Мои достаточно многочисленные рассказы о студенческой поре, не выстроены, пока что, в хронологической последовательности по времени.
Когда-нибудь, потом, это разумеется обязательно будет сделано мною.
А за некоторые очень интересные темы, я, так всё ещё и не брался. Дело в том, что объём у них - либо очень мал, либо слишком уж велик обязательно получится!
И сегодня, поэтому, попробую рассказать вам историю о том, как мне довелось защищать диплом, после окончания пятого курса.
Обычно наши студенты выбирали тему для своего диплома во время прохождения последней производственной практики, примерно в середине пятого курса.
Не стал исключением и я.
При распределении на практику, сразу же после Нового года - попал я, с ещё одним знакомым мне по нашему курсу парнем - Ерохиным, в Батайское водораспределительное производственное объединение. Точное название его, к сожалению, я уже сейчас не помню.
Когда мы приехали в Батайск и отметились там в Управлении, нам сказали, что направляют нас на их Семикаракорский участок, куда кстати в этот день, примерно через час из Управления - отправится попутная машина, на которой кроме нас поедет и начальник самого этого участка.
Естественно мы остались ждать названную машину.
Спустя наверное полтора часа она действительно была готова к отъезду. Это был небольшой грузовичок, половину кузова в котором занимала крытая будка для людей, а остальная половина была оставлена для перевозки грузов. Кроме нас с Ерохиным и шофёра в машину сели два человека. Один из них оказался начальником участка Соловьёвым, а второй главным механиком этого же участка.
Оба они были уже хорошо выпившими, и поместились в будку, вместе с нами, где за небольшим столом их пьянка (уже с нашим участием), продолжилась. Заодно мы все и познакомились.
В дороге нам пришлось быть более четырёх с половиной часов. Оба наших начальника всю поездку непрерывно курили, выбрасывая окурки наружу прямо через открытый дверной проём будки.
Меня правда несколько смущала двухсотлитровая бочка, непонятного назначения, стоявшая сразу же за этим дверным проёмом. И, как оказалось, не зря! В самом конце поездки обнаружилось, что в ней шофёр вёз бензин, и к нашему счастью очень плотно закупорив, её наливное отверстие!.. Вообщем, лишь чудом мы по дороге не взорвались.
Вдобавок ко всему, уже буквально через час после выезда из Батайска, между всерьёз опьяневшим начальником участка и значительно более крупным, чем он - судя по фигуре, и куда более трезвым главным механиком, начались длительные словесные разборки. Прерывались они лишь для того, чтобы опрокинуть по очередной стопке водки. Начальник, утверждавший, что он казак в одиннадцатом поколении, наезжал на механика, доказывая, что тот - никакой не казак, а "иногородний", поскольку может называть себя казаком, лишь в седьмом поколении!
Причём в ход шли аргументы типа:
- А ты знаешь, вот, почему у хутора Вислый - именно такое название?.. Не знаешь!.. Да потому, что в (таком-то) году там повесили (тех-то, и тех-то).
Нам же, с Ерохиным, в итоге оставалось пить, закусывать тем немногим, что имелось на столе и аккуратно помалкивать, не вмешиваясь в их милую беседу, которая однако, в драку, всё же не переросла!
Когда же мы, наконец добрались до Семикаракорска, была уже практически ночь. Поэтому главный механик временно оставил нас, чтобы мы смогли переночевать в здании участка, но предупредил, что это не более, чем на пару дней, за которые нам необходимо будет снять себе в городе, устраивающее нас жильё.
Поэтому, спустя день или два, мы и сняли комнату, в доме у одной довольно пожилой хозяйки, жившей почти на окраине города, зато довольно близко от места нашей работы. Скорее всего, городским транспортом для того чтобы попасть в участок, нам всё же приходилось пользоваться.
Недостатком данного жилья было наличие - поблизости от него, всего лишь одного, достаточно чахлого гастронома, в результате чего меню для наших завтраков и ужинов, состоявшее из продававшихся в нём ливерной колбасы, или же рыбных консервов с хлебом и пивом, трудно было бы назвать изысканным!
На работе нашим прямым руководителем назначили главного инженера участка, по фамилии Дрозд.
Первые несколько дней никто не знал, что с нами делать. Поэтому и поручали, то снег во дворе убрать, то требовали просто не путаться под ногами.
