A. A. A. "За Чёрным Туманом" [Приключенческий Роман, Версия 16+]
... “Фокстрот” молчал, что, в принципе, было ненормально. Дэй пришёл пешком, до такой степени ему надоел городской транспорт.
Все эти людишки с доброжелательно отсутствовавшими лицами ползли к окраинам Сити, чтобы показать свой кретинский галстук таким же придуркам-коллегам и, как следует, протереть на ..опе дырку стулом... грязные, заросшие за..ранцы из Пакистана и Бангладеш толпой вваливались на остановках в Whitechapel и Southwork, несли всякую тарабарщину, пялились на него огромными чёрными глазами... бродяги, пьяницы, вечно нищие работяги угрюмо вылезали из Bow... омерзительно благообразная старушка, ковыляющая по Camberwell, обязательно корячилась бы два часа, прежде чем усесться на место...
Дьявол! Как же хотелось ему надеть перчатки с железными набойками и всё это разнести к ..ерам собачьим!.. Кирпичные дома с высоченными трубами на крышах, древние каменные церкви, модные бутики, маленькие неприметные магазинчики, серый тротуар, грубые армейские ботинки, топающие среди посвиста разношенных кроссовок, цоканья каблуков, клацанья офисных туфель... к ..ерам собачьим!..
... Так вот, “Фокстрот” молчал. У забора, в куче ржавого хлама опёрся о доски остов рогатого Харли. Джоул открыл стеклышко фары, севшей давным-давно, извлёк оттуда ключик (фокусы Флэмера).
На заднем дворе под навесом припарковался земляничный MGA 1600 с откидным верхом и, поскольку погода стояла на удивление ясной – хотя, это, пожалуй, преувеличение, скорее, не было дождя – Кит превратил его в кабриолет.
– Jesus Chrysler! What a wonderful strawberry crap! Interesting, what was its previous colour?
Дэйтон опустился на одно колено, проведя пальцем по колёсной арке:
– Aha! Morning mister Black Jack!
Откопав шариковую ручку в ящике с документами Кита, на банку с краской он положил записку:
“Флэм, ты дурак.”
Затем Джоул осмотрел Ворона: хромированная труба уже была приварена, и второй кран присоединён к топливному баку, на столе лежал резиновый шланг с 2-мя насадками, который механик ещё не успел закрутить.
– Хм, тросик есть... а зажигалку поставил?..
Да, воспламенитель торчал на нижней части трубы, насос и предохранитель тоже имелись. Дэй постучал по бензобаку – звенит, значит пустой. Жаль, ему так хотелось опробовать новый мотор. В поисках канистры Джоул наткнулся на баллон огнетушителя, ударившись коленом. И тут напомнил о себе телефон, висевший на стене.
– ... Да.
– Кто это? Флеминг? Позови мне Рэда.
– Здесь Дэй, больше никого.
– А, это ты, Страшилка.
– Чего тебе, Бофорт?
– Для тебя “мистер Бофорт”, понял, недоносок? Будешь хамить, я тебя живо научу правилам хорошего тона.
– Да пошёл ты, жирдяй! Кончай выё..ываться, а то я засуну трубку тебе так глубоко, что придётся курить через ..опу. Я не Роу, на карачках ползать не стану. Говори, чего хотел, или проваливай.
Чарльз некоторое время молчал, совершенно ошарашенный таким обращением.
– Э... послушай-ка...
Он запнулся: голос был совсем не представительный. Издав короткий смешок, здоровяк изо всех сил попытался вернуть свой небрежный тон.
– Знаешь что... ты мне нравишься, парень. Дело в следующем: мой босс это человек, ценящий искусство во всех его проявлениях (впервые он назвал Дэвенанта боссом при такой мелюзге, как Дэй). Современное, в том числе. Нужно съездить в Гринвич, по адресу, запиши...
Дэй ушёл обратно за ручкой, Чарли сделал пару глубоких вдохов, сунув трубку в рот.
– Там стоит частный дом из кирпича, послевоенной застройки, под номером 116 ”a”, дверь будет открыта, подвал тоже. Ты должен забрать картину Уорхола размером три фута на три с половиной, упакованную в тёмно-синюю обёрточную бумагу. Думаю, не промахнёшься. Привези её сюда, в Лондон, North Camden Town...
Джоул нацарапал несколько цифр на бумажке.
– Работа несложная, без лишнего шума; справишься – получишь пару соверенов; только не одевайся в горящие штаны, как придурок.
Бофорт повесил трубку, Дэй покрутил наборный диск, вызвонив Ричи.
– Не знаешь, где Флэмер?
– Кит? Наверное, день благодарения отмечает. Ну, это праздник в честь первых английских колонистов, в числе которых был Кит. Они подают к столу жареного стаффордширского дубоноса и хвалят американских индейцев почём зря...
– Точно, теперь понятно, почему в честь тебя назвали целый район; слушай, скажи ему, что звонил Бофорт, и я возьму у Флеминга новый MG, идёт?
– Alright flower; now hope it’ll be your lucky Day.
... Парень заглянул под капот – рядный четырёхцилиндровый двигатель, небольшого объёма – симпатичный двухместный родстер. Джоул забрался на сиденье, и, включив рычаг на первую передачу, осторожно вывел автомобиль из узкого проезда во двор...
