1
Сестре Ани по матери - Верочке сегодня исполнилось десять лет! Семья перед завтраком поздравила Верочку хором с днём рождения и подарила ей серенькое с сиреневыми цветочками платьице, сшитое мамой из дореволюционного куска материи, залежалого в сундуке. Подарок вручить поручили Ане. Верочка с растрёпанными волосами, сонными глазками непонимающе смотрела на улыбающуюся маму, на папу, который по старинке закручивал прокуренными пальцами усы и на платьице, такое чудесное, что она, от недоверия, начала протирать глаза, - вдруг пригрезилось..., потом смешно приоткрыла один глаз и, убедившись, что ей не пригрезилось, а перед ней самое настоящее платье принцессы!
- Я - твоё волшебное платье, поздравляю тебя, моя маленькая принцесса Верочка, с великим Днём Рождения, желаю тебе испытать настоящее, незабываемое счастье, надев меня немедленно, - торжественно произнесло платьице голосом Ани. Верочка широко открыла оба глаза, всплеснула руками, подбежала к платью, потрогала осторожно его рукой, потом смелее погладила его, заглянула за подарок на сестру и прижалась к ней, обхватив руками тонкую талию Ани.
По случаю дня рождения дочки Даниил Васильевич собрал три яйца в курятнике, отнёс их в дом, вернулся в курятник, схватил за крылья одну из пяти кур и под навесом на колоде ловко и спокойно отрубил ей топором голову. Курица в его руке трепыхнулась крыльями, но он её удержал, размякшую бросил в медный тазик, стоящий на снегу. Тщательно протёр топор двумя тряпками, повесил его на гвоздь в стене навеса, почистил колоду металлическим скребком, отнёс тазик с курицей жене в полное распоряжение. После завтрака, как обычно, молча ушёл на работу. Следом за отчимом на работу ушла и Аня.
Рахиль Григорьевна осталась со своими детьми от второго мужа Даниила Васильевича. Разбудила Коленьку - он проспал поздравление своей сестрёнки. Накормила детей. Собрала и отправила Веру в школу, а сама занялась домашним хозяйством: ощипала и разделала курицу, кусочки разложила на тарелке, накрыла сверху другой тарелкой и отнесла в ледниковую яму в сарае, накинув шаль на плечи. Бегом вернулась в дом, воскликнув: - ух, ну и морозец!
Коля уже успел разбросать куриные перья, собранные ею в специальный мешочек. Мама сыночка не ругала, а терпеливо предложила ему помогать собрать опять в мешочек. Потом убиралась в избе: подметала, вытирала пыль и многое другое. Коля суетился около неё, уверенный, что здорово помогает маме. Мама его похваливала. На стене часы пробили десять часов. "Пора в магазин. Летит время", - Рахиль Григорьевна прекратила уборочные дела, сняла фартук и обратилась к сыну:
- Коля, пойдём гулять. Наработались уже.
- Гулять, гулять пойдём! На санках? Да, мама?
- Конечно, сынок, давай собираться.
- Урра, урра! На санках!
Мама усадила Коленьку на стул, помогла ему натянуть связанные ею тёплые носки, потом он прицелился ножками в штанины, вместе с мамой натянул штанины на ноги, соскочил со стула и самостоятельно надел на пупок. Сверху на рубашку мама надела ему свою вязаную шерстяную кофту - она теплее, чем его покупной свитер. "Не в гости идём", - решила она. Коля надел валенки - это просто! Ватное пальтишко надел сам, но дважды крутанулся, чтобы попасть рукой во второй рукав, только вот пуговицы в петли почему-то на влезают..., но мама ведь рядом. Шапка-ушанка сама на уши залезла, только прихлопнул её сверху слегка, пёстрый шарф Коле не нравился. Мама, не обращая внимания на отношение сына к шарфу, ловко накрутила его ему на воротник. Коля потрогал спущенные концы шарфа рукой, недовольно фыркнул, но промолчал - выйти бы гулять скорее. Коля совсем не заметил: когда мама успела одеться!?.
