Бабель отдыхает
Даже если расстреляют при переходе мексиканской границы, все равно надо идти и идти вперёд. Помню в 1991 году был я доверенным лицом у писателя булгаковеда, филолога и учёного Владимира Лакшина. Доктор наук, академик, он почему- то решил пойти в депутаты. В его команде я был за охранника, водителя и отвечал за все. Крошечный автор стихов “Если у вас нету тёти” Саша Аронов был ответственен за оригинальные лозунги, а Таня Бек, дочка писателя насыщала доктора знанием жизни простых людей. Наш район был очень престижный - помню, как клеили листовки на маршала Бирюзова, на маршала Жукова, кажется ещё одного маршала - Ватутина, короче, метро Аэропорт, Беговая улица, кладбище первой мировой, где могилы героев той войны были втоптаны в асфальт и Лакшин первое время об этом говорил, призывая воздать должное царским офицерам, но эта тема накрылась медным тазом!
- Что он несёт, старый дурак, - завопили юные москвички мамочки, - восстановить кладбище! К черту его с кладбищем, тут наш тихий парк, мы с детьми гуляем! С детьми!
С повестки кладбище сняли, исключив из оборота сразу несколько улиц.
Но это было только начало!
- Как вы относитесь к тому, что подлые прибалты выходят из СССР? - Задал вопрос полковник-пенсионер, наливаясь злобой в надежде обрести союзника.
- Поймите, товарищ, все империи рано или поздно рушатся. Но до понимания этого надо прожить 40 лет, мотаясь по пустыне, как это делали мудрые евреи во главе с незабвенным Моисеем, умный был человек.
- Да он же жид, товарищи, бей Жидов! Спасай район, он же Яковлевич, вы что!
И поднялись с задней скамьи дома культуры авиационного завода десятка полтора красивых молодых людей в кожаных куртках и почему то без волос. Видимо, раннее облысение!
- У вас вопросы, товарищи? - это я подал голос, надеясь, что мы сейчас обо всем договоримся, мы же все люди, а не звери. - Сразу уточняем - не еврей Лакшин, не еврей, не беспокойтесь!
- Мама моя, - всхлипнул еврей Аронов, - это же памятники!
- Какие памятники? - полюбопытствовал Лакшин. - И почему вы их так величаете, Александр?
- Общество «Память», это же фашист Васильев! - всплеснула руками ярая антифашистка Таня Бек, дочка писателя-антисталиниста. - Нацисты!
- Танечка, ну откуда они в Москве - столице страны, победившей фашизм… у страха глаза велики!
Над головой просвистела и с весёлым звоном разбилась бутылка. Салют мальчишу, как сказал бы дедушка Егора Гайдара, автора незабвенного Тимура и его команды.
- Все в машину, - отдал я приказ по военному четко и громко, но не узнал свой голос, это был жизнерадостный писк только что вылупившегося цыплёнка, - возвышенность преодолевать в темпе, в бой не ввязываться!
Поэт посмотрел на меня с любовью, он явно не планировал вступать в бой, опасаясь видимо нанести увечья людям в чёрных косухах.
- Лакшин, пардон, шеф, Владимир Яковлевич, вперёд, Бек за ним, мы с поэтом в авангарде, будем отбиваться!
Бедный Аронов чуть не заплакал, когда я не дал ему ускользнуть, он уже собрал отпихнуть кандидата в депутаты Верховного совета ссср и вылететь в окно! Но он мне был нужен для создания численного перевеса и я не выпустил поэта из рук. Кажется, он стал молиться или читать какие то боевые строки, губы его шевелились. Видимо, что-то знал из рассказов предков о том, что бывает, когда весь зал бежит а тебе, тянет руки и громко кричит:
- Держи жидов! Бей пейсатых!
Где вы видели пейсатых, хотел я вступить в спор, но меня сбил с толку удар в спину, из за чего я завалился на Сашку Аронова и полюбил его как родного, он так хорошо самортизировал! Не очень хотелось лежать на грязном полу.
- Бежим! - прокричал я и взяв под мышку поэта, бросился к двери, распахнутой добрым администратором.
- Александр Викторович, отступайте с достоинством! Мы не должны показать, что их боимся! Император Александр всегда смело входил в толпу….
- Держи их!
Как я смог завести трясущимися от повышенного чувства ответственности за жизнь кандидата в депутаты свой жигуль, уже не важно. Машину облепили бритые лица и дёргали двери. Я дал газ!
- Александр Викторович, не задавите кого, у людей интерес к политике!
Лобовое стекло пошло тонкой паутинкой и я газанул.
- Бабель отдыхает, - пришёл в себя Аронов.
Победил нас какой-то учитель по фамилии Куркин, кажется, он стал министром просвещения потом, впрочем, может я чего и путаю. В любом случае, мы с ним подружились, отдав ему наши немногочисленные голоса.
Его, толстяка, физиономия блином, истинного русака, точно евреем никто не мог обозвать.