Страшилка дожёвывал шоколадное пирожное, одновременно управляя машиной и отыскивая по карте кратчайшую дорогу в пригороды.
Проезжая через South Westminster, он салютовал чугунному старикашке с палкой, ковылявшему к тринадцатитонному супербудильнику. Бен и Винни – братья близнецы, олицетворение британского маразма... из скучного правительственного здания с обрамлённым колоннами портиком, вышел мужчина, смахивавший на Чемберлена, одетый в деловой костюм, с кейсом в руке и зонтом-тростью под мышкой. Он открыл заднюю дверцу чёрного лимузина Rolls-Royse, бесшумно исчезнув внутри. Видимо, последний из членов Пиквикского клуба.
Дэйтон покрутил слегка заедавший рычаг переключения скоростей; серию MGA не выпускали уже 7 лет, при мощности 80 л. с. мотор мог разогнаться примерно до сотни – не много, конечно, но вполне сойдёт.
Регулировщик в до неприличия начищенной каске следил за движением на перекрёстке с необычайным вниманием, напоминая кровяную гончую во время охоты. Заросшие юноши в клёшеных джинсах, девушки в платьях, похожих на нечто среднее между ковром и занавеской, шли через проезжую часть, громко смеясь и подтрунивая друг над другом.
Осенней листвой шелестел ветер, по бордюрам вышагивали переполненные чувством собственного достоинства голуби... вдруг они испуганно поднялись в воздух: на красном светофоре, рядом с Дэем, затормозил автомобиль, запомнившийся ему навсегда.
Олдсмобил Торонадо шестьдесят шестого года. Грязного, пурпурно-чёрного цвета. Это была машина со шрамом – не царапиной, а именно огромным шрамом, идущим от капота к правому колесу – сквозь трещину виднелось шасси и передняя ось. Как будто сделанный пожарным топором...
Уродливый опасный зверь, вспоровший мирное утро, он был похож на каракатицу, брошенную в тарелку с овсянкой, выпускающую сгустки чернил, стекающих по краям скатерти, таращившую огромные ужасные глаза, безобразно живую.
Окна закрывали перфорированные жестяные пластины – сквозь дырочки, наверняка, всё выглядело очень резким изнутри, но понять, кто сидел за рулём, не удавалось. Джоулу на секунду показалось, что он уловил едва заметный звук со стороны заднего бампера Торонадо. Звук... больше похожий на скрип тормозов... или... всхлип? Как только светофор замигал, “Спрут” рванул с места, завернув налево.
На автомагистрали земляничный MG искал выезд к трассе направления “Гринвич”. Дэй думал о странном Олдсмобиле... он всегда предпочитал байки, но где-то в глубине, неожиданно признался себе, что хотел бы находиться там, на водительском сиденье...
Мотоцикл это дикий жеребец, которого должен укротить наездник, но машина... скорее, маленький дом, пространство, внутри которого человек остаётся наедине с... тут его пробил озноб. Джоул представил себе, каково это: остаться наедине с Тем, кто был за рулём? Что ж, в крайнем случае, можно купить подержанный Торонадо, перекрасить в траурный цвет и разнести ему морду топором. Дэй усмехнулся, вспомнив о другом шраме – уже на человеческом лице...
В пригороде, немного поколесив по ответвлениям сонных улочек, Джоул довольно быстро обнаружил нужное здание.
Вполне типично для предместий Лондона: трёхэтажные братья близнецы с покатыми шапками крыш, кофейные кирпичные стены, белые рамы, чёрные ставни, белые портики с парадными дверьми, свежевыстриженные кусты и газон, дорожки перед входом, выложенные коричневой плиткой.
Он сбросил скорость, проверил номер – ближнее по ходу строение. Дэй повернул ручку – замок действительно открыт. Вошёл. В холле его ждала тишина, Страшилка спустился в подвал. Шум электрогенератора наполнял комнату, уставленную также всяческой ерундой, типа сломанной вешалки, сломанного велосипеда, сломанных стульев и, конечно же, сломанной психики у того, кто осмелится всё это перечислять.
Около старого обшарпанного чемодана был прислонён тёмно-синий предмет подходящих размеров. Сначала Дэй просто хотел взять его и отнести в машину, но затем что-то побудило Джоула снять обёртку. Ожидая увидеть очередное бредовое творение Энди, вроде Джорджа Байрона с синим лицом, красными патлами и жёлтыми навыкате глазами, парень буквально остолбенел.
Это был точно не поп-арт. С поверхности даже не полотна, а плотного картона, из воды, ему навстречу поднималась девушка, чей взор сковывал тело, не давал возможности опомниться; глядя на неё, Дэй просто терял себя. Картина была выполнена в чёрно-белой технике, скорее всего, тушью.
Чарующий кошмар – она не носила купальника, прикрывая наготу огромными щупальцами агатовых волос, извивавшихся безумными клубками, воплощавшими собой необъяснимую паутину бесконечных переплетений, в глубине которых просвечивали тянущиеся к белому небу руки, глаза, переполненные ужасом, разинутые в беззвучном крике рты. Гигантские чёрные удавы топили и душили своих несчастных жертв лишь в нескольких футах от берега, но лицо девушки оставалось спокойным и загадочным, а в её фигуре абсолютно не чувствовалось напряжения. Она опустошала мир, совершенно не волнуясь о происходящем... даже не так... мир просто стирался за ней.
