Всем знаком роман Александра Дюма «Двадцать лет спустя». Обратимся к главе «XXXVIII. Благодарность Анны Австрийской»
Атос, он же граф Оливье де Ла Фер, по его собственным словам, человек «знатный, как Дандоло или Монморанси» - так он сам говорит про себя, рассказывая в книге «Три мушкетёра» историю своей женитьбы на миледи. Правда, начинает он рассказ вроде бы о другом человеке, но по ходу рассказа сам оговаривается, что излагает собственную историю. В романе «Двадцать лет спустя» о его знатности говорит Портос в сорок первой главе «Граф де Ла Фер, родня Монморанси и Роганов, уж, наверное, получше какого-то Мазарини». Эти его слова д’Артаньян не опровергает, так что Портос, вероятнее всего, по замыслу Дюма, не ошибается.
Сначала прозвучало сравнение по знатности с Монморанси, затем указано на родство с ними.
Родство с де Роганами – это очень высокое происхождение. Напомним, что герцогиня де Шеврёз, урождённая де Роган, была подругой Королевы Анна Австрийской. Лучшая подруга, вот так-то! Знатности и происхождению в те времена уделялось особое внимание!
Знатность давала всё. Возможность служить при дворе – получать высокое жалование за необременительные обязанности, получить бесплатное жильё во дворце, возможность присутствовать на многих действиях, возможность вхождения во всевозможные советы, военные чины. Всё!
Пара строк про Монморанси из Википедии.
«Монморанси – знатный французский род, давший Франции 12 маршалов и 6 коннетаблей. Известен с X века, угас в 1878 году. Своё имя принял от замка Монморанси к северу от Парижа. Барон Матье I де Монморанси, будучи зятем английского короля Генриха I, в 1141 г. взял в жёны вдову французского короля Людовика VI. В годы малолетства своего пасынка Людовика VII он делил регентство с аббатом Сугерием. Его внук Матье II де Монморанси служил трём королям в чине главнокомандующего (коннетабля Франции)». Родня Королям, родословная с десятого века!
Пара слов о Роганах.
«Роган – один из трёх наиболее значительных баронских и герцогских родов Бретани. Своё название берёт от городка Роан в нынешнем департаменте Морбиан. При старом режиме главы трёх ветвей рода носили следующие герцогские титулы — герцог де Монбазон (ветвь Гемене, с 1588 года), герцог де Роган (ветви Жиэ и Шабо, с 1603 года) и герцог де Роган-Роган (ветвь Субиз, с 1714 года). По своему значению во французской истории из баронских родов с Роганами могут соперничать разве что Монморанси. О гордости Роганов ходили легенды. Средневековым баронам де Роган приписывался девиз «Королём быть не могу, до герцога не снисхожу, я – Роган». После присоединения Бретани к Франции в начале XVI века Роганы выдвинулись на службе Валуа и Бурбонов. Они были не удовлетворены статусом пэров Франции и притязали на ранг иностранных принцев, что ставило их на один уровень с такими фамилиями, как Ла Тур д’Оверни и Круа. Для этого стремились вывести происхождение по мужской линии от древнейших королей и герцогов Бретани.
Вот как! Ниже Короля, но выше герцога! И Атос соизмерим с ними, и даже родственник? Да ладно! Герцог де Бофор может быть должен был бы первым раскланиваться при встрече с Атосом, имеющим родство с де Роганами и Монморанси?!?
По-видимому, графство или баронство де Ла Фер перешло в собственность Короля Франции ещё при Генрихе IV, так что граф де Ла Фер мог быть лишь наместником, но не полновластным сеньором в этом своём графстве, если бы таковой вообще существовал, конечно.
