Нора… Ничего я не пропустил мимо ушей. Я отлично помнил момент, когда она это сказала в первый раз. И это тогда ещё отозвалось во мне тревогой. А сейчас и вовсе сильно не понравилось.
Надо с ней разговаривать. Вытрясти из неё всё. Когда только? Сегодня надо мчаться к Белке, договариваться, пока ювелир настроен. Что-то мне подсказывало, что с этим надо торопиться. Сейчас, как штык, надо быть к шести во Дворце. Иначе Вероника снимет шкуру. Чёрт, надо было звонить Белке из дома! Вот дурак! Надо было звонить, а не в зеркало смотреться с Норой. Нора… Что там с ней... Сама она точно не скажет. Поплачет если только молча... Нет, звонить надо было сразу после ювелира...
Чёрт, почему здесь, в Москве, так устроена жизнь? Целыми днями куда-то летишь и всё равно ничего не успеваешь.
Я вихрем промчался по лестницам, лавируя между людьми, выходящими из зала после совещания. Ровно в 18 часов, 02 минуты я ворвался в кабинет и плюхнулся на стул.
Синтия мило улыбнулась мне.
- Очень хорошо, - сказала Вероника, не поведя бровью. – У вас 15 минут, чтобы разогреться на малой сцене. Вас хотят посмотреть. Здесь сейчас люди, которые нам нужны, от них будет многое зависеть. Они пока там в президиуме, заканчивают свои дела. Рома с аппаратурой уже в зале. Сейчас освободят сцену - и пойдёте.
Я покосился на Синтию, которая была уже полностью одета для выступления. Выходить из кабинета, чтобы дать мне переодеться, она, разумеется, и не собиралась. Тащить свой костюм из шкафа куда-то по коридорам глупо и некогда. Пофиг, конечно, не привыкать, на выступлениях и соревнованиях где мы только ни раздевались бок о бок с девчатами. Ну, окей, пусть любуется… Хорошо хоть успел заскочить на первом этаже в душ и кое-как облиться холодной водой...
Сердито я переоделся, демонстративно не поворачиваясь спиной. В конце моего облачения, Синтия подошла, по-матерински поправила воротник рубашки и встала рядом перед зеркалом. Какой странный день. Второй раз я перед зеркалом с девушками.
Оценивающе я посмотрел на своё отражение. Внезапно в памяти всплыло наше первое свидание с Вероникой. Она уговаривала меня танцевать в шоу, я смеялся и не верил. «Я только тебя вижу в этом номере, - говорила она. - Белые брюки, чёрная рубашка…» Я посмеялся тогда. А ведь всё именно так и вышло. «Я только тебя вижу в этом номере…Я даже знаю, какая партнёрша нужна тебе в пару… у тебя будут лучшие партнёрши… лучшие хореографы, режиссёры, музыканты…»
Зря смеялся. Все сбылось. Все её планы. И я стою сейчас перед зеркалом, одетый точь-в-точь, как она мечтала. И партнёрша у меня лучшая в Москве. И даже волосы длинные, как ей хотелось. Она все это осуществила. И сейчас делает все, чтобы мне было хорошо. Разрешает приходить, когда хочу. Прощает мои дурацкие выходки. Мои срывы и идиотские отъезды… И она права: мы с Юлей, действительно отлично смотримся в паре.
А ещё она говорила, ещё она говорила… у вас здесь всё развалится. И такие странные были слова… Разорвётся в клочья – как-то так. Я потом часто вспоминал это. Что она имела в виду? Или это было для красоты слова? И опять, как днём, холод прошёл по моей спине.
Ладно, надо идти. Я перекатил себя с пятки на носок, проверяя, как сели по ноге белые туфли. И всё-таки, неужели я так ей нужен? Неужели она… неужели…
Я не додумал, Вероника оглянулась.
- Вы чего-то ждёте? Время идёт, - сказала она спокойно. – Отправляйтесь. Чес, будь внимателен - у Юли проблема с ногой.
И я встряхнулся и пошёл к двери, пропуская девушку вперёд.
- Что с ногой? - спросил я, когда мы вышли.
Я только сейчас приметил тонкий эластичный бинт на её колене, незаметный, телесного цвета. Вероника такой привезла из Америки для всяких травматических случаев.
- Пустяки. Подстраховала на соревнованиях неудачно своего мальчика. Стукнулась коленом.
- Сильно ударилась? – спросил я с сочувствием.
- Да нет.
- Танцевать можешь?
- Не пробовала, но должна.
- Тогда разминку делаем щадящую, а танец вообще не репетируем. Нас уже утвердили. Тут просто президиуму хочется поразвлекаться. И ещё - убираем третью поддержку с поворотом, она сложная, я как раз держу тебя за это колено. Пойдём попробуем. Никто всё равно не заметит.
- Вероника заметит.
- Она поймёт. И вообще – вали все на меня.
- Ну, понятно, что на тебя, - одними губами улыбнулась Синтия. – На кого ещё валить, если не на фаворита. Ему всё простится.
Она усмехнулась и прошла к сцене, а я стиснул зубы. Она продолжает считать, что мы любовники. Интересно, неужели так заметно это старое, ушедшее. Или это всё-таки не ушедшее? Но как бы то ни было, моя лучшая в Москве партнёрша – порядочная стерва. И я с внезапной грустью вспомнил Аню. Давненько мы не общались. Мелькает она то тут, то там, на сцене, в коридорах – то в своём красивом платье, то в гимнастическом трико… Как она там?.. После нашего сверхоткровенного разговора она мне стала совсем родной. Как она там?..
Конечно, никуда я больше не успел. Попытался было улизнуть после выступления, но меня быстренько вернули на место. Не знаю, что это был за президиум, я не вдавался, но явно какое-то высокое начальство: артистов согнали кучу, собрались практически все участники шоу – некоорых солистов и некоторые пары я видел вообще впервые. В общем, вышел грандиозный прогон, у меня получилось три выхода, и к концу я был весь в мыле, замучен и уже ничего не хотел.
В девять часов вечера, выпив полведра воды, я всё-таки дозвонился в общагу – и мне даже повезло: на четвёртый этаж послали гонцов, но я так и не дождался ответа. Система там была самая гнилая: вечером сидели бабульки, которые по этажам не ходили, а гонцы по лени могли передать вызов первому попавшемуся на лестнице. Встреченный мог передать ещё кому-то. В общем, всё это в большинстве случаев затухало в дебрях коридоров, а вредные бабки минут через пять преспокойно клали трубку на место.
Наверное от суеты и усталости у меня что-то перекосило в голове, и в одиннадцатом часу я на автомате начал собираться домой вместе с Вероникой. И только когда она сказала, протягивая какой-то пакет: "Ну, до завтра! Отдыхай. Это тебе от Норы, она заезжала, передала" – только в этот момент я сообразил, что никуда ехать не надо, что мой дом, слава богам, здесь, под боком.
Я открыл пакет – там были бутерброды с колбасным сыром, две сардельки, и ещё чай, соль и сахар - в том виде, в каком всегда были у Норы: в гостиничных разовых упаковках. Эх, Норхен, золотая подруга, надо было скупить в твою честь все кошачьи глаза в галерее… Ладно, успеем ещё…
В общем, неожиданно на меня свалилось счастье. Дом, еда, вода. Электрический чайник, гранёный стакан, чашку без ручки и несколько картонных буфетных тарелок мне выдала ещё в прошлый раз наша сердобольная уборщица. Две алюминиевые вилки я сам нашёл, разбирая тумбочку. Хозяйство, вполне достаточное для молодого интересного холостяка и даже для приёма гостей. Точнее – гостьи…
Я открыл дверь ключом и зажёг в своей келье свет.
Помещение было примерно такое, как на старой работе. Только мебель поинтереснее. Дома была старая кровать с сеткой и металлическими спинками, а здесь кровать была широкая и деревянная. Прямо, можно сказать, царская. И к ней полагалась тумбочка. А ещё был сломанный торшер, который уборщица вознамерилась выкинуть, но я не дал: он напоминал мне о доме.
Каморка была без окна, но зато широкое большое окно можно было открыть в двух шагах в коридоре. Что и я сделал первым делом. Распахнул настежь окно и свою дверь. Потом включил чайник и с наслаждением рухнул на кровать. Сегодняшний день подлежал осмыслению, но первые пару минут я просто бездумно таращился в потолок. Чайник уютно сипел, из окна налетал ночной весенний ветерок, по-московски мешаясь с запахом бензина. Жизнь была прекрасна...
Дальше мысли потекли сразу и во всех направлениях, я не успевал их собирать. Пани… нет, не пани, сначала ювелир… Нет, Вероника… Нет, всё-таки, сначала пани… надо понять, будет ли она свободна завтра. Надо пойти к ювелиру непременно завтра… Черт, какое-то странное чувство, что надо спешить, откуда оно взялось… Значит, пани… Если её не будет, надо как-то донести Татке всю серьёзность, и это получится: Татка при всей своей чумовитости удивительно цепкая и дельная… Итак, пани прежде всего… пани, уехавшая с хмырём… И это всё ещё ноет… хотя, кой чёрт ноет, это разрывает сердце на куски. Он её обнимал за плечи, она не сопротивлялась. Какой-нибудь доктор наук. Который считает её своей. И всё правильно, они свои, из одной среды. Плюс у него крутая тачка. Или какой-нибудь режиссёр, тоже считает её своей, раз они из одной среды. И никогда тебе, парень, никогда не догнать этой публики. Никогда ты ей не будешь своим… А кто для тебя свой? Нора… Нора, которая не предаст ни за что, скорее, умрёт… И опять ты, скотина, ничего не знаешь, что у неё на душе, а она таки о тебе вспомнила и поделилась последним…
Я встал, заварил чай в кружке. Вцепился зубами в бутерброд – оказалось, я был голоден, как волк. В комнатёнке помимо тумбочки стоял ещё симпатичный круглый столик со сломанной ножкой - я уже посмотрел, там можно было починить на раз-два. Я уселся на мягкий стул лицом к двери, чтобы чувствовать воздух с улицы, и методично подчистил все Норины дары. Стало полегче на душе, но захотелось спать, и я опять улёгся на кровать, ловя ветерок из окна.
Значит, сначала пани… Потом – ювелир… Потом… потом Вероника, почему она сказала, что у нас здесь всё полетит куда-то… нет, порвётся на куски… нет, в клочья, она говорила… Что там за клочья, непонятно, надо будет прямо завтра спросить, что она имела в виду… клочья какие-то… и почему я всё время к этому возвращаюсь… Непременно надо спросить, что за клочья она имела в виду… клочья тумана… или облаков… Да, это облака… а потом они упали вниз, как падает утром туман, и я увидел: на большой поляне белые кони медленно ходят по кругу. Ноги коней не шевелятся, они не идут, плывут по белому туману. Каждого коня ведёт высокий человек в белом. Длинные белые одежды, длинные белые морды лошадей, длинные лица людей, обрамлённые длинными белыми волосами… Или это не волосы, а гривы? Или это тоже кони? Кони ведут коней?.. А, так это ж просто морок на границе двух пространств, на самом деле никаких коней и никаких людей нет… Впрочем, к чёрту, какие лошади, какие люди, надо просто повернуть кольцо. Просто повернуть кольцо – и всё встанет на свои места!
Я сжал кулак, разжал, посмотрел на руку.
Кольца не было!
И я всё вспомнил.
Сейчас это произойдёт. Да, сейчас. Уже происходит. Ладно, я готов. Пусть будет так. Когда-то это должно было случиться. Или не должно? Или я должен был всё сделать по-другому? Что-то я сделал не так. Что? А как было надо?! Камень летит сверху. То есть, это не камень. То есть, камень, конечно, камень из кольца. И он становится всё больше и больше, и это тоже морок. Сейчас он разобьёт всё. Сейчас разорвутся связи, всё рассыплется у меня... и у неё тоже... ладно, пусть, просто надо успеть...
У меня уже путались мысли. Я знал, что так всё будет. Так и должно быть. Сначала путаница в мыслях, всякие мороки, видения – потому что кольцо уже не работает, слои действительности смешиваются сами собой, как хотят – вернее, не как хотят, а как хочешь ты, но не осознаёшь этого... А потом мыслей вообще не будет. Совсем. А потом я всё забуду. Навсегда. И никогда, никогда, никогда не вспомню...
Ну разве что во сне… Может быть, во сне… может быть, может быть... только утром я всё забуду... Утром всё исчезнет, утром будет жизнь...
продолжение следует.