Дэй присел на колени, стараясь разглядеть более мелкие детали. Пейзаж конца прошлого века. На заднем плане – парус какой-то яхты, женские фигуры в закрытых купальных платьях, полотенце в полоску, зонтики на дальнем пляже, чайки, ракушки, молодые люди, устроившие соревнование по плаванию, вёсельная лодка, прогулочный ялик с двумя пассажирами на борту...
Невероятно: чернота её щупалец-волос была сделана не множеством беспорядочных штрихов, и не одним сплошным мазком, а поразительной, геометрически идеально выверенной паутиной, будто образующей миллионы ячеек, чьё бесчисленное количество создавало непролазный мрак.
На подобный чертёж опытный инженер потратил бы год непрерывной работы. Джоул прошептал всего одно слово:
– Медуза...
Он попытался вспомнить, где встречал похожий стиль: да, да, ещё в детстве, на полке стояла потрёпанная книга в кожаном переплёте – “Саломея” Оскара Уайльда. Но кто был автором иллюстраций? С трудом оторвавшись от лица девушки, Дэй вынес картину из дома, забыв даже обернуть её тканью, поставил на пассажирское сиденье, пристегнув ремнём. Он взглянул наверх и отшатнулся – небо обрело молочно-белый оттенок, как на портрете.
Неужели, заворожённый Медузой, Джоул слышал гул генератора в течение нескольких часов... Выезжая на автостраду обратно к Лондону, он раскладывал по порядку обрывки вчерашнего сна, скомканные пробуждённым сознанием.
– Шон. Точно. Его зовут Шон... но, я не помню её имени... На “D”... Диана, Долли... почему что-то мужское?.. газонокосилка из соседнего двора...
Дэй шарил по дороге отрешённым взглядом:
– ???
Земляничный MG обогнал Мини-Купер и безобразно необъятный универсал – мальчишка на заднем сиденье Форда с интересом уставился на голую нарисованную тётю рядом с патлатым шофёром, одетым в чёрную кожаную куртку.
– Дуглас... Доббин... чёртова косилка. У миссис Кавендиш лужайку подстригает этот пацан, кажется, Дэнни... Даниэла! Водитель обращался к ней “Даниэла”.
Джоул не мог управлять телами, пока спал – будто пришёл на вечерний сеанс в кинотеатр. Первая серия была снята глазами спутницы молодого человека со шрамом, вторая – его собственными.
– ... Так... они остановились неподалёку от заправки, на обочине, Шон достал канистру и залил бензобак, осмотрел автомобиль... – это было шикарное спортивное купе модели 300 SL от Mercedes, элегантного серебристого оттенка, с шестицилиндровым двигателем, кузовом из алюминия и дверьми типа “крыло чайки”, легенда гонок пятидесятых – мысли роились в голове обезумевшими шершнями, заполонившими чужое гнездо, яростно бились о стены жилища, пожирая перепуганных насекомых...
Нет, не подходит... Шрам наполнил канистру на заправке, и топливный бак тоже... он собирался сжечь машину... Шон просто не успел: внезапный ливень отвесил парню хлёсткую пощёчину. Его душила злоба, взор потемнел от бешенства; лицо оставалось безразличным, но Даниэла могла разглядеть то застывшее выражение, спрятанное под непроницаемыми дымчатыми линзами.
Секунда полной тишины, когда дождь нетерпеливо барабанил пальцами по ветровому стеклу... секунда. Стопа вбила педаль газа в пол...
... Они познакомились в зале дорогого автомагазина, это была любовь с первого взгляда – он протаранил стекло выставочного павильона на своём MG, сел в её салон и укатил прочь...
Уолтер Дэвенант был чужд показной роскоши. Главный офис его компании располагался в Сити, как и приличествует поступать всем достопочтенным офисам Лондона; дом его уже лет десять с успехом обживал юго-западный Camberwell, что, опять же, лишало сотрудников малейшего повода для каких-либо придирок, и вообще, выглядело непристойно: любой жалкий клерк или курьер должен иметь узаконенное Её Величеством вместе с обеими Палатами право тыкать носом своего начальника в горку нафаршированных бриллиантами устриц, и приговаривать:
– Ай-ай-ай! Ну, как же вам не стыдно, мистер Смит!
Хитрый злодей отобрал у работников эту близкую всем, невинную радость, коварно не позволяя себе лишнего. Уолтер снял галстук, приготовившись к полуденному бритью, затем его ждал перерыв на совещания между бритьём вечерним, далее – лёгкий ужин с парой финансистов, спокойный сон и, в который раз, новая утренняя встреча со станком. Будучи от рождения пресвитерианином, он слишком хорошо понимал, что такое намаз.
Сквозь зеркало, окунувшись в мерцающую глубину своих усталых глаз, мужчина вздохнул, отложив помазок и пену на полку шкафчика, взял телефонную трубку, опустился в кресло. У него был тяжёлый красивый голос:
– Здравствуй, Чарльз.
– Good morning mister Davenant. Sir, I’m all ears.
