(Продолжение)
ПЕРВОПРОХОДЦЫ
Вряд ли свядский житель Hryska (Григорий), syn Apanasa (Афтанасьев сын), представлял, что его ждет в застенке. А уж каким он станет через двести лет, и подавно. Подтолкнула, конечно, Система, преобразовавшая край. Капитализм искал новый виток навара, а rolnik Шушкевич – новую область проживания. Григорий решительно сменил дом №14 в местечковой Свяде на высокий веребский берег. Это случилось на переломе двух эпох – двух столетий, восемнадцатого и девятнадцатого. Сейчас можно сказать, что он стал ровесником соединительной речной магистрали, что связала Балтийское море с Черным.
Заселившись, Шушкевичи приблизились к бернардинскому уделу. На другой стороне реки были богомольческие земли. По данным за 1775 год, там лежала весь Веребки (Werebki) с четырьмя дымами (домами). Кто в них жил на тот час, мы не знаем, но весь входила в состав Лепельского имения, которое находилось в распоряжении виленских монахинь.
По краю их земель повели Веребский канал – прямоточную трассу, которая стала следующим звеном после соединительного межозерного участка на Воловой Горе. Первоначально воловогорское соединение называлось «Лепельским». Словно утверждая переход к новому, мещанскому, образу жизни, в той области возник свядский Городок. Несмотря на то, что воловогорский участок прорезал оконскую часть имения, урона владельцу он не нанес, наоборот, оживил край.
ЗАВЕТНЫЙ УГОЛОК - ЗАСТЕНОК
Весь маршрут - до Двины, назвали Березинской водной системой. Ее компонентами стали, в основном, природные водоемы – реки да озера, но без искусственных вплетений было не обойтись. Немалый объем рукотворного действа пришелся на Веребский канал, нить которого растягивалась более чем на две версты вдоль извилистой Берещи, соревнуясь за скорость течения.
На этом отрезке свядские земли не затрагивались, оставаясь в стороне от искусственной трассы, отделялись руслом нетронутой реки и насыпной дамбой, и близость Системы создавала благоприятные условия для хозяев частного правобережья. Не зря Теодор Жаба ходил в «тайных советниках Его Императорского Величества», несомненно, его вес как компаньона учитывался. В условиях прагматической капиталистической волны Система позволяла смежнику получать барыши.
Империя учитывала интересы местных собственников. Об этом, например, свидетельствуют некоторые факты из начальной стадии проекта. Так, данные за 12 сентября 1810 - 10 августа 1811 годов говорят о том, что покупались в казну «постройки, произведенные надворным советником Руссау при Березинском канале». Примерно в это же время выкупались дома у титулярного советника Колосовского, которые находились «на полуострове при гор. Лепель». В 1811 году возвращались «три из купленных казною имения» помещикам Березиным.
Застенок Веребки стал играть ключевую роль. Располагаясь на древнем маршруте, он становился подспорьем для застройщика – имперской казны. Если набожницы были далеки от поощрения утилитарных, материальных целей, то частный землепользователь их приветствовал. Он получал выгоду, опираясь на потенциал Системы.
Повторимся, точно неизвестно, что стало причиной переезда Шушкевичей, вселения их в застенок. Мы не знаем, кто «надоумил» землепашца – rolnika Григория перебраться на высокий западный берег Берещи. Если он был крепостным, то его мнение мало интересовало хозяев: собирай «манатки» и дуй на Систему. Другое дело: почему пал выбор на него?
Но возможные причины понятны. Менялся «климат» обустройства. Закончилась эра превращения болотной руды в железо. Бывшие добытчики искали новые точки приложения сил. Мы уже отмечали, что в Рудне, которая упоминалась в инвентаре Свядского имения за 1720 год, проживало несколько семей, и одна из фамилий могла быть «Шушкевич». Для убедительности приведем еще один аргумент: по данным за 1868 год, в застенке «Городокъ» числился крестьянский двор Николая Рудака. Однозначно, бывшие «старатели» осваивали новую сферу деятельности, искали, куда вложиться. Еще один подобный вояжер руднянского происхождения – Пшонко, тоже стал застенковцем, о чем расскажем ниже.
Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов наследственное обстоятельство. В «Переписе войска Литовского», а это 1565 год, упоминался некто Федор Сушкевич, выходец из Виленского повета, который направил в Ошмянскую хоругвь боевого всадника. Вклад был небольшим, но это говорит о его собственном уделе. «Поставщик» воинских доспехов и коня назывался «з уженого именя». «Именя» - это имение. Где оно располагалось?
Если иметь в виду, что свядские земли входили в состав Виленского края, то «именя» Сушкевича могла быть где-то поблизости: в окрестностях Рудни и Свяды. Конечно, это слабый довод, чтобы считать Федора давним предком рода Шушкевичей, но фамилия «Сушкевич» странным образом повторилась в застенковый период веребских обитателей.
В 1848 году (по другим данным, в 1845-м) была составлена количественная характеристика всех селений Свядского поместья, с их поименным составом, степенью состояния и компонентами поборов, что налагались на подданных. По сути, это инвентарная опись маетности, которой владела наследница, лист выявлен в документах Национального архива Республики Беларусь. На одной из страниц расписан двор «Павла Сушкевича».
К сожалению, составить полное представление о предшествующем периоде пока невозможно. Время с 1816 по 1845-й годы не освещено – свидетельств нет. Почему фамилия Федора «з уженя именя» снова обрела звучание, объяснить сложно. Единственное, что можно отметить: конфессиональная летопись, а это исповедальные ведомости Свядской Козьмо-Дамиановской церкви, по-прежнему именовали Павла и все его веребское сообщество Шушкевичами.
Благодаря ревизской сказке за 1816 год, можно представить, сколько поколений сменилось. Однозначно, начальные землеустроительные работы велись при Григории, который был прадедом Павла, и Амельяне, деде. Они были очевидцами воплощения екатерининского замысла – грандиозного сооружения, где применялась передовая гидротехническая мысль.
Веребский канал, в отличие от других звеньев Системы, можно назвать ареной использования инженерных достижений. Он состоял из трех разномерных прямых частей и включал два излома протяженностью 2 версты и 228 саженей. Был сооружен ряд шлюзов с камерами в 20 саженей, возведены две плотины (в начале и конце). Берега укреплены дамбами и высажены аллеи, а в местах шлюзов откосы облицованы гранитными плитами. Все это требовало колоссальных усилий и затрат.
Потом грянула Отечественная война, прокатились волны французского нашествия. Насколько напряженным было последующее время, свидетельствуют архивные данные. Так, в 1826 году на 536 листах излагались факты расследования «доносов и жалоб на управляющего Березинской системой подполковника Проскурова об избиении жителей и присвоении денег».
А потом вспыхнуло польское восстание, сподвигшее власть на передел. Левобережная область от Берещи до Лепеля меняла собственника – земли монахинь-бернардинок изымались в казну. После шляхетских вооруженных выступлений, в 30-х годах XIX cтолетия, им был вынесен приговор – покинуть зону обустройства. Закончилось их 200-летнее пребывание в междуречье.
Что повлияло на смерть Антона – отца Павла, мы не знаем. Единственное, что известно - в 1816 году ему было 17 лет, а умер в 1836-м. По сути, «декабристский» возраст, но участвовал ли он в волнениях и какова его судьба, неизвестно. К началу 40-х годов предки Павла, за исключением матери, уже не фигурировали в составе домочадцев Павла.
КОГО СЧИТАЛИ ПРИГОННЫМИ
А возраст Системы насчитывал уже полвека. Это большой срок, за который сменился не только ряд наследников застенковца Григория, но и помещичий род.
