Мы сидели вдвоём в просторной каминной зале реабилитационного центра для зависимых людей. В недрах мягкого дивана передо мной растёкся крепкий с виду мужик. В возрасте чуть за сорок. Он прикрыл лицо ладонями дрожащих рук и громким шёпотом в чём – то каялся, плакал, что – то просил у Бога. По – настоящему горевал парняга, не были слёзы его притворными, не давил он их из себя через силу. Видно было, что крепко страдал этот парень, рвало ему душу изнутри из – за сильной кручины, ведомой лишь ему одному. Чем - то проняло его недавнее общение со мной, исповедаться почему – то вдруг захотелось, когда наедине мы остались. Хотя до попа мне ой как далеко, ибо я сам грешен безмерно, да и аналоя поблизости не было. В центре очень не приветствуются предметы культа, да и вообще всякие проявления любой религии. Даже священная Библия находится там под строжайшим запретом…
Хотя мне и домой давно следовало уехать, время позднее уже настало, но решил всё же задержаться, выслушать признания страдальца, а может и помочь ему чем смогу. Мужик тот, Серёга, вспомнил в тот вечер типичную историю из своей долгой наркоманской жизни и выговориться решил, но только не прилюдно. Случай тот, по его словам, терзал его тем сильнее, чем больше прожитых лет отмерялось мужику на шкале времени. Спешил покаянием облегчить свою душевную тяжесть. Горек, невесел был рассказ его…
- Дочке моей 12 лет тогда исполнилось. Подумал ещё, что вот, серьёзный возраст начинается, заневестится скоро девчонка. Надо бы ей подарить что – нибудь такое, чтобы ребёнок мой на всю жизнь запомнил и вообще приятно чтобы ей сделать, чтобы радовалась она по – настоящему, папку чаще вспоминала. Ну, зарплату получил и сразу же в магазин отправился, купил серьги дорогие, с камушками такие, красивые очень. Не помню уж, что за камни там были, но стоило всё это очень прилично. Вспоминать больно, - сквозь плач говорил мне Серёга.
- Ну подарил же, не проколол деньги. Чего страдаешь - то ?
- Ты дальше слушай. Девочка моя подарку тому так радовалась, так счастлива была ! Будто все богатства и счастье мира на неё свалились. Она ведь мало хорошего видела от папашки – наркомана, а тут такое ! Да и я собой гордился, что вот сделал доброе дело, а мог с этими деньгами прямиком к барыге пойти за дозой. Только вот беда какая, недолго мне пришлось радоваться да от гордости пухнуть после того подарка. Месяца не прошло, и у меня началась тяга ну просто вот звериная, а денег не было в то время, да жена ещё к тёще уехала, как на грех…
Серёга замолчал. Было видно, что сейчас он с огромным трудом будет вытаскивать из себя те нужные для признания слова, которые сами собой не ложатся на язык, потому что очень нелегко их произнести, душу свою обнажить совсем непросто. Но он справился и тихим, приглушённым голосом продолжил:
- На дозу мне в тот вечер вообще не хватало, не было денег, а крутило всего, аж ломало. Взять негде, ничего в башку путного не лезет где найти ту малую копейку. Тут вдруг как бес в ухо нашептал: серёжки же есть у дочки, новые, дорогие. Сам дарил, на свои кровные. Вот же оно, решение - то ! Сдай в ломбард, облегчи своё состояние, а завтра – послезавтра деньги где – нибудь найдёшь, так и выкупишь. Делов то всего ничего. Гнал сначала от себя наваждение то паскудное, а оно всё сильнее обволакивало мозги. Наушничала нечисть, науськивала на тяжкий грех, соблазняла вовсю. Чем дальше, тем больше приходило искушение. Потихоньку и поддаваться стал я, поверил, что так оно всё и будет – сейчас вот только подлечусь, а после схожу, выкуплю и всё верну ребёнку своему. Решился наконец на такую паскудную мерзость, ну а там уж дело за малым осталось. Залетел к дочке в комнату и так, как будто между делом, говорю девочке своей, что давай, мол, снимай быстро с себя папкин подарок. Через два дня, говорю, отдам, ещё ведь и хватило у меня, придурка, совести пообещать ей это…