– Послушай, Чарльз, только что мне позвонил старый знакомый, Руперт Беверидж. Он сообщил весьма любопытные новости, будто час назад в окно автосалона, принадлежащего Джошуа Ловетту, вошёл молодой человек, представившийся никак, облюбовавший Тойоту-2000 GT эбонитовой расцветки и так же молча удалившийся в неизвестном направлении. Примечательно, что администратор обнаружил на пассажирском сиденье земляничного MGA, разбившего стекло павильона, необычное полотно размером три на три с половиной фута, которое было продано Ловеттом, собственно, мистеру Бевериджу в кратчайшие сроки за полторы тысячи фунтов. Теперь оно украшает один из коридоров загородного коттеджа этого достопочтенного джентльмена... Ничего тебе не напоминает?
– ... Я улажу всё в самое ближайшее время, мистер Дэвенант, – слова Бофорта звучали не громче пара, выходящего из канализационной решётки.
– Завтра картина должна висеть в моём кабинете.
Уолтер положил трубку, вернувшись к бритвенным принадлежностям.
Рэд прикрутил к Ворону шланг, пощёлкал рычажком на рукоятке – теперь можно было залить бензин и выпустить нового Фокстейла на дорогу. Череда звонков не прекращалась, эстафета перешла к аппарату в мастерской, где они с Китом завершали работу над байком Дэя.
– Алло. Ремонт мотоциклов.
– Где этот су..ий вы..лядок?!! Я его на куски порву!! – взревел Бофорт.
– О чём вы говорите, мист...
– Заткнись, урод очкастый! Твой дружок-ублюдок провалил работу, которую я ему поручил!!
– Какую ещё работу? Мы не разговаривали с прошлого вечера...
– А мне на..рать!!! Через пять минут этот безмозглый кусок дерьма должен быть в Фокстроте, и пусть молится, чтобы я сразу же не разнёс ему башку!
Пока ребята пытались отыскать Дэя дома или у Майка, Лотус на всех оборотах мчался к мастерской. Бофорт, без пиджака и галстука, в сорочке и брюках на подтяжках, со свинцовым кастетом и перекошенным от радости лицом, чуть не выбил гаражную дверь, схватив Рэда за воротник куртки:
– Ну, где чёртов упырь?!
– Пока не появлялся, сэр, что, в конце концов, случилось?
Чарльз чуть притянул к себе Роу, потом швырнул о стену и заехал ему кулаком по почкам, после чего переключился на Флэмера – уже награждённый синяками в последней драке за Тоттенхэм, Кит ловко увернулся от кастета, и здоровяк промял бензобак Энфилда, стоявшего на починке.
– Oi, oi, oi! Easy, pal… Christ, man, you’re just barmy on the crumpet! We have no idea where Joule is. Stop it or you’ll send the poor boy to kingdom come!
Шкаф тяжело дышал, потирая кулаки... затем убрал зубодробилку в карман. Перевернув скорчившегося на полу Рэда носком туфли, он достал блокнот, какими обычно пользуются дорожные инспекторы:
– Земляничный MGA с номером “2056 PT” – знакомые колёса?
Механик выглянул в окно, увидев пустоту на месте, где с утра был автомобиль.
– Да, это наша машина, сэр, неужели она попала в полицейский рапорт?
– Неужели?! В самом деле, неужели!! Твой поганец прокатил Уолтера всего лишь на пару сотен тысяч фунтов! Картина Бердсли, которую он обещал привезти из дома в пригороде, осталась в том проклятом MG, и теперь она попала в руки Бевериджа. Да лучше бы медяки забрали её к себе в Скотланд Ярд!
Бофорт спрятал блокнот, вытерев пот со лба шёлковым платком с ажурной монограммой “C. B.”
– Руперт Беверидж – богатый назойливый комок нафталина, который обожает ставить палки в колёса Дэвенанту, вместо того, чтобы давно уже сдохнуть. Полотно теперь висит в его коттедже, это чёрно-белый, размером три на три с половиной фута, портрет голой длинноволосой брюнетки, за ним придётся ехать, конечно же, в Мэйденхэд. У тебя есть один шанс всё исправить, а Страшилка пусть заказывает себе гроб...
Рэд собрал пятерых друзей в своей квартире – выдвинув стол на середину комнаты, он принёс все предметы, хотя бы отдалённо напоминавшие стулья, чтобы усадить присутствовавших.
– А пиво будет? – спросил Флэмер.
– Пива вы не заслужили: ты – он указал в сторону Джоула – потому что потерял картину, ты – Рэд перевёл палец на Майкла – потому что не предупредил меня о звонке Бофорта, ты – парень кивнул в направлении, где сидел Ричи – потому что ты – сволочь, а ты, Кит, извини, просто спиртного нет. В наказание все вы будете пить чай... с джемом и крекерами... примите это как истинные англичане. Итак, что нам делать?.. Нет, сначала ответь мне, Дэй, какого хрена ты натворил?
– Прости, что вмешиваюсь, Рэд, но я его понимаю: ты бы видел эту Тойоту! Без подготовки разбить витрину и угнать ТАКИЕ колёса – это круто; “flame jacking”, как сказал бы Кит. Кстати, Джоул покатал меня по городу и, признаюсь, я с трудом удержался от того, чтобы не выбросить его на трассу и забрать красавицу себе. Только представь: роскошное спортивное аэродинамической формы купе, чёрное, как мысли Сатаны, шестицилиндровый движок, шикарные колёса с блестящими спицами, мощность – сто пятьдесят лошадей при шести тысячах шестистах оборотах в минуту, Дэй выжал из неё сто тридцать пять миль в час на прямом участке, но если...