Из приятных впечатлений того периода в памяти сохранились, разве что - рождественские колядки, когда вместе со всем руководством нашего участка, предварительно хорошо приняв совместно на грудь, мы целую ночь шатались по частным домам сотрудников, и подпирали у тех входные двери кольями, прежде чем вынуждали сослуживцев для выпивки вылезать к нам, прямо через их же окна, итп.
Было очень весело, одним словом!
Товарищ мой, спустя неделю, сделал вид, что простудившись заболел, и уехал насовсем, я же остался.
И тут, на моё счастье, в поездке перевернулась и получила достаточно серьёзные повреждения машина-лаборатория, с нашей работы.
Поэтому, в дальнейшем, меня поставили участвовать в её ремонте, вместе с пожилым начальником самой этой лаборатории и его довольно молодым помощником. И около месяца, вероятно; я сверлил, крепил, тщательно подгонял на нужные места и заменял, всякую разную отвалившуюся при аварии аппаратуру, итп.
По окончании ремонта, меня обещали послать - на неделю или две, поездить по объектам, вместе с теми сотрудниками, которым я помогал, однако, в итоге, что-то не срослось и однажды утром они уехали сами, даже не предупредив меня об этом, хотя в процессе ремонта отношения между нами сложились вполне товарищеские.
С молодым сотрудником, например, мы пару раз, даже неплохо выпивали у него дома, закусывая тушёнкой, которую приносила с консервного комбината его жена. (Кстати, именно на этом Семикаракорском консервном комбинате, и нашей студенческой группе пришлось работать после второго курса. Однако летом, там, в основном выпускали различные фруктовые соки и пюре, а до мясных консервов дело, увы, не доходило.)
Думаю, что скорее всего, эти работники просто не захотели нести ответственность за прикреплённого к ним студента, как я в итоге понял. Или же возникла проблема с организацией там моего посадочного и спального места.
Ближе к концу практики, меня всё-таки вывезли пару раз на объекты, и дали возможность слегка разобраться, чем же всё-таки занимается наш участок.
Вкратце, суть его работы сводилась к поддержанию необходимых уровней воды, в весьма протяжённых искусственных каналах огромной оросительной системы, на полях всего района.
Для регулирования подачи воды использовались отдельно стоящие на каналах электрозадвижки с заслонками, управляемые в ручном режиме, непосредственно по месту их нахождения. Осуществлялось всё это регулирование на глазок, причём достаточно бессистемно.
А поскольку я заканчивал ВУЗ по специальности "Автоматика и телемеханика", то в дипломе естественно должен был предусмотреть дистанционное управление всей этой запорной аппаратурой.
Диплом мой носил название "Автоматический регулятор уровня верхнего бьефа в промышленных системах орошения полей." (Бьеф - это согласно специфической терминологии водораспределителей - уровень воды в системе промышленного водоснабжения.)
Схему предлагаемого мною регулятора, основанную на реально применяемой на данном производстве аппаратно-элементной базе, я составил достаточно легко. Теперь же от автора диплома требовалось заменить почти все элементы из неё, за исключением разве что - стандартных первичных электроконтактных датчиков уровня воды в каналах, на типовые микросхемы, выпускавшихся на тот момент в СССР серий.
И так как, в качестве руководителя практики от производства мне назначили приказом по участку главного инженера Дрозда, то именно он и вводил меня в курс дела, однако сразу же предупредил, чтобы я ни в коем случае не вздумал указывать его Руководителем разрабатываемого мною в будущем диплома, в связи с тем, что в теоретической части - помочь он мне, ни в чём не сможет!
Однако это меня нисколько не смутило, так как диплом я собирался писать, находясь непосредственно у себя дома.
Поэтому, формально согласившись с его доводами, никого другого указывать Руководителем диплома я уже изначально не собирался!
Итак, по окончании практики, согласовав в институте тему своего диплома, и указав руководителем для него Дрозда, я - без толку проведя несколько дней в институтской и городской библиотеках, уехал к себе домой.
Как назло и там, ни в одной из библиотек, я практически ничего не нашёл по интересующей меня тематике. Поэтому, фактически, весь диплом пришлось продумывать и составлять мне самому. Зато и получился он в итоге, на мой взгляд, очень качественным.
Но, поскольку, в то время ни о каких компьютерах в чьём либо пользовании, и речи не шло, и даже пишущая машинка была мне недоступна, то весь диплом писался на бумаге, в специальной дипломной папке - вручную.
Минимальным объёмом необходимым для наших дипломов считались сто листов (как раз это и был стандартный объём бумаги, находившийся в такой продающейся в магазине папке). Однако, хорошим тоном считалось написать текст, хотя бы листов в сто пятнадцать, и кроме того требовалось выполнить к диплому от четырёх до шести листов чертежей на ватманах большого формата.
Точно не помню уже, но почему-то думаю, что вдобавок - сдавать требовалось два идентичных экземпляра, таких заполненных дипломных папок и один комплект чертежей к ним.
По окончании самостоятельной работы над дипломом, я вновь приехал на Семикаракорский участок. Приятно было, что там оказались рады меня снова видеть. Когда же я изложил Главному инженеру причину своего приезда, то он в ужасе схватился за голову!
- Ведь я же предупреждал тебя, Володя, что ничем не смогу помочь!
- А никакой помощи и не требуется! Вот мой готовый диплом. Вам нужно, лишь, дать на него отзыв!
Дрозд пролистал диплом, взглянул на чертежи и не раздумывая написал, что рекомендует поставить по диплому оценку "отлично".
После этого я передал ему ещё несколько бумаг.
-Что это?
- Это бланки договора нашего института с руководителем дипломной работы, от производства, то есть с Вами, и квитанция на согласованную в тексте договора оплату от ТРТИ Вам лично, за руководство моим дипломом!
После того, как он заполнил бумаги для передачи их мною в ВУЗ, расстались мы с ним, вполне довольными, друг другом.
И поскольку у меня были очень серьёзные причины, чтобы выполнить работу над дипломом пораньше, я полностью окончил её и передал рецензенту от нашей кафедры, доценту Дмитрию Николаевичу П., уже к пятнадцатому апреля - опережая установленный для студентов график на целый месяц. А дальше время моё потекло в напрасном ожидании.
Практически более месяца рецензент даже не открывал, и не смотрел мою работу!!!
Когда же он, наконец, сделал это, то оказалось, что самое интересное для меня - только начинается. И если не касаться мелочей, то основных пожеланий у Дмитрия Николаевича, было всего два - три.
Первое: переписать весь текст пронумерованного по каждой странице диплома задом наперёд!
Второе: вставить в текст диплома, дополнительно, один небольшой, но очень специфический расчёт.
И если по поводу первого замечания всё было для меня, в плане дальнейших моих действий, вообщем-то понятно (хотя, на мой взгляд, требование и выглядело достаточно алогично); то со вторым пунктом реально получился казус!
Мало того, что я никогда не слышал о таком расчёте (названном, кстати, по имени его автора). Ни в нашей институтской библиотеке, ни в городской - ничего подобного найти мне не удалось. И никто из моих знакомых, также, об этом не имел никакого представления. Пришлось напроситься к Дмитрию Николаевичу на встречу.
Тут-то, он и предложил мне прийти к нему домой. Выслушав моё заявление, о безуспешности всех предпринятых мною розысков методики расчёта, преподаватель вздохнул и сказал буквально следующее:
- Да, я Вас хорошо понимаю. Этот расчёт был приведён в учебнике достаточно давно, и только один раз. И это учебник издания 1938 года(!!!!!!!!) Затем последовало точное название учебника!
- Но, послушайте, Дмитрий Николаевич! - буквально взмолился я,
Где же нынче я смогу найти такую книгу???
- Уж и не знаю... Но, это всё, что я могу сказать Вам... Вот у меня, кстати говоря, этот учебник есть!
И затем, в подтверждение своих слов он принёс из соседней комнаты небольшую книжку, достаточно древнего вида, хотя и находящуюся в довольно хорошем состоянии, чтобы показать её мне.
Действительно, упоминавшийся им расчёт, в этой книге имелся. Он занимал несколько страниц, и сопровождался пространными пояснениями.
- Вот, если Вы сможете сделать такой расчёт в дипломе, то я в своей рецензии укажу на это, как на положительный момент, влияющий на оценку Вашей работы!- сказал преподаватель.
- Дмитрий Николаевич! Достать такой учебник невозможно. А не могли бы Вы, в таком случае одолжить ненадолго эту книгу мне? Я буду обращаться с ней максимально аккуратно, и сделав такой расчёт, верну её Вам сегодня же, буквально через несколько часов!