Давайте для простоты предположим, что Атос в действительности был настолько знатным, что вёл свой род от Ангеррана III де Куси, который построил замок Ла Фер, чей род по мужской линии прерывался несколько раз, но, всё-таки этот замок и имение передавались по женской линии, и, таким образом, Атос имел право именоваться Оливье де Ла Фер-д’Уази де Куси, и имел родство (дальнее) с семействами Короля Англии Эдуарда II, так как его дочь Изабелла Английская была первой супругой Ангеррана VII. А также он был родственником Лотарингского дома, поскольку второй супругой этого же Ангеррана VII была Изабелла Лотарингская, дочь герцога Жана I Лотарингского. У этого Ангеррана VII было три дочери – Мария де Куси, Филиппа де Куси, Изабелла де Куси. И ни одного сына. Так что родословной по отцовской линии от десятого века не получается никак. Так что знатность Атоса никак не может быть равной знатности родов де Роган и де Монморанси.
С этим разобрались.
И вот этот самый Атос, читающий себя равным Роганам и Монморанси, приходит к Королеве Анне и требует от неё, чтобы она освободила его друзей – д’Артаньяна и Портоса.
Требует.
Не просит, а требует.
Хотя он и использует слова «прошу» и «умоляю», он это делает с вызывающей настойчивостью.
Для начала давайте спросим себя вот о чём. Почему вообще его пустили к Королеве?
Почему его не арестовали?
Ведь он участвовал в заговоре! Он содействовал освобождению герцога же Бофора, который был посажен в Венсенский замок за то, что он замышлял убийство Мазарини и предпринял реальные попытки его реализовать. Заговор против первого министра. Против правительства, иными словами.
Освобождение государственного преступника – государственное преступление.
Далее – он сторонник Фронды, а Фронда – это антигосударственное сообщество, стремящееся незаконными с точки зрения государства методами воздействовать на монарха и заставить его идти на уступки, иными словами, силовое давление на власть, неповиновение, мятеж. Тоже государственное преступление.
Атоса не арестовали при первом его появлении, это странно. Но он считает, что так и должно быть?
Его могли не арестовать только по той причине, что его причастность к этим делам была неизвестна. Но ведь он – сама честность! Стало быть, не так уж он и честен. Он не признаётся, что виновен против Королевы, зато припоминает заслуги, которые были двадцать лет назад. Не наглость ли? За эти заслуги д’Артаньяна вознаградили, а остальные трое лишь немного проводили его. Даже не факт, что они его защитили. Но согласимся, что приняли на себя тот удар, который готовил против посланника Королевы кардинал Ришельё. Но ведь это далеко в прошлом!
А по нынешним делам д’Артаньян и Портос заслужили заключение под стражу, ох как заслужили! Они нанялись на службу к кардиналу Мазарини, причём, Портос – добровольно, да и д’Артаньян тоже дал согласие перейти к нему на специальную и особую службу, хотя он и без того ему подчинялся как лейтенант мушкетёров! Взяли деньги на выполнение некоей работы. Уехали с тем, чтобы её выполнить. И не выполнили. Мало того, имея приказ подчиняться Мордаунту, они его убили!
Далее – для их ареста было выслано восемь человек, которые были усилены ещё двадцатью. Они же не подчинились, убили двоих, ещё пятерых или шестерых ранили! Кстати, почему хозяин гостиницы говорит, что раненых было пять или шесть? Это так сложно запомнить, пять или шесть раненых было? Вы бы отличили пять человек от шести? Перетаскивая пять раненных человек, вы бы сказали, что перетащили пять или шесть человек? Ну это лирика.
Вот разговор Атоса и Королевы.
«— Вы желаете оказать нам какую-нибудь услугу, граф? — спросила Анна Австрийская после минутного молчания.
— Да, сударыня, еще одну услугу, — сказал Атос, задетый тем, что королева, казалось, не узнала его».
Дюма сообщает: «Атос был человеком с благородным сердцем, а значит, плохой придворный». То есть все придворные – не благородные сердцем люди! Мы слегка сократим диалог, но оставим суть.
«— Говорите, — сказала королева.
