Прозападные граждане империи
ПРОЗАПАДНЫЕ ГРАЖДАНЕ ИМПЕРИИ*
Выбранные места из авторских примечаний
Мы, познавшие Эрмитаж и Бутырки,
сдающие вахты или пустые бутылки...
Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
В эпоху информационных пси-войн и торжества массовой культуры история "очарования" западными жизненными ценностями приобретает иной смысл реальности планируемой истории на "Великой шахматной доске" нынешних Председателей Земного шара. (Збигнев Бжезинский). Сегодня тема "очарованных свободой западников" интересна сама по себе в аспекте социально-политической психологии и истории возникновения массовых заблуждений в условиях исторического кризиса самого русского государства.
Чтобы правильно и ясно понимать происходящее сегодня за окном, в том числе и причины странной и "уникальной" войны в Донбассе, нужно пристально заглянуть в наше недалёкое-далёкое прошлое, где как раз и зарождались те самые жгучие проблемы сегодняшнего дня — "таинственная страсть к предательству", непомерная алчность и mania grandiosa гиперактивных индивидов, социальный паралич народной массы и тревожно-депрессивное состояние общества.
Чтобы сегодня трезво отделить реальность от фантасмагории, нужно заглянуть именно в своё реальное, а не в легендарное (мифическое). И при этом нужно знать и понимать, что действия прошлого изменить нельзя, но всегда можно изменить его интерпретацию в необходимых и "благих" целях. И тем более невозможно интерпретировать Будущее, те действия, которым ещё предстоит осуществиться, притом совершиться окончательно и бесповоротно. Будущее невозможно интерпретировать, им можно только спекулировать в корыстных интересах. Многие советские деятели искусств, представители так называемого социалистического реализма в этом весьма преуспели. Будущим занимается занимательная футурология и литературная социальная фантастика, которая чаще всего бьёт мимо цели и никогда не сбывается даже в мелочах. Но бывают исключения из общих правил, тогда поэзия и проза становятся пророческими, но малоутешительными. Такое случилось после смерти Иосифа Сталина, в эпоху "оттепели", когда перед советскими гражданами возник вопрос: куда и как идти после захода Солнца-батюшки? Что надо сделать, чтобы жить дальше в достатке и добром здравии, в любви и мире, без лжи и лицемерия? Эпоха бесконечных подвигов и нечеловеческого напряжения закончилась, пришла пора УСПЕТЬ ПОЖИТЬ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ. Хотя бы так, как живут сегодня люди капиталистического Запада, пожить сейчас и здесь, а не через двадцать лет при коммунизме. Именно тогда героическая, пролетарская (пуританская) жизнь предков, дедов и отцов (полная лишений и страданий) отошла в молодёжном сознании на второй план, а передний край — красивая, привлекательная и благополучная жизнь граждан буржуазного, передового "хищного Запада" (полная достатка и удовольствий).
Основная часть граждан советской империи уверовала не в реальный Большой Запад, а в Запад ими же ПРИДУМАННЫЙ, НАДУМАННЫЙ м ПРИЧУДЛИВЫЙ в духе мелкого чиновника, мечтателя Миши Бальзаминова, с элементами мещанской психологии и потребительской философии на основе прочитанной иностранной литературы и закрытого просмотра зарубежных (американских, итальянских и французских) фильмов.
Прозападными граждане советской империи стали далеко "не с жиру", не от хорошей жизни в своей могучей Сверхдержаве, а от всеобщей регламентированной "колхозной бедности" и серой организованной повседневности, от тотальной агитации и пропаганды самого лучшего в мире советского образа жизни, от всего того негативного, чего на Большом Западе не было и не могло быть по существу.
Механизм социально-экономических и эмоционально-чувственных искушений и соблазнов всегда был для молодых запредельно мощным, и противостоять ему (в условиях тотального советского пуританства) было неимоверно трудно. Соблазны стимулируют безумства юности и часто провоцируют её на смертельный риск и безрассудство. Об этом писал поэт Евгений Баратынский в 1823 году в стихотворении, ставшим известным романсом "Не искушай меня без нужды".
Жизнь слишком коротка и быстротечна, а соблазны преходящи и порой излишне энергозатратны и возмутительно нерентабельны. Вслед за волшебным очарованием непременно следует глубокое, грубое и зримое разочарование, сплин и потеря смыслов. Приходит понимание, что в соблазнах, кроме незначительных ньюансов, нет ничего нового, что все эти соблазны повторялись в мире миллиарды раз, уходили каждый раз в "черную дыру" Времени бесследно, без остатка, чтобы вынырнуть опять в социум, снова искушать юные сердца сомнительным счастьем, по-демонски "соблазняя соблазнять". Такой логический и чисто интуитивный фактор понимания всех ловушек и силков жизни не способствует историческому и житейскому оптимизму каждого нового поколения людей.
Идея "вечного возращения" категорически не приемлет розового оптимизма. Бывает так, что от дружного хора благополучных розовощёких оптимистов критически мыслящих современников тошнит. (Георгий Бовт) Нездоровое упоение собой и своей огромной (случайной) властью новых/старых "хозяев жизни" убивает веру в совершенного человека и в светлое будущее. Нет ничего страшней на свете вышедших из могил политических вурдалаков. То, что казалось таким далёким прошлым вернулось в тех же самых безобразных личинах: непогрешимые, ничтожные мелкотравчатые вожди, мания величия, жажда мирового господства, рабство и массовые убийства, безжалостность и варварство. И почти тот же самый политический винегрет в головах всегда лояльного и на всё готового простонародья, с его неизбывной тоской по нездешнему и небывалому. Взгляды устремлены за горизонт постылой косной жизни, где за туманами сказочные миры и удивительные страны, "иная жизнь, иной напев" (Сергей Есенин).
Для молодых людей 60-80 и 90-х годов на Западе привлекательным было почти все достижения массовой культуры, массового производства и массового потребления — привлекательными и обаятельными были для советской молодёжи не только рок-певцы и звезды Голливуда, но и видные общественные деятели и политики, главы государств, относительно молодые, образованные и коммуникабельные. Зато в могучем и великом СССР не раз случалось так, что за некоторых правителей Советского государства было стыдно не только молодым представителям советской интеллигенции, но рабочим и колхозникам, монтажникам-высотникам, свинаркам и дояркам. Даже внешность и манеры поведения западных политиков в корне отличалась от внешнего облика и манеры вести себя при людях почти всех советских вождей, начиная с волюнтариста Хрущёва. Порой причудливо и нелепо выглядели советские вожди рядом с импозантными западными политиками и их жёнами - первыми леди государств. Вспомним престарелых членов Политбюро и кубинскую делегацию во главе с могучим м молодым Фиделем Кастро, Жаклин Кеннеди рядом с Ниной Петровной Хрущёвой. Вспомним Шарля де Голля и Жоржа Помпиду в компании Леонида Брежнева и Михаила Суслова... Нездоровая, запредельно политизированная, порой фантасмагорическая атмосфера советского социума только подчёркивала здоровый и полнокровных образ западной жизни в глазах советской учащейся молодёжи, скрывая все пороки и язвы "гнилого капитализма".
Неприятие советской действительности, как и восторженное поклонение западным ценностям комсомольцами 70-80-х годов стало принимать в конце века нездоровый характер, а посему карательная психиатрия и политическая шизофрения выросли в нашей стране не на пустом месте.
Это почти слепое стремление студенческой советской молодёжи подражать всему передовому и современному в культуре повседневности отражено в советской литературе, " самой передовой и самой революционной по содержанию, но глубоко мещанской по духу"(А.Г. Смирнов). Именно она — "самая идейная, самая передовая литература в мире; плоть от плоти и кость от кости нашего социалистического строительства» (А.А. Жданов), породила после смерти Сталина целую плеяду потаённых инакомыслящих поэтов и прозаиков, мыслителей и философов, носителей иных жизненных ценностей и смыслов, потаённую литературу и самиздат.
Сначала западничество стало проявляться в поэзии и публицистике, затем в психологической прозе. Каким образом молодая смена носителей "образцового" метода социалистического реализма в литературе разочаровалась в реальном социалистическом образе жизни и стала носительницей буржуазных ценностей капиталистического Запада — тема социальной психологии и политической антропологии, а не только истории литературы XX века. Косный быт, как главный враг любви, согласно предсмертному утверждению Маяковского, раскачал и разбил не одну любовную лодку, не одну нормальную полную семью и даже не один здоровый крепкий социум.
Творческие люди тонко чувствуют напряжённое состояние окружающей их ноосферы, особенно поэты, барды и драматурги. Тоска человека по утраченному раю, по лучшей доле отражена во всей мировой поэзии. Западничество среди советской (комсомольской) учащейся молодёжи сначала стало проявляться на бытовом и досуговом уровне , а после на культурном — через эстрадную музыку и западно-европейскую литературу эпохи модерна и постмодерна.
Молодая поэзия 1950-х начинала с броских манифестов, стремясь как можно скорее утвердиться в сознании читателей. Ей помогла эстрада: сам стих уже не мог существовать без звучания на сцене. Появились поэты-декламаторы и артисты художественного чтения. Подкупали гражданский и нравственный пафос этой внутренне разнообразной лирики, поэтический взгляд, который утверждает личность творящего человека в центре вселенной. Всё с началось с поэзии и бардовской песни, когда фронтовую гармошку и баян сменила эстрадная и компанейская гитара "нового племени" трубадуров и менестрелей самого идеального социума на планете.
Среди них особо яркие фигуры второго литературного авангарда: поэты Ахмадулина, Вознесенский, Евтушенко, Рождественский; три барда — Высоцкий, Галич, Окуджава и три "прозаика-отщепенца" — Аксёнов, Зