Наука должна быть весёлая, увлекательная и простая.
Таковыми же должны быть и учёные.
П. Л. Капица
В научно-популярной книге академика А. Б. Мигдала «Поиски истины», вышедшей в 1983 году в серии «Эврика», находим в главе «Психология научного творчества» любопытный абзац:
«Иногда стремление к самовыражению проявляется настолько сильно, что занятия одной только наукой оказывается недостаточно. Макс Планк был хорошим пианистом. Эйнштейн играл на скрипке. Ричард Фейнман играет на барабане бонго. Один наш известный физик пишет стихи: «…Желаешь объяснения — познай атомосклад!» Физикам эта строчка подскажет его имя...»
Что за притча? На кого намекает Аркадий Бейнусович и почему не скажет прямо? Сделаем вид, что мы не знаем, о ком здесь речь, и сыграем в журналистское расследование. Пусть ключом к разгадке послужит рисунок замечательно советского карикатуриста Сергея Тюнина, размещённый на той же странице: лысый джентльмен в круглых очках, оседлав лошадь с крыльями, изучает в телескоп небо. Под силу ли искусственному интеллекту, порывшись в своей необъятной памяти, отыскать фотографию прототипа? Я попробовал — нет, пока нет: на мой запрос мне вернулся всё тот же рисунок Тюнина. А между тем сходство между астрономом на Пегасе и Яковом Борисовичем Зельдовичем, фото которого также имеется в мировой паутине, бросается в глаза.
Оставим в покое искусственный интеллект, у него всё впереди, обратимся к рисунку. Понятно теперь, почему всадник смотрит в телескоп: в начале 1960-х годов Яков Борисович покинул Атомный проект и занялся астрофизикой (природой излучения квазаров) и космологией (развитием модели горячей Вселенной Георгия Гамова). Что касается поэтической строчки, приведённой Мигдалом, то автор стихотворния действительно Зельдович, и полностью оно выглядит так:
Могучий и громадный,
Далёк астральный лад.
Желаешь объяснения —
Познай атомосклад»
Эти по-пушкински лаконичные строки впервые увидели свет в журнале «Успехи физических наук», в сугубо научной статье об электронной структуре сверхтяжёлых атомов — они приведены в сноске, как свидетельство удивительного поэтического предвидения поэта Серебряного века Велимира Хлебникова — якобы автор разыскал это стихотворение в архиве поэта. Но если прочитать его по первым буквам, то прикрытое фиговом листком Велимира Хлебникова послание Зельдовича из скрытого становится явным — академик был большой озорник! Говорят, что Аркадия Бейнусовича в последний момент предупредили, и он примчался в типографию, чтобы за скромную сумму убедить наборщика слегка поправить текст. Но физики прочитали всё правильно, и послание Зельдовича быстро распространилось в академических и университетских кругах и даже дошло до старшекурсников физфака МГУ; я помню, как хохотал Костя Четыркин...
Курчатов не зря говорил о Зельдовиче: «А всё-таки Яшка гений!» Ворвавшись в астрофизику, Яков Борисович не удовольствовался развитием чужих идей, а предложил свою теорию. Астрофизики и космологи, уже поднаторевшие в вопросе о происхождении Вселенной и съевшие на нём собаку, встретили сообщение Зельдовича со здоровым научным скептицизмом.
По одной из версий, во время семинара, на котором Зельдович докладывал о своей теории, неожиданно пришло сообщение о том, что Вернер Гейзенберг, классик квантовой механики, прислал телеграмму, в которой полностью поддержал Зельдовича и назвал его теорию внушающей оптимизм. Изумление, воодушевление, недоумение — смесь самых разных чувств испытали участники семинара. Больше всех ликовал докладчик, пока Аркадий Мигдал не обратил внимание, что первые буквы в телеграмме Гейзенберга складываются в фразу «VY VSE DURAKI»... У этой версии имеется один недостаток: она подозрительно похожа на историю, случившуюся несколькими годами ранее, и там тоже были и Мигдал, и телеграмма Гейзенберга.
А что доподлинно известно, так это то, что бенефициаром истории с «атомоскладом» стал не имевший к ней решительно никакого отношения молодой профессор А. А. Тяпкин из Дубны. В «УФН» застряла его статья по теории относительности, о которой одни говорили, что она бросает тень на Эйнштейна, а другие отзывались о ней как тривиальной и также считали не достойной публикации, а Зельдович даже заявил, что если статью напечатают, он уйдёт из редколлегии. После истории с «атомоскладом» редактор «УФН» решил, что пора дать Тяпкину зелёный свет. Через полгода после статьи Зельдовича в «УФН» появилась статья Тяпкина. Яков Борисович своё слово сдержал...