— Ваше величество, — начал Атос, — двое наших друзей, двое самых смелых слуг вашего величества, господин д’Артаньян и господин дю Валлон, посланные в Англию господином кардиналом, вдруг исчезли в ту минуту, когда они ступили на французскую землю, и неизвестно, что с ними сталось.
— И что же? — спросила королева.
— Я обращаюсь к вашему величеству с покорной просьбой сказать мне, что сталось с этими шевалье, и, если понадобится, просить у вас правосудия».
Ведь это обвинение Королеве в том, что во Франции правосудия нет!
«— Сударь, — ответила Анна Австрийская с надменностью, — Это полицейское дело! Но, сударь, вы прекрасно знаете или должны по крайней мере знать, что у нас нет больше полиции с тех пор, как мы не в Париже.
— Я полагаю, — сказал Атос, холодно кланяясь, — что вашему величеству незачем обращаться к полиции, … господину кардиналу достаточно будет ПОРЫТЬСЯ В СВОЕЙ ПАМЯТИ, чтобы ответить».
Не кажется ли вам это невежливым? В присутствии кардинала он говорит о нём в третьем лице и просит «порыться в своей памяти»?
«— Но позвольте, сударь, — сказала Анна Австрийская с презрительной миной, — мне кажется, вы спрашиваете его сами.
— Да, ваше величество, и я ПОЧТИ ИМЕЮ НА ЭТО ПРАВО, потому что дело идет о господине д’Артаньяне, о господине д’Артаньяне! — повторил он».
Сам Атос понимает, что вообще-то он не имеет на это право, но ПОЧТИ имеет. Так между «почти прав» и «прав» дистанции огромного размера»!
«Мазарини почувствовал, что пора прийти на помощь королеве.
— Граф, — сказал он, — я сообщу вам то, что неизвестно ее величеству, а именно, что сталось с этими двумя шевалье. Они выказали НЕПОВИНОВЕНИЕ и ЗА ЭТО сейчас арестованы».
Ответ точен и всё разъясняет. О чём ещё тут рассуждать?
«— Я умоляю ваше величество, — сказал Атос, все так же невозмутимо, — освободить из-под ареста господина д’Артаньяна и господина дю Валлона».
Совершенно не понятно. Люди наказаны за неповиновение. С какой стати наказание отменять? Пожизненную индульгенцию что ли они получили, оказав услугу Королеве (не бесплатно!!!) двадцать лет назад?
«— То, о чем вы меня просите, вопрос дисциплины, и он меня не касается, — ответила королева.
— Господин д’Артаньян никогда так не отвечал, когда дело шло о том, чтобы оказать услугу вашему величеству, — сказал Атос».
А вот это уже хамский наезд на Королеву! «Мы-то вас, дескать, слушались, так и вы нас послушайтесь!» Так что ли?! Так она ваша Королева! Вы обязаны её слушаться! А она не обязана слушаться вас! Если он не отвечал, что дело Королевы его не касается, то просто потому, что этот ответ был бы дерзостью! А Королева вполне может ответить именно так. Почему Дюма постоянно называет этого хама «благородный Атос»?
«Мазарини остановил его.
— Вы тоже из Англии, граф? — спросил он.
— Да, и я присутствовал при последних минутах короля Карла Первого, — ответил Атос. — Бедный король! Он был только слабохарактерен и за это был слишком строго наказан своими подданными. Троны в наши дни расшатались, и преданным сердцам стало опасно служить государям. Д’Артаньян ездил в Англию уже во второй раз. В первый раз ради чести одной великой королевы; во второй раз — ради жизни великого короля».