– Так, всё понятно, у нас двое сумасшедших. Где мотор, Дэй?
– У Майка, в сверхсекретном шпионском гараже. Я обещал, что дам ему ключи, погонять. Кэмден меня выгораживал, поэтому он второй на очереди, а ты можешь стать третьим, если перестанешь злиться... Вообще, не вижу здесь проблемы – залезем ночью к деду в дом, скрутим охрану, заберём девку, испишем стены ругательствами и смоемся...
– Гениально, только не пойдёт, – Роу почесал макушку, наполняя чашки из окутанного клубами пара фарфорового чайника. Подарок на день рождения, когда они с Беккой и Руди ещё жили вместе, – Если Дэвенант это чёрт с волосатой лапой, то Беверидж – просто Дредноут с тремя десятками орудий. Я читал в “Times” – он будет баллотироваться на пост лорд-мэра Лондона. Если старик узнает, что в деле замешаны Фокстейлы, а благодаря Дэю и краденому MG, это вполне возможно, он растопчет нас при первом же удобном случае... Как стащить портрет и не разозлить его?
– Отправь ему яблочный пирог: моя мама их прекрасно готовит, – предложил Майкл.
– Ну, или можно подменить картину... – мимоходом пробормотал Джоул, лениво помешивая сахар в Липтоне.
– ... А парень ещё на что-то годен! – подбодрил его Рэд.
– Я “на что-то” годен? Я привёз девку из Гринвича и спёр обалденную машину, а ты проспал новое задание жирдяя, получил по почкам и, главное, не купил пиво. Стоит усомниться в ТВОЕЙ годности.
– Ты, урод, потерял полотно ценой в двести тысяч фунтов! – двое за столом захлебнулись, а Кэмден чуть не подавился ложкой джема, – Можно было её захватить?
– Было бы можно, захватил... и, кстати, это не полотно, а кусок картона.
– А, не важно... в общем, план следующий – Роу опустился на стул, закурил, – Дэй, ты один видел картину. Бофорт сказал, что она написана каким-то Берси или Бердси...
– Дьявол! Именно Бердсли, никак не мог вспомнить фамилию.
– Хорошо, если дед, на самом деле, такой древний, каким его описывал Чарли, то разницы между оригиналом и подделкой он, по слепошарости, не заметит, – Рэд порылся в кармане джинсов, выудив оттуда маленькую записную книжку с карандашиком, воткнутым в переплёт, – два набора цифр: первый – адрес Перси Веллингтона, это модный фотограф, мой должник, у него своя студия в South Chelsea, там ты можешь найти цыпочек на любой вкус; второй – мастерская Алберта Хьюза в Northeast Bow, настоящая дыра, но я видел его работу, если парень ещё не заширялся, он сделает всё, как надо. Я вызвоню Липса, встретишься с ним, а потом заплатишь художнику травкой. Как только портрет будет закончен, вези его в Мэйденхэд. Рич, ты точно поедешь с нами, может понадобиться вскрывать замки, к тому же, тащить дорогую вещь, привязанную к кофру мотоцикла, не лучший вариант. А значит, берёшь Астон.
Роу потушил сигарету в чашке, снял очки, начав массировать переносицу.
– Listen, Camden boy. By the time you reach Maidenhead this jam jar should be filled with ants, bugs or some other crawling shit. Here’s the rubbish, so go & check several pet shops on your way.
Он снова спрятал глаза от солнечного света за тёмными стёклами.
– Теперь Кит, чешешь туда раньше всех, узнаёшь, где можно раздобыть фургон дезинсекторов и всё их оборудование. Вот ещё немного, – две бофортовских банкноты по пятьдесят фунтов перекочевали в ладонь Флэмера, – Подкупи или дай в зубы, мне без разницы, но к вечеру фургон, баллоны с распылителями и противогазы должны быть в нашем распоряжении. От Лондона до туда около сорока миль, я буду чуть позже... Майк, с тебя яблочный пирог и внятный рассказ о том, как мы гуляли в Четэм пабе, нажирались, как псины, били кружки, бутылки и ты смог выставить нас только под утро.
– Подожди-ка, а ты что будешь делать, му..ак? – вмешался Джоул в тщательно построенный план.
– Куплю ящик эля, поеду на футбольное поле и буду до трёх часов ночи пинать мяч, представляя, что это твоя башка. А теперь, валите все отсюда, Шляпник устал, чаепитие закончено.
Дэй нарезал круги на асфальте, пока не почувствовал запах жжёной резины: сверкающий шлейф от Ворона поджаривал переднее колесо. Он был весел, как ребёнок, гонялся за собственным хвостом, и его дурачества превращали танец мотоцикла в потрясающе красивое огненное кольцо.
Руки Дафны обнимали талию Дэйтона, она непроизвольно прижималась к тощей спине, обтянутой чёрной глянцевитой кожей.
Они остановились, поменялись местами, девушка сжала рукоятки на рогах руля, парень, накрыл их своими ладонями в перчатках с металлическими костяшками:
– Посмотри: здесь установлен небольшой рычажок, работающий, как курок – взведи его, и в следующий раз, когда ты нажмёшь на газ, из выхлопной трубы забъёт пламя; отпустив, ты прекратишь подачу топлива, и, чтобы повилять хвостом, нужно будет снова поднять курок: если гнать по трассе, постоянно сжимая рукоятку, можно за пару минут выжечь весь бензобак. Попробуй...