Санки скользили вниз по переулку легко и весело, подгоняя Рахиль Григорьевну. Выйдя на улицу, под названием Главная, они повернули направо, прошли мимо почты, в которой работал Даниил Васильевич - Колин папа. Он, по существу руководил почтой, но в какой должности состоял - не известно. Далее они шли, шли. Морозный ветер дул им в спину, поэтому встречные люди потирали свои носы, щёки. Рахиль Григорьевна заметила у молодого человека, увлечённого раздумьями, побелевшую щеку, остановила его и помогла растереть её.
- Спасибо большое, тётенька! - поблагодарил парень с широкой, молодецкой улыбкой.
- Согласна и на тётеньку. Будь здоров, молодой человек. Следи за носом.
Купив совсем не деликатесные продукты к праздничному ужину и, истратив последние деньги, Рахиль Григорьевна повезла отогревшегося в магазине сыночка домой. Ветер теперь действительно дул в лицо. Она натянула шарф Коле до самых глаз, но оттянула его перед носом так, чтобы защищённый от ветра, он мог дышать и не мокнуть. Она сделала себе то же самое. Так они дошли до дома. В такой мороз не побегаешь, не поиграешь в снежки, не покатаешься с горки. Прогулкой Коля явно не удовлетворён. Раздевался он под маминым присмотром небрежно, неряшливо. Ему не хотелось вместе с мамой собирать разбросанную одежду, но под магическим, строгим взглядом мамы всю снятую одежду собрал и даже попытался аккуратно её сложить в стопочку, но она почему-то разваливалась.
"Хоть хозяйство и сократилось сильно после гибели моего Сергея Павловича - пусть земля ему будет пухом - а дел по дому невпроворот. А ведь было полноценное хозяйство: в коровнике коровы, в конюшне две лошади, куры, кролики, все под крышей, полный амбар фуража, а, самое главное-то, была любовь! Дело спорилось. Всё успевала, правда с двумя помощницами, но муж платил им, - были довольны. Эх, скучаю я по тебе, родной мой Серёжа", - вдруг запечалилась Рахиль Григорьевна....
Она отвлеклась на воспоминания своей юности. Жили они хорошо - в достатке. Её дед - выходец из Хабаровского края, ещё до первой мировой войны заболел неизлечимой болезнью. Понимая, что сыну бесполезно передавать свой, с нуля созданный им мыловаренный завод, продал его, а жаль: продукция его была известна и за пределами России. То ли болезнь обостряла его чутьё к политической обстановке, то ли природным умом проникал в самую суть исторических перемен, но он, понимая толк в драгоценных камнях, очень вовремя стал скупать их, благо Урал под ногами. Наверняка, он заботился о своих потомках, оценивая их, как неспособных к предпринимательству, глядя на сына Григория, который умолял отдать его в семинарию. После смерти отца, по завещанию, единственный сын Григорий получил камешки, уложенные в ячейках с этикетками в три слоя в малахитовой шкатулке и двухэтажный дом в центре города.
К 1900-му году у Отца Никиты (Григория Лобанова) было в семействе четыре дочери: Анна, Рахиль, Елизавета и Евдокия, а к 1910 году родилось уже три сына подряд: Андрей, Дмитрий и Родион. Жена Григория - мать семерых детей Евпраксия Ивановна не очень подходила под портрет попадьи: статная, властная, в меру религиозная, широко образованная. У неё была правильная установка в воспитании детей: готовить их к жизни в комфортных условиях и к жизни в лишениях и в трудностях, загружая их домашним трудом, добиваясь от них добросовестного отношения к учёбе в гимназии, прививая к ним любовь к литературе, к изобразительному искусству. Музыка почему-то не фигурировала в процессе воспитания, что выглядело странным даже для знакомых. Однако любовь к театру была устойчивой. Театр посещали реже, чем церковь, но были в курсе театральной жизни города и даже разыгрывали спектакли дома, тем более, что артистов хватало: четыре сестры и три брата, да и подруги с друзьями активно участвовали в них. На один из таких домашних спектаклей зашли знакомые знакомых - три приятеля, все трое по-своему очень даже привлекательны, но весьма взрослые (не менее тридцати лет) и видно, что состоявшиеся в жизни. После окончания спектакля они бурно аплодировали, а, когда раскланивалась Рахиль, все трое встали и крикнули браво, потом подскочили к ней и поочереди целовали ей ручку. Рахиль их обворожила. В ту пору ей было шестнадцать лет. Все трое регулярно участвовали в спектаклях с огромным удовольствием, потому что все они были в Рахиль безмерно влюблены. Один из них - Сергей Павлович вскоре станет её мужем, а второй приятель - Даниил Васильевич станет её мужем значительно позже. До этого момента произойдут ряд катастрофических событий в мире и в России. В этих событиях сыграют свою роль все знакомые вам герои, и драгоценные камешки посверкают то там, то здесь, но об этом расскажу как нибудь в другой раз.
2
- Аня, за тобой муж пришёл, - весело сообщила Тамара всем присутствующим работницам, а не только самой Ане. Конечно, все посмотрели на окна, выходящие на Главную улицу. Им доставило удовольствие понаблюдать, как на фоне белого здания банка, деревянного строения почты и подвальной пивной "Американки" прогуливался, поёживаясь от холода, молодой человек - совсем мальчишка. "Сопляк, а туда же, брюхатить", "стыдоба", "бесстыдница наша Анька: такого симпатичного парня совратила, жизнь ему на корню загубила", "Завидую я Аньке, - ловкая девчонка", "я тоже бы так хотела..., сорок лет мыкаюсь одна, - так никто и не взглянул на меня даже", - мысленно отреагировали женщины на увиденное за окном. Петя тоже поглядывал на окна конторы, но с другой стороны. Аня посмотрела на свои миниатюрные часики: "Десять минут осталось, я скоро выйду, Петя", - мысленно успокоила Аня своего дружка.
Аня вышла из конторы, Петя подскочил к ней и, обнимая, попытался её поцеловать. Она отстранила его деликатно, женственно, чтобы ему не было обидно, взяла под руку, и они пошли в сторону Новостроя. Работницы конторы жест Ани оценили положительно, а кое кто одобрительно качнул головой.
- Я люблю тебя, - произнёс Петя..., он помолчал с полминуты, глубоко дыша, - я всё знаю, Аня, и мои родители знают и приглашают нас на семейный совет по этому поводу. Я с тобой! Всё будет хорошо! Ты мне веришь?
- Верю, - тихо ответила Аня. Она не могла ответить по другому, потому что ей интересен был задуманный план действий его семьи. Она не страшилась и самого худшего исхода. На самом деле она не очень верила в искренность его слов. А может быть Аня ответила Пете так потому, что ей хотелось верить ему, - ведь беременной девчонке надо верить любимому ради их ребёнка.
- Пойдём, - решительно сказал Петя.
- Пойдём, - ответила Аня, с отчаянным выражением лица.
Взволнованный Петя шёл рядом, уже неуверенный в своих чувствах к Ане, к однокласснице, симпатичной девчонке, с которой ему было хорошо. Было..., а теперь?... А теперь он стеснялся её, не только потому, что он ещё мальчик. Ему хотелось спрятаться от осуждающих взглядов встречных женщин на него и на его подругу, у которой на худой фигуре уже красноречиво выделялся животик. "Ведь сейчас семья привяжет его к ней.... и прощай свобода выбора: захочу, прихожу, чтобы испытать наслаждение от умопомрачительных игрищ с её телом, а не захочу - для исполнения иных желаний, у меня всегда есть товарищи и клавесин, на котором мне нравится импровизировать, есть и другие девчонки, с которыми приятно пообщаться болтовнёй и не только.... Моя перспектива - кандалы на ногах, хомут на шее, связанные руки.... Только голова моя свободная, чтобы сойти с ума", - размышлял с раздражением на лице Петя. Аня посматривала на него и подозревала неладное в его раздумьях, но всё-таки надеялась, что многое прояснится на встрече в его семье, однако его отчуждение уже прочитывала в его взгляде на себя.
