Назвать себя неудачницей Вика не могла. Ее жизнь скорее складывалась по принципу «полюбить – так королеву, проиграть – так миллион». То есть ей то везло во всем, от крупного до мелочей, от идеально совпадающего расписания, автобусов, подъезжавших на остановку тогда, когда она приходила, в свободных местах, отсутствиях очереди в аптеке или на почте, когда приходилось туда забегать… А иногда бывали такие дни, как сегодня: задержали на работе, последний автобус на рейс не вышел, телефон сел, так что такси вызвать не получилось, а еще, вишенкой на торте, в их районе опять выбило электричество.
Когда Вика свернула в освещенной центральной улицы в родные ****я, то в первый момент подумала, что ослепла. Тьма была кромешной и плотной. Из-за этого казалось, что она не идет – плывет в черной бездне. Сделав первый же неуверенный шаг, Вика споткнулась и едва не потеряла равновесие. Не хватало только упасть. Испачкаться, потерять сумочку, телефон, ключи. Или потеряться самой, до утра блудить в кромешной тьме. Вика почувствовала, как во рту становится сухо, начинают мелко дрожать руки. И без того ничего не видящие глаза ослепли полностью.
- Отставить панику, - шепотом приказала себе Вика. – Тут всего один квартал, а там за поворотом частный магазинчик. Там наверняка есть генератор. И будет свет. Поэтому медленно, спокойно – вперед. Шаг за шагом. Вдох за вдохом.
После нескольких дыхательных упражнений стало легче. Несколько шагов спустя глаза немного привыкли к темноте, уже выхватывали очертания предметов. Ноги вспомнили свои функции.
- Тут недалеко, - ободряюще шептала себе Вика. – До дома всего два квартала осталось. А там уже фонарь достану или свечи. И вообще, устрою себе романтический ужин с вином и ванной. Заслужила!
От мыслей о доме стало совсем хорошо. Вика зашагала бодрее.
- Ванну себе наберу, горячую, с бомбочками, - шепотом продолжала развлекать себя Вика. – Музыку поставлю. Что-нибудь пожестче, для контраста. И вина обязательно налью. Два бокала! Завтра все равно выходные, можно вообще набухаться.
От мыслей о ванне, тепле, еде стало совсем хорошо.
- Левой - правой, левой – правой, - шепотом командовала себе Вика. – Левой!
Правая нога наткнулась на что-то твердое и скользкое, поехала в сторону, Вика потеряла равновесие и едва не упала.
- Нужно идти медленнее, - сказала она себе. – Просто не нужно так спешить. Все же хорошо!
На самом деле все было просто божественно: одинокая тетка, говорящая сама с собой вслух, глухая тьма вокруг, без единого светлого огонька, густая, сочная грязь. Совсем недавно природа опять сделала поворот на 180 градусов, выпавший снег растаял и не успел еще ни испариться, ни впитаться. А ведь насколько легче было бы идти, если бы вокруг лежал снег! И светлее, и безопаснее: все там падать в светлое и мягкое лучше, чем в черное и жидкое.
Словно воплощая принцип «вспомни про говно, вот и оно», нога чавкнула, погружаясь в жижу.
- Отлично, - пробормотала Вика. – Этого еще не хватало! Приду домой по уши в грязи! Хоть бы лучик света! Хоть бы снега клочок!
Но ничего не было, кроме тьмы. Тьмы и грязи.
Вика сделала еще шаг. На этот раз под ногой не чавкало, видимо, получилось стать не в лужу, но асфальт под ногой странно дрогнул, дернулся.
Вика быстро шагнула вперед. На этот раз получилось попасть ногой на нормальное, твердое.
- Так, выдыхай и шагай быстрее, - приказала она себе. – Не хватало тут еще застрять!
При следующем шаге нога опять чавкнула, погружаясь в грязь. Вика сделала следующий шаг - но под той ногой земля? асфальт? жижа? зашаталась, словно желе. В панике Вика сдала еще один шаг – но лучше не стало, твердь теперь медленно шаталась под обеими ногами.
- Ой, мамочки! – взвизгнула Вика и резко подняла правую ногу, застыв, словно аист в гнезде.
Нога поднялась без лишних усилий. Несколько секунд Вика простояла, балансируя, пытаясь поймать равновесие, мысленно благодаря фитнес-тренера, гонявшего их до седьмого пота.
- Успокойся, - приказала себе Вика. – Успокойся и иди. Тут дорога. Да, грязная. Да, размокшая. Но это мелочи. Просто. Иди. Вперед.
Левую ногу поднять получилось с трудом. Желе чавкнуло, присасываясь к ней, не желая отпускать. Вика потянула сильнее – желе нехотя поддалось.