Дафна взвела курок маленьким пальчиком, нажала на газ – бензиновая комета пронеслась по улицам Лондона, увлекая за собой вдаль двух очень странных людей, которые были всецело охвачены предчувствием чего-то невероятно важного... для них обоих.
Как будто ключик открыл шкатулку, а шкатулка открыла ключик...
Получив, наконец, байк в полное своё распоряжение, Дэйтон, естественно, не послушался Рэда, и решил заново обкатать мотор. Проезжая перекрёсток в South Westminster, где утром он имел счастье видеть изрубленный Олдсмобил, Страшилка внезапно ощутил мощнейший удар током, какой порою получают гитаристы из-за неисправности проводки: причиной тому была девушка, стоявшая у светофора.
Одетая в лёгкое пальто, изящные сапожки, туманный взор и приветливую улыбку, на поводке она держала красивого шотландского сеттера, настроенного радушно, и, по виду, интеллектом даже несколько превосходившего свою хозяйку. Он понял, что выбирать прелестные бутоны из богатого цветника Перси Веллингтона уже не имело смысла – это была Медуза.
Не теряя времени, Джоул помахал огненным хвостом перед обомлевшими горожанами, поравнявшись с прекрасной незнакомкой. Сеттер был явно в шоке.
– Привет, крошка, я Дэй, а это мой Ворон.
– Привет, дылда, я Дафна, а это мой Ливард.
– Очаровательный пёс, такая густая волнистая антрацитовая шерсть...
– О, благодарю, он ценит комплименты, – брюнетка бросила взгляд на собаку, внимательно изучавшую переливы и косые блики света на хромированной полировке деталей мотоцикла.
– Не огорчайся, ты, кстати, тоже ничего.
Светофор перемигнул, поток людей двинулся по линиям, а байкер поехал за Медузой вслед. Она не прибавила темп, и улыбка пряталась в уголках её губ, что уже могло служить приглашением к дальнейшему разговору. Дэй заглушил мотор, продолжив прогулку рядом с ней.
– Может, закурить?
– Да, спасибо.
– Я слышал, по валлийскому поверью, в умелых женских губах сигарета зажигается без спичек.
– Зависит от прочности сигареты.
– Хочешь прокатиться на моём красавце?
Девушка сделала вид, что задумалась:
– ... Почему нет? Вот только отведу домой Ливарда и переоденусь.
– Идёт, встретимся здесь же минут через двадцать.
Джоул позвонил Рэду из будки, узнал, где находился Гауэр, купил у него пять унций Мэри, после чего вернулся в южный Вестминстер.
По дороге Страшилка посвятил её в историю с портретом и предложил на одну ночь войти в роль натурщицы, на что девушка охотно согласилась. Решив, что наглядный образец модерна явно не помешает, молодые люди посетили Библиотеку Британского Музея, попросив “Саломею” Оскара Уайльда с иллюстрациями Бердсли, но библиотекарша – миссис Эркрайт – пожилая дама, во всём придерживавшаяся строгих правил, глянув на них сквозь стёкла очков, подумала, что хулиганы собираются наделать косяков из книжных страниц, и наотрез отказалась выдавать на руки ценный экземпляр. Зато у родителей одной из подружек Дафны нашёлся томик “Лисистраты”, годами собиравший пыль на верхней полке стенного шкафа и, как водится, придававший солидность вышеупомянутому семейству.
Окна старого ломбарда на первом этаже были заколочены досками. Куски выдолбленного почерневшего кирпича свидетельствовали о пожаре, произошедшем около месяца тому назад, из стены над дверью торчал металлический шест, на котором раньше болталась вывеска.
Дэй ступил на тротуар, подал руку девушке, затем пристегнул Ворона цепью к дорожному знаку, и ребята исчезли в подъезде. Алберт Хьюз оказался похожим на плешивую цаплю торчком, запачканным в одетый красками фартук с глазами, топившими дымчатого фламинго в бокале декаданса.
Джоул объяснил, что необходимо Рэду, продемонстрировал траву, затем снял куртку, накрыв ею продавленный диван без спинки, раздел Медузу, нежно, и усадил её ненадолго, а мастер предложил девушке бокал абсента в качестве компенсации за неудобства. Хьюз быстренько вырвал пучок страниц из “Лисистраты”, пришпилив их булавками к холсту на мольберте.
– Ты что-нибудь знаешь об этом художнике, – байкер обратился к дрищу в фартуке.
– Бердсли был рисовальщиком, а не художником, Дэй, он пользовался не холстом с красками, а тушью и гравировальными досками. Я поищу в ящике, только боюсь, она уже затвердела... постой, у меня же было несколько плиток, – он стал копаться среди огромной кучи вонючего хлама в левом углу комнаты, Дэй осмотрел скромную галерею работ Алберта: в основном, сюрреалистическая мазня, хотя в технике ему было не отказать, – Говоришь, портрет написан на картоне?
– Да, по сюжету, вроде бы, что-то авангардистское, из девятьсот десятых...
– Дэй, Обри Бердсли умер в девяносто восьмом.
– А-а... ну, значит, я не так хорош в истории.