Да и структура поместья приняла совершенно иной вид. Помещичий строй был укреплен. Имение состояло из пяти видов дворов. Они делились на «пригонные», «чиншевые», «огородные и хуторские», «пустоши» и «корчемные». Ни один из них не обходился без поборов. Застенковые относились к типу «пригонных», а потому крестьяне, их населявшие, тоже считались пригонными. Если брать современное толкование слова «пригонный», то это «доставленный из другого места». Есть ли здесь связь со строительством Системы? Требовалась масса людей, которые сгонялись – привлекались на землеройные ручные работы. Во всяком случае, статус rolnikow – землепашцев, в котором пребывали свядские жители, обрел новую форму.
Теперь Шушкевичи считались данниками. Теперь они были жестко привязаны к поместному, помещичьему, центру и облагались повинностями и податями. Это было очень выгодно царской власти. Крестьяне - христиане питали своим трудом хозяев. Поборы стекались в помещичьи центры, а оттуда, как из колодцев, черпались доходы для дворцовых элит.
Чем характеризовались застенки?
На одном инвентарном листе их сразу три, что позволяет сравнивать потенциал и улавливать различия. Один из них - Стайск. Если в Веребках проживала на тот час одна семья – Павла, то «Стайскъ» населяли три семьи Стельмахов: Карпа, Андрея и Антона. Стайск – не менее старожитное, возможно, даже более стародавнее местечко. Предположительно, это Salek образца 1720 года. Его местоположение наводит на мысль, что он играл существенную роль ранее, располагаясь вблизи волока. А с созданием соединительного канала потерял предназначение, уступив место пристанищам на Системе. Веребки, наоборот, обрели преимущество, занимая выгодное положение. Для Цецилии и ее «мольтанского» мужа Марцинкевича открывалась перспектива настричь дополнительных льгот при обслуживании грузопотока, что двигался по Системе. Шушкевичи (Сушкевичи) поощрялись. Если каждому стайскому двору было отведено по 7,5 морга пахотной земли (в сумме 22,5), то в Веребках один, единственный, двор Павла насчитывал 15 моргов. А спустя 20 лет обладателем своего надела стал еще один «Сушкевичъ» - его брат Леон, и теперь у каждого было по 14 десятин пахотной земли и по восемь – сенокосной. Добавим сюда приусадебные участки – по 1200 саженей каждый.
Работать «на себя» возможность была, но распорядиться в полной мере застенковым достоянием не удавалось. Не потому, что земля была песчаной – неурожайной, это еще полбеды. На каждый двор накладывались помещичьи требования. Все застенки отдавали по три дня в неделю свядскому центру – исполняли барщину: как мужчины, так и женщины. Считается, что таким образом обладатели застенков расплачивались с хозяевами за предоставленные наделы. Знатоки крепостного права пишут, что белорусская барщина могла подразумевать не только полевые работы на пана в фольварках, но и другие виды деятельности, например, ловлю рыбы, охоту, разведение пчел. Сюда же можно отнести строительные работы, которые были очень актуальны для Свядского поместья в связи с близким расположением Системы.
О количестве дани мы уже говорили. Она мало чем различалась, но некоторые особенности проявлялись. Так, стайские обитатели, по данным за 1848 год, обязывались поставить центру 21 пчелиную «бочку» (так в тексте), что подразумевало, видимо, «колоду». А веребчане выделялись сбором хмеля. Почему, станет понятно ниже. Но особой категорией повинностей были наличные – деньги. Если каждый двор Стельмахов выплачивал по 0,60 рубля серебром (в сумме 1,80 рубля), то семейство Павла обязывалось отдать 2,10 рубля. Плюс у веребчан лошадь считалась в пособии, и Сушкевичи (Шушкевичи) расплачивались за нее, погашая хозяевам ежегодно 10 рублей.
(Продолжение следует).
На снимке: вид с веребской дамбы на застенок в середине XX столетия. Правосторонняя часть застраивалась новоселами, а дамба использовалась для колхозных нужд - разводили кур. Справа - одна из последних "екатерининских" берез, что украшали канал. Фото Леонида Шушкевича.
14.09/23