- Иди! – приказала себе Вика, делая вид, что не слышит истерики в своем голосе. – Просто иди. Левой, правой, левой…
Но говорить оказалось проще, чем делать. Ноги слушались плохо. Точнее, ноги пытались слушаться. Но дорога им не давала. Каждый раз, делая шаг, Вика слышала противный, протяжный чавкающий звук. С таким звуком толстые, глупые дети вытаскивают изо рта конфету на палочке. Желе колыхалось и плыло под ногами.
«Главное – не упасть! Главное – не упасть!» - билась в голове тревожная мысль.
Желания говорить с собой больше не было. Каждый шаг давался с ощутимым трудом. Всякий раз, вытаскивая ногу, Вика на секунды замирала, пытаясь поймать равновесие. И каждый раз это получалось у нее все хуже.
При очередном шаге она почувствовала, что нога опять застряла. Чуть отклонившись, как учили ан фитнесе, найдя в себе точку равновесия, Вика рванула застрявшую ногу, та не поддалась, Вика продолжала пытаться вытащить ногу, несколько секунд борьбы – и нога просто выскользнула из сапога.
Вика взвыла.
Несколько секунд она просто изображала из себя одноногого аиста и лихорадочно пыталась придумать, что делать. Идти дальше наполовину босиком? Прыгать на одной ноге? Попытаться вытащить сапог?
Последнее было самым разумным. Понимая, что на одной ноге долго не выстоит – и уж точно не сможет нормально присесть, Вика поставила разутую ногу на кончики пальцев в грязь. Нога ушла до половины стопы. Но размышлять сейчас о предстоящей стирки не хотелось. Нужно было найти сапог и добраться до дома – а там же придаваться скорби и отчаянию.
Вика присела и попыталась пошарить рукой. Рука сразу намокла и испачкалась. Вика прямо физически чувствовала, как к руке липнет ледяная, склизкая грязь. По разутой ноге противно ползли сырость и холод. Казалось, они заползли уже за колено.
Вика выругалась и подключила к поискам вторую руку. Сапога не было нигде, словно он испарился. Зато грязь вокруг стала мягче, податливее и глубже. Шарящие вокруг руки, казалось, уходили в нее по самый локоть.
Вика почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Вот тебе и неудачное окончание дня. Устала. Потеряла сапог. Изгваздалась в грязи так, что не факт, что получится отстирать пуховик.
Понимая, что пора признавать поражение и заканчивать поиски, Вика решительно распрямилась. Точнее, попыталась. Потому что вышло у нее только чуть-чуть привстать. Вытащить увязшие почти по плечо руки оказалась невозможно. Они словно приклеились к чему-то там, на дне.
«На дне чего? Тротуара? – билась в голове паническая мысль. – Я же тут тысяч раз ходила! Довольно ровный асфальт, даже ям особых не было никогда! Дожди размыли, что ли?»
Действовать нужно было решительно. Вика, наплевав на чистоту и одежду, уперлась коленями в асфальт, пытаясь найти точку опоры. Но колени тут же начали погружаться. Несколько медленных, долгих секунд – и под лицо подошла черная, вонючая вода. От нее несло болотом, мерзлой стылостью и чем-то горьким, химическим. Вика закашлялась. Колени разъехались, и лицо медленно опустилось прямо в воду. Та тут же забила нос и рот, потекла в глотку, легкие, желудок. Вика закричала. Вода накрыла ее мутной, тяжелой волной.
Телефон еще раз пиликнул и затих. И Сергей едва слышно выругался. Мало того, что ни черта не видно – так еще и названивают, беспокоят. Звонить могли либо жена, либо начальник – но с одним и тем же вопросом: где он до сих пор катается. А как тут прикажешь ехать, если на весь город – три работающих фонаря, тьма стоит такая, что даже фары ее не особо разгоняют.
Сергей родился и, считай, всю жизнь прожил в это городе, знал все его улочки и райончики – город-то мелкий, что тут нужно знать… Но сейчас плохо понимал, где находится. Фонари не горели, дома тоже стояли темные, словно вымершие. Да еще и под колесами явно плескалась вода.
- Трубу у них, что ли, тут прорвало? – раздраженно пробормотал Сергей. – Сколько воды! Хоть бы в яму ни в какую не влететь, жить тогда тут останусь!
И тут, словно в насмешку, под колесами что-то громко стукнуло. Сергей резко нажал на тормоза. Машина покорно остановилась.
Сергей тяжело вздохнул, выругался, медленно открыл дверь и спрыгнул на асфальт. Под ногами неприятно чавкнуло. Сергей еще раз выругался и нервно переступил с ноги на ногу. Правая нога оторвалась почти неохотно.