Поскольку Страшилка таращился на картину в подвале около двух часов, ему не составило особого труда воспроизвести позу Медузы в мелких подробностях, используя Дафну как марионетку. Художник набросал эскиз карандашом, затем начал накладывать обомшелого вида рейсфедером аккуратные линии на кусок ватмана.
Джоул сидел позади него на стуле, повёрнутом спинкой вперёд, попеременно оглядывая натурщицу и будущее полотно. Она словно была Медузой наоборот – если девушка, на старом портрете, стирала всё за собой, то Дафна будто сеяла опустошение перед своим взором. В ней жило что-то необъяснимое, и оттого ещё более пугающее.
Потягивая абсент из бокала, он ощущал давление скользкой верёвки под ногами, по которой его сознание старалось перебраться через бездну, где больше не существовало “завтра” и “вчера”. Казалось, именно тогда он начал понимать молодого человека со шрамом, вводившего в повороты на огромной скорости спортивный Мерседес...
Альберт водил рейсфедером, накладывая тени у носа и подбородка, изредка косил флегматичные красные глаза на пришпиленную рядом Лисистрату и требовал Джоула скрутить ему косяк.
– Разбежался. Никакой дури, пока не закончишь: моллюски на ржавых колёсиках тут не нужны.
К тому времени, как портрет был готов, Дафна присоединилась к ним, вместо джинсов закутавшись в куртку Дэя и сев ему на колени.
Страшилка начал описывать щупальца волос, руки утопленников, яхты и чаек, купальщиков с заднего плана. Он, конечно же, не заставлял мастера штриховать черноту локонов настолько скрупулёзно, как это сделал Обри Бердсли более полувека назад.
– Нет, нет, подожди, здесь две маленькие чайки, в левом углу, рядом с парнем, который плывёт кролем, а с другой стороны, одна большая и ещё штук пять вдалеке, каждая размером с точку.
– Знаешь, мне очень сложно рисовать по твоей памяти, – съязвил Хьюз.
Дэй чувствовал, как Дафна обнимала его плечи, он прижал её ближе к себе, вдруг осознав, что они всегда были рядом, точно брат и сестра, даже в разлуке не теряющие друг с другом связь. Это нельзя описать словами или затолкать в теорему... но можно пережить.
Когда улицы окутало вязкой мглой, молодые люди вышли из мастерской под слабое мерцанье фонаря. Джоул привязал новый портрет, завёрнутый в чехол цвета гудрона, у кофра BMW; пока пара колесила по ночному Лондону, стремясь как можно быстрее убраться из Боу, девушка делала байкеру массаж трапециевидных мышц, опустив чуть-чуть воротник.
– Могу я составить тебе компанию?
– Не знаю, солнышко, во-первых, туда чесать миль сорок, во-вторых, если сильно припечёт, есть риск не вернуться домой, так что лучше проведай Ливарда, а завтра утром, если дело выгорит, я тебя подберу часов в одиннадцать на том же перекрёстке и познакомлю с остальными Фокстейлами. Спокойной ночи, крошка.
– Удачи, дылда, – бледное улыбающееся лицо Медузы обернулось тьмой.
Пока Страшилка развлекался мазнёй, его подельники втроём крались на псарни Бевериджа: оказавшись в городе, Кит первым делом обзавёлся телефонным справочником, где откопал номер дезинсекторов. За тридцать фунтов и угрозу быть побитыми стальной трубой, ребята согласились уступить фургон и распылители парню с фингалом на одну ночь.
Тем временем за витринами “Your Best Friends” Ричи объяснял продавцу, что тому следовало бы подавиться своими птичками и щеночками – ему нужны жуки! Узнав адреса, Кэмден забегал по зоомагазинам, скупая муравьёв, пауков и многоножек, он даже заскочил в притон к Саламу, что в Whitechapel, и с помощью нехитрой ловушки с объедками на липучке, насобирал штук двадцать превосходных английских тараканов.
Для разборок с муравьиной фермой медвежатник привлёк Липса: тот забил косячок, размял кухонной скалкой муравейник и стал сквозь воронку пересыпать его через чайное ситечко в помойное ведро, периодически вылавливая оттуда насекомых и кидая их в банку из-под джема.
Тут же возникла проблема – сладостей внутри оказалось недостаточно, и наглые пауки с многоножками стали пожирать несчастных муравьёв, а, в таком случае, по прибытии в Мэйденхэд Ричард имел бы при себе ёмкость, в которой сыто отрыгивали бы всего три-четыре жирных жучары!
В качестве гуманитарной помощи слабой мелкоте, Гауэр, открыто выступавший за мир во всём мире, пожертвовал три кубика сахара и половинку бисквита, которые тут же были засунуты в стрекочущий микродурдом.
Около двух часов ночи все участники квартета, одетые в комбинезоны и с противогазами, поднятыми на макушки, сидели в кустах небольшой парковой аллеи, тянувшейся к загородному дому Бевериджа. Охранник, а их там находилось около пяти человек, периодически осуществлял осмотр всех помещений, включая, естественно, в комнатах свет, и, благодаря полевому биноклю Роу, Фокстейлы узнали, где конкретно размещалось полотно. Рэд и Ричи осторожно прокрались к задней двери, взломщик раскрыл футляр с отмычками:
– Alright, sunshine. Now you’ll be me ears & eyes…
Обесчестив замочную скважину, Кэмден, крадучись, миновал коридор и слишком невнимательного охранника, а затем откупорил банку джема, выпустив полчища раздражённых, по паркету цокающих и хелицерами клацающих тварей.