Атос опять прямо намекает на то, о чём Королева не желала бы слышать. Мало того, он фактически разглашает при постороннем (при Мазарини) ту тайну, которую должен был бы забыть навсегда и никогда не вспоминать! Он попросту уколол Королеву, обвинил в неблагодарности в очередной раз! А перед этим? «Троны в наши дни расшатались, и преданным сердцам СТАЛО ОПАСНО СЛУЖИТЬ ГОСУДАРЯМ». Во множественном числе. Ведь это не намёк, а упрёк и УГРОЗА. Что должна была услышать в этом Королева? «Ваш трон ТОЖЕ расшатался, и СЛУЖИТЬ ВАМ ТОЖЕ ОПАСНО». Вот так! Далее Королева просит Мазарини «сделать что-нибудь» для Атоса. Мазарини прекрасно понимает, о чём просит Королева. Она обещает, что он увидит их, имея в виду, что его место – там же, под стражей, где и место д’Артаньяна и Портоса. Атос или глуп, или только лишь делает вид, что не понял, о чём речь.
«— Вы их увидите, сударь. Кстати, вы тоже фрондер?
— Я служу королю».
Ведь он не ответил на поставленный вопрос! Это очередное хамство. И кому? Королеве! Если бы даже до этого Королева желала бы откликнуться на просьбу Атоса, то этим дальнейшим своим поведением он окончательно закопал себя. Ведь он же не сказал: «Я верен Королю и вам, Ваше Величество!». Он ответил: «Я служу Королю». На каком, собственно, основании? Король несовершеннолетний, Королева – регентша и глава Королевского совета, она – законная правительница Франции! А он служит тому, кто ещё не является законным правителем? Тому, кто не даёт пока ещё никаких приказов? То есть служит самому себе, своему мнению о том, что для Короля лучше, а что – хуже?
Прибавьте к этому вот что. Королева Анна Австрийская – это вам не Екатерина Медичи и не Мария Медичи. Те две Королевы хотели править страной, воздействуя на своих сыновей. Королева Анна хотела одного, и лишь только одного – сохранить трон для своего сына, Людовика XIV до его совершеннолетия и передать его ему в том виде, чтобы он мог быть Королём. Не повторять ошибок Карла Первого, вот чего она хотела! Не потерять королевство! А Фрондёры хотели противоположного. Они хотели разодрать страну на куски, заключали соглашения с Испанией, восставали против Королевы и против назначенного ей первым министром кардинала Мазарини. Они были смутьяны, бунтовщики. И на вопрос, не Фрондёр ли он, он отвечает уклончиво, именно так, как говорили все фрондёры. Они же тоже своим лозунгом сделали: «Верните нам Короля!» имея в виду «А сами убирайтесь куда хотите!»
В ответ на дерзость Королева отвечает с иронией.
«— Да, по-своему.
— МОЙ СПОСОБ службы тот, который ПРИНЯТ ВСЕМИ ИСТИННЫМИ ДВОРЯНАМИ. ДРУГОГО Я НЕ ЗНАЮ, — ответил Атос ВЫСОКОМЕРНО.
— Идите, сударь, — сказала королева, — вы получили то, что желали получить, и мы узнали то, что желали узнать».
Вот эта его последняя фраза – вызов и оскорбление. Получается, что все, кто поступает не так, как поступает Атос, являются не истинными дворянами.
А ведь, между прочим, д’Артаньян и Портос по-другому служат Королю! Следовательно, они – не истинные дворяне? Ведь и их тоже Атос при этом оскорбил! Вот так, господа! Он назвал своих друзей не истинными дворянами. Если бы они это слышали, не к дуэли бы это привело?
Дюма как-то уж больно бездумно написал такие слова, вложив их в уста «благородного Атоса».
Поэтому читатели не должны удивляться следующему диалогу между Королевой и кардиналом.
«Когда портьера опустилась за Атосом, она обратилась к кардиналу:
— Кардинал, прикажите арестовать этого дерзкого шевалье, прежде чем он выйдет из дома.
— Я думал об этом, — сказал Мазарини, — и я счастлив, что вы, ваше величество, даете мне приказание, о котором я намеревался просить. Эти головорезы, воскрешающие традиции прежнего царствования, чрезвычайно для нас вредны. Двое из них уже арестованы, — присоединим к ним третьего».
Далее ещё Атосу удаётся при всех крикнуть Арамису о том, что он арестован. И никто ему не препятствует в этом. Добрая она была, Королева Анна.