Света легла на кровать, в руках держала книжку. Её подарила соседка, Неля Семёновна. Вообще-то читать Света не любила, считала, что всё враньё в книжках. Эти стихи сочинила она, соседка, и принесла ей на день рождения. Прочитала несколько стихотворений: как-то непонятно. Про птиц и про зиму понятно, а вот про жизнь… Она посмотрела на стену, там висела картина, нарисованная маслом, тоже, кстати, Неля Семёновна подарила. Ишь ты, стихи придумывает, картины рисует.
Вгляделась в картину. На фоне бревенчатой стены в доме – стол, над ним – три иконы, но их видно плохо – на столе стоит зелёный кувшин с ветками и гроздьями рябины. Гроздья крупные, сочные, листики резные, будто живые. А на столе, застеленном белой скатертью, рассыпано много зелёных яблок. Похоже, что их только сорвали в саду. Рядом с кувшином – чашка, доверху заполненная яблоками. «Надо же такое нарисовать? – подумала Света. – Что за картина? Что бы это значило?» Она полюбовалась и стала вспоминать, когда была подарена картина. Кажется, летом.
Ну да, это был мой день рождения, только прошлый год. Август. Значит, картина «Яблочный спас». Вспомнила, как нарядилась и подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрели озорные чёрные глаза. Покрутилась в разные стороны. Короткая стрижка, волосы, чуть подёрнутые сединой. Хоть и пенсионерка. На круглом румяном лице – улыбка. Осмотрела свою фигуру придирчиво. Ничего ещё, всё при мне. Всего-то восемьдесят пять килограммов. Другие потолще будут. Довольная отошла от зеркала.
Ещё вспомнилось, как заходила часто к Неле Семёновне, которая работала в колледже преподавателем. Она не могла понять образа жизни своей соседки. Ей даже было жаль её. Работа, уроки, лекции сочиняет сидит, отчёты пишет. Сколько зазывала к себе пивка попить или винца стаканчик, мотает головой и восклицает: «Работы много, не успеваю, Светочка, прости». Как монашка живёт. С мужем живёт, к ним иногда привозят внуков, двух мальчиков и девочку – дошколят. Света любила навещать соседей. Их необычный уют завораживал её. Мебель ширпотребная, шторы красивые, современные и много картин. Все стены увешены. Когда только она их рисует? Есть чем полюбоваться. За стенкой иногда слышно, как сверлили новое отверстие для картины. Совсем недавно раздавался этот звук. Представляла, как эта Нэля Семёновна стоит в своём коротюсеньком платьице с глубоким вырезом на груди, в серёжках каких-нибудь вычурных, с перстнями на пальцах. Забывает снять после работы, так и моет посуду, красоту не жалеет. Всегда с накрашенными губами. Перед кем дома-то красить? Выбирает место для новой картины.
Вспомнила, как спросила тогда:
– Опять новую картину привешиваете?
– Ну да, гвоздь-то вбили, а вот не вписывается она в композицию, – сетует Неля Семёновна. – Я уже её в разные места прикладывала, не смотрится.
– А ты мне её подари! – обрадованно выкрикивает Света.
Нэля Семёновна стоит на стуле, держит картину, прижимая её к стене.
– Нет, не подходит, – говорит Света. – Она вообще здесь лишняя. А во второй комнате больше места нет у тебя.
Нэля Семёновна молчит, голову набок наклонила и пристально рассматривает картинку, будто прощается с ней. Потом поворачивается.
– У тебя же скоро день рождения. Потерпи, подарю.
И подарила. Так «Яблочный спас» перекочевал из одной квартиры в другую.
Промелькнуло всё это в голове Светы, как кадры фильма. Оглядела свою комнату и отправилась к соседке посмотреть, что новенькое появилось за это время, да и поговорить хотелось.
Неля Семёновна стряпала пирожки.
– Кого в гости ждёшь? – спросила Света.
– Ребятишек сейчас забросят.
– Готовишься?
– Пирожки любят очень, суп и кашу сварила. Подожди, сейчас угощу.
Неля Семёновна включила телевизор, поставила в комнате на стол тарелку с пирожками, налила чаю и побежала дожаривать пирожки.
