Глава 173
Гримо в своих мемуарах создаёт ложное впечатление, что похищение нами кардинала Мазарини вынудило его подписать соглашение с Фрондой, вследствие чего Королева и её первый министр полностью примирились с Парижем, вернулись в свою столицу и начался период безмятежного правления Королевы, Мазарини и Короля.
Если бы всё было именно так, можно было бы в какой-то мере понять, за что Мазарини и Королева вознаградили каждого из нас, впрочем, меня – в наименьшей степени, поскольку лишь я один ничего не просил для себя лично. Те, кто читал мемуары Гримо, могут поспорить со мной, сославшись на то, что я-то как раз имел просьбу и она была удовлетворена, а Атос не просил ровным счётом ничего.
Но перечитайте эти нелепые мемуары под названием «Двадцать лет спустя» и вы обнаружите, что ошибаетесь.
За Атоса попросил Портос, причём попросил тогда, когда это было не вполне деликатно с его стороны, а именно: тотчас после получения баронской грамоты он попросил для него орден. И не какой-нибудь, а «Голубую ленту», то есть Орден Святого Духа. Такой орден давался лишь по праву чрезвычайно знатного рождения, в первую очередь – королю и членам его семьи. Во времена Мазарини было дано лишь три таких ордена: Королю, Месье, то есть брату Короля Филиппу Орлеанскому, а также нашему другу Атосу.
Для того, чтобы получить такой орден, необходимо было быть весьма знатным, таким, каким и был наш Атос, но никак не менее. Кроме того, следовало уже иметь орден Святого Михаила. У Атоса его не было, но был уже Орден Святого Духа от Короля Карла. Ко всему сказанному следовало иметь особые заслуги, то есть чрезвычайные, из ряда вон выходящие. Какие были у Атоса заслуги перед Мазарини, или перед Королевой? Те ли, что он участвовал в освобождении герцога де Бофора? Сам Бофор принадлежал к лицам королевской крови, но пока был жив Мазарини, никто из побочной ветви Бурбонов не получил Ордена Святого Духа. Лишь через полгода после смерти на всю эту знать посыпался целый дождь Орденов в количестве семидесяти штук! Тогда-то и стали кавалерами этого Ордена все Вандомы, Бурбоны, и даже двое из семейства Коменж-Гито, а также де Вард.
Так что утверждение Гримо о том, что Атос ничего для себя не просил, грешит неточностью. Лишь Гримо мог написать в своих записках, что Атос – полубог, и доказывать этот тезис очень неумело во всей его многостраничной трилогии. Мы-то прекрасно знали нашего Атоса и любили его за его недостатки ничуть не меньше, чем за его достоинства, и нам не было необходимости их преувеличивать, а тем более выдумывать.
Никогда бы Портос не попросил для Атоса орден по своему собственному почину. Он вообще мало что делал по своей инициативе, если не считать устройства своих замков и распорядка в своих имениях.
И если бы Атос не желал получить этот орден, он отказался бы от него. Стандартная фраза: «Благодарю, государь, я не достоин этой милости!», которую полагалось произносить, вероятно, была им произнесена. Подобно тому, как Людовик XIII однажды ответил: «Знаю, но за вас очень хлопотали!», Мазарини в этом случае имел бы большой соблазн ответить приблизительно также.
Но Портос никогда не убедил бы Мазарини наградить Атоса Орденом Святого Духа. На Мазарини мог оказать влияние только д’Артаньян, чей ум не уступал весьма тонкому и разностороннему уму хитрого итальянца. Ну, пожалуй, что я тоже мог бы потягаться с ним в уме, но для Мазарини я оставался врагом из противоборствующего лагеря, как и Атос. Мазарини итак пришлось раскошелиться и осыпать милостями тех, кто реально руководил Фрондой – Бофора, Гонди, Буйона и других! Стал бы он тратить далеко не беспредельные ресурсы, денежные, наградные и земельные, на таких людей как мы! Гримо прав, говоря, что мы были людьми необыкновенными и порой оказывали влияние на историю, но мы этого пока ещё не доказали Мазарини, и мы не были теми людьми, чьё влияние на историю столь явное, что нас следовало подкупать или задабривать подарками, подачками, званиями, должностями, деньгами и медалями. Мы, разумеется, не отказывались от того, что считали вправе получить. Но Орден Святого Духа для Атоса выходит за рамки справедливого вознаграждения.
Вручение подобного Ордена Королём Карлом более понятно. У Короля ещё оставались несколько таких орденов, но он при этом понимал, что власть его подходит к концу. Видя перед собой лишь трёх преданных дворян, он поступил так, как должен был поступить. Атос, принимая его, изрядно рисковал. Его могли бы счесть сторонником Короля и растерзать. Впрочем, так бы оно и было, если бы не д’Артаньян и Портос, которые объявили нас своими пленниками и взяли под своё покровительство. Мазарини мог бы, конечно, пообещать этот Орден за свою свободу, но мы никогда не брали в плен первого министра Королевы Джулио Мазарини. Здесь фантазия Гримо просто зашкаливает.