- Нет - нет! Это совершенно невозможно! Данный учебник подарен мне моим преподавателем, ещё когда я сам был студентом. Книга представляет для меня чрезвычайную ценность. Попробуйте, поэтому, здесь и сейчас всё необходимое запомнить, а потом воспроизвести это в своём дипломе!
Должен сказать, что при нашем разговоре присутствовала дочь этого доцента, находившаяся тут же в комнате.
А поскольку она училась на нашем же потоке и факультете, хотя и на другой специальности, то мы были с ней немного знакомы (Кроме того я буквально впадал в ступор от совершенно нереальной красоты её ближайшей подружки! А та, вдобавок, приходила на лекции только в мини-юбке, и по стечению обстоятельств обычно оказывалась сидящей на ряд или два ближе меня к лектору, да вдобавок садилась прямо рядом с проходом, с другой стороны которого уже сидел я!)
Тут, дочь доцента не выдержала, и вступилась за меня.
- Папа, ну ведь так же нельзя поступать, в конце концов!.. Я хорошо знаю этого студента. Он нормальный, аккуратный человек. Ничего с твоей книгой не случится! Раз уж ты требуешь от него, чтобы этот расчёт был выполнен, дай человеку до вечера свой учебник, поскольку взять его больше абсолютно негде!
Речь моей защитницы оказалась очень своевременной.
С многочисленными охами и вздохами, а так же неоднократными наказами быть максимально осторожным, учебник я всё же получил!
Прижав книгу к своей груди примчался в общежитие, и тут же сел за расчёт. Как оказалось, совершенно ничего сверхсложного в нём не было. Абсолютно не ясно было лишь, на кой он вообще нужен - в моём дипломе... Ну да, как говорится: хозяин - барин!
Спустя пару часов всё было готово. И тут вдруг, я дико захотел есть (скорее всего от пережитого нервного перенапряжения).
Сидящие в комнате мои однокашники активно работали над своими дипломами. Один писал, другие двое чертили. Рулонами ватмана были заняты все наши кровати, и единственный стол в комнате
На всякий случай, я убрал свою драгоценную книгу на подоконник, и максимально жёстко предупредил всех, чтобы к ней - никто не смел, даже приближаться.
После чего помчался в нашу студенческую тошниловку, поскольку ближе к нашему общежитию из заведений общепита ничего не было.
Отсутствовал я не более получаса. А когда вернулся, то буквально пришёл в ужас.
Почти вся тыльная сторона обложки учебника была залита тушью!
И хотя виновник, извиняясь, предлагал - подсушив, предварительно учебник, попытаться снять проклятое пятно лезвием бритвы, состояние обложки книги было таково, что я всё же не рискнул дать на это своё согласие. Подумав некоторое время, я аккуратно заклеил пострадавшую сторону обложки, соответствующим ей по размеру куском ватмана, после чего, как на эшафот, отправился на квартиру Дмитрия Николаевича.
Пожалуй нужно пояснить здесь, что преподаватель этот был личностью необычной, весьма и весьма трудной в общении с ним, а вдобавок ещё и инвалидом Великой Отечественной войны. Лекции, которые он читал нам, мною например, воспринимались - с достаточно большим трудом.
Однако, Дмитрий Николаевич всегда предлагал всем желающим, в перерыве подходить к нему и задавать вопросы по неясным для них моментам. Естественно, что однажды, решил воспользоваться таким его предложением и я.
Подойдя к кафедре я задал свои вопросы. Однако ответы, полученные мною, касались совершенно других тем! На том и кончилось наше предварительное общение. Последовавший вскоре экзамен, впрочем - сдал я нашему лектору на четвёрку, хотя и с максимальным напряжением буквально всех своих сил и интеллектуальных способностей!
И вот теперь принёс ему, повреждённый другим студентом учебник.
Дмитрий Николаевич, с нескрываемой радостью забрал книгу из моих рук, и ничего пока что не замечая, понёс её в соседнюю комнату.
Пришлось мне остановить его, и рассказать о произошедшем неприятном случае, подчеркнув, что ни одна из страниц, а так же лицевая часть учебника не пострадала.
Не стану пересказывать, что тут произошло. Большой ругани в мой адрес, кажется не было, во всяком случае таковой я не помню, однако выглядел преподаватель, как человек в предынфарктном состоянии.
И даже повторное заступничество его дочери, всё ещё находившейся у себя дома, мне не помогло нисколько.
- Ну что же, идите, по своим делам - скорбно поджав губы, произнёс доцент.
Купив новые дипломные папки я засел за переписывание всего диплома задом наперёд, и добавление в него злосчастного расчёта, в соответствии с пожеланиями рецензента.
Естественно, мне потребовалось при этом произвести некоторую корректировку текста диплома, связанную с его выворотом - буквально наизнанку.
Дня через три или четыре, впрочем, всё было готово
После этого я заново принёс диплом Дмитрию Николаевичу, найдя его в преподавательском помещении на кафедре автоматики.
Видно было, что он сильно обижен на меня, и несмотря на повторные извинения с моей стороны, ничуть не смягчился.
На вопрос, когда же мне теперь прийти, за рецензией, он лишь сухо сказал, что поставит меня в известность, своевременно.
Каким образом он собирался это сделать, я себе не представлял, а спросить это мне у него не удалось.
Тут и начались, мои хождения на кафедру.
...Минуло тридцать первое мая. На следующий день начинала работать Государственная экзаменационная комиссия (ГЭК) по заслушиванию и приёму дипломных работ.
Однако, без известий для меня, прошло пятое июня,.. затем десятое,.. пятнадцатое...
Если не ошибаюсь, то последним для защиты днём, было установлено двадцать пятое июня.
Наконец, утром двадцать четвёртого июня, один из ассистентов кафедры в деканате сказал мне, что Дмитрий Николаевич оставил для меня написанный им текст долгожданной рецензии, сам же он находится сейчас в комиссии по заслушиванию и приёму дипломных работ; после чего и передал мне рецензию, вместе с моей дипломной папкой.
Развернув рецензию, я прочитал в ней буквально следующее:
- Работа дипломанта выполнена крайне слабо. Вызывает недоумение, с какой целью произведён основной расчёт приведённый в содержимом диплома. С тем же успехом можно было внести вместо него расчёт расстояния от Земли до Марса...
...Итд, итп, в том же духе...
О злосчастном же расчёте из учебника 1938г, в рецензии не было сказано - вообще, ни единого слова!
- Рекомендуемая рецензентом оценка по диплому - тройка.
Теперь, мне предстояло идти записываться на защиту, в самый последний день из всех возможных!
Но, делать было нечего. Ничего другого уже не оставалось. И пошёл я, на нашу кафедру автоматики.
В помещении кафедры находились три совершенно незнакомых мне человека: средних лет женщина преподаватель, которая никогда не пересекалась с нашей группой, и два молодых ассистента. Взяв у меня бумаги, женщина просмотрела их бегло, и спросила:
- Послушайте, а почему руководитель диплома предлагает в качестве оценки "отлично", а наш рецензент, лишь "удовлетворительно?
- Извините, я не знаю, как следует к Вам обращаться.
- Меня зовут Тамила Алексеевна Пьявченко!
Здесь я вынужден сделать очень короткое отступление.
Дело в том, что именно эта женщина преподаватель (а в то время она была учёным секретарём совета нашего факультета, читала лекции, писала и выпускала в печать научные работы), являлась наставником группы вечерников, в которой учился Володя Дьяченко, мой близкий старший товарищ, с которым ровно год я снимал на двоих общую квартиру, учась на третьем курсе, за два года до описываемого момента.
И он сам, и все его приятели, защищавшие в тот год дипломы, наперебой и с неподдельным восторгом отзывались о Тамиле Алексеевне, как о редкой умнице и очень душевном человеке, прекрасно знающем, и очень доступно для всех преподающем свой непростой предмет.
Так вот при каких обстоятельствах, и мне пришлось, теперь, с ней познакомиться!
Как мог, вкратце я изложил суть вопроса, рассказав, что между рецензентом и мной есть, вдобавок серьёзное принципиальное расхождение во взглядах на техническую сторону алгоритма работы разработанного в дипломе регулятора.
Рецензент считал, что управляемые электроприводы задвижек должны по единой команде открываться или же закрываться полностью.
Я же полагал, что поскольку все каналы систем полива обладают большой длиной и объёмом, а датчики уровня вынесены от заслонок электрозадвижек порой на расстояния в несколько километров - значит мы имеем дело с достаточно инерционной системой, в которой при максимальных перепадах уровня открытия или закрытия заслонок, вода хлынув потоком, ещё не скоро доберётся до датчиков, и выровняется вдоль всего канала; а значит всё время будут идти процессы то перерегулирования, то недорегулирования желаемого оператору в каналах уровня воды, по мере его выравнивания; что будет неизбежно приводить к повторным подачам сигналов на управление, которые уже не всегда смогут привести конечный уровень воды к нужному нам результату...
Выслушав меня с неподдельным интересом, Тамила Алексеевна улыбнулась и сказала мне:
- Послушайте, Владимир, а ведь Дмитрий Николаевич входит в одну из двух комиссий по заслушиванию дипломных работ! Давайте я внесу Вас на завтра для защиты диплома - именно перед этой комиссией, для того, чтобы Вы смогли ещё раз попытаться объяснить ему, Вашу точку зрения?..
Поскольку терять мне было нечего, я ответил ей прямо:
- Извините, Тамила Алексеевна, но у меня, в процессе общения с моим рецензентом, сложилось впечатление, что объяснить, что либо Дмитрию Алексеевичу - просто невозможно!
Преподаватель, лишь улыбнулась моим словам, хотя видно было, что такой ответ её немало позабавил.
А вот двое присутствовавших при нашем разговоре ассистентов, в буквальном смысле свалились от хохота, под свои столы! Из чего можно было заключить, что судя по всему их мнение было достаточно близким, к только что высказанному мной.
В конечном итоге меня внесли в самый конец очереди из списка студентов, которые должны были защищаться перед другим ГЭКом.
Если не ошибаюсь, то после меня потом в очереди на защиту оказалось буквально два человека.
И теперь, самое интересное! Буквально за пять - семь минут, до моей защиты, в аудиторию пришла Тамила Алексеевна.
Едва я развесил свои чертежи, так, чтобы они были всем видны, как секретарь комиссии зачитал отзыв руководителя диплома Дрозда и рецензию Дмитрия Николаевича П.
"Отлично" и "удовлетворительно" - такое расхождение оценок естественно вызвало удивление, среди членов комиссии.
Мне предложили начать защиту.
Изложил свою тему я, без всякого преувеличения, блестяще!
Вообще, на мой взгляд, диплом был очень крепким по своему содержанию и оформлению.
Затем я, максимально полно и точно, ответил на несколько поступивших от слушателей защиты, вопросов.
И тут один из членов комиссии задал мне, какой-то совершенно провокационный вопрос.
Однако, прежде чем я успел попытаться дать на него свой ответ, в диалог вмешалась Тамила Алексеевна, твёрдо заявившая, что данный вопрос неправомерен, и не имеет никакого отношения к теме рассматриваемого комиссией диплома; вследствие чего она считает, что поставленный вопрос должен быть снят с обсуждения!
Вся Комиссия единогласно согласилась с ней.
На этом все вопросы ко мне иссякли, а дипломанту было предложено покинуть помещение!
Буквально через три - пять минут из аудитории ушла и Тамила Алексеевна.
Выходит, что она специально пришла в ГЭК, чтобы послушать именно мою защиту!
После того, как два студента записанных после меня тоже побывали в аудитории, на ковёр - перед лицом ГЭК вызвали всех нас, для общего оглашения результатов.
Если не ошибаюсь, то чьи-то два диплома не были утверждены.
Мне же, в итоге, комиссия - весьма дипломатично поставила усреднённую оценку "хорошо", явно с учётом негативного мнения высказанного рецензентом.
----------
Послесловие:
Как и во всех моих автобиографических рассказах, также и в этом нет каких-либо выдумок или преувеличений. На "красивость" или какую-либо "художественность" изображения они не претендуют; поскольку написаны эти рассказы, прежде всего, как для самого себя, так и для моих товарищей однокурсников, с целью оживить, и в их памяти годы нашей совместной учёбы в одной группе ТРТИ.
В моём архиве имеется оцифрованное фото Дмитрия Николаевича П.
Я прекрасно помню его фамилию.
От публикации этих данных в рассказе меня удерживает лишь то, что мой рецензент являлся ветераном - орденоносцем, а так-же инвалидом Великой Отечественной войны...