Серёга опять замолчал. По его щекам текли слёзы, ещё обильнее, чем прежде, но он на них не обращал никакого внимания. Только сильно, отчаянно даже кусал кулаки своих дёргавшихся рук. Всё же недолгой была наступившая пауза. Он внутренним усилием прервал её и продолжил свой раздирающий душу рассказ:
- Не поверила мне дочка. Не хотела внимать услышанному, не могла принять, что папа её вот так поступить может, как иуда самый настоящий, как гад последний, предатель. Глазками только захлопала, а там уже сразу и до дрожащих губ дело дошло, и слёзы потекли. Меня же это злить ужасно начало, понимаешь, нет ? Наркоман ведь я конченый, а у нас, мозги проколовших, все чувства шиворот - навыворот. Так и говорю ей со злобой - чего мол ревёшь ? Снимай цацки быстрее, а то сам оторву с ушами вместе. Надо мне очень, понимаешь ? Ещё и укорял девочку, что папе своему не верит. Говорил, обещал скоро вернуть, а внутри ведь не было ни капли жалости к кровиночке своей, одна тяга душу наизнанку выворачивала, а доза проклятая так и стояла перед глазами. Дочка тут на беду свою давай меня упрашивать, что не надо, мол, папочка, не делай этого… Понимала ведь всё, знала уже, видела меня всего насквозь, как облупленного. Сам же я вообще возлютовал тогда, что не слушается меня пигалица такая, больно схватил её за руку, к себе подтянул, чуть вместе с ушками не сорвал те серёжки с девочки моей. Мигом развернулся, чтобы горя и слёз её не видеть, ну и сразу же бегом к барыге, через ломбард, разумеется. Ломбарды эти поганые круглосуточно таких как я ублюдков обслуживают.…
Вновь затих Серёга. Выговорился, рыдать перестал. Сквозь прижатые к мокрому лицу и ещё дрожавшие пальцы молча смотрел куда - то в дальний угол огромной комнаты.
- Дальше то что ? – вывел я его из забытья, - выкупил, вернул дочке серёжки те ?
- Да ну тебя, мозгоправ, - устало отмахнулся мой собеседник, - сам же всё знаешь, понимаешь про меня. Долго я тогда в себя прийти не мог, целый месяц наверное. Как безумный только и делал, что «закалывал» свои переживания. Где был, чего творил – убей, не помню. Как в тумане всё пролетало, в угаре наркотическом. Жена с дочкой ушли, квартиру сняли, меня с работы выгнали, так и не заметил даже этого, веришь, нет ? Еле очухался и то потому лишь, что мать меня тогда в первый раз в этот центр сдала. Десять лет с того времени прошло, а всё едино – как вспомню, так будто нож в сердце входит, простить себе не могу.
- Сейчас то тебя кто сюда определил ? – поинтересовался я.
- Дочка, - с явно слышимой интонацией гордости в голосе ответил Серёга, который к тому времени уже окончательно успокоился, - дочь всё это мне организовала, чтобы я в себя пришёл, «перекумарил», как у нас, подонков наркоманов говорится. У жены бывшей ключи от квартирки моей есть, вот она их дочери и дала, ну а та вызвала группу захвата, когда я тёпленький, полумёртвый дома со шприцом в обнимку валялся. Может, жизнь мне в тот вечер спасла, когда захватчикам центровским позвонила, как думаешь ?
- Как я могу что – то думать, Сергей ? Не знаю обстоятельств, додумывать только можно по рассказу твоему скорбному.
- Да, это ты верно подметил, психиатр хренов. Ведь я поначалу очень на неё злился, что опять в эту каталажку попал хрен знает насколько. Думал, что вот выйду, выматерю их всех, разнесу их клочки по всем закоулочкам. Но сейчас вроде уже подуспокоился, они по - любому мне зла не желали, во благо всё хотели устроить. Сам же во всём виноват, верно ведь ? Не травился бы, эх… - в сердцах вымолвил Серёга, - ну а как сказали мне, что я здесь на две недели только, чтобы отлежаться, так и вообще отпустило, полегчало мне. Но по любому сам во всё виноват, гадом буду ! – добавил мужик с явной убеждённостью в голосе.
- Главное, что ты понимаешь вину свою, всё правильно осознаёшь, - обрадовался я, - это действительно важно очень, твёрдое понимание того, что только ты есть причина всей беды той страшной, которая тебя гнёт. Если вправду в этом уверен, а не болтаешь словца красного ради или чтобы мне, специалисту поддакнуть – то почва для перемен хороших, мощная точка опоры у тебя уже есть. Остальное в твоих руках, в твоих прежде всего !
