Кощей не любил оливки. Маслины он тоже не любил, но вот оливки не любил очень-очень. Во-первых, за отвратный вкус. Во-вторых, за слишком большое количество соли, вредное для всего живого и для него, Кощея, в частности. В-третьих, за иностранное выпендрёжное имя. В-четвертых, за то, что некоторые извращенцы фаршируют их морковью, орехами и прочими вкусностями, переводя тем самым хороший продукт.
В общем, не любил. А кот Баюн оливки любил. Нет, есть не ел, но получал эстетическое удовольствие от блеска их масляных бочков, от тихого чпок, который они издавали, выкатываясь из баночки под его мягкой лапой, от прикосновения к прохладной шёлковой поверхности нежными подушечками лап.
Из-за этого неоднократно между лукоморским сказителем и властелином тридесятого происходили словесные перепалки. Особенно горячился кот, утверждая, что нелюбовь к созданьям божьим вообще, и к оливкам в частности, вообще присуща злодеям и врагам рода человеческого, каковым, безусловно, следует почитать Кощея. В доказательство приводил обширные выдержки из сборника Афанасьева, фильмов Птушко и Роу, а также многочисленных мистических сериалов, в которых неугомонный голливуд представлял свой собственный весьма оригинальный образ бессмертного старика.
Кощей вяло отмахивался от Баюна и неубедительно говорил, что где, дескать, оливки, а где род человеческий, и нечего путать мягкое с горячим. Тут кот, весьма убедительно падал в обморок, а , придя в себя, принимался вещать на чистом древнегреческом знаменитый миф о споре Афины и Посейдона, выводя из ничтожного ростка оливы всю воспоследовавшую историю философии, искусств и спорта, и попутно обвиняя своего повелителя в неспособности оценить глубинный смысл древних преданий и верований.
Понимая, что с зарвавшимся сказителем спорить бесполезно, Кощей уходил, бормоча про себя «Не ел, и не буду есть!». Кот отдувался, лакал жадно молоко, победоносно поглядывал на единственных слушательниц диспута — перепуганных русалок, и, наконец, завершал всё громогласным распеванием знаменитого гимна «Гром победы раздавайся, веселися, храбрый росс!»
Прочие обитатели Лукоморья ещё несколько часов ходил пригнувшись и ожидали на себя всяческих казней. Впрочем, довольно скоро убеждались, что бессмертный маг мстить ни коту, ни им не собирается, и начинали перешептываться, что, хотя Баюн и зарвался, но какая-то глубинная, народная правда в его словах есть. Оливок, впрочем, тоже не любили и не ели.