Света оглядывала комнату, ела пирожки и обратила внимание на большой лист деревоплиты.
– Нель, вы что-то ремонтировать будете? – крикнула в проём двери, чтобы её услышали.
Почему ты так думаешь? – откликнулась хозяйка.
– А деревоплита чего стоит? – снова кричит Света с набитым ртом.
– А, так это я картину новую задумала.
Нэля Семёновна зашла в комнату.
– Я её загрунтую и буду рисовать.
– Такую большую?
– Ну да.
– Так она никуда не войдёт.
– Над диваном войдёт. В другой комнате.
– Над диваном войдёт, – соглашается Света.
– Размер сто пятьдесят на сто, говорит Нэля
Семёновна
– Как раз войдёт, – утвердительно заканчивает Света. – А что на картине-то будет?
– Швейцарские горы.
– Что? Света поперхнулась, глотнула чай. – Что там будет? – повторила.
– Швейцарское нагорье с зелёной поляной под ним и ромашки на переднем плане, много ромашек.
– Зачем?
– Что зачем? – спрашивает Нэля Семёновна, снимая фартук.
– Ну зачем горы и ромашки-то с ними? – сердится на непонимание Света.
– Природа у них в предгорьях такая, и люблю я ромашки очень. Видела коробки из-под посуды «Цептор»?
– Да только коробки и могу те купить, – парирует соседка.
– Так вот на них тоже горы нарисованы, а перед ними расстилается ромашковый луг. Такую картину хочу над диваном.
– А-а-а, хотеть не вредно.
Вдруг с хлопком о стену открылись входные двери, и в коридоре оказались запыхавшиеся внуки Нэли Семёновны. Видать, наперегонки бежали. Они улыбались во весь рот. Самый упитанный Лёва (так решила Света) крикнул с порога:
– Бабушка, а что вкусненького есть?
Бабушка их начала обнимать, расцеловала и помогла им раздеться. Потом зашла их мама, дочь Нэли Семёновны, что-то скороговоркой сказала и выскочила в подъезд, некогда, куда-то с мужем торопились, он, как всегда, ждал её в машине. Света поняла, что делать ей здесь нечего, не до неё.
– Ну, я пойду, – сказала. – Зайду в другой раз.
В другой раз Светлана встретилась с этим же составом семьи соседки недели через две. Зашла и обомлела. Та самая деревоплита, привлекшая её внимание в прошлое посещение, взгромождена на диван Нэли Семёновны, на ней что-то нарисовано. Вдоль картины выстроились внуки. У каждого в руках – кисточка. Они вазёкали красками по какой-то картонной крышке от коробки. На ней красовались разноцветные кляксы. Кажется, пол-литра называется. Тыкали в картину. Нэля Семёновна поправляла, брала ручонку внука и водила по ёлочкам.
– Вот вы чем здесь занимаетесь! –воскликнула Света. – Ну-ка, ну-ка, что тут у вас?
Дети развернулись на голос, увидели знакомое лицо.
– Мы рисуем! Нам бабушка разрешила!
Света подошла поближе. На картине, да, это уже картина, а не просто деревоплита – голубое небо с красивыми облаками, а на его фоне – высокие горы со снежными вершинами. На одной горе снег спускался почти до зелёного луга. Но это так казалось, просто она (гора) очень далеко. Огромная зелёная поляна со светлыми подпалинами простиралась у подножия. И много ромашек! Что поближе, крупные, а вдалеке – маленькие. Дети рисовали гряду ёлочек, а Нэля Семёновна помогала им. Ёлочки сочные, пушистые, разные по высоте, но все красивые.
Света залюбовалась, а вслух сказала:
– Ты, Нэля Семёновна, не слишком-то давай волю внукам, а то испортят твой шедевр.
– Никакие шудевры мы не портим, мы картину рисуем, – сказала старшая Лиза. И обидчиво посмотрела на Свету. – Вы, тётя Света, ничего не понимаете, так и не говорите, – добавила и ткнула кистью в полянку, так расстроилась.
– Ой, бабушка, я не туда попала!
– Сейчас поправим.
Нэля Семёновна другой краской подмазала эту кляксу, и всё встало на свои места.
