Самсон Лётов возвращался в родной город. Он уж точно не помнил, после 7-ми или 8-летнего отсутствия... Из-за неожиданных финансовых проблем Лётов ехал зайцем в товарняке. Он ещё раз перебрал содержимое рюкзака, проверил бумажник, кошелёк и ключи. Допил фруктовую воду в пластиковой бутылке.
Сейчас поезд замедляет скорость перед резким разворотом. Надо подготовиться к прыжку. Нет, не сию минуту. Чуть погодя, сразу после разворота, когда состав снова начнёт набирать скорость. Быть может излишняя, но привычная предосторожность...
Разворот. Встречный состав! Откуда??? Здесь, на одноколейном пути!!!
Составы разминулись... Нельзя терять время! Рюкзак быстро в левую руку, нацеплять его уже некогда... Прыжок. Боль в колене. Колючий кустарник оцарапал лицо... Темно в глазах.
Зрение вернулось. Ноющая боль. Кажется, перелома нет. Вперёд по шпалам? Нет-нет, лучше по тропинке на просёлок. А вот и шоссе.
Дорожный указатель. Лётов протирает глаза. Померещилось? Не-а, не померещилось. Надпись латиницей:
VALGAGRAT
Почему латиницей? И почему с тремя грубыми ошибками??? Лётов оглядывается в сторону холмов. Путь как был 10 лет назад, так и остался одноколейным. Тогда откуда ж взялся встречный? Или померещилось?
Лётов идёт по шоссе. Навстречу движется красивая рослая женщина, в глухом платье из грубой ткани. Похоже, что чеченка... Платье хоть и глухое, но чётко обтягивает формы. Разминулись. Лётов неосознанно обернулся ей вслед. Женщина обернулась почти синхронно с ним. Поймала оценивающий мужской взгляд и ускорила шаг...
Навстречу идут двое мальчишек.
— Ребят, а до Калиновки далеко? — спрашивает их Лётов.
— Да мы не знаем... — неуверенно отвечает один из них.
Почему Калиновка? Это название Лётов произнёс наобум. Нету в здешних местах никакой Калиновки! Просто ещё со школьных лет его забавляло, что вот действие «Грозы» Островского происходит в волжском городе Калинове, и этот город Островский выдумал. Но вот в ХХ веке на Волге появился город с почти таким же названием: Калинин, бывшая Тверь... Так вымысел и реальность перетекают друг в друга...
Нет, Лётов не сбился с дороги. Он просто хочет проверить, насколько РЕАЛЕН тот мир, в котором он очутился. Если это, как он не без оснований подозревает, ДРУГОЙ мир.
Другой или нет, но мир вполне реальный. Мальчишки не пугаются незнакомца и отвечают на его вопрос так, как и он бы ответил на их месте. И чеченка... вполне реальная чеченка, какой она и должна бы быть...
Лётов в родном городе. И город реальный. Но вот ЕГО ли это город?
Прямо по курсу универмаг «KRIT». Раньше не было здесь такого. Гаражи тут раньше стояли, с голубятнями... А теперь... на стеклянных дверях универмага синими буквами: «FHOT» и «VYHAT».
И вот тут Лётова разобрало. Он хохочет, никак не может остановиться. Остановился.
Лётов бредёт по родному городу. Город реальный. Но нигде... ни одной... надписи на кириллице! Лётов подходит к книжному развалу. Стоит чьё-то собрание сочинений. На корешках чёткие надписи: «ТОМ I», «ТОМ II», «ТОМ III», «ТОМ IV»...
— Ну наконец-то! — восклицает Лётов.
Да не тут то было! Книги на русском языке, но... латиницей! Да, точно! Ведь слово ТОМ что кириллицей, что латиницей пишется одинаково.
Итак, ни одной надписи на кириллице. Потому что, как уже догадался Лётов, кириллицы нет вообще! В ЭТОЙ системе отсчёта её просто не существует. И не было никогда.
До Лётова начинает доходить. Тогда, когда пронёсся встречный состав, и он прыгнул с подножки... произошла бифуркация. И Лётов попал в ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР: в тот мир, где не было Солунских братьев, Святых Кирилла и Мефодия.
Огромное большинство прохожих говорит по-русски. Но почти все с очень лёгким акцентом. Не иностранным, а каким-то "своим", непостижимым образом завязанным на другую систему письма. Этот параллельный мир в целом похож на тот мир, где жил Самсон Лётов. И он свободно ориентируется здесь.
«В трёх кварталах отсюда живут моя мама с отчимом... Но это ДРУГАЯ моя мама и ДРУГОЙ отчим! Как-то они встретят меня? Интересно: а вот ДРУГОЙ я где нахожусь сейчас, в данную минуту? На ДРУГИХ приисках? Или он-я тоже резко дёрнул сюда? Или же его-меня забросило в МОЙ мир?» — размышлял Лётов.
В уличной толпе изредка мелькали знакомые лица. Вероятно, ДРУГИЕ знакомые. Они не узнавали Самсона, но не потому, что это был ДРУГОЙ Самсон — а просто потому, что уже много лет они не встречали в городе СВОЕГО Самсона, у которого (в обеих системах отсчёта) был другой имидж...