Они неспеша шли по северному склону лысой горы, по каменистой дороге, отполированной за сотни лет тяжёлыми ботинками, сапогами работного люда, босыми ногами цыган, беглых и бродяг, тяжёлой поступью ссыльных, строевым шагом белых и красных, исчерченных кандалами каторжников. На ней можно прочитать всю историю освоения Сибири. Они родились здесь, будучи детьми бегали по ней летом на Новострой по детски восхищаться стройкам, на озеро Шарташ купаться, гулять по сосновому бору в поисках груздей под слоем иголок, поэтому дорога воспринималась им именно такой даже под слоем снега, плотного и скользкого. Петя держал Аню за руку. Ветер в их сторону сдувал снежную пыль с горы. Она проникала за воротник пальто. Они друг другу подняли воротники, посмеялись от такого взаимного ухаживания и продолжили путь дальше, нарочито медленно и молчаливо.
Молодые люди подошли к Петиному дому.
- Давай постоим немножко, - предложил Петя ломким голосом.
- Ладно, - согласилась Аня, заметив в друге крайне подавленное настроение - он трусил.
Девочка впервые увидела жилище Пети. Дом кирпичный, небольшой, но аккуратный, пропорционально выдержанный, благодаря участию архитектора наверное. Вокруг дома совсем небольшой участок огорожен полутораметровым белым штакетником. Аккуратно расчищены от снега дорожки, выложенные из природного камня к хозяйственной постройке, бане, туалету и цветнику, и даже к колонке, расположенной в нескольких метрах от калитки. Аскетичность и чистота обители, говорили о достаточно развитой культуре её хозяина. Аня представила его по своему и подумала: "Совсем другой мир..., привыкну ли я жить в нём? Сомневаюсь. Я люблю свой дом, двухэтажный, бревенчатый, с двухэтажным хозяйственным строением, с наружными скрипучими лестницами, с коровником без коров, конюшней без лошадей, пустым амбаром под навесом. Большой двор окружён высоким сплошным забором, с широкими воротами и гремучей с колокольчиками калиткой. С двух сторон примыкали два больших огорода - кормильцы наши", - Аня сравнивала обители не с материальной точки зрения, а с сугубо бытовой: она привыкла к труду на земле, похожему на крестьянский, в собственных огородах, в окружении промышленного пыхтения большого города. А вот за водой питьевой приходилось спускаться вниз по всему переулку до колонки на Главной улице с пустыми вёдрами на коромысле, а потом подниматься вверх, но уже с полными вёдрами. Тяжело, но, что поделаешь?... Вода нужна, пришлось привыкнуть.
Петя нервно ходил вдоль оградки туда и обратно, крутил ключик от калитки на пальце, не решаясь открыть её. "Как поступить? Не знаю я, как мне поступить! Не нужна она мне, тем более с ребёнком! Я жить хочу, как прежде. Хочу школу закончить, в институт поступить хочу!... А мне сейчас предложат вместо собственной жизни театр, в котором я должен буду всю жизнь играть одну и ту же роль - роль ответственного семьянина, верного мужа и заботливого отца!.. Лицемерное притворство это! Смех один!" - Петя посмотрел на Аню... и изумился: её глаза откровенно презирали его. Самолюбие его потекло, как расплавленный свинец. "Какие красивые глаза на иконно совершенном лице! Хочется смотреть и смотреть!" - прозрел вдруг Петя. До этого момента он воспринимал её просто, как данность, а теперь вдруг почувствовал, что она ему - бесценный подарок судьбы! Он решительно открыл калитку, по-мужски, но осторожно сжал жёсткую, трудовую, маленькую ручку подруги и потянул её в дом. Аня не сопротивлялась. Петя боялся смотреть на Аню.., а зря: её красивые глаза смотрели на него, как прежде, с обожанием.
В гостиной, за столом сидели Иван Игнатьевич с Дарьей Карповной на заглавных местах, справа от них, на длинной стороне стола сидели взволнованный Петя с затаившейся в себе Аней и любопытствующий Вадим - младший брат Пети. Посидели молча ровно столько, сколько позволяли приличия. Трое из хозяев, разумеется, кроме Пети, изучали гостью. Каждый из них оценивал девочку по своему, и было видно явное удовлетворение на лицах Ивана Игнатьевича и Вадима. Дарья Карповна менялась в лице от панического выражения до скептицизма.
Иван Игнатьевич кашлянул в руку, скорее для привлечения внимания, встал, посмотрел на Аню и произнёс довольно торжественно:
- Здравствуй, дочка! - От неожиданности все вздрогнули, а Дарью Карповну аж подкинуло над стулом. - Да, я назвал тебя, Аня, дочкой, потому что в тебе наш внук, или наша внучка. Знай, что мы с радостью принимаем в семью и тебя, как нашу невестку, и ребёнка, который готовится стать нашим семейным счастьем. - Иван Игнатьевич оглядел своих домочадцев: Дарья Карповна нервно теребила рукой бахрому скатерти, Петя смотрел в окно, видимо прощался со свободой своей личности, Вадим сиял лицом, смотрел на отца-мудреца с восхищением, а на старшего брата кидал усмешки на все тридцать два зуба, и только Аня выглядела серьёзной, понимающей обстановку, и оттого собранной; мысль, что легко не будет, отражалась в её взгляде на предполагаемых родственников. - А теперь я скажу вам о самом главном и неотложном, - глава семьи посмотрел на старшего сына, - вы немедленно пойдёте подавать заявление в ЗАГС. Аня, не забудь представить справку о своей беременности и согласовать решение со своими родителями. Я понимаю, что вы не совершеннолетние, но так как вам по шестнадцать лет, и у вас есть факт беременности, то вы подпадаете под исключительное право заключать брак. - Тяжёлый вздох с пристаныванием Дарьи Карповны прокатился по столу. Все обратили на неё внимание и всё поняли одинаково. Установилось молчание.
- Дашенька, ты настряпала отменных пирожков с утра. Давай их сюда и чайник неси, не зря же на столе чашки с блюдцами стоят, томятся. Дарья Карповна тяжело встала со стула, хлестнула глазами мужа и послушно пошла на кухню.
3
Аня вернулась домой как раз к праздничному ужину. На кухне, на обеденном столе шёл пар от глубокой фаянсовой посудины с картошкой в мундире, Рахиль Григорьевна - хозяйка в доме и мама Ани, выложила на тарелки салат из консервированных овощей с огорода по столовой ложке с горкой. Ухватом подхватила из печи чугунок с курицей. Деля курицу на кусочки и раскладывая их по тарелкам, Рахиль Григорьевна позвала домочадцев к столу. Первой пришла и поспешно села за стол Верочка. Она только что красовалась перед зеркалом, висящим справа от красного угла с иконой и синенькой лампадкой. Она смотрела на себя, искренно радовалась наряду, потом вдруг пугалась своей радости и, обращаясь к образу Божьей Матери, молилась три раза. Коленька не слышал приглашения мамы, а прибежал вслед за сестрёнкой.
- Я кушать хочу, - заявил он.
- У-у-у, какой же ты чумазый, таким кушать не полагается. Верочка, помоги ему умыться, только фартук надень - испачкаешься. Пойду за отцом, - заработался во дворе. Рахиль Григорьевна накинула овчинный тулупчик и вышла в сени, впустив в дом мороз белым облаком.
Аня подключилась в общую семейную суматоху, по случаю праздника, заодно, и по случаю повода для раскрытия своей тайны. На столе всё, что надо, на последние деньги купленное, стояло, в том числе графин с фруктовым напитком и даже кувшинчик с брагой; всё, как положено, разложено по блюдам, тарелочкам, положены ножи и вилки так, как требует культура трапезы.. Дети уже сидели за столом, голодными глазёнками озирали стол с едой, Аня в переднике стояла, ожидая родителей.
Отец с матерью вернулись в дом. У отца на усах висели сосульки, глаза плотно окружены инеем, у матери успели раскраснеться щёки. Они в прихожей скинули зимнюю одёжку. Даниил Васильевич не выдержал, заглянул в гостиную, осмотрел стол, удовлетворённо крякнул при виде кувшинчика и пошёл к умывальнику.
Даниил Васильевич и Рахиль Григорьевна сели на свои привычные места за праздничным столом. Рядом с мамой ёрзал на стуле маленький Коленька, а с папой важно восседала в новом платье юбилейная барышня Верочка. Аня расположилась рядом с братом, чтобы за ним поухаживать при надобности. Рахиль Григорьевна посмотрела на мужа. Он понял и начал разливать фруктовые напитки детям в бокалы из простого стекла витиеватой формы. Бокал для Коленьки Аня догадливо придержала рукой как раз вовремя, потому что он тут же намеревался его схватить. Себе и жене Даниил Васильевич налил бражки из кувшина в такие же бокалы с усмешкой в усах. Он встал. Высокий, поджарый, красивый мужчина, в чёрном, дореволюционного покроя, пиджаке, на котором покачивались два георгиевских креста - настоящий русский воин, осмотрел своих домочадцев, подкрутил кончики своих усов и произнёс: "Сегодня исполнилось десять лет нашему счастью, потому что в этот день появилась на свет наша красавица, наша умница, настоящая принцесса Верочка! Десять лет Верочка радует нас своим прилежанием в семейных делах, хорошей учёбой в школе и добрым отношением ко всем нам. Дети мои милые, жена моя любимая, я предлагаю поднять свои бокалы и выпить напитки за то, чтобы мы окружали Верочку добротой и заботой, и поддерживали ей радостную жизнь в нашей семье! Ура!
- Урра! - крикнул Коля.
- Ура! - негромко произнесли мама с Аней. Верочка зарделась на щёчках, но скромно промолчала. Все подняли бокалы и стали пить. Быстрее всех, почти одним глотком, выпил глава семьи. Дольше всех, при помощи Ани, пил Коленька, - малиновый напиток капал с его подбородка. Рахиль Григорьевна только пригубила бражку и отставила бокал, чуть-чуть поморщившись.
Семейный праздник проходил, сметая всё вкусное, сладкое и горькое со стола, переходя в детские игры и взрослые разговоры. Подгадав момент, Аня рассказала родителям о сегодняшней встрече с Петей, посещение его семьи и дословно передала содержание речи Ивана Игнатьевича и описала отношение к ней Дарьи Карповны. У родителей благостное настроение сразу же сменилось на озабоченное и сосредоточенное на свои собственные мысли об этом.
- Я решила завтра идти с Петей подавать заявление в ЗАГС, жить буду у них, вам буду помогать во всём. - Твёрдо заявила Аня, предупреждая ответную реакцию родителей с излишними вопросами, сомнениями, страхами. Рахиль Григорьевна уловила непреклонность в словах Ани и интонации их произношения, разволновалась от бесполезности высказывания своего мнения об этом.
- Пойду прилягу, устала я что-то, а вы развлекайтесь, смотрите, как дети хорошо играют. Я полежу и приду, время ещё есть. Рахиль Григорьевна пошла в спаленку. Аня погладила отчиму руку и влилась в детские игры. Даниил Васильевич раза три подряд наливал полные бокалы браги и выпивал их с кряканьем. Опустошив кувшинчик, он ушёл на кухню, сел у окна и закурил козью ножку, набитую махоркой, выращенную на огороде.
4
Петя и Аня стали мужем и женой, - брак их был официально зарегистрирован. Свадьбы не было... Почему?.. Гражданская война оставила рубцы в сердцах двух русских мужчин, вынужденных переживать постреволюционные критические моменты в Екатеринбурге по разную сторону баррикад. Глава семьи Пети - путеец Иван Игнатьевич, пережил несколько ограблений поездов солдатами, возвращающимися с фронта, встретившимся с голодом и неразберихой и не имеющими никаких средств для дальнейшего передвижения домой. Он записался в добровольную дружину для наведения порядка в городе, особенно на железнодорожной станции. Даниил Васильевич - солдат Русской Армии с двумя георгиями на гимнастёрке под шинелью вернулся с фронта именно в тот период, когда в Екатеринбурге, в отсутствии стабильной власти большевиков, заправляли люди, объявившие себя революционерами. На второй день он направился на почту, на довоенное место своей службы. Он был в курсе произошедших февральской и октябрьской революций. Но суть их не понимал. Его не удивил красный флаг, развевающийся над почтой ( видел он их повсюду, пока добирался домой с фронта), но, когда он увидел, что какие-то штатские срывали герб над парадной дверью заведения, возмутился, - ведь он - солдат русской армии присягал царю и отечеству. Его реакция была мгновенной и автоматической. Он схватил одного из них и отбросил в сторону, да так, что тот упал на спину и завопил от боли. Откуда ни возьмись, появился человек в штатском с красной повязкой на рукаве пальто. Иван Игнатьевич узнал солдата - бывшего почтового служащего, но для порядка проверил документы.
- Дезертир? - спокойно спросил он.
- Никак нет... Нашу часть расформировали, нас отпустили на все четыре стороны устным приказом... Не до оформлений документов там стало после переворота. - ответил Даниил Васильевич и посмотрел внимательно на дружинника, и навсегда запомнил его.
- Не переворота, а Октябрьской Социалистической Революции - прошу усвоить это определение... Ну и зачем же вы так жестоко с ним?.. Он приказ начальства выполнял. Вы совсем не понимаете, что произошло в нашей стране? Великое событие произошло, которое перевернёт весь мир, дорогой товарищ!.. Слава богу, что поднялся... - оба посмотрели на жертву. - Раз продолжил работу, значит всё в порядке... В следующий раз за подобное деяние вам не поздоровится, даже, если я буду на дежурстве. В следующие разы встречи были, но не такие безобидные.
Семейная жизнь молодожёнов началась в чистенькой комнате со шкафом, буфетом, столом, тремя венскими стульями и двумя односпальными кроватями, составленными вместе. Обязательно присутствовал клавесин, над ним висели часы. Пока Аня была беременная, её в доме оберегали, не разрешали заниматься тяжёлыми работами. Вадим к ней был особенно внимательным, помогал ей даже в мелочах. Аня продолжала работать, половину зарплаты отдавала свекрови, другую половину - своей матери, как договорились. Дарья Карповна терпела невестку ради спокойствия мужа своего и будущего внука, или внучки от родного и любимого сыночка. Терпение её - до первой беды.
Петя окончил школу, поступил в Политехнический институт. У Ани родился хорошенький, здоровенький мальчик на радость всей семьи. Даже Дарья Карповна частенько брала малыша на руки и любовалась на него. В такие минуты нечаянно улыбалась и невестке... Конечно, нечаянно... - Аня это понимала. Дарья Карповна предложила назвать полюбившегося ей внука Германом, в честь Германии, с которой наши центральные газеты знакомили как с источником экономических выгод, в том числе как с кладезем передовых технологий. Был в моде немецкий язык. Он преподавался в школе. Иван Игнатьевич одобрил это имя, а Петя и Вадим отнеслись индифферентно: Гера, так Гера... Пусть будет так. Когда же об этом имени узнал Даниил Васильевич, он сплюнул смачно и махнул рукой; отложив рубанок в сторону, закурил "козью ножку" и закрылся в своей мастерской. Рахиль Григорьевна откровенно сморщилась, но промолчала. Самой Ане не нравилось это имя, но она, живя в семье Пети, ради его и сыночка, должна уважать мнение его родителей, обязана примириться с именем Герман. Очень скоро она привыкла называть сыночка Герочкой, не вкладывая в него постороннего смысла.
Смотря на гуляющую со своим ребёнком Аню, знакомые отмечали в ней разительную перемену: девочка Аня превратилась в красивую даму. С ней почтительно и с улыбкой здоровались.
- Какой восхитительный у вас сыночек, Анна Сергеевна, - обязательно добавляли они, приостанавливаясь.
2020 г.