне  нужно  уйти.    Не  забудь:  "Пумед…  бур,  пумед…  бур,  пумед…  бур…" 

Сделав  несколько шагов,  Йети   оглянулся,  махнул  мне  прощально волоса-той  рукой…  и  словно  растворился  в  воздухе.   Вот  с  тех  пор,  Виктор  Афанасье-вич,    я  мысленно  постоянно  возвращаюсь  туда,  к  тому  священному  месту  на  горе  Воттоваара,    где  я  узнала  Йети,  своего  нового  друга,   и   его    таинствен-ные слова -   "Пумед… бур".  Думаю,  в  них  скрывается  какая-то  могучая,  неиз-вестная  пока  мне,   сила  того, другого  мира,  откуда  он  к нам  приходит.  Это  де-лает  меня    боле  смелой,  бесстрашной,    и     теперь  я  ещё   больше  верю  в  то,   что    обязательно  добьюсь  своей,  главной   цели!
 
А  сейчас   я хочу  перед  вами,  Виктор  Афанасьевич,  немножко  извиниться!  Я  знаю,  что  вы   вчера  нервничали,    сердились    на  меня,  когда,  зайдя  в  гри-мёрку,  увидели  вместо  меня…  кривоногую,  рябую  девушку !   Я  едва  не  расхо-хоталась  когда  увидела  ваши  растерянные,  лица.   Но  там,  в  гримёрке,  на  са-мом  деле    была  я, Оля Загорская! Я  специально  попросила  актёров  подготовить  со  мной  роль   Фазаньей  Курочки  к  вашему  приезду.  Мне  кажется,  что  во  мне  скрывается  большой  талант  актрисы,  и  вполне  возможно,  что  когда-нибудь  я  серьёзно  займусь этим  ремеслом.   Ну,  а  то,  что  вы  видели,  - это  моя  первая  проба!

И  ваши  тридцать  евро,  что  вы  подарили  мне,  говорят  о  том,  что  роль  моя  понравилась  широкому кругу   зрителей - шучу!  Эти  деньги  я  отдала  ни-щим,  которых  в  Венеции,  к  сожалению,  тоже  очень  много,  и быстренько поки-нула площадь, оставив закончить спектакль  дублёрше. Что крайне огорчило тогда  всех  вас, так и не понявших после  спектакля: я  то была   в образе Курочки,  как  убеждал вашу  команду  Степан,  или  не я?


А  сейчас  я   вам  объясню - почему  вы  меня  не  узнали  и  почему  я  с  вами  так  поступила? Дело  в  том,  Виктор  Афанасьевич,  что  я тогда очень хотела уви-деть вас – ведь мы с вами так долго не виделись!  Но  в  целях  конспирации  я вынуждена  была  прибегнуть к  такому,  необычному, приёму -  принять   образ  другого  человека. Я  изобрела  этот  способ совсем недавно,  находясь  уже  здесь,  в  Италии.  И  теперь,  после  опыта  с  вами,   я  абсолютно  уверена,  что    никто,  ни-когда  не  сможет  меня  узнать,  если  я  этого захочу.
 
У  меня,  в   такие  моменты,  меняется  даже  модель  моей  молекулы    ДНК - настолько  далеко  ухожу  я  от  себя,  настоящей    Оли  Загорской. Как  я  это  де-лаю -  мой  секрет,  я  не  буду  вам  его  раскрывать.  Скажу  только: это  моё   оче-редное ноу-хау  в  молекулярной   биологии  и  плазменной  технологии.   А  струк-тура  ДНК   меняется  за  счёт  мгновенного  изменения  скорости  синтеза  белка  в  моих  клетках.  Теперь  мне  не  обязательно,  в  случае  опасности,  становиться  невидимкой,  так  как  и  в  этом,  земном,  мире  я  могу  стать неуловимой  для  тех,  кто захочет  меня  поймать, или,  возможно, убить,   поскольку  делаю  я  эти  пере-воплощения  мгновенно,  всего  за  несколько  секунд.      

К  тому  же,   такое  биоло-гическое   тело,  как  у  меня,  не  подвластно  каким-либо  внешним  воздействиям,  деформациям,  изменениям.  Ему  не  страшны  даже  пули,  которые  будут  прохо-дить  сквозь  меня,  не причинив  вреда.   Вот  и  все  пока  новости,  которые  я  хо-тела  вам  сообщить,  дорогой  Виктор  Афанасьевич.   Поверьте  -  я  очень  хочу  встретиться  с  вами…  и  помириться!  Навсегда!  Но  мне  ещё  нужно  решить здесь,  в  Италии,  пару  очень  серьёзных  проблем. 

А   если  я  этого  не  сделаю,  моя  меч-та  о  Центурии   может  так  и  не  стать  реальностью. Хочу  лишь  вам  сказать:    думаю,  что  всё  свои дела  я  сумею  закончить…  в  ближайшие  дни!
 И  ещё:  не  пытайтесь  завесить чем-либо  перед  сном  замечательную кар-тину  Аахена!  Пусть  она была написана совсем в другой  манере,  пусть  уступает  по  мастерству  работе  великого  Леонардо!  Но  в  ней  художник   смело  отразил  стремление   людей   того,  далёкого уже от нас,   времени,  когда  жил  и  творил  отважный  правдолюб  Томас  Мор!   

Обратите   внимание,  Виктор  Афанасьевич:   у  Справедливости,   в  одной  руке,  будут  весы  Фемиды,    в  другой   она  будет  дер-жать  меч.  Это  и мой символ,  мой, духовный,  идеал -  Добро не  должно быть  без-зубым!  Оно  должно  уметь  себя  защитить,  должно  уметь  выигрывать  смертель-ные  поединки  с  коварным  врагом!
 
Вот что нашла я недавно в Интернете /цитирую по памяти/! "Дело в том, что пришло нам спасать свою землю; что гибнет уж земля наша не от нашествия два-дцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управления, образовалось другое правление, гораздо сильнейшее всякого законного. И никакой правитель, хотя он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах попра-вить зла, как не ограничивай он в действиях дурных чиновников. Всё будет без-успешно, покуда не почувствовал из нас всяк, что он должен восстать против не-правды".  Так писал Гоголь ещё 160 лет назад.

И ничего с тех пор не изменилось. Наоборот — стало ещё хуже! Больше этого терпеть нельзя! Пора поставить на ме-сто этих всемирных кровососов и жуликов! Помолитесь же за меня, Виктор Афана-сьевич  я собираюсь провести здесь,   в  давно привлекавших  меня краях  венециан-ских  дожей,  несколько   акций  с целью выравнивания  несправедливого социаль-ного, мирового баланса, о чем,   я  думаю, вы  вскоре узнаете  из газет и журна-лов.  Но   будьте осторожны  и сами  —  я не хочу, чтобы вы попали здесь, под сол-нечным   небом великого Гарибальди, в какую-либо неприятную историю. Передай-те привет ребятам! Ваша Оля".

               
                НАЧАЛО

  Совещание в кабинете начальника  сицилийской  Службы  Безопасности  Беттино  Капелло   было  назначено  на  этот  раз  необычно  рано - в  8 часов  утра. Причиной   такого  внезапного  изменения  привычного  графика  был    вчерашний    телефонный звонок   на  загородную  виллу,  где  полковник  отдыхал   после  напряженного  трудового  дня.  Звонила    таинственная  незнакомка.  Разговор  был  короткий.  Но  после  него  Беттино    вынужден  был отдать   срочное  указание  своему заму:    собрать  на  утро  всех  руководителей       городских  и  районных  служб. 

Безусловно,   шеф  не   мог  рассказать   подчиненным  - что  именно  заста-вило  его в  таком    спешном  порядке   пригласить   их  к  себе,  поскольку  ситуа-ция,  возникшая на  вилле,  могла бы    кого  угодно    вывести  из  душевного  равновесия  и  подтолкнуть к  принятию самых  неожиданных,  непродуманных  и  даже  глупых  решений.  Чего стоил хотя бы  этот, взбесившийся вдруг мобильный  теле-фон, летающий  по  воздуху?   Или,  к   примеру,   внезапная  беспомощ-ность   его   преданных     телохранителей,   пытавшихся  этот  злосчастный        ап-парат  любым  способом   поймать?   

Они  бегали  за  ним,  смешно  подпрыгивая, стремясь   накрыть детским  сачком,  как  бабочку;  набрасывали,  словно  заправ-ские  ковбои,  лассо;   швыряли в  него   шляпы  и  даже  умудрились     соору-дить  хитроумные  ловушки,     пристроив  на   концы  длинных   бамбуковых   ше-стов      защитные   сети  от  москитов.  Но, в результате, один стопальери — могу-чий, с шеей буйвола  и  бицепсами  Шварцнегера,  по  имени  Гуерино, — был   под-нят в  воздух  какой- то  неведомой  силой  и   сброшен   с  большой  высо-ты  в    бассейн,  где   Беттино обычно  принимал  свои, бодрящие  старею-щее  уже  тело,    водные  процедуры.   

Другой  охранник -  высокий,  миловид-ный,  с  гибкой  талией  и  развевающейся  сзади  длинной  косой,   по  имени  Ри-ко,  попробовал угнаться  за  увёртливым    проказником  на  спортивном  мопе-де  Беттино,  но  был   внезапно  кем-то  невидимым  остановлен,  снят  с  сиде-ния  и  грубо  заброшен  на    ветви  старого,  оливкового  дерева,   растуще-го   здесь,  на  вилле,  уже  много  десятков  лет.   После  чего  долго  ви-сел  там,  ухватившись  за  спасительный  сучок,  не  в  силах   разжать  сведён-ные  судорогой  пальцы.И  дело  здесь  даже  не  в  том,  что   каким-то  таинствен-ным наглецом  было  допущено  такое, мягко  говоря, неуважительно  отношение  к    исполнительным,  готовым  отдать  свою жизнь  за  многолетнего  кормильца,  пар-ням!   

Ему,  Беттино   Капелло,  до  слёз  было  обидно  видеть,  в  каком  жалком,   неестественном   положении - головой  вниз -  они,  его  безотказные  защитники,  летали  по  воздуху,   беспомощно  болтая  ногами   и   бестолково   размахивая  ру-ками,      безуспешно  пытаясь  ухватиться  хоть  за  что-нибудь.  Он    даже  бросился было к  ним  на  помощь и  попытался  прихлопнуть,  словно  кузнечика  на  лужай-ке,    это  зловредный  аппарат  большой   бамбуковой  корзиной!   Но  кто-то  неви-димый  предательски  заплёл  ему  ноги,    и  он   со  всего  размаха  растянулся  на  дорогих    итальянских  плитах  всем  своим  грузным  телом,  животом  вниз,   боль-но  ушибив  при  этом  коленку.   

 Да,  это  так,  он  не  отрицает:  по  характеру  он     бывает  и   резок,  и   не-уравновешен…  и  даже,  чего  греха  таить,    излишне  груб!   Особенно,  когда  не-которые, чрезмерно самоуверенные,  с   явной  холерической  начинкой,   типы  позволяют  себе  говорить  с ним  таким  вот…  безапелляционным,  не  терпящим  возражений,    тоном!    Но  для  такой несдержанности  и  временной,  досадной      вспыльчивости   и  неуправляемости   у  него  имеются    свои,  довольно  веские,  причины!

 Ну,  во-первых:  как- никак,  он   шеф  грозной   карательной  службы,  держащей  в  своих  цепких  руках  многие  криминальные  и  финансовые  секреты  горожан  и  жителей  всемирно  известного  острова.  А  для  знающих,  порядком  поживших  на  этом  свете,  людей    такой  весомый  аргумент  в  руках  любого  начальника   кое - что,  да  значит!  Попробуй-ка,  например… пикни  кто-нибудь  из  тех,  кто  у  него  на  особом,  невидимом  никому,  крючке!  А?  Есть  кто-нибудь  смелый?   Вот  то-то…   

Кроме  того,  занимая  уже  многие  годы высокий,  ответ-ственный  пост,  он      просто-напросто  привык   ко   всеобщему  и  безоговорочно-му  преклонению  перед  ним,  известным в Италии  мачо, грозе  всего  криминаль-ного  мира   Сицилии.    Именно  поэтому  он  в  некоторых,  исключительных,   слу-чаях    и  может позволить  себе  иногда    вспылить,  прийти  в  неописуемую  ярость  и  даже…  ударить  нахалёнка!  Для  разрядки,  так  сказать!  Для  приведения  угробленной  тяжёлым   многолетним  трудом  нервной  системы  в  надлежащее,  рабочее  состояние.   

Возможно,   и   в  этом  случае  он…  не  сдержался,   не  подумал  о  послед-ствиях  и   сболтнул  в  разговоре    с  незнакомкой  что-нибудь  лишнее.  Да,  он   не  отрицает  этого! Но  ведь  он  понял  свою  оплошность!   И не  только  понял,  но  готов  был  даже     признаться,  сказать     собеседнице,   что  повёл     себя    с  ней,   неизвестной  ему,    дамой…  не  совсем   правильно!    Но  зачем  же  было  устраивать   эту… чёртову   свистопляску  с  летающей  по  воздуху  мобилкой?