– Когда вешать-то будете? – спрашивала соседка.
– Не скоро. Дорисовать. Придать картине законченный вид. Дать просохнуть. Может быть, лаком пройтись. Посмотрю.
– Придать законченный вид, – передразнила Света. – Чего тут придавать, заканчивать надо и вешать. В общем, позовёте, как вешать-то будете.
Недели через две за стенкой раздавался привычный для Светы стук молотка. Наверное, шедевр свой прибивают. Меня не позвали. Ну и пусть прибивают. Им вдвоём не справиться. Позовут.
Она присела на стул у окна. Пасмурно и сыро. Как и в душе. Дочь с зятем и внуками живут на соседней улице, а в гости не заходят. Только и виделись, когда сама к ним приходила. Да и то встречали холодно и неприветливо. Советы им мои не нравятся. Да разве мать может плохое-то посоветовать? Зачем ребятишкам купили компьютер? Что там выглядывать-то в нём? Лучше бы книжки научили детей читать. Картошка моя жареная детям вредная, огурчики солёные с грядки вредные! Какие-то книжки про психологию читают. А сами психи несусветные. Со психу, наверное, купили мне «прикид», так и сказали – прикид. Куда его прикидывать-то? Это же платье с какого-то заграничного магазина. Деньги только зря потратили, лучше бы мяса купили на борщ.
Похоже, муж Нэли Семёновны прибивал картину, вернее, сверлил, колотил и стучал. Света представила себя на месте соседа: огромная, тяжёлая, да над диваном.
Она домыслила, как он спать вечером будет ложиться с опаской, осторожно пробовать своё лежачее место и косить взглядом на шедевр жены. Картина ему нравилась, иначе и вешать незачем. Да ещё внуки рисовали, сам видел.
Ночью Свету разбудил ужасный громкий звук падающего предмета за стеной. Большого предмета! Даже стенка содрогнулась!
Потом более тихие звуки закончили это падение и …голоса. Мужской и женский. Мужской – возмущённо, женский – приглушённо. Вот! Это же шедевр Нэльки свалился! Сверху над квартирой соседей стучали по полу, потом по батарее. Началось! Пойду-ка я гляну. Целы ли сами?
Света постучала в двери соседей. Открыли быстро! Нэля Семёновна – в ночнушке. Муж её стоял в трусах и майке, не засмущался. Видимо, не отошёл от шока.
– Заходи! Не шуми только!
– Это кто шумит? Это я шумлю? У меня от вас стена трясётся, не шуми, – возмущалась Света, а сама бочком протискивалась в комнату.
Шедевр пряменько стоял между диваном и стеной в массивной деревянной раме, именно туда так живописно и грохнулся. Одеяло валялось на полу, подушка – в ногах. Видно, сильно перепугался мужик.
Картину трогать не стали.
На другой день решили шедевр поместить на другую стену. Там уже торчал гвоздь от старой картины. Со стены предварительно все маленькие картины убрали – над диваном решили повесить. Попросили Свету
помочь!
Она старательно вцепилась в свой край картины и двигала его по стене вверх к вбитому гвоздю. С другой стороны поддерживала Нэля Семёновна, а её муж, стоя на стуле, координировал движение.
– Ну, девоньки, ещё чуть-чуть, и картина будет на месте. Вот так, хорошо. Всё!
Все трое рассматривали новую картину. Света тоже.
Такой правдоподобной она ей показалась сейчас, что захотелось побывать в этой Швейцарии, погулять по поляне, нарвать ромашек и подарить кому-нибудь на
память.
Домой вернулась сосредоточенная, с чувством выполненного долга. Вот и хорошо, что повесили эту красивую картину. Когда и я зайду полюбоваться. Пусть Нэля Семёновна рисует свои картины. А что подъезд переполошили, так дело житейское.
С тех пор Света у Нэлли Семёновны больших картин не наблюдала. Да и зачем? Другие шедевры маленького размера не хуже. А к картине с горами в Швейцарии и с ромащковым полем подходила всегда. Любовалась. Надо Нэлю Семёновну попросить нарисовать такую же маленькую для дочери, пусть тоже любуются.