«А деньги?! — пронеслось у Лётова в мозгу — Ведь НАШИ деньги здесь недействительны. И все рубли, что у меня сохранились после приисков — они будут типа аргентинских аустралесов или таксофонных жетонов!!!»
Посмотреть бы незаметно на ИХ деньги... Вот алюминиевая монета наполовину вмурованная в асфальт... Лётов достаёт нож-бабочку и выковыривает монетку. Но она не современная! Это 10 рейхспфенингов 1942 года, и выглядят они точно также как те, что были в его коллекции... пока не продал...
А вот на вытоптанном газоне валяется потускневшая монета явно современного вида. Лётов поднимает её. На аверсе надпись:
10 rublej
На реверсе:
Изображение Двуглавого орла, надписи DESЕT RUBLEJ, BANK ROSSII и 2011...
Главное, что дизайн тот же самый! Лётов засовывает в карман найденные монетки. Значит, делает он вывод, СВОЕЙ мелочью можно будет пользоваться. Надо только перемешать её с ИХ мелочью, тогда уж не заметят.
Лётов достаёт и открывает кошелёк. Но надо же: в кошельке только ИХ монеты!!! Вот уж бифуркация, так бифуркация! Не надо ничего перемешивать! И в бумажнике тоже ИХ рубли. Всё преобразовалось во время прыжка.
Лётов лезет в рюкзак. Две книги на английском — остались как были. На русском - двухтомник Сергея Маркова! Те же царапины на переплётах, тот же пейзаж, но... текст латиницей! Лётов роется в рюкзаке, ищет книгу на болгарском. Это роман Слава Караславова «Кирилл и Мефодий». Роется долго. Наконец, осознаёт, что поиск бесполезен. Не было Святых братьев Кирилла и Мефодия — значит, и биографического романа о них не может быть!
Лётов идёт в кафе. С непривычки долго вчитывается в глянцевое меню... Сделав заказ, утолив внезапно проснувшийся голод и немного уже успокоившись, он принимает решение:
«Домой, к маме! Пусть это и НЕ СОВСЕМ моя мама, но ведь другой мамы в ЭТОМ мире у меня нет. И риска встретить его-меня нет никакого! Безо всяких сомнений, он-я был переброшен в МОЙ мир.»
Лётов встал из-за стола и направился к выходу. Но чувства облегчения почему-то не наступило.
Лётов идёт мимо церкви. Видимо, её совсем недавно отреставрировали. А рядом с церковью, под сенью христианских символов — развёрнут агитплакат:
Zа nasssih!
Zа pobedu!
Zа praVdu!
Всё это — на фоне красного флага и огромной буквы Z!
— Нарушение алфавитной симметрии! — мрачно пошутил Лётов.
— Чего-чего нарушение?! — прошипел проходивший мимо мужик с неприятными чертами лица.
— Алгебры и геометрии! — с ходу выкрутился Лётов.
Мужик покрутил у виска и пошёл своей дорогой.
«Своей дорогой.» — пронеслось у Лётова в мозгу — «А моя дорога какая???»
...На обратной стороне улицы Лётов узрел Галю Королькову. Ну, естественно, ДРУГУЮ Галю Королькову... Когда-то Лётов и Королькова работали в одной конторе. Она уже давно там работала, когда он туда пришёл. И она запала на него... будучи беременной. Случается иногда и такое... Их обоих тянуло друг другу, но как это часто бывает, судьба развела их в разные стороны.
А теперь? Лётова отделяют от Гали всего полтора десятка шагов, и... что бы он мог сейчас ей сказать? Чтоб она поняла его???
— «Ты хочешь вернуть очарование прошлого?» — неожиданно спросил себя Лётов. — «Да к тому же очарование НЕ ЭТОГО прошлого!»
Итак, Лётова отделяют от Гали всего полтора десятка шагов, и... бифуркационный разлом!
Да чёрт с ним, с разломом!
И Лётов решительно направился в сторону Гали. Услышав его тяжёлое дыхание, она повернулась в его сторону. Мгновенная улыбка на её лице вдруг сменилась немым криком ужаса! И спустя долю секунды Лётов ощутил тяжёлый удар в спину...
Его сбил грузовик!
Боль во всём теле. Неподвижность. Больничная палата.
— Не жилец. А если жилец, то тем хуже для него! — доносится из коридора. Это врач. Грубый, надменный, цинично-самоуверенный делец эдакого мясниковского пошиба. И тут же слышится галин голос. Но Лётов не может разобрать её слов...
Сознание вернулось. Постель. Больничная палата. Боль в колене. И чуть-чуть в голове. И ещё что-то... Лётов трогает колено. Однако! Это не его колено. Это... Галя!
ДРУГАЯ Галя? Нет, это прилагательное к ней уже не подходит. Живая, горячая женщина. Она — настоящая! Ведь это она выходила его... Когда его уже приговорили к смерти безграмотные, циничные медяры.
* * *
Свадьбу решили отпраздновать на даче галиной сестры.
— А как мы столы расставим? — спросила Галя.
— ПОКОЕМ. — механически ответил Самсон.
— Как ты сказал?
— Ну буквой П.
— Нет, Самсончик, буквой Р неудобно. Лучше уж буквой U.