Ведь  именно  она,  эта  вёрткая,  блестящая  чёрная  пищалка,  перевернула  всё  вверх  тормашками,  надругалась   над  их  мужским  достоинством и,  можно  даже  ска-зать…   зло  и  коварно  высмеяла  всех,    поставив      давних  друзей   друг  перед  другом  в  глупейшее  положение!
 
  Но   даже  эти  хулиганские  вольности  шаловливой  проказницы  померкли  в  глазах  полковника,   мгновенно  отошли  на  второй  план,  когда  кто-то невиди-мый   вдруг…  подленько  так,  и  довольно  больно,  стал…    щёлкать  его по  носу.  Его…  полковника,  отца  почтенного  семейства,  грозу  всего  преступного  мира  Палермо  и  всей  Сицилии!   Отчего    и  без  того  мясистый  нос   его мгновенно  распух  и  превратился  в  большой,  спелый  помидор,  будто  облитый     кем-то случайно  фиолетовыми чернилами. 

Это  было   уже  слишком! Этого  он,  Беттино  Капелло,  стерпеть  уже  не  смог!  И  слава  богу,  что  другой  мобильный  телефон,  услужливо  предложенный    ему  одним  из  охранников,  уже  никто коварно,  тайком из  его   рук  не  вырывал!  И вот  теперь,    сидя  в  своём    массивном, старинном   начальственном кресле,  он  какое-то  время  молчал,  плотно  сжав  тонкую  полоску  губ,  не  решаясь  начать  совещание.  Ему  нужно  было  настроиться,  взять  верный  тон разговора.   

При-пухший  нос  ему  удалось-таки   привести  к  утру  в  более-менее  приличное  со-стояние,  хотя  и  под  толстым  слоем  грима  всё-таки  просматривались отдельные  следы  вчерашних  вольностей  неуловимой  проказницы.
 Но главной  заботой,  не  дававшей   полковнику покоя,    оставалась    все  же   
предстоящая  встреча   с  двумя  неизвестными,  о   которой  ему,  в  виде  ультиматума, и  сообщила  эта  нахальная  дама. 

Ни  пеленгаторы  его  собственной службы,  ни  мощные  локаторы   Палермо   и  всей  Италии  не  смогли  установить  базовой  принадлежности  аппарата незнакомки,  не  поймали  радиочастот,  на  которых  проходил  разговор.  И  эта  весть   окончательно добила  полковника,  погрузила   его   в  состояние  полной,  безнадёжной  прострации. 

Он  понимал:  в  городе  по-явился  кто-то,  кто  мгновенно  может  свести  на  нет  всю  его  хваленую,  осна-щённую  по  последнему  слову,  систему  тайной  тотальной  слежки!  Обезоружит  новейшую,  приобретенную  за  немалые  деньги,   технику,  не  способную  уже  вы-полнять даже  такие  простые,  но крайне  необходимые  ему  сейчас,    операции.  И,  в  конце  концов,  поставит  под  угрозу  развала  всю  систему  безопасности  Сици-лии,  которую  он  столько  лет  самоотверженно,  не  жалея   сил,  создавал.

Поэто-му,  поприветствовав  всех   едва  заметным  кивком  головы,    он,  устроившись  по-уютнее  в  своём  любимом,  антикварном  кресле  и    опустив  пониже  седую  голо-ву,    замер,  выжидая,   как  загнанный  в  угол,   раненый  волк.
 
 Приглашённые  на  совещание офицеры  тоже  сидели  молча,  не  двигаясь.  То,  что  с  их  шефом  произошло  нечто  неординарное,  из  ряда  вон  выходящее,  они  уже  догадались.   Как   догадался    и  сидевший  неподвижно   Беттино  Капел-ло,  что  многие,  если  не  все,    из присутствующих  на  совещании  подчиненных  знают  уже  о его  вчерашних  злоключениях  на  вилле.

Ему  было  достаточно  мельком взглянуть  на  коллег,  чтобы  понять:  гнусный  червь  сарафанного  радио,  не  смотря  на    его  строжайший  запрет,  всё   же   пролез   за  ночь   в  чужие  уши,  разнеся  неприятную  весть  по  всем,  самым  отдалённым,  закоулкам  гангстерско-го  Палермо  и  далеко  за  его  пределы. И  это  особенно  бесило  полковника,  не  давало  ему  возможности  взять  себя  в  руки,  спокойно,  по-деловому,  начать  со-вещание.  Но  время  шло,  пауза  становилась  уже  неприличной.

-   Вас,  господа,  вероятно  удивляет  столь  ранний  час  совещания? -  не  то  спросил,  наконец,  не  то  просто констатировал  факт  необычно  тихим  голосом  Беттино  Капелло.  -  Но  иначе  поступить  я  не  мог... 

И  вновь  пауза,  низко  опущенная  голова  с  плотно  сжатыми,  побелевшими  от  напряжения,  губами  и  скрещенными  перед  собой,  могучими руками.

-  Мы  работаем  вместе  уже  много  лет,  -  продолжил  вновь  так  же        ти-хо  через  минуту  Капелло.  -  Вы  хорошо  знаете  меня,  я  хорошо         знаю и  ува-жаю  вас.   Всех.  Без  исключения!  Поэтому  никогда  не  тревожу  по  пустякам.  -  Полковник  помолчал,  с  хрустом  сжал  пальцы.  Чувствовалось,  что  каждое  слово  даётся  ему  с  большим трудом. Привыкший  больше  повелевать,   отдавать  ко-роткие,  властные приказы,  он  испытывал  явные  затруднения   в  подборе  нуж-ных  слов  для  выражения    мучавшей  его  главной  мысли,  ради  которой  он  и      собрал  здесь,  в  своём  кабинете,  весь  цвет силовых  структур  Палермо. 

-  Мы пережили  с  вами  много  событий, которые  частенько  потрясали  наш, неспокойный  край.    И  всегда   были  на  высоте,  всегда  выходили  с  честью  из  любой  переделки. Но  то,  что  произошло  вчера,  вечером, на  моей  вилле… —  В  дрогнувшем  голосе  шефа  зазвучали  трагические  нотки.  Он  весь  напрягся,  по-дался  вперёд.  -  То,  что   произошло  вчера,  не  происходило  ещё  никогда.   Ни  в  Палермо.  Ни  в  Нью - Йорке,   Париже,   Токио или   Москве.  Нигде!  Потому,  что… 

 Голос  полковника  прервался,  спазмы  сдавили  ему  горло.  С  большим  трудом  он  овладел  собой  и  закончил  свой  спич  почти  шёпотом.   

-  ...потому,  что   это… нечто  такое…  невероятное,  чего  мозг  человеческий  понять  не  может! -  Пол-ковник  округлил  глаза,  привстал  с  кресла,  уперся  пудовыми  кулаками  в  крышку  раритетного,    из  чёрного  дуба,    стола.   -    И  вот  с  этим…  невероятным,  нам  с  вами…  - полковник  взглянул  на  циферблат  огромных  напольных  часов,  стоявших  у  стены,  -  предстоит  сейчас,  через  десять  минут,  встретиться!  Лицом  к  лицу!  И  не  просто  встретиться, а  провести…  серьёзную беседу,  которая…  -  полковник   судорожно  сжал  руками   массивный,   украшенный  по  бокам  ажурной  резьбой,   край   стола,  -  может    стать  последней    не  только  в  нашей    славной   карьере,  но  и…  -  полковник  обвел   всех   подчинённых  суро-вым,  трагическим  взглядом,  -   …  в  нашей   с  вами    жизни!

В  кабинете  повисла  жуткая  пауза.  Все  взоры   были  прикованы  к  блед-ному,   безжизненному  лицу  Беттино  Капелло.  Казалось,  ещё  немного  -  и    при-сутствующие  на  встрече  офицеры,    вместе  со  своим  шефом,  превратятся  в  восковые,  застывшие  навечно  в  одной   позе,  экспонаты  городского  паноптику-ма.  И  лишь массивный  маятник   антикварных  часов, поддерживая  неумолимый,  безжалостный  бег  времени,   мерно  отсчитывал   в   наступившей  зловещей  ти-шине   свои, еле  слышные,  удары. 

-  А  теперь,  друзья  мои, -  нарушил,  наконец,   затянувшуюся  паузу  полков-ник,  -    прошу  всех  максимально  собраться  и подумать.  Очень  крепко  подумать! -  Полковник  назидательно  поднял  вверх    массивный  указательный  палец.  -  К  нам  должны  явиться    двое  мужчин.   Ни  имен,  ни  страны  я  не  знаю.  Никаких  объяснений  о  цели    данного  визита  мне  предоставлено   не  было. Кто они, с ка-ким  таким,  никому  неизвестным,   замыслом  к нам прибыли — мне тоже неведо-мо. Когда  же  я  попытался   выяснить  эти,  крайне  необходимые  для  такой   се-рьёзной  встречи    подробности…  случилось  то,  о  чем  вы,  надеюсь,  уже  знаете.

 Полковник  сделал  многозначительную  паузу,  обвёл  офицеров суровым  взглядом,   затем продолжил  медленно,  с  расстановкой.

 -   И  я  бы  очень  не  хотел,  господа  офицеры,  чтобы  здесь…  сейчас…  в  моем  кабинете,  повторился  вчерашний  кошмар.   Я бы  очень  не   хотел,   чтобы  мой  кабинет  превратился  в  арену…  глупых,   цирковых  аттракционов  с  летаю-щими по  воздуху стульями,  вашими    многозарядными   кольтами…   и  вами  са-мими! 

  Прервав монолог  на  напряжённой,  неестественно  высокой,  ноте,  полков-ник  замер,  устремив    свой  тяжелый, уничижительный    взгляд  на  побледневшие  лица  коллег.  Затем  быстрым,  нервным  движением  расстегнув   верхнюю  пугови-цу  рубашки,   продолжил,  внезапно  перейдя  на  низкие  тона  и делая изредка  ве-сомые,  многозначительные  паузы.

-  Преимущество   неизвестных  наглецов,    позволяющее   им    диктовать  свои    варварские  условия,   заключается  в  следующем:  удары  полицейской  ду-бинкой…  электрошок…   стальные   браслеты…   и   наше,  табельное,   оружие    мы  применить… не  сможем. Даже  в  случае  крайней  необходимости.   Последует  незамедлительное  возмездие - об  этом  я  был  предупреждён  самым  решитель-ным,  самым  возмутительным  образом!  -  Полковник  вдруг  обмяк, обвёл присут-ствующих   мутным,  тяжёлым  взглядом.  - А  теперь,   господа,   пока  у  нас  в  запа-се  имеется  ещё   пара  минут,  прошу  сказать  мне,  вашему  старому,  боевому  другу -  что  вы  думаете  по  поводу  всего  сказанного?

           На   удивление  Беттино  Капелло,  первым  слово  попросил,  подняв,  словно  школьник,  руку  тихий, неприметный  обычно,  лейтенант    Чезаре   Аб-бьяти.

-   Я  бы  сказал,  господин  полковник, - начал  бойким, серебристым  тенор-ком лейтенант  после  благосклонного  кивка  Беттино,   - что  дело  оно,  конечно,  странное.    Весьма  странное!  Необычное  дело,  прямо  скажем!  Но  если   уж  так  всё  вышло,  и  кто-то   вот  так…    неприлично   позволил  себе с  вами,  то   я  тут…     тоже  прикинул  кое - что.  А    именно:  зачем же  нам…  вот  так  вот  сразу…  да  за  кадык? 

Пускай  уж  кости  свои  метнут,  что да как  растолкуют?  Чего  да почём  -  пусть  расскажут?    Расстегнут,  так  сказать,  свою  матню!  Тогда  и  нам  понятней -  на  что…  на  какого  зверя  мы  идем?    За  хрен  какой… извините,  головы  свои  подставляем?    И  уж  потом - стратегию   свою  да  копья  ломать! Я  вот  так  ду-маю…

Лейтенант  сел,   аккуратно   промокнул квадратиком  белоснежного  носово-го   платка    обильную  испарину  на  лбу.

-   А  я…  так  совсем по-другому  решил  бы  всё!  - поднялся  высокий,  кре-мезный   майор   Драго  Фабретти.  -  Это  что  же получается…  пацаны? - Майор  вперил  в  лица  коллег  свои  бычьи,  налитые  кровью,  глаза.  -   Какие-то…  изви-ните,  мерзавцы   начинают  здесь,  в  нашем  родном  Палермо,  права  качать?  Нас,  славных  бойцов,  к  земле  нагибать!   Руки  нам,  сицилийским  парням,   выкручи-вать?   

 Они  даже  с  вами,     господин  полковник…  извините,    как    с  шантрапой  какой  уличной,   вести  себе  позволяют!  Да  где…  когда  позор  подобный  мы  терпели?     Перед  нами  все  доны уважаемые  шляпы  снимают!   До  земли  кла-няются!   В    почёте  особом нас  держат!  А  тут… извините,  сосиска  какая-то,  шмакодявка,  раздавить  которую…  тьфу!  - раз  плюнуть… 

В  этот   миг   пилотка,  лежавшая  перед  майором,   поднялась  в  воздух  и  стала  летать    над  столом,  то  поднимаясь,  то  опускаясь,  то  делая    какие - то  замысловатые,  курьёзные   виражи.  Затем  сделала     резкий  разворот,  вернулась  к  стоявшему  с  выпученными  от  удивления  глазами  хозяину,   и,  покачавшись  перед его  лицом  из  стороны  в  сторону,     вдруг  стала    хлёстко  наносить      уда-ры   по  румяным,  упитанным  щекам  офицера.   