- Ну и ладно, - вздохнул Серёга, - вот, выговорился я, опять вроде бы ненадолго полегчало. Чего же мне теперь делать, ты уж посоветуй как психолог. Как изжить из себя память эту проклятую о дозе, такую для меня светлую !? Мне ведь много есть чего вспомнить, наделал я дел ! Иной раз голову руками сжимаю, чтобы от наваждения очередного избавиться, воспоминания прогнать. Не помогает, конечно, только новая доза и спасает. Ну а под ним, зельем проклятым, опять чего - нибудь отчебучиваю, и получается, что опять свежие воспоминания обретаю, как в копилку их складываю, к старым до кучи, - невесело усмехнулся мой визави и спросил:
- Как быть то, подскажи, ты же вроде как специалист по психологии. Может, приёмы там какие специальные есть ? Психические в смысле методы. Мне же надо вину свою как – то заглаживать, искупать перед той же дочкой. Да и бывшая жена не заслужила того, чтобы я с ней так обошёлся.
Взрослый же он вроде дядька, а такой наивный… Что я мог ему посоветовать ? Какие тут могут быть приёмы и методики, пустое это всё…
- Знаешь, Серёга, что хочу сказать… Тебе тут в центре терапевты правильно всё рассказывают, опытом делятся. Которые бедолаги здесь надолго приземлились, тех вообще через сложную программу ведут, сам знаешь по прошлым своим залётам сюда. Но все слова, чужой опыт, программа та терапевтическая… Всё это вторично, ну как бы производны те штуки по отношению к главному, только лишь инструмент в помощь для этой самой сути дела.
- Ну а что, что оно такое, то главное, суть – то эта, какая она есть из себя ?
- Так только же что речь об этом вели, товарищ дорогой, - удивился я, - главное это то, что ты только решишь внутри себя, что выберешь. Направо пойдёшь – жизнь обретёшь, налево – прямой путь к могиле, не новичок же в центрах, сам видишь, сколько молодых ребятишек к списку жмуриков постоянно добавляется. Как по конвейеру на тот свет уходят. Так что жить если хочешь – обрети в конце концов внутреннее решение не колоться. Вот просто прикажи себе и не колись. Жаль, конечно, что тягу ты уже не убьёшь, она до конца дней твоих возле тебя останется. Наказанием, напоминанием и вечным соблазном, к несчастью твоему. Но подчинить себе болезнь эту неизлечимую ты сможешь. Программа и всё прочее только тогда тебе по – настоящему начнут помогать справляться, когда ты сам себе помощь окажешь. Запомни – не будет этого решения, а самое главное – твоей личной веры в него, веры в свою стойкость… то вообще ничего не будет, и ты потом обязательно сорвёшься. Примешь твёрдое решение, будешь выполнять его, тебе и Господь поможет, и программа поспособствует. Бог наш он помогает только тому, кто сам себе помогает. Англичане так говорят и уж тут то они точно правы. Без твоего правильного выбора ни одна программа, ни один, как ты говоришь «приём» тебя не спасёт, будь он даже самым новомодным. Просто прими решение, останься твёрдым в нём. Мало - помалу начнёшь себя за это уважать, день ото дня всё больше, так и вера в себя потихоньку крепнуть будет.
- Так просто ? - искренне удивился Серёга.
- Очень многое из кажущегося сложным, на самом деле оказывается весьма простым делом. Помнишь, наверное, присказку про то, что «всё гениальное просто». Или известный исторический случай с «колумбовым яйцом». Ну вот и здесь примерно так же.
- У меня в голове пока вообще не укладывается – как это так ? Просто взять и перестать употреблять ? Ничего больше не надо делать ?
- Нет. Говорю же тебе, что просто перестать травиться – это потом, следующий шаг. Вначале - решение. Твоё, твёрдое. Поверить в него, в помощь Бога, в непреклонность свою несмотря ни на что. Вот что тебе надо немедленно сделать. Ну а остальное действительно просто. Да, всего лишь не употреблять, и всё, точка. На том и стоять. Не выстоишь – беда случится ещё хлеще.
- Вроде как легче лёгкого на первый взгляд, да это ведь только для незнающего человека простым кажется, а мне – то, прожжённому, как такое принять, да ещё и выполнить ? Сложно же… Сколько раз пробовал, а не выходит. Тягу - то проклятую куда деть ? Она всякий раз перебарывает. Может, всё – таки есть приёмы какие – то, чтобы полегче было управиться со злом этим ?
- Ты, Серёга, знаешь кого мне сейчас напоминаешь ? Фильм в детстве «Приключения Электроника» смотрел наверное ? Помнишь, был там главарь мафии, который у мафиози Урри всё время спрашивал про электронного мальчика, требовал найти у него кнопку, чтобы выключить ?