Что ж, я объясню всё. Если помните, д’Артаньян дал Мазарини совет лично переговорить с лидерами Фронды и предложить каждому из них то, чего они добиваются. Он даже подсказал, что именно следует предложить каждому из них. Это позволило развалить коалицию. «Разделяй и властвуй» — правило, которое должен знать каждый государь, каждый политик, каждый, кто ведёт войну, тайную или явную, локальную или тотальную, точечную или всеобъемлющую. Мазарини рискнул тайно пробраться в Париж в сопровождении Шатильона и Фламарана. Но вечером, когда я был у герцогини де Лонгвиль, Атос решил прогуляться по Парижу и встретил Мазарини под личиной отца де Брюи. Он узнал его. Мазарини помертвел от страха, поскольку он также знал графа де Ла Фер, и знал, что граф мягко говоря недолюбливает первого министра, а также является активным сторонником Фронды.
— Добрый вечер, святой отец де Брюи! — сказал Атос со снисходительной улыбкой. — Мне кажется, что вы слегка заблудились? Я не сомневаюсь, что улицы Парижа вам прекрасно известны, но сейчас в Париже неспокойно, в особенности для вас.
— Кажется, вы – граф де Ла Фер? — спросил Мазарини, у которого от страха зуб за зуб не попадал.
Он прекрасно понимал, что стоит графу крикнуть «Эй, здесь – Мазарини!» и ему был бы конец. Чернь буквально разорвала бы его на части.
«Будь прокляты эти Шатильон и Фламаран, которые куда-то запропастились в тот самый миг, когда они мне нужны как никогда! — подумал он. — На что я рассчитывал, полагая, что под этой сутаной меня никто не узнает?»
— Вы не ошиблись, монсеньор, я тот самый граф де Ла Фер, который не одобряет заключение в Венсенском замке внука Генриха IV, — ответил Атос. — Не будет ли с моей стороны бестактностью спросить, куда вы направляетесь?
— Я всего лишь прогуливаюсь по набережной с мыслями о Господе, — ответил Мазарини, трепеща от страха.
— Здесь небезопасно для вас, — повторил Атос. — Позвольте мне проводить вас.
— Куда именно? — спросил в страхе Мазарини.
— Куда вам будет угодно, лишь бы подальше отсюда, где многие так хорошо знают вас в лицо, — ответил Атос. — Я предложил бы вам свою карету, но, как видите, все улицы перегорожены цепями и баррикадами, никакая карета здесь не проедет.
— Я уже и сам вижу, что я напрасно решился прогуляться здесь без своих друзей, — сказал Мазарини слегка успокоившись, видя, что Атос, по всей видимости, не собирается выдавать его парижанам.
— Лучше всего будет вам выйти из Парижа через те же ворота, через которые вы в него вошли, — сказал Атос. — Давайте-ка я провожу вас, а там, я надеюсь, вас пропустят, поскольку я знаком с тем командиром ополченцев, который распоряжается на этом посту.
— А если на нас нападут Фрондёры? — с трепетом спросил Мазарини.
— В таком случае я постараюсь убедить их, что отец Брюи является их лучшим другом, а также другом герцога Буйонского, герцога де Бофора и коадъютора, как я успел заметить, — ответил Атос.
— А если вам не поверят и всё равно попытаются меня захватить? — спросил Мазарини.
— Слово чести, я этого не позволю, — ответил Атос. — Если же силы будут не равными, обещаю погибнуть, защищая вас, прежде, чем с вашей головы упадёт хотя бы единый волосок.
— Скажите, граф, почему вы с такой готовностью защищаете меня? — спросил удивлённый и восхищённые Мазарини.
— Если вы с оружием в руках выступите против тех, кто мне дорог, я без колебаний убью вас, монсеньор, — ответил Атос. — Но насколько я смог заметить, вы просто делаете своё дело, трудное дело установления порядка во Франции, раздираемой междоусобицей. И у меня нет претензий к качеству вашей работы. Мне не нравится, что Королева управляет страной по указке иностранца, но что ж поделать, если этот иностранец даёт ей советы, гораздо лучшие, чем любой принц крови? Да и сама Королева не иностранка ли? Побывав в Англии, я убедился, что различать людей по их принадлежности к той или иной нации глупо, а в иных случаях даже преступно. Каждого человека надо оценивать отдельно, видеть в нём личность, которой он является, и исходя из этого и только этого строить с ним свои отношения. Вы не разочаровали меня, господин кардинал.
— Благодарю вас, граф, — ответил польщённый Мазарини. — Это – самый большой комплимент, который я когда-либо слышал после смерти моего благодетеля и учителя кардинала Ришельё.
Атос вежливо поклонился кардиналу, и они направились к городским воротам. Несколько раз к ним подходили прохожие из числа ополченцев, вооружённых и достаточно многочисленных, и интересовались тем, кто они и куда направляются. Атос спокойно давал разъяснения, представляясь другом Бофора, коадъютора и Буйона, а также герцогини Шеврёз и герцогини Лонгвиль. На вопрос о том, кто этот монах, Атос давал объяснения, успокаивающие встреченных ими людей.
«Если я выберусь отсюда живым благодаря этому графу, я сделаю для него что-нибудь великое, — пообещал себе Мазарини. — Не будь его со мной, я бы пропал!»
Вот почему Атос получил Орден Святого Духа, а вовсе не в качестве выкупа за освобождение пленённого д’Артаньяном Мазарини.
(Продолжение следует)