Минут пятнадцать Фокстейлы тихо ждали, пока повсюду не включатся лампы, после чего, ещё немного подождав, они забрались в фургончик Флэмера, подъехав к парадному крыльцу. Им открыл мужчина с озадаченным лицом:
– Доброй ночи, сэр, вызов дезинсекторов...
– Не помню, чтобы мы куда-нибудь...
– Слушай, приятель, не знаю, кто там позвонил, есть у вас тараканы, или нет?
– Да, чёрт побери, целое нашествие, не пойму, откуда они взяться могли?
– Наверное, кто-то травил их поблизости, поэтому они перебежали к соседям... Ну, что, где проблема?
Охранник повёл их в коридор с портретом: повсюду бегали жуки, заботливо выращенные Кэмденом. В одном из маленьких кабинетов, скорее всего, в курительной комнате, Ричи заметил странное существо, поначалу даже напугавшее его: в мягком кресле сидел огромных размеров человек, абсолютно лысый и ужасно похожий на сказочного людоеда.
Создавалось впечатление, что, читая газету, он просто притворяется, а под ковром у него спрятаны остатки недожёванного трупа. Верзила внимательно оглядел дезинсекторов, после чего вернулся к новостям. Одно было ясно – Кэмден больше никогда не стал бы лазить по замкам на облаках.
Роу смотрел на картину, прямо в её глаза, но не ощущал того раболепия, с каким Джоул стоял на коленях перед ней. Скорее, смирение... да, Бофорт мог наорать на него или дать волю кулакам, да, Рэд никогда не позволил бы себе того, что делал Дэй, но Дэй и не заботился о Руди и Бекке... да, Роу не был похож на гомонящего дебила, что стоит во главе толпы и вышибает стены грубостью, но он был настоящим лидером, а это, прежде всего, тот, кто помнит о идущих рядом, не пользуясь ближними для достижения целей.
Он знал, что пастух должен вернуть телят в загон, а не просто увести на луг...
Когда люди Бевериджа покинули здание, Страшилка вытащил картину из тонкой чёрной рамы, вставив в неё свежую работу Хьюза.
Бердсли был укутан в матерчатый чехол, а потом Фоксы честно и добросовестно опрыскали отравой все закоулки, куда только могли заползти адские творения Кэмдена.
Рассчитавшись по квитанциям, байкеры быстренько смылись оттуда, возвратив экипировку настоящим дезинсекторам. Роу приказал Киту и Дэю сопровождать Ричи:
– Прощай, Мэйденхэд, и здравствуй, Лондон! Я хочу, чтобы вы держались за нами, на случай, если эта сволочь вдруг увидит какую-нибудь забегаловку, разобьёт витрину бампером, и убежит оттуда с пирожком, забыв портрет в машине... Что? Такое, ведь, уже случалось...
... Ноябрьское утро выдалось пасмурным, небо заволокло тяжёлыми тучами. Осенний Хайд-парк наполнялся стариками, жаждущими покормить уток остатками завтрака, бегунами и велосипедистами или просто людьми в пальто, решившими посвятить часть выходного дня прогулке среди раскидистых желтеющих крон. Двое мальчишек устроили гонки заводных машинок на асфальте; вдруг, услышав шум, они повернулись в сторону набережной.
Там, на дорожке для пешеходов затормозило двухместное стеклопластиковое купе холодного синего цвета и чёрный двухдверный седан. Перед ними стояли мужчины, один из которых держал в руках большой тёмный прямоугольник...
Накрапывал дождь. Чарльз Бофорт, в огромном габардиновом плаще и дорогом костюме, вышел из салона Лотуса Европа, окинув мрачным недоверчивым взором Джоула и Рэда. За ним, покинув Алвис Грабер, появились трое громил, каждый из которых скрывал одну руку на кобуре под пиджаком.
Здоровяк выхватил картину у Дэя, отбросил покрывало, внимательно изучая лицо девушки на портрете, затем злобно сверкнул глазами в направлении Страшилки, спрятав Бердсли под материей. Он сказал, обращаясь ни к кому, и к обоим сразу:
– Слышал про Джорджа О’Донована? В начале шестидесятых ему поручили заложить бомбу у здания суда в Белфасте. Тогда он уже был известным профессионалом. Таймер установили на полдень, но, пока Джордж ехал, машину вдруг разорвало в клочья. Оказалось, что часы не присоединили к взрывателю, а внутри самого заряда находился второй механизм... К чему это я? Если убийце дают оружие, это ещё ни о чём не говорит. Прислушивайся к часам.
Бофорт повернулся к Лотусу, но его окрикнул Джоул:
– Погоди-ка, толстяк, а как насчёт оплаты за работу?
Цепные псы напряглись, готовые к броску, послышались щелчки взводимых курков. Он посмотрел на мальчишку через плечо – в этих глазах сквозила затаённая усталая ярость голодного медведя, которому надоело играть с телёнком, заблудившимся в лесу.
Положив картину на сиденье, Чарльз открыл портмоне, достал пару соверенов из отделения для мелочи, сунул их Дэю в ладонь, смерил его долгим взглядом и уехал...