- Помню, конечно, клёвый очень фильм.
- Так вот, навсегда запомни ! Ну нет, ни у кого не существует этой волшебной кнопки, которая умением терапевта ли, или как волшебная палочка, либо по щучьему велению приёмы разные колдовские тебе включала бы. Потому что ты не машина, а сложный, живой человек, только очень сильно раненый. Тебе самому, через пот и боль свои раны нужно будет зализать, залатать. Кнопка мгновенного действия - это было бы легко слишком, а тебе без труда, без стискивания зубов сейчас ничего не сделать, не выбраться, понимаешь ? Ты себе не принадлежишь пока, болезнь тобой вертит как хочет. Победишь её только ты, вне тебя спасения нет. Хворь твоя теперь уже навсегда, она пожизненна, неизлечима. Прими это. Научись быть властен над своей болезнью, и только тогда она не повредит тебе больше. Дашь ей хоть малейший шанс… Ну, ты сам всё знаешь про срывы.
- Вот понимаю всё вроде бы, и про хворь, и что сила воли мне теперь ой как нужна… Да тяга вот аж как душит, - он вцепился дрожащей рукой в своё горло, нервно дёрнул головой и добавил с обречённостью в голосе:
- Сильно душит, не могу. Так бы и сорвался сейчас с превеликим удовольствием, мучаюсь же. Ни на что бы не посмотрел, укололся бы с радостью и плевать на всё ! Ладно, спать пойду, может хоть во сне мучиться от тяги не буду.
- Знаешь ещё что хочу сказать тебе на сон грядущий про искупление вины, о чём ты вспомнил и что важно ? Ты, Сергей, страшного прошлого из памяти близких уже не вытравишь, но застить его сможешь, это тебе по силам. Создать для них хорошее, достойное настоящее и самое важное – яркое, надёжное будущее. Такое, что они сами уже о прошлом вспоминать не захотят. Ничем их тогда не заставишь возвращать страшные воспоминания.
- Очень хорошо ты это сказал, мозгоправ ! Запомню обязательно, запишу даже сейчас перед сном, как заклинание буду произносить, себе молиться.
- Ну иди, заболтались мы, засиделись, отбой скоро. Спокойной тебе, по – настоящему умиротворённой ночи желаю. Ну и вот ещё что, совет дельный. Ты как отсюда выйдешь, обязательно на исповедь в церковь сходи, сделай всё по – настоящему. Полегчает, сам всё увидишь. Ну и в намерениях твоих здравых тебя то таинство укрепит, сил придаст. Лишним оно точно не будет.
Ничего он мне на это не ответил, улыбнулся только радостно, головой кивнул и молча ушёл в комнату дожидаться команды «отбой», такой заветной для всех обитателей центра…
Через три дня немного протрезвевший Серёга вышел из центра. В радостный момент освобождения из неволи на лице его всё – таки присутствовало заметное напряжение, а улыбка выходила какой – то натянутой, натужной, ненастоящей. В сказанных им на прощание словах не было уверенности ни в чём, а суетливые телодвижения только подтверждали великое смятение души мужика. Пошёл себе человек восвояси, остаться не захотел, да и денег на лечение не было ни у него, ни у жены с дочерью. Перед уходом Сергей постоянно твердил мантру о том, что теперь то он уж точно надеется не сорваться, собирается принять такое нужное ему решение.
Надеялся он принять решение, собирался... Видимо, когда – нибудь, в понедельник или после дождичка в четверг. Или если рак свистнет на горе, но непременно тремя зелёными свистками. Да и вообще надежда – хлеб несчастливцев, как верно у нас в народе говорят. Будто бы чуял я, что добром все эти «надежды» не закончатся.
К несчастью, совсем не надуманными оказались те мои нехорошие предчувствия. Себе Серёга действительно так и не поверил, очень нужного решения не принял. Или, по доброй традиции наркоманов с алкашами, решил он что – то решить не раньше утра понедельника, чтобы не пропускать попусту предстоящие выходные дни. Такие тёплые, летние, многообещающие…
Вот потому и вышло так, что всего через два дня после выхода из центра Серёга умер от сильнейшей передозировки. Нашли его, уже остывшего, на какой - то грязной, изломанной лавочке внутри глухого внутриквартального проезда. Так и не создал он никакое счастливое будущее для своих близких. Не загладил, не искупил, ничего не возместил…