надо удивляться не тому,сколь непринужденно бабочка и Чжоу обменялись опытами существования друг друга,а тому,откуда взялась эта объединившая их эйфория – чистое ликование,отрешенное от ощущения себя кем-то,да и чем-то – от ощущения полета наконец;ведь оно сколь угодно самосуще;оно исполнено собственного опыта,который непроизвольно обмирая обнаруживается двумя этими существами;опыт самого мира есть нечто смехотворное,он не может находить себя лишь отдавая себе отчет о своих явлениях;он – организующий принцип самой бездны внеопытно-абсурдного многообразия вещей,где ничто не нечто;и тогда все вещи – лишь абстракции истинной конкретики невыразимости идеально интимного самочувствия;оно включает в себя бытие в любых его формах,равно исключает его;оно фон вещей и может быть только одной из них,дабы ничто не нарушало его чистоты;оно единственное,что делает бытие реальным – его самоотрешенность,позволяющая ему быть внятным себе самому – быть человеком
крайняя непохожесть бабочки и Чжоу друг на друга делает невозможным их осмысленное восприятие;существует только это невозможное – сон,ликование,полет…
не имея себя ввиду оно наполняется образами;их неприкаянность намекает на сколь угодную вероятность их общего дискурса,их самих;их объединяет одна и та же необремененность собственным существованием : бабочка – «я»,Чжоу – «я»;и предстать чем-то сущим они могут лишь в невыразимом всеединстве такого «опыта» - в сущем лично,в непроизвольно проявленном сущем «я»