Майор  попытался  было  укло-ниться,  схватить  взбесившийся  головной  убор,  но  пилотка   изящно  увернув-шись  от  растопыренных  рук  полисмена,  поднялась  под  самый  потолок, и,  по-быв  там какое-то  время  неподвижной,    мягко  опустилась   затем   на   своё  прежнее   место.

Воцарилась  мертвая  тишина.  Побледневшие  офицеры  в  ужасе  смотрели  на   мирно  лежавшую  на  столе  проказницу,  не  в  силах  оторвать  от  неё  глаза.    И  если  ранее,   узнав  от  перепуганных  охранников  о  вчерашних  событиях  на  вилле,  они  были  склонны  считать  случившееся  там  не  более,  чем  нелепой  вы-думкой,   глупым  розыгрышем  слегка подвыпившего шефа,  то  сейчас  эта,   само-стоятельно  летающая,  матерчатая  вещица   повергла   всех    в  состояние    глубо-чайшего  нервного  стресса.

 -    Надеюсь…  -  медленно,  тихо  начал  полковник  с  ноткой  затаённого  злорадства,  -  теперь  у  вас,  господа  офицеры,  не  осталось  ни  малейшего  со-мнения  в  том,  что   все  кляузы,  которых  вы  наслушались  за      эту  ночь,   были  чистейшей  правдой,  а  не  бредом  потерявшего  рассудок  на  старости  лет   Бет-тино  Капелло.
 
Звонок  селектора  заставил  вздрогнуть   всех  присутствующих.   Спокойным  остался  только    Капелло.   Летающая  пилотка  выровняла  психологический  дис-баланс  и  даже  сделала  заметный,  положительный,   крен   в   пользу  не совсем  уютно  чувствовавшего  себя  в  начале   совещания  хозяина  кабинета.  Он  вновь   приосанился,   вернул  взгляду  былую  властность,  расправил  согнутые  было   мо-гучие  плечи  и   смело  нажал  контактную  кнопку  селектора.

-  Господин  полковник,  к  вам  двое  посетителей.  -  бодро доложил    прият-ный  женский  голосок. -    Фамилий,  имен  не  называют.  Говорят,  что   вы  ждёте  их.  Это  правда?

-   Да,  деточка…  это  правда. -  спокойно  ответил  Капелло. -  Мы  действи-тельно  ждем  их.  С   нетерпением!

-  Так  что…  им  можно  зайти? -  спросил  нерешительно  женский,  видимо  девичий,   голосок.

-   Их   проверили?  - поинтересовался,  чуть  понизив  голос,  полковник.
 
-   Да,  господин  полковник.  - Оружия  нет,  в  руках  только  деловая  папка.

-    Очень  хорошо!  -  похвалил  полковник.  -   А  скажи,  голубушка…  -  Бет-тино  перешёл  на  заговорщицкий  шёпот,  -   скажи  мне…  только  тихонько  скажи,  лучше  на  нашем…  сицилийском  диалекте   -  как  они…        эти  двое,    выглядят? 

-    Нормально  выглядят, господин  полковник,  -  тихо  ответил  женский  го-лосок,  перейдя  на  диалект.  -  Обычные  посетители:  вежливые,           культур-ные…  симпатичные  даже…

-  А    какого  они  роста…  сложения  тела,   эти  симпатичные? -  нетерпеливо  перебил  секретаршу  полковник,  -    Рост?  цвет  волос?  -  это  мне  объясни,  пожа-луйста!  И  поскорее!

-   Один  повыше…   где-то,    метр    85 -87,  дугой - чуть  пониже,  -  сообщил  женский  голосок. -  Первый - темноволосый,  короткая  стрижка,  чёрный  строгий  костюм,  лет  35…  у  него  в  руках  чёрная,  кожаная  папка.  Второй -  светленький,  голубоглазый,  в   спортивной  куртке,  джинсах,  кроссовках,  чуть  помоложе…  А  зачем  вам  это,  господин  полковник? - вдруг  задал  наивный  вопрос  женский  го-лосок.

-    Затем… дурра,  -  зашипел  злобно  в   микрофон  селектора  полковник, -   …  не  твоего  ума  это  дело!   Скажи  лучше:  с  ними…    этими  двоими,  никого  больше  нет?
 
-  Нет,  господин  полковник, - испуганным  шёпотом  сообщил  женский  го-лосок,  -  они  одни.  Других  сюда  больше не  пускают…  Вон  там,  у  входных  две-рей,  автоматчики  только  ещё  стоят.  Они   все  в  бронежилетах  и  касках… 

-  Идиоты…  -  вновь  зашипел  в  микрофон  полковник.  -   Кто  их  сюда  при-вёл? 
-   Не  знаю…  - ответил  растерянно  женский  голос.  -  Кажется…  они  сами  пришли.     Только что…

-    Хорошо!  - рявкнул  в  селектор  полковник.  -  Скажи  этим…  двоим,  пусть  зайдут!  Да  повежливее…  повежливее  с  ними - поняла?

-   Да! Поняла,  господин  полковник! - бодро  ответил   повеселевший  жен-ский  голосок.  -    Сделаю  всё,  как     вы  сказали!

Вскоре    раздвинулись    массивные  створки   двери  и  в  кабинет  комиссара  полиции  уверенной  походкой  вошли  двое  мужчин. В  этот  момент  за  столом  возникло  некоторое  замешательство.   Дело  в  том,  что  полковник   повёл   вдруг   себя… весьма  странным  образом. Вначале  он,  при  виде  вошедших,  невольно  приподнялся  в  своём,  анти-кварном,  кресле  - немножко, всего  на  пару  сантиметров;  затем,  спохватившись,  тут  же  резко  опустился  вниз. 

Подчиненные  же,  уловившие  момент  этого… еле  заметного,   привставания  шефа,  тут  же   дружно  подняли   свои  упитанные    те-ла,  с  грохотом  отодвинув  при  этом  стулья. Но  поскольку  вошедшие  были  уже  совсем  рядом,  опуститься  на  свои  сидения,  как  это  поспешил  сделать  полков-ник,    решились  уже  не  все.  И получилась,  таким  образам,  странная,  достойная  кисти  великого  Репина, картина:  с   одной  стороны -  сидящий  в  старинном,  вре-мён  Людовика 14,    кресле  шеф  с  побагровевшим  из-за  допущенной  оплошно-сти  лицом.

С  другой -  частично  стоявшие  и  частично  сидевшие  подчинённые  офицеры,  судорожно  пытающиеся  понять,  тупо  глядя   перед  собой  в  одну  точку:    чем же   обернётся,  уже  завтра,   для  них   подобная,  дурацкая   несогла-сованность  действий?  Чуть  в  стороне  от  этой  необычной  композиции  находи-лись молодые  визитеры,  с нескрываемым  интересом  наблюдавшие   за  возник-шей    ни  с  того  ни  с  сего  пикантной,     немой  сценкой.   Разрядил обстановку    один  из   вошедших  -  тёмноволосый,  статный  брюнет,  с   чёрной   папкой  в  ру-ках.
   
 -    Доброе  утро,  господа! - сказал  он  на   прекрасном   итальянском  языке,  сделав  шаг   вперёд.  -   Нам,  безусловно,  приятно,    видеть  стремление   некото-рых  ваших   товарищей  приветствовать    дорогих  гостей  стоя.  Но,  всё  же,  я  ду-маю,  нам  удобнее  будет  провести  предстоящую  с  вами  встречу   в  более  есте-ственном,    положении,  то  есть  сидя.
После    такого  неожиданного  словесного  пассажа заботливого   гостя   сто-явшая  часть  офицеров,  мгновенно расслабившись,      дружно  опустила  свои  тела    на    стулья. 

Молодой   человек  продолжил:

-   А  теперь  позвольте  представиться,    господа!   Меня  зовут  Геннадий   Ильич.  Фамилия  моя    Бурков.  А  это мой  коллега:  Степан  Григорьевич  Туз.  Мы  из  России.   Господин  полковник!  - обратился  он  к  Беттино.  -   Позвольте  попри-ветствовать  вас   персонально!

 Молодые  люди  подошли      к  неуверенно поднявшемуся  навстречу  хозяи-ну,  пожали  ему  по  очереди  руку.
 
 -  Одновременно   хотелось  бы  узнать  у  вас,  господин  полковник:    вы  разрешите  нам  занять  места…  за  вашим  столом?

-  Да…  безусловно" -  спохватившись,  решительно  мотнул  коротко  стриже-ной  головой       полковник.  - Прошу!

Он  жестом  указал  на  противоположный конец  стола,  где  гордо высвечи-вали антикварными  спинками  приготовленные  заранее  для  гостей   два  изящ-ных   венских  стула.

-   Благодарим  вас! -  вежливо  поблагодарили  молодые  люди  и направи-лись  в    указанном  направлении.
 
Беттино  Капелло  проводил пришельцев  внимательным  взглядом.    Головы  подчинённых   тоже,  в  строгом  порядке,    были  немедленно  развёрнуты  в  сто-рону  необычных  визитёров.  А глаза   их  зорко  следили  за  каждым   жестом  пришельцев,     не  упуская ни  одной  мелочи  в  поведении.  Они,  эти  бывалые   профи,  своим  острым  профессиональным  чутьём  пытались  угадать:  каких  птиц  вдруг занесло  к  ним  сюда,  в  Палермо,   на  родину   всемирной  мафии?     И  что  они,  эти  русские  наглецы,    хотят  такого  необычного  сообщить  им,   благород-ным  борцам  за  честь  и  процветание   своей  любимой  и  гордой  Сицилии,  и  ка-кие  такие   требования  собираются  они  им   предъявить?

-   А  теперь   объясните  нам,  уважаемые  гости,  - не  спуская   своих,   цепких,   глаз  с  загадочных    визитёров,  начал   негромко   хозяин  кабинета,  -  что  означа-ет   весь      этот,  устроенный  вами,  спектакль?   

Старый,  битый  волк,    выросший  в  знаменитых  на  весь  мир горах  Палер-мо,   Беттино  понимал:  отдавать  инициативу  в  руки  кому  бы  то  ни  было    в  таких  экстремальных   случаях   ни  в  коем  случае  нельзя!  По  старому  закону  отважных обитателей   свободолюбивого острова   ему  следует  сейчас  первым  нанести  удар  противнику,  обескуражить  его.

-  Как  понимать   вчерашние  безобразия,  устроенные на  моей  вилле? -  мо-нотонно,  бесстрастно   продолжил   Беттино, специально  не  повышая  тона  и   не  увеличивая силы   звучания  голоса.  Он  частенько  применял  этот   простенький,  но  весьма  эффективный,  прием,  зная,   что  внезапный  уход  на  пиано   заставля-ет  неудобных  ему  посетителей  предельно  напрягать  свой  слух,  чтобы  разо-брать  каждое,  сказанное   им,  слово.  -  И  что  означает  этот,  не  терпящий  воз-ражений,  тон  разговора  со  мной  вашей  таинственной,   весьма  самоуверенной,   дамы?   Её   ультиматум,  в  категорической  форме  предъявленный      мне,  седому  человеку,  с  требованием  немедленно  принять  вас,    представителей  некой,  не  известной  никому,    организации,  названия  которой  мне  даже  не  удосужились    сообщить?  Как  это  всё  понимать?  Объясните,  будьте  добры,  мне  и  моим  ува-жаемым  коллегам?

Возникла пауза.  Никто  за  столом  не  двигался  и,  казалось,  даже  не  ды-шал.

-   Надеюсь,  господин  полковник,  надолго  мы  вас  не  задержим,  - нарушил  наконец -  тишину  Геннадий.  Он    придвинул  к  себе  чёрную  папку  и  раскрыл  её.    По  всему  было  видно,  что  нервная,    окрашенная  в  мрачные,  угрожающие   то-на,  речь  полковника  никак  не  повлияла на  его  спокойное,   слегка  ироничное,  настроение.  -  И  произойдёт  это  по  одной,  очень  простой  причине:  ни  у  нас,  ни  у  вас  времени  на  раздумывание   больше  нет!

В  воздухе  вновь   повисла крайне  напряжённая  пауза.   Все  головы  офице-ров  вновь,  словно  по  команде, повернулись  в  сторону  говорившего.

-  То   есть…  как  это  нет?  -  спросил,  подавшись  всем своим  грузным  те-лом  вперёд,   полковник.  -  О  каком  времени  вы,   уважаемый  господин  Бурков,    говорите?  О  вашем…  или  о  нашем?
О  всемирном,  господин   полковник!  -  спокойно  ответил  Геннадий.  -  О  времени  ваших  друзей,  знакомых,  детей,  родителей.  О  времени  тех,  кто  в  Си-цилии  и  на  Мальте,   в  Токио  и  Пекине,  Нью-йорке, Лондоне   и  Париже,   Дели  и    Москве!  О  времени,  которое  отсчитывает  пульс  Земли,  которая  задыхается  уже  в  смертельных    объятиях   своих  алчных,  ненасытных    убийц  и казнокрадов!

Пожалуй,  даже  сообщение  о  внезапном   извержении  Везувия,  объявлен-ное   одновременно  по  всем  мировым   телевизионным каналам,  не  произвело  бы  такого  впечатления  на  присутствующих,  какое  произвёл  этот  неожиданный,  энергичный,  короткий  спич  русского  брюнета.

"Ага…  вот  он  где  роет!"  -  всё  глубже  ввинчиваясь  в  лицо  пришельца  своими  пронзительными  глазами- пуговками,  подумал  с  затаённым    страхом  и,  одновременно,  радостью  полковник.  -   А  я-то  думал - они  копнули  уже  кое-что…  под   меня,   эти  новые  русские?  Ну  теперь, голубчик,  более-менее  понятно -  с  чем  вы  сюда  пожаловали!  Но  и  мы  не  лыком  шиты! Да,  да,  родимые…  го-лыми  руками  и  этими  фокусами… с  летающими  мобилками  и  пилотками,   нас  не   возьмёшь!"

В  то  время,  когда  в  мозгах  ожившего  полковника  тайно  созревал    план  очередного,  упреждающего  удара  по  коварным  планам   нежданных  гостей,  брюнет  положил  перед  собой  небольшой,  величиною  с  ладонь,  синий  блокно-тик  и   сказал:

-  Наш,  созданный    недавно,   союз "Центурия",   который  мы  представляем,     невелик.  В  нем  всего  несколько  человек.    А  нам  больше  и  не  нужно!  Почему?  Потому  что  нам,  участникам  этого  союза,  удалось проникнуть  в  тайны  косми-ческой  энергии.  А  так же разгадать    многие   тайны  Природы, создавшей  когда-то  наш земной  мир.  И  это  позволяет  нам  сегодня  говорить  с  этим несовер-шенным,  гадким  и  лживым  до  неприличия,  миром,   а  так  же  отдельными  его  правителями   так,  как  они  того  заслуживают. 

В  рядах  офицеров  произошло  заметное  шевеление.  Возможно,  это     слу-чи-
лось по  причине     крайнего  напряжения нервов,  вызвавшего   непроизвольное сокращение  мышц  грузных  тел  сидевших  за  столом  офицеров:  ещё  никто  из  вошедших  когда-либо  в  этот  начальственный    кабинет      не  позволял себе  по-добных   вольностей.  Тем  более,    в  мыслях,  обращённых  к  сильным  мира  сего. 
Но,  вполне  возможно,  это  шуршание   возникло  и в  результате  судорожного  сжимания   челюстей  и  губ, которые  могли,  чего  доброго,  внезапно  раскрыться  и  произнести   в  адрес  брюнета   пару  неосторожных    и  даже  бранных слов. Да  и    сам  Беттино  Капелло,   услышав  крамольную   фразу,   напрягся  так,  что,  каза-лось,  ещё  мгновение  -  и  из  его  красных,  с       фиолетовыми  прожилками,  щёк  вот- вот    забьют  в  сторону  двух,  наглых,  визитёров    две  тонкие  струйки  пра-ведного,  начальственного  гнева!  Но  все  эти  чрезмерные,  судорожные    сокра-щения  мышц     и возникающие  отовсюду странные   звуки  не  были  удостоены   со  стороны  загадочных   русских   даже    малейшим    вниманием!  Ничто не  изме-нилось  так же  в  их поведении  и бесстрастном,  спокойном    выражении  лиц. 

-   Вам, господин  полковник,  вероятно,  интересно  будет узнать  о  том,  - дождавшись,  пока   все  шорохи  полностью  прекратятся,  продолжил  Геннадий,  -  что  никаких  обсуждений   по  заявленной   теме    встречи  мы  с  вами  проводить  не   будем.  И  всё  по  той  же  причине:  на  циферблате   уходящей  в  небытие    ци-вилизации   осталось   слишком  мало  времени!   Всё уже  сказано,  все  аргументы  исчерпаны,   а  мир  по-прежнему  неотвратимо  катится  в  пропасть!   Оболганные,  изгаженные  порочными  правителями  древние  институты  морали  уже  не  в си-лах  остановить  всемирное,  тотальное  нашествие  Дьявола. 

 Добро  растоптано!    Порядочность  и  Любовь  заменены  на  мздоимство  и  разврат!  Землю  сотрясают  бесконечные  революции,  теракты,   междоусобные   и  бандитские,   вспыхиваю-щие  периодически  то  тут, то  там,  захватнические   войны,   в результате  чего  гибнут  повсюду  ни  в  чём  не  повинные  люди!  И  не   сегодня , так   завтра  - и это самое страшное -  к  власти  придут   уже  те,  кто  окончательно  погрузит  Землю  в  вечный   хаос  и  сатанинский  мрак!  И вот здесь  я  позволю себе  задать вам один, сакраментальный  вопрос, господа:   кто,  какая  сила   и в какой стране  может  остановить    этот  неуправляемый,    стремительно   летящий  в  пропасть,  локомо-тив    цивилизации?   

Геннадий замолк,   задержав    взгляд на полковнике,  ушедшем  всем  своим,  грузным, телом  глубоко  в   антикварное,    времён  Людовика 14, кресло.

-   Думаю,  ни  один  президент, ни  один  философ,  ни  один,   даже самый   мудрый  и  здравомыслящий  человек  на  Земле  не  сможет  дать   сегодня   более  или  менее  вразумительный  ответ  на  этот,  казалось  бы,  простой   вопрос - кто  спасёт  мир  от  гибели?  А  у  нас  этот  ответ  есть!  Поэтому  мы  сегодня  здесь,  у вас,  в  Палермо.  И  ответ  этот  знает  юный    посланец  Природы,   девушка-невидимка  Оля.  Фамилия  её  Загорская,  родом  она  из  России. Кстати,  она  уже  общалась  с  вами  вчера,    господин  полковник.   Да  и  теперь  она  здесь,  среди  нас,  внимательно  слушает  наши  речи.  Просто  вы  её  не  видите…

С   этими  словами  Геннадий  открыл,    положенный  ранее перед собой,   си-ний  блокнотик. Послышалась музыка. Это была не обычная, земная мелодия, а не-что космическое, удивительно красивое и возвышенное, в исполнении большого симфонического оркестра.

-  Дело  в  том,  господа  офицеры,  что  наша  надежда…  наша  Олечка,    - по-качиваясь  в  такт  мелодии,  продолжил  Геннадий,  -   ещё  и  чудесный музыкант.  Она  играет  на  фортепиано,  флейте,  танцует  и  поёт.  А  музыка,  которую  вы  слышите  -  это  результат   её   юных   фантазий,   мыслей  и  чувств,  переведённых  в музыкальный  эквивалент.  Как  видите,  каких- либо  дополнительных  устройств  для  этого  не  тре-буется. 

 Энергия  желания  аккумулируется в  её воображении, затем   трансформируется в  звуки,   переходит  в  энергию  звуковых  колебаний   -  и  начинают  звучать  чудесные,  подвластные  воле  человека,  мелодии.  И   это  лишь    одна  из  многих  тайн  Природы,  разгаданных  этой  удивительной  девуш-кой-вундеркиндом.   

А  вариант  спасения  человечества, придуманный  ею,     до-вольно  прост, ничего  оригинального  в  нём  нет.  Но  вот  исполнить его,  привести  в  действие,   могут…   только   лишь   гении,  обладающие  определённой,  исключи-тельной   энергетикой!  Такие,  как  Николо  Тесла  и  наша  Олечка.   А  как  это бу-дет  происходить  в  действительности,  вам  продемонстрирует  сейчас  мой   кол-лега  и  друг,   Степан  Туз,  большой  знаток  в  области  электроники  и  новейших   беспроводных   технологий.

Скрипки  постепенно  растворились  в  нежном  пианиссимо  и  музыка     смолкла.   Белокурый  блондин  вынул  из  внутреннего  кармана  куртки  неболь-шой,  плоский  предмет,  напоминающий   телевизионный    дистанционный  пульт  управления. 
 
-  Уважаемые  господа  офицеры! -  окинув  собравшихся пламенным  взором,  начал   свою  речь  Степан. -  Предлагаю  вашему  вниманию  небольшой  экспери-мент.  Сохраняйте при  этом   хладнокровие  и  выдержку.    Прошу  вас,  для  чисто-ты  результата,  вынуть  из    чехлов  и  положить  на  стол   свои  мобильные  теле-фоны.

Офицеры  молчали.  Их   взоры  были  устремлены  на   сидевшего  неподвиж-но  Беттино  Капелло,    застывшего    в  своём    кресле,   словно римский  Папа   Иннокентий  X   на   знаменитой  картине   Диего  Веласкеса.

-   Странная  у  вас,  русских,  манера  вести  себя   в  чужой  стране,  господин  Туз,  -   извлёк,  наконец,  глубокомысленную  фразу из  недр  своего  тучного тела   полковник,  едва  раздвинув  плотно  сжатые  ниточки  губ.   -  Вчера  вы  устроили  цирковое  представление  на  вилле,   выставив  в  глупом  виде  моих,  достойных,  друзей  и  меня  самого, хозяина  виллы.   

 Сегодня  продолжили  свои  опыты  уже  здесь,  в моём кабинете,  показывая    своё  умение  перемещать  по  воздуху и  при-менять  в  хулиганских  целях  офицерскую  пилотку.  Интересно - какой  безобраз-ный  номер  последует  сейчас?   Вы     начнёте  перебрасывать  нас  по  воздуху,  как  бамбуковые  корзины    с  оливками? Или  приметесь   резать,   взрывать,  разделяя  нас  на   кусочки?  А,  быть  может,  отправите всех на Луну?  Отделите нам   головы   от  туловищ?   Объясните,  будьте  добры!

-  Уверяю  вас,  господа,  ничего  из  названных  ужасов  вы  не  увидите,  - спо-койно  парировал  нервную  тираду  хозяина Степан,  успокоив   сидевших  с  напря-жёнными,  словно  перед  оглашением смертельного  приговора,    лицами   стражей  общественного  порядка.  -  Это  будет  совершенно  безобидный  эксперимент,  ко-торый  не  принесёт  вам  никакого  вреда. -  Степан  нажал  на  пульте  несколько  кнопок.    -  Собственно,  он  уже  начался.  Прошу  вас,  господин  полковник:    поднимите  телефонную  трубку  с  вашего  Центрального  пульта  связи. 

Полковник  сидел,  не  двигаясь.   Просьба   блондина  поставила  его  в  крайне  затруднительное  положение.  Пойти  на поводу  у  наглого  русского  он  не  мог:  ни  один  из его  подчинённых,    не  смотря  на  вежливый  тон    гостя,    не  до-стал пока   из  чехлов и  карманов  свой   мобильник.    Отказаться  от  участия  в  предлагаемом  деянии  - значит  подвергнуть  себя  риску  вновь  очутиться   в  цен-тре  унизительной  цирковой  клоунады,  но уже  в  присутствии   своих  многочис-ленных   подчиненных.

-   Я  вижу…  вы  не  спешите  исполнить  мою  безобидную  просьбу, уважае-мый    синьор  Беттино,  -  прервал, наконец,  затянувшуюся  паузу  Степан.   -  А  напрасно!     Дело  в  том,   что   ни  один  из  находящихся  здесь   аппаратов  связи  не  в  состоянии    соединить  вас  сейчас    с  каким  либо  адресатом   по  проводной  и  беспроводной  сети.  Не  только  в  Италии, но  и  во  всём  мире.
В воздухе повисла гнетущая пауза. Дело принимало абсолютно недопусти-мый, крайне опасный для Беттино Капелло, оборот. Кто его знает —где они успели уже побывать, эти ушлые русские? И с какими людьми успели навести контакты? Не явились ли они сюда, в Палермо, по наводке… тайных недоброжелателей, которых у него, руководителя Службы Безопасности Сицилии, более, чем достаточно?

И не только на острове, но и далеко за его пределами? И теперь, уже второй день под-ряд, они, эти тайные агенты, преследуют лишь одну цель — высмеять его! Поста-вить в глупое положение! Разрушить до основания  с таким трудом созданный за много лет имидж руководителя  безупречной, честной службы? Но с какой целью? И на кого они работают?

Что значит: "Вы не сможете ни с кем соединиться"? Что за странные заявления этого, слишком уж самонадеянного, блондина? На что он намекает? Что все мы бессильны перед этой вот… блестящей игрушкой, лежащей перед ним? Что они изобрели где-то там...  в России, небывалое, невиданное ещё ни-кем, устройство, и теперь могут этими своими… наглыми фокусами терроризиро-вать весь мир? Нагибать до самой земли? Ставить всех на колени? Нет, голубчик, так дело не пойдёт! Давай, проверим — что вы там… с хвалёной вашей девицей, намудрили? Докажите, если уж на то дело пошло — что это за штучку такую инте-ресную вы к нам, в Италию, приволокли?

Полковник  глубоко  вдохнул, затем  резко  выдохнул…  и  решительно  по-ложил  ладонь  на  трубку  телефона.  Поднял  её.   Приложил  к  уху.   Через  мгно-вение,   посидев   без  движения,   вернул  на  место.   Тут  же  поднял  другую  труб-ку.  Затем  третью,  четвёртую. 

После  чего  стал  судорожно  нажимать  на  пульте     все  кнопки  подряд  и  поднимать  все  трубки  без  разбора.   Наконец  успокоился. Затих.  Уставился  на   блондина  ненавидящим  взглядом.
 
-  Благодарю  вас,  уважаемый  синьор  Беттино! - вежливо  поблагодарил  полковника  Степан.  -  А  теперь  попрошу  вас  проверить  возможность  вашей  мо-бильной  связи!
-   Довольно! -  Полковник   вскочил,   в  бешенстве  грохнул  могучим  кула-ком  по  столу.  -   Мальчишки!  Вы  куда  пришли?     -  Он  в  ярости    отшвырнул ногой мешавшее  ему  кресло. -  Да  вы  знаете,  где  вы  находитесь?   Вы  спросили  себя -  кто  перед  вами  сидит?  Вы  подумали -  в  какую  страну  вы  прибыли  и  чем  всё это  может  для  вас  закончиться?  Nasty faccia! / Мерзкие  морды!/   Шар-латаны!  Клоуны!!   Да  мы  сейчас…  вас…  здесь…

Как  один,  повскакали  со  своих  мест  офицеры.  Шум  падающих  кресел    смешался  с  криками  внезапно  оживших  стражей  порядка,         поспешивших  на  помощь   своему  шефу.

-    Что  вы  хотите  нам   доказать?   - поднявшись  на  весь  свой  огромный  рост,  загрохотал  могучим  басом  майор  Драго  Фабретти.  -  Что  вы  сильнее  нас?  Что  вы   можете     превратить  нас  в   трусливых,  безвольных баранов?  Что   мо-жете  здесь    все  переколбасить,  раздолбить,  поставить  всех  на  колени?  Устано-вить  свой   gangster regime?/бандитский   режим/?
   
-   Не  выйдет!  Ничего  у  вас  не  выйдет…  russo thugs /русские  отморозки/!  И  не  надейтесь!  -  подскочил  к   гостям,   энергично  размахивая  руками,  лейте-нант  Чезаре    Аббьяти.  Его  пронзительный  тенорок    перекрыл  поднявшийся  вокруг,   невероятный   шум.   -   Мы  - офицеры,     доблестные  защитники  своей  Отчизны!   А   не  зайцы,  которые  бегут   во  все  стороны от  таких,   как  вы,  schifosi  /сумасшедших/!   И не  пытайтесь  завлечь  нас  своими    гадкими   планами   и   речами!   Мы  отлично знаем  - кто  вы!  Вы -  руссо  бандито!..   Trucchi!..  /Жульё!../ Truffatori!.. /Мошенники!../ И   мы  сумеем  найти  на  вас  управу!

С  этими  словами   лейтенант  выхватил  из  кобуры  многозарядный   писто-лет  "Beretta".  За  ним  мгновенно  последовали  другие.  И  уже    в    следующее  мгновение    вокруг    двух  русских   образовалось  тесное  кольцо  орущих,  разма-хивающих оружием,  возбуждённо  теснящих друг друга,  стражей  порядка.  Гостей  толкали,    хватали  за  одежду,  кричали  им  в  лицо,     брызгая  слюной,   непри-стойные  гадости.

 Чьи- то  дрожащие,  потные  руки       с  наручниками  уже  потя-нулись к  рукам  возбудителей  спокойствия.    Казалось,  разрядка  уже  близка:   за-рвавшимся смутьянам    грозит   реальный  арест  и  немедленная  отправка  в  по-стыдный  обезьянник,   в  компанию  к  ворам,  проституткам  и  наркоманам -   за-всегдатаям  вонючей,  вызывающей  омерзение  у  добропорядочных  граждан,    железной  клетки.

 Но  именно  в  этот  момент  каким- то  чудесным  образом   все  пистолеты  были  внезапно  вырваны  из     рук   нападавших.  Забавно  кувыркнув-шись,   они   дружно  взмыли  вверх,  под  потолок.  Затем,  рассредоточившись,  ак-куратно  разместились     по      периметру  кабинета.  Причём  дула  их  были  направлены  далеко  не  на  загадочных,  спокойно  наблюдавших  за  происходя-щим,    русских.   

Вслед за этим  плавно  взмыли  вверх, к потолку,   наиболее  активные  крикуны  Беттино Капелло,  Драго Фабретти   и  Чезаре  Аббьяти. Остальные  офицеры  в ужасе  смотрели  на  позорную беспомощность своизх  коллег,  не  в  силах  вымолвить  ни  слова и, казалось,  даже не дыша.
            
- Мне  кажется,  -  сказал  с  улыбкой  Геннадий  после  довольно     продолжи-тельной  паузы,  обращаясь  к  висевшену  у потолка  хозяину  кабинета,   -  вы,  гос-подин  полковник,  приготовили  для  нас,   русских гостей,   весёлый  итальянский   спектакль  в  стиле    "Kommedia  dell'Arte".  Если  это  так  и  мы  не  ошиблись,   счи-тайте,  что  мы  оценили  ваш   тонкий,  итальянский   юмор.  Спасибо!

После этих слов стражи порядка  были плавно  возвращены   на паркет каби-нета.  Вслед за этим, так же плавно, были опущены  вниз  и пистолеты.  Приблизив-шись  к безмолвно стоявшим офицерам  и  помаячили перед их, застывшими в ужа-се, лицами, они   проворно юркнули   затем на свои привычные места — в кобуру.

-   Вы   за  это  ответите!  - злобно    прошипел    тяжело  дыша,   Беттино  Ка-пелло,  поправляя  на  себе  одежду.  - За  каждое  своё  издевательство!  За  весь  этот  омерзительный  балаган  во  время  нашего  рабочего  дня!  За  унижение  ме-ня,  известную   во всем  мире  личность,  и  моих,     боевых  друзей!   Я  подам на  вас...  в  международный  суд! Я  дойду  до  Гаагского  трибунала!   Я  смогу  разоб-лачить  вашу  гнусную  банду  заговорщиков  и  диверсантов!   Я  устрою  вам   vespri siciliani    /сицилийскую  вечерню/!  - 

Ну   и  что…  что  с  того,   что  вы   освоили  эти  дьявольские  штучки? –кричал он, уже не  сдерживая  себя,  размахивая  в  ис-ступлении  обеими руками  и  топая  ногами! -   Всё  равно   вас  никто   никогда    не   поймёт!  Никто!  Нигде!  Ни в одной  стране!!  Это   же  delirio /бред/!  Паранойя!    Только  больные,  тупоголовые ослы,     абсолютные      кретины    могут    пове-рить…   что где-то…  когда-то… кто-то сможет   изменить…  этот  мир! Наглецы!!   Убирайтесь! 

Убирайтесь  от нас… к чёртовой  матери!  И  поскорее!  Мы  не  можем  целый  день  посвятить  вам  и  вашим  дурацким   идеям!    У  нас  много  своих  проблем!  И  жулья  на  улицах  не  меньше,  чем  у  вас,  в  вашей   медвежьей  Рос-сии!   И  ворюг,  и  наркоманов,   и  проституток!    У  нас  большая  преступность… в  конце  концов, с  которой  нужно  ежечасно,  ежесекундно     бороться…

-   Так  мы  же    именно  с  ней,  с  этой  ежечасной,  ежесекундной    преступ-ностью, которая  уже переполнила  земной  шар…  и  приглашаем  вас  бороться!  -   перебил  активно     напористого,  разошедшегося  не  на  шутку,  бунтаря в  погонах  Геннадий.  -  Только  не  в  местном - локальном,  а  в  мировом  масштабе!    И   для  этого  вам  нужно  совсем  немногое!  Совсем!   

А   именно:  понять,  что  по-старому  мир  больше  жить  не  может!  А,   значит,  не  могут  по-старому  жить  и  те,  кто  его  охранял  до  сих  пор,  то  есть -  его  доблестная  полиция  и  секретные  служ-бы, к  которым относитесь  и вы!    И  мы  пришли  сюда,  господа  офицеры,  чтобы  сообщить  вам    эту  приятную  новость:    с  сегодняшнего  дня  начинается  неот-вратимый  отчёт  другого  времени -  времени  ухода   мира  с  губительного  пути всеобщего  вранья    и  коррупции  на  спасительный   путь повальной  гуманизации  человеческого  общества.

—  От вас же, господа офицеры, требуется лишь одно – активно поддержать эту, благородную, идею нашего сообщества друзей по имени Центурия! — вновь вступил в разговор Степан. — Заглянув однажды в ваше, историческое прошлое, мы поняли, что такое   сообщество  имеет вполне резонное право на жизнь!   Поче-му  мы  так думаем?  Обьясню! 

Действительно: почему бы стиль правления времён мудрых, честных Дожей, установленного в процветающем, богатейшем королевстве Венеция ещё тысячу лет назад, не сделать прообразом для создания в России новой, экспериментальной страны Центурия? Почему бы вам, совместно с нами,   не взять  на вооружение  этот,   весьма привлекательный... и незаслуженно  забытый,   стиль державного правления, который был основан, как известно, на высоких, человечных принципах порядочности и абсолютного доверия правителей и народа друг к другу.

- Причем осуществлялся Дожами этот принцип не только в отношениях с людьми, проживающими в Венеции,  - продолжил  развивать мысль  коллеги   Ген-надий,  -  но и в отношениях с  многочисленными,   деловыми и торговыми,   патнё-рами того  древнего,  золотого для  вашего   острова, времени!

Но самое ценное: отношения эти, выдержав испытание временем, не пропали бесследно, а частично да-же сохранились! И свойственны сегодня жителям и правителям как прекрасной, морской страны Италии, так и замечательному её региону — вашей маленькой, гордой, самобытной Сицилии.

— Именно эта особенность и привлекла Олю, а так же всех нас сюда, в Ита-лию, о чем мы откровенно признаёмся вам, надеясь на полное признание вами важ-ности поднятой нами, социальной темы, —  сменив  тон  разговора  на  более  спо-койный,   сказал,  подводя  итог  беседе  Степан. —  И если это взаимопонимание случится и позиции наши в ближайшее время максимально сблизятся — тогда все вопросы, по поводу нашего неуместного,  как  вы  считаете,   визита к вам  будут немедленно вами сняты!

А мир лишь замрет в восхищении при скором появлении на Земле новой страны Центурия,  где  будут   биться  согласно  два  пуль-са:   пульс   вашей прекрасной, знойной Сицилии, в унисон с ним,  пульс нашей  дружеской,  российской воли!

—  Вот, в сущности, почему мы сделали такой… странный на первый взгляд, выбор, господа офицеры, появившись внезапно в Италии, — сказал, поднявшись из-за стола, Геннадий. — А теперь позвольте поблагодарить вас за внимание к нашим речам, идеям и социальным планам переустройства  заблудшего  мира, и покинуть ваш гостеприимный, служебный форпост.

                ПОХИЩЕНИЕ            
             
    То,  что  это  был  классический  "киднепинг",  Виктор  понял  сразу.     Всё  произошло  так  неожиданно,  что,  трясясь  на  заднем  сиденье     полицейского  джипа,  зажатый    между  двумя  крепкими   парнями,    он  лихорадочно  пытался  понять:  как  такое могло  случиться,  чтобы  в  европейском,  знаменитом  городе     хватали  среди  белого  дня   ничего  не  подозревающего  туриста   и  заталкивали  его,  без  каких либо  объяснений,  в  свой  патрульный  автомобиль.  Виктор  не  успел  даже  заметить -   взяли     его   друзей   Толю  и  Надю так  же,   как  и  его,  на  площади,    или  они  остались   всё  же  на  воле?  Навалившись  внезапно  с  двух  сторон,    ему  сковали  сведенные  за  спиной  руки  стальными  браслетами,  больно нагнув  при  этом   лицом  к    асфальту.
 
 Он  успел  при  этом  увидеть  лишь сапоги,    узкие    синие    брюки   с  темно-вишнёвыми  лампасами  и  кобуру  с  пистолетом  на широком,  белом   поясе.   Когда  заталкивали  в  стремительно  подрулившую машину,   успел  прочесть    надпись  крупной  латиницей:   РOLIZIA.   Затем,  уже  в   салоне  джипа,   ему  натянули  на  голову  чёрный   мешок.     Куда  вез  его  этот  быстроходный,  мощный  внедорожник,   он,  конечно,  не  знал  и  не  мог      даже    предположить.   Судя  по  тому,  как   глубоко  вдавливался  он    спиной  в  кожаное   сидение,  скорость,  на  которой  они    мчались,  была  весьма  приличной.      

Похитителей  было,  видимо,  четверо,  включая  водителя.  За  всё  время  они  не проронили  ни  одного  слова.  Лишь  однажды    кто- то  из  впереди  сидевших,  произнёс  негромко: "Il tempo ; buono, si pu; volare ... "  /Погода  хорошая,  можно лететь…/.     Виктор,  неплохо  знавший  итальянский,   смысл  произнесённого  понял.  И  сделал  для  себя  вывод:  везут  его, скорее  всего,    в  аэропорт  Marco  Polo,  куда  они  ещё  совсем  недавно  прибыли  из   России.  А  если  это  так,  то   дорога  займёт  не  бо-лее  15  минут - от  Венеции  до  аэропорта  построена  отличная  скоростная  авто-трасса. Вначале  она  идёт  по  набережной    главного  канала  Святого  Марка,  за-тем  резко  сворачивает    влево, вглубь  пригородной  зоны,  к    современному  трёхэтажному     терминалу  аэропорта.   

Общее  расстояние  от  Венеции  до  аэро-порта  составляет  12  километров -  Виктор  об  этом  знал.   И  если  его  догадка  подтвердится,  то,  примерно,  через  минут  8-10  они  могут  прибыть  к  лётному  полю,  где,  возможно,  их дожидается   уже  либо  чартерный самолёт,  либо  верто-лёт.   За  время  подготовки,  проведённое  в  Борске,  Виктор  хорошо  запомнил  правило,  внушённое  ему  Анатолием:  в подобной  ситуации  главное - сохранять  олимпийское  спокойствие  и  способность  к  трезвой  оценке  событий!  Не  пани-ковать,  всё  замечать,  анализировать,  запоминать  и  ждать  удобного  случая   для  ответного   хода.  И,  верный  этим  наставлениям,  он  пытался  сейчас,  по  косвен-ным       признакам   вычислить    главное:  маршрут  его  передвижения.   

 Если  все   его  предположения    окажутся  верными  и  через  несколько  минут  его  высадят  из  джипа,   то  по  гулу   турбин  или  винтов    он  легко  сможет  определить  вид  своего  воздуш-ного  транспорта.   Тогда  следующей  его  задачей    будет:     как  можно  более  точно  вычислить  время  пребывания  в  воздухе.   Для  этого  суще-ствует  несколько  приёмов,  которые  он  освоил   ещё  в  детстве,  играя  с ребята-ми  в  разведчиков.  Например,  равномерно,  как    секундная  стрелка,  отсчитывать  во время  полёта  до  60-ти,  и,  загнув  палец  на  руке,   приниматься  считать  снова.   

 Таким  образом,  можно  с   большой   точностью  просчитать  довольно значитель-ный  отрезок   времени.  Скорости   самолётов  и  вертолётов  ему  были  известны,  так  как  с  детства  он коллекционировал   всевозможные  аппараты  летающих     игрушек,  внимательно  изучал  по  книжкам  их  аэродинамические  и  скоростные  данные,   мечтая  быть,  как  и  автор  "Маленького  принца"  Экзюпери,   военным  лётчиком.    Помножив  скорость  воздушной  машины  на  минуты  или  часы  от  взлёта  до  посадки,  можно  будет  попытаться   вычислить  условный  район  его  будущего  заточения.
 
 На  протяжении  последних  дней   каким- то  шестым  чувством  он  ощущал,  что    пребывание  здесь,  в Италии,    не  будет  для  него  простым  и  безмятежным.  Что  поставленная  Олей  цель  наверняка   уже  вызвала  в  мире  больших  денег   желание  как  можно  скорей  образумить,   остановить,   вывести  из  этой,  опасной  для  них,  игры  упрямую  фантазёрку,  а,  заодно,     и  её,  слишком  настырных  и  самоуверенных,  дружков.  Особенно  насторожила  его  просьба  Оли   быть  более  осторожным  в  её  отсутствие.   

 Где  она  сейчас,  с кем  и  какие  проблемы  решает,  он,  безусловно,  знать  не  мог,   поскольку  похищение  его  последовало  именно  в  тот  момент,  когда  Геннадий  и  Степан  покидали  кабинет   Беттино  Капелло, от-чего  выйти на  связь с ними  Оля просто  не успела. Да,  к  тому  же…  нужно  отдать  должное  тонкому  расчёту  хитрой лисе  Беттино:   не  смотря  на   кажущуюся  про-стоту мышления   и  внешнюю  неказистость,  он  сумел  великолепно  подготовить-ся  к  встрече  незваных  гостей.   

Не  зря   именно  ему,  как   более  опытному  и  дальновидному  копу,  поднаторевшему  в    многолетней  борьбе  с  мафиозными  группировками  и  бандитскими  кланами,  МВД   Италии  поручило  решить эту  секретную,    ответственейшую    задачу   по  нейтрализации  русских.   Безусловно,   параллельно  были   задействованы и  другие,   дополнительные    силы  Италии. 
 
На особом, секретном, совещании в Неаполе полицейские службы Венеции были переведены на особый режим, который позволял, в случае необходимости, проводить мгновенную мобилизацию значительных сил карабинеров и полицей-ских. Но, всё же, мозговым центром этой особой, не знающей мировых аналогов, операции был седовласый, немолодой, невероятно хитрый и изворотливый комис-сар сицилийской полиции Беттино Капелло.  Поэтому он давно уже зорко следил за каждым шагом, каждым действием и каждым сказанным или переданным в Интер-нете словом потенциальных противников из России.  Его не особо смутило даже то, что тщательно разработанный русскими план угона "бээмвэшки", а так же попытки устроить аварию на Львовской трассе, почему- то не дал ожидаемого результата.

Скорее, даже наоборот: известие это вызвало мощный прилив адреналина в жилах немолодого, но чрезвычайно активного ещё и полного сил, полицейского служаки. Значит, предстояла схватка с достойным противником! И пусть они явля-ются пока для него сплошной загадкой. Пусть несут для него и его карьеры до-вольно серьёзную угрозу.

 Нужно срочно принимать контрмеры, которые помогут смыть обрушившийся на его доблестную службу позор, остановить этот, неслыхан-ный по силе и наглости, моральный прессинг зарвавшихся русских, взявшихся по-учать весь мир правилам игры! "Не на того нарвались, господа протестанты!  —   злобно шептал страж порядка после дневной, унизительной порки русскими.  — И не те речи, что надо, вы с нами ведёте!

Гнали столько веков разных бандюг, прого-ним и вас… русских бастарди, сующих вечно свой, длинный, нос в чужой огород!"
Вот  почему,     как  только  гости  скрылись  за  дверью,   он  тут  же   и  вынул  из  рукава  свой  главный,     заранее  припасенный,  козырь.   Уж  он то,  известный  в    Сицилии   дамский  сердцеед,   хорошо    знал,   как  можно  в  одно  мгновение  по-гасить  боевой  пыл  юной  Жанны  д'Арк,    историю  любви  которой  с  голубоглазым   романтиком    Савранским  он,   конечно  же,   знал,    как  свои  пять  пальцев.

                МИЛЛИАРД   ИЗБРАННЫХ   И  ДЖОННИ

Сколько  он  находился    в  приятном  забытьи, Виктор  не  знал  -  абсолют-ная 
темнота  скрадывала  время.  Сознание  его  иногда  словно  проваливалось  куда-то.   Меняя  друг  друга,   выплывали   вдруг  из  темноты картинки   повседневной  жиз-ни,  звуки  чьих-то  неясных голосов,    отрывки  знакомых   мелодий.  Они  чередо-вали   друг  друга,      исчезали   и  вновь  появлялись  совершенно  неожиданно  и  неизвестно  откуда.  Виктор  открывал  иногда   глаза  и  пытался    хоть  что-нибудь  рассмотреть  вокруг  себя - настолько  явственно  возникали  в  его  голове  эти  сумбурные  образы,  звуки  и  видения  -  но  по-прежнему  видел  перед  собой  лишь  чёрный,  безмолвный  провал…  и вновь  погружался  в  сладкую  полудрёму.   

И  вот  стало  ему  грезиться,  что  находится    он  уже  не  в  странном,  неизвестном  ему,  помещении,  окутанный  сплошным,  кромешным  мраком,  а  среди    широкого  поля,  где  много   цветов  и  солнца.    И  сидит  он  не  на  диване,    а  лежит,  заки-нув  руки  за  голову,    на  небольшом   стоге  сена,  и   смотрит  в    летнее  небо,  где   в  голубой  лазури,  под  самыми  облаками,     летают  юркие,  белогрудые    ласточ-ки  и    стремительно  рассекают  воздух,    упругими  крыльями  чёрные,  крикливые  стрижи,  добывающие  на  лету  корм  для  своих  птенцов.

Он    следит  за  их  полё-том,   любуется их   свободой…  и  завидует  им.   Ему  тоже  вдруг  захотелось  ока-заться  там,  высоко  над  землёй,  где  можно  вот  так   же легко  и  беспечно  ле-тать  и  купаться  в  тёплых  лучах    заходящего  солнца.   Как  долго  это   видение  продолжалось,  он  не  знает, и почему  оказался  он  вдруг  здесь,  на  этом  летнем  поле,   в  сентябре  месяце,   он   тоже  не пытается особенно  выяснять -  состояние безмятежности и  покоя  нравится  ему.   

Он  вдыхает  запах  растущих  вокруг  него  полевых  трав и  цветов,   вспоминает  картины  детства,  проведённые  в   уральских  деревнях,    походы  с  друзьями  и  любимой  собакой  Джеком  в  лес,  где   он  все-гда  испытывал   блаженное  ощущение  радостного    слияния  с  природой.     И  ему  ужасно хочется,  чтобы  это  состояние не  покидало  его  сейчас,   оставалось  с  ним  как  можно  дольше.

 Но    небо  вдруг  стало   темнеть.  Набежали  тучи  и  скрыли  солнце.   Подул  ветер. Поднялась  серым  облачком  дорожная  пыль,  упали    пер-вые  капли  дождя.   Виктор  чувствует:  нужно  подняться,  бежать  от  надвигаю-щейся  бури,  искать  защиты.  Но  тело,  разморенное  дремотой,  леностью  и  негой  давних,  дорогих  сердцу  воспоминаний,    не  слушается  его.  И  он  уже  не  может понять  -  что  вокруг  него  происходит?  Не  хочет  проверить  - сон  это  или  явь?  Не  стремится   разобраться  ни  в  реальности  упавших  ему  на  лицо  дождевых   капель,   ни в странной   последовательности    выплывающих  из  тайников  его  подсознания  картин  прошлого,  боясь  прервать  их  причудливый,  ласкающий  его душу,  поток.
 
 Но  ветер  всё  усиливается.   Стало  холодать.    Откуда-то    сбоку  надвину-лась   огромная,   чёрная  туча  и   съела  остатки  света.  Яркий  солнечный  день  внезапно  потускнел,  превратился  в  серые,  предвечерние  сумерки.  Ласточки  и  стрижи,   тревожно  крича, спустились  к  самой  земле,  стремительно  поносились  над  полем  и  вскоре  умчались  в  сторону  темнеющих    вдали   силуэтов  деревен-ских  домов.     И,  одновременно  с  этим,  где-то  далеко,  на  самом краю  неба,     раздались  еле  слышные,   глухие   раскаты  грома.  Ветер  в  ярости стал  набрасы-ваться  на   разкиданные   повсюду  клочки  сухой   соломы.  Он подхватывал  их,  закручивал    в  бешенном  вихре  и  с   силой  отшвыривал    далеко  в  сторону ши-роким,  разлетающимся  затем  в  разные  стороны,  веером.   

Понимая,  что  сейчас  разразится  гроза,    Виктор  всё  же  нашёл  в  себе  силы,  поднялся…  и  побежал.     Он  легко  перепрыгивает  через  овраги,  придорожные  кусты,   перелетает  через   леса,  реки,  города,  континенты.   И  ему  кажется,  что  он  сейчас  птица,  а  не  че-ловек.   Что  все,  самые    далёкие  и  недоступные     пространства  ему  подвластны  и  никакая  сила  не  сможет  его  остановить. 

Но  раскаты  грома  становятся  всё  сильней.   С треском  раскалывается над  ним  купол   чёрного неба,  молнии  ослеп-ляют  его. Холод  и яростный  ветер   пронзают  насквозь  его,  защищённое    лишь    легкой  одеждой,  тело.  Понимая,  что здесь,  в  этом,  наступившем      вдруг   небес-ном  аду,     его  ждёт  погибель,  он  стремительно  мчится назад,  вниз,  к  спаси-тельной  Земле.

И  когда    вырвавшийся  на  свободу   ливень  уже  собирался  обрушиться  своей многотонной  громадой  на  крыши  домов,  на леса, поля    и  реки,  он  успе-вает  заскочить  в  высокое,  странное  здание,  одиноко  стоявшее   высоко  в  горах,  посреди   густого,  соснового  бора.   И  в  здании  этом  оказалась  всего  одна   ком-ната.   

Она  была  просторна  и  светла,  но   без  окон.    В  центре  её  стоял   неши-рокий  круглый  стол. Возле   стола сидел   на  стуле  симпатичный  белокурый  мо-лодой  человек.     На  нем  была бежевая    рубашка  с  сиреневой  бабочкой,  голу-бые,  цвета  летнего  неба,    джинсы.    Ноги  его  были  обуты  в   дорогие,  модные  кроссовки.

-   Здравствуйте,  Виктор!  -  вежливо  сказал  молодой  человек,  увидев   вбе-жавшего  в  комнату  человека.    -  Давайте  познакомимся!  Меня  зовут  Джонни.

Юноша  поднялся,   подошёл  к  Виктору.

-  Здравствуйте,  Джонни!  -  Виктор  назвал  себя,  пожал  протянутую  руку.   Она  оказалась  почему-то  холодной  и  жёсткой.
-  Вы  убегали  от  бури?  -  спросил  Джонни  с  улыбкой.
-  Да! -  ответил  Виктор.  -  Она  застала  меня  в  поле.

-  Правильно  сделали,  -  похвалил  Виктора  Джонни.  -  Шутить  с  природой  нельзя.   Уже  многие  поплатились  жизнью  из-за  неуважения  к  стихиям  вселен-ной.   А  здесь  вы  будете  в полной  безопасности.
 
Виктор  заметил,  как    двери,  через  которые  он  вошёл,  вначале   бесшум-но   изменили  свою  конфигурацию,  потом  вдруг  стали    медленно  сдвигаться  и, наконец,  исчезли  совсем.  На     их  месте  была  уже  ровная  стена.
 
-   Не  удивляйтесь,  Виктор,  -  улыбнулся  Джонни.  -  Вы  попали  в  не  совсем  обычное  здание.  Здесь  всё      построено на   биоэлектронике.  Изменения  проис-ходят  сами  собой,   автоматически,  в  зависимости  от  мыслей  и  желания  того,  кто  владеет  секретным  кодом. 

-  И  этим  владельцем,  в  данном  случае,   являетесь…  вы?  -  спросил,  усмехнувшись,     Виктор.

-   Безусловно! -  ответил  Джонни.   -  Хотя  не  в  полной  мере.  Однако  не  будем  этого  уточнять.   Проходите,  Виктор.   И  чувствуйте себя  свободным.   Вы - мой  гость,  и  я  рад  встрече  с  вами. 
-  Спасибо, Джонни,  вы  очень  любезны,  -  сказал  Виктор,  идя  к  столу   и    внимательно  рассматривая   необычную,  аскетическую  обстановку   комнаты.   -  Мне тоже  приятно,  что  в  этом  странном  помещении  оказались  именно  вы, мой  сверстник,  а  не  кто-то   другой.

"По  крайней  мере,  теперь  я  знаю,  куда  меня  притащили  на  вертолёте   эти  крутые  парни,  -  подумал  он.   -    И  если  поле  с  пахучими  травами,  ласточ-ками   и    мой  побег  от  грозы -  это  был  ещё    сон,   то  вот  этот   узкий  пенал  без  окон  и  дверей, где  стены  двигаются  сами  собой,    -  то  место,  откуда  я  мо-гу  уже  никогда  не  выбраться.  И  парень  этот милый  - тоже  вполне  реальный,  а  не  придуманный  моим,  уставшим  от  длительного  пребывания  в  темноте,  со-знанием".

-  Вы,  вероятно, каратист? -  поинтересовался  он  у  Джонни,  присаживаясь  к  столу.

-  Нет! -  ответил  Джонни.    -  Хотя   знаком  с  техникой    этого  вида  спорта,    могу  защитить  себя  и  даже  нанести  противнику  смертельный  удар!

Джонни  отошел,   принял  стойку,   и  сделал  несколько, характерных  для  каратэ,    резких  движений. 
-  А  почему  вы  так  решили? -  спросил  он,  вернувшись. 
-  У  вас  рука  спортсмена, -  сказал  Виктор.  -  В ней    много  силы  и  нет  тепла. 

-  Вы  тонкий  психолог,  Виктор,  -  улыбнулся   Джонни.  - Думаю,  мы  могли  бы  стать  большими  друзьями.    Я  люблю  тех,   кто  умеет  делать  правильные  выводы.   Аналитический  ум - это  моя  стихия.  Я  могу  мгновенно  просчитывать   в  уме   сотни  тысяч…   миллионы   вариантов  ответов  на   любую, заданную   мне,   тему.  А   вы?

-  По-моему,  вы  хвастунишка,  Джонни,  -  усмехнулся   Виктор.  - Вы  явно  преувеличили  свои  способности.  Существует  определённый  предел  возможно-стей  человека  в  проведении  подобных   мыслительных  операций,  преодолеть  который  не  удавалось  ещё  никому.

-  Не  буду  с  вами  спорить,  Виктор,  -  миролюбиво  согласился  Джонни.   -  Действительно,   это  никому  до  сих  пор  не  удавалось…    среди  людей.  А  я -  ро-бот!

-   В  каком  смысле?  -  удивившись  очередному  самонадеянному заявлению  собеседника,  рассмеялся    Виктор.

-     В  самом  прямом,   -   ответил  Джонни.  -  Я  не  человек,  я  -  робот.   Вот  почему  вас  смутила  моя  рука.

Виктор  молчал.  Удивление  и  смешливость  его  как  рукой  сняло.  Где-то  глубоко  внутри  его  сознания  зародилась  вдруг  мысль,  что  сейчас  перед  ним  начинает  разыгрываться  фантастический  спектакль,  сюжет  которого  он  обду-мывал  когда-то  в  ранней  юности.  В  нём  вырвавшиеся  на  свободу   роботы  американских  плантаторов поднимают  бунт,   вооружаются,  свергают  власть   и   устанавливают  на  Земле   новый  мировой  порядок,  где  всё  подчинено  элек-тронным  диктаторам.  А  на  полях,  заводах  и  в  угольных  шахтах  трудятся  взя-тые  в  плен  рабы - бывшие  властители  мира:   министры, олигархи,  президенты,   короли,  чиновники. 

-  Вас,   Виктор,   смутило  моё  признание? -   спросил,  нарушив  затянувшую-ся   паузу,  Джонни. 

-   Я  стараюсь  не  отставать  от  новостей  кибернетики,  электроники,   вни-мательно  слежу  за  развитием   других  прогрессивных   современных    технологий,  -  ответил  Виктор.  -  Но  я  нигде  не  встречал   ничего  подобного!  Вы - не  робот,  вы -  человек,  Джонни!  У вас  нет  абсолютно  ничего     от  механического,  запро-граммированного  устройства.   Вы  не  разыгрываете  меня?

  -  Нет,  Виктор,  -   улыбнулся  Джонни,  -  это  правда.  А  не  встречали  вы  в  инете  сведений  обо  мне  потому,    что   это - Джонни  сделал  плавное,  круговое   движение  рукой  -   тщательно  замаскированный   от  посторонних  глаз  сверхсек-ретный,  научный    объект.

-  Почему  же  вы  сейчас  раскрываете  мне  эту  тайну?  -  тут  же  задал  Вик-тор  коварный  вопрос,  надеясь  поймать  собеседника  на  нелогичности   его  объ-яснений.  -  Ведь  я  же  чужой,  совершенно  незнакомый    вам,   человек.     Почему  вы  позволяете себе  такую…  опасную  легкомысленность?

-  Возможно,  внешне  такое  поведение   действительно   может  показаться   легкомысленным… и   даже  глупым,    - мягко  возразил  Джонни.  -  Но  по-верьте  мне,  Виктор,   на  самом  деле  это    совсем  не  так.     Я  никогда  не  позволил  бы  себе  подобной  вольности  в  общении  с  незнакомцем,   если  бы  не  был  абсо-лютно  уверен,  что  информация,  сообщённая  мною,  никогда  не  покинет  этих  стен  и  не  станет  достоянием  других  людей.

-   Интересное  признание,  Джонни,  -  сказал,  помолчав,  Виктор. -  И  на  чём  же  основывается  эта  ваша  уверенность?

-  Вы,  Виктор,  находитесь  сейчас  в  особом  помещении,  -  ответил  Джонни.  - И  особенность  его  заключается  в  следующем.  -  Джонни  встал,  прошелся  по  комнате.    Виктор  обратил  внимание,  насколько  пластичны,  легки  и  естествен-ны  его  шаги.  -   Данный   сегмент   строения - он  указал  на  интерьер  комнаты,  - всего  лишь    верхняя  часть  огромного  научного  комплекса,  который  строился    много  лет.   

 Это  великий,  частный   проект, равного которому  ещё не  было в  этом   мире! Государство  у  нас  не  в  состоянии  решать  сегодня  такие  грандиоз-ные  задачи.  У  него  не  хватает  для  этого  ни  денег,   ни…  извините,  умных  го-лов,  которые  смогли  бы  увидеть  явную  выгоду  от  появления  в  стране,  а  за-тем  и  во  всём  мире,  таких  высокоорганизованных,  искусственно  созданных  су-ществ,  как  я,   которые  должны  заменить  в  ближайшее  время   живых  людей.

-   То  есть…  как  заменить?   - вновь   крайне  удивился,  потрясённый  не-обычным  сообщением,  Виктор. - В  каком  смысле? 

-   В  самом  прямом,   -  спокойно  ответил  Джонни.  -  Людей,  живущих  сей-час  на  Земле,  вскоре  не  будет…  за  малым  исключением.  Одни  умрут  есте-ственной  смертью  от  голода,  нищеты  и  болезней,  другие  станут  жертвами  ис-кусственно  созданных  эпидемий,  третьи…  Впрочем,  нет  смысла  перечислять  причины  массовой  гибели  человечества  в  ближайшее  время  -  их   на  сегодняш-ний  день  в  нашем  мире  более,  чем  достаточно,   и  о  них  знают  все,  в  том  числе  и  вы.   

 И  это -  не  случайность,  а  результат  продуманной,  глубоко  закон-спирированной,  системной   стратегии,  которая  вызревала  в недрах  тайного  со-общества  избранных,  умнейших  людей  планеты    уже не одно  десятилетие...  и  даже  столетие!  И  вот  только  сейчас  пришло  время    осуществить  эту  истори-ческую  мечту,  благо  обстановка  в  мире  вполне  к  тому  располагает.

Создан,  наконец,  могучий  стальной  кулак,  способный     разнести  вдребезги  насквозь  прогнившую     систему  демократии,   породившую  зловонную  плесень вседозво-ленности, повального  казнокрадства  и  словоблудия,   и  установить  взамен   свою  - продуманную,  строго  выверенную  систему  управления  человеческим  обще-ством.   Систему,       которая  и  поможет,    с  нашей  помощью,   продолжить  исто-рию   зародившейся  когда-то  на  Земле  человеческой  жизни  на  совершенно  но-вом,  более  прогрессивном  и  осмысленном  уровне.

-   Но  это  же…   -  Виктор почувствовал,  что,  совершенно  сбитый  с  толку   необычной,  бесчеловечной   темой  Джонни,  он  лишь  с  трудом    может    подыс-кивать  нужные  слова,  -   …  это  же…  сколько  нужно  вложить  капитала… прове-сти  экспериментов,   сделать   сложных   научных  расчётов, чтобы  довести  эту…  варварскую,  немыслимую    по  масштабам,   идею  до  конца? 

Виктор  поднялся,  в  возбуждении    прошёлся  по  комнате,   пытаясь  хоть  немного  успокоить  себя.  Затем решительно   приблизился    к  Джонни.

 -  И,  главное,  -  зачем  это  делать?  -  чётко,  раздельно  произнося  слова,  спросил  он.   -   Разумно  ли  создавать  в  та-ком количестве  механических  особей,  пусть  даже  таких  совершенных,  как  вы,  Джонни,  когда  вокруг  столько  живых  людей  ищут  повсюду  работу,  томятся  в  бездействии,     и  готовы  трудиться  день  и  ночь  буквально  за   гроши?

-  Всё  верно,  Виктор,  -  вы  попали прямо  в  десятку!  -   невозмутимо и  ве-село  согласился  Джонни,  дружески  похлопав  рукой   по  плечу  Виктора.   -  Именно  так:  эти  бездомные,  обездоленные,  выброшенные  за  борт  цивилизо-ванной  жизни,    двуногие  мутанты действительно  готовы  браться  за  любую,  са-мую  презренную,  работу. 

Готовы  валяться  в  пыли  пред  плантатором  или  вла-дельцем  завода,  унижаясь  и  размазывая слёзы  и  сопли по   своему,  давно    не-мытому,    бродяжьему  лицу.  Но для  чего они  это  делают -  вот  что  важно здесь  уяснить?  Для  того,  чтобы   всю  жизнь  быть  послушным  исполнителем  воли  своего  хозяина?  Чтобы  заботиться  о  процветании  его  производства?  Чтобы  стремиться  к его    стабильности,    укреплять    имидж  приютившей  их  кампании    на  мировых   товарных   биржах,   аукционах,   ярмарках  и  торгах?   

Нет,   Виктор,  к сожалению,   это  далеко  не  так!  Все,  вышеописанные  мною,  плебейские  дей-ствия  и  унижения  они  делают для  того,  чтобы,  затаившись  на  время  и  спрятав  глубоко  в  тайниках  своей  души  зависть,  обиду  и  ущемлённое  самолюбие  низ-косортных  людей,    уже   завтра     устроить    мятеж,  погром,    организовать  революцию,    взять  в     свои    руки  оружие.  Чтобы  начать беспощадно  убивать  тех,  кто  пошел  им  навстречу,   дал    возможность  трудиться,  растить  детей,   обеспе-чил  кровом  над  головой.   

 Джонни отошёл  от  Виктора,  присел  к  столу.  И  сказал  через  паузу,  устремив  на   собеседника   пристальный  взгляд   своих  лучистых,  светодиодных  глаз.
 
-   Эти  люди-скоты,  Виктор,  в  отличие  от  меня,  умеют,  к  сожалению,     логически  мыслить,    обобщать  факты,  делать  из  всего  увиденного и  проис-шедшего  с  ними  закономерные   выводы.  И  ещё  они  умеют подло  предавать  тех,  кто  делает  им  добро.

 Я  же    не  способен  ни  масштабно мыслить,  ни  обобщать  факты,  ни,  тем  более,  предавать,  потому  что  в  моей  программе  по-ведения  полностью  отсутствуют  такие  пороки  людей,  как  зависть,  агрессия,  коварство  и  жадность.   Зато в  избытке    заложено  милосердие,  доброта,  состра-дание,    юмор,  знание  мировой  литературы,  поэзии, живописи,  знакомство  со  многими  видами  спорта.

Но    главным  свойством моего  поведения    всё  же  яв-ляется  беспрекословность  подчинения  тому,  кто  владеет  секретным  кодом до-ступа  к  моему  электронному  мозгу.  Поэтому  я  могу  делать  только  то,   что  хочет     в  данный  момент  мой  хозяин.  И  никогда  не  сделаю  того,  что  может  нанести  ему  какой-либо  вред.   Теперь  вы  понимаете,  Виктор,  почему  неболь-шая,  прогрессивно  мыслящая  часть  человечества  решила  отдать  предпочтение  в  будущем не  вам,  несовершенным,  порочным   людям,  а  нам  -  послушным  ро-ботам? 

Потрясённый  ясностью изложения  мыслей  человекоподобным  электрон-ным  созданием,  Виктор  ответил  не  сразу.  Ему  понадобилось    время,    чтобы  полностью  прийти  в  себя,   поверить  в  реальность  происходящего,  привыкнуть  к  мысли,  что  перед  ним  не  живой  человек,  а  всего  лишь  машина,  напичканная  огромным  количеством  самых  разнообразных  систем,  модулей  и   программ.

 И  что  именно  эта  машина  сообщает  ему  сведения,  осмысление  которых  оказа-лось  для  него  не  такой  простой  задачей.  У  него  даже  промелькнула  мысль,  что  не  лучше  ли  принять  всё  это  за  бред,  глупую,  самонадеянную  фантазию взявшегося  неизвестно  откуда   симпатичного  Электроника  и  прекратить  с  ним  общение?  Но  уже  в  следующее  мгновение,    пересилив  себя,  Виктор  отказался  от  принятия  подобного,   слабодушного  решения    и  продолжил  беседу. 

-  Ну  хорошо,  Джонни! - сказал  он,  погрузившись в  состояние  человека,  пытающегося    как  можно  скорее  выбраться  из  внезапно  возникшей  на  его  пу-ти,  весьма опасной,  трясины.  - Допустим,  подобная  сумасбродная  идея, как  и  множество  других,   свободно  гуляющих  сегодня  в  умах  людей,  теоретически  имеет  право  на  существование.   Допустим! 

А как  же  быть  тогда с  миллионами  городов,   деревень,  сельскохозяйственных  угодий,  спортивных  стадионов,  же-лезнодорожных   путей  и  автострад?   Кто  всё  это  будет  обслуживать,   произво-дить  необходимый   ремонт,  содержать объекты   в  образцовом  порядке,  если, как вы  утверждаете,  исчезнут  те,  кто  всё  это   конструировал,  создавал,  возводил  по  всему  миру  сотни,  тысячи  лет? 

Механизм  жизни  на  Земле  устроен  так,  что   на  смену  одному  поколению  должно  приходить  другое,    молодёжь  должна      сменять  стариков,  перенимать   у  них  опыт,  совершенствовать и  дальше   окру-жающий  мир,  способствовать  его  непрерывному  прогрессу!  Иначе  уже  в  бли-жайшее  время  цветущая,  цивилизованная   

 Земля   полностью  зарастёт чертополохом  и  превратится   в  непроходимые  джунгли,  где  будут  господствовать  хищные  звери,  а от  современных  городов  с    небоскрёбами,    супермаркетами,  аэродромами    и  полями  для  гольфа   останутся  лишь  груды   развалин!

-   А  вот  этого   не  произойдет  никогда!  -   весело  рассмеялся  Джонни.  -  Я  понял,  что  вас  так  напугало  в  моём  сообщении!  И  могу  заверить  вас,  Виктор:  человеческий  род  не  прекратит  своего  существования,  смена  поколений  будет  продолжаться,  как  и  прежде.   Но  это будет  происходить…  лишь  среди  тех,   кто  будет  владеть  этим  миром.

-    Ах…  вот  о  чём  вы,  Джонни!  -  невольно  вырвалось  у  Виктора.
Он  долго  молча  смотрел  на  стоявшего  перед  ним  робота,   с  улыбкой   изрекшего    это  немыслимое по  жестокости  и циничности    резюме,  стараясь  найти  в  его  весёлом,  беззаботном  облике хотя  бы  малейшие  признаки тайно  мучившей  его  совести.  И  не  находил.   О  запланированной    его  хозяевами   стерилизации   населения  Земли  он  говорил  так,  как  говорят  обычно  люди  о  чем-то  обыденном,   привычном,  набившем  порядком  оскомину.  С  трудом  взяв  себя в  руки,   

 Виктор  подошел  к  столу,  присел  и,  наклонившись  к  собеседнику,  ска-зал.

 -  Ну,   тогда  скажите  мне, Джонни…    если  уж  вы  об  этом  заговорили:   и   сколько  же,   интересно,  должно остаться  на  Земле  этих…   счастливых   осеменителей     будущей  райской  жизни?

-  Напрасно  вы,  Виктор,    с  такой  иронией  относитесь  к тому, что  я  вам  говорю,  -  сказал,  мягко  улыбнувшись,  Джонни.  -   Земля  слишком  мала.     А  по  космическим  меркам  - это  вообще  микроскопическая  пылинка, где  случайно  завелась  жизнь. 

Даже  при  современных убогих  средствах  передвижения   и  при-митивных  скоростях  её  можно  облететь  за  несколько  часов.  Но  вскоре  про-блемы  гравитации  и  земного  притяжения  будут  решены  по-новому.  И  допо-топные   машины    с   моторами  внутреннего  сгорания,    приносящие  ежедневно  столько  смертей, отравляющие,   к  тому  же,  своими  мерзкими  выхлопными  га-зами  воздух  и  окружающую   живую  природу,  уйдут  навсегда   в  прошлое. 

А  на  смену  им  придут    стремительно  взлетающие    ввысь сверхзвуковые   аппараты  нового  поколения  и   ракеты    на  солнечной  энергии,    способные    мгновенно  переносить  желающих  на   любые   расстояния.   И  тогда   огромному  числу  лю-дей,  населяющих  Землю  сегодня,    станет слишком  тесно  и  неуютно  существо-вать  вместе. 

Но  политика    космической сегрегации   здесь  не  подходит:  переселение    людей   на  другие  планеты   будет  стоить  слишком  дорого,    а  кормить  такую  ораву  вечно чего-то  требующих,   ничего  не  производящих,  праздно    слоняю-щихся  по  Земле,  двуногих  особей    уже  сегодня становится  всё  труднее.      

По-этому  данный,  явно  бесполезный,    балласт   общества   должен  исчезнуть  сам  собой  уже  в  ближай-шие  несколько  лет. 
 И  поверьте,  Виктор,  так  оно  и  будет.  Это  не   глупое,  беспочвенное   фэнтези  на  основе  болезненного, гипертрофиро-ванного  представления о  будущем   тех,  кто  меня  конструировал.  Это  реальная,  тщательно  подготовленная  и    продуманная  до  мельчайших  подробностей  грандиозная  программа   кардинального  преобразования человеческого  общежи-тия. 

Дело  лишь  во времени, весьма  недалёком,  когда,  наконец,  эта гигантская  сортировка  общества завершится.   И   тогда    на  всех  континентах  Земли  оста-нется    лишь…    один  миллиард  жителей!
 
Да, Виктор,  я не ошибся,  — всего лишь один миллиард — ни больше, ни меньше! - подтвердил  уверенно  своё  сообщение   Джонни.  - После  чего,  во  избе-жание  неконтролируемого  увеличения  популяции  людей нового  общества,     процесс этот  перейдет  под  строжайший,  неусыпный   контроль специально  со-зданного  Комитета  Регуляции  населения  Земли. 

И  сделано  это  будет  при  помощи  принудительного  внедрения  в  организм  каждого  участника   общества  избранных  небольшого,   радиочастотного,  идентификационного  чипа.    При  нарушении    установленного   лимита  или  совершении  какого-либо  другого,  антигосударственного  преступления, чип    будет  немедленно  отключён,  что   автоматически удалит  виновного    из    числа  господствующей  элиты  и  обречёт   на  скорую  гибель.   

А  вместо  него  в    заветном  миллионе  предоставят  место дру-гому,  более послушному,  претенденту,   страстно желающему   попасть  в  этот  обетованный,   земной  рай,  где   ему  будут  доступны  все   возможные    и  желае-мые      втайне   блаженства.
               
-  Но  это  же  варварские…   звериные   методы,  Джонни!  -  воскликнул  по-трясённый  Виктор.  -   Разве  можно  управлять   процессом  размножения  людей     на  Земле  при  помощи   такой  вот…   чудовищной,   электронной   гильотины?

Виктор     в  ужасе  схватился  за  голову.  Он  почувствовал,  что  пригрезив-шаяся  ему  недавно  идея  восстания   суперсовременных   американских  роботов  не  так  уж  далека  от  действительности!  Что ещё немного,  и  это    произойдёт не  где-нибудь  на  придуманной  им,   условной  планете,    а   в  реальности,      на   этой  Земле!  И,  что  самое  ужасное,  -  он тоже   может  быть   втянут,  в  случае  совершения им  роковой  ошибки,    в  водоворот  этих  невероятных,   не  поддающихся  пока  ещё  трезвому  анализу,  событий!
   
-   Ваша  теория,  Джонни…   вернее,  теория  тех,  кто  вас  создавал, не  имеет  права  на  существование! -   внезапно  осевшим  и  охрипшим  от  волнения  голо-сом    продолжил,  наконец,    Виктор.   -  Это  абсолютно  неприемлемая,   жестокая   и безнравственная  идея!  Земля -  большая,  щедрая  планета!  На  ней    столько  морей,    лесов,  рек,  диких,    неосвоенных  ещё,  пространств!  Она  прокормит  всех…

-  А  зачем?  - резко  прервал   Виктора  Джонни.  -  Зачем  сохранять  такую   огромную  биомассу    тупых,   вечно  пьяных  или  обколотых  наркотой,  особей? Какая  от  них  польза для цивилизованного,  благочестивого   мира?    И  что  они  дают  этому  миру,  кроме  вечных  неприятностей? 

Ведь  единственное,  что  они  могут -  это плодить  идиотов,   олигофренов,  даунов…    и  других  безобразнейших,    несчастных    существ,   не  способных  обслужить  даже  самих  себя!  Требующих  постоянной  заботы  и  финансовых  затрат  государства,    не  умеющих  выполнять  никакой,  даже  маломальской  работы,  постоянно   отравляющих  жизнь  своим  родителям,  родственникам,  друзьям  и  другим,  полноценным,  людям  своим    ум-ственным,  нравственным  и  физическим  уродством.
 
И  если    прозябание  в  вечной  нищете    таких  несчастных,  ошибочных  со-зданий природы  вы  называете  жизнью,  которая  способна  радовать   нормальных  людей,    тогда, Виктор,    вы  никогда  не  поймёте  тех  преимуществ,  которые  су-лит  грядущая,  совершенная  во  всех  отношениях,    жизнь  с  нами,  покорными  воле  хозяина,  слугами.  Под  руководством  тех,  кто,  благодаря  своей  природной  мудрости  и  прозорливости  добьётся,  в  конце  концов,   исчезновения  с  этой  планеты  лишнего,  никому  не  нужного,   забракованного  самой  жизнью,  человеческого  дерьма. 

Естественно,  Виктор… хочу  сразу  предупредить  вас: вам  и    милой  подружке   вашей – Оле  Загорской,   в  этом   заветном,   элитном  миллиар-де,  в  случае  принятия  вами  образа  жизни,  изложенного  мною,  будут  предло-жены…  одни  из  самых  почётных  мест   в  системе  правления этой,  высокоорга-низованной,   общностью   людей.   

Джонни  замолк.  Молчал  и  Виктор.  Он  смотрел  на  белокурого,   улыбчи-вого  парня  и  никак не  мог  примириться  с  мыслью,  что   это  не   живой  чело-век,   а  бездушная,    электронная      машина   излагает  ему  сейчас   теорию  воз-можного    будущего,  перед  которой    меркнут  все  предыдущие  попытки  вели-ких  безумцев  перекроить  по-своему  этот,  многострадальный,  мир.

И  что  всё,  только  что  сказанное  этим  совершенным,   механическим творением  рук  человеческих,    имеет  стройную  логику,    свой   особый,  глубокий   смысл   и,  что  самое  невероятное,  свою  правду...

Валерий Марро
2023 Сентябрь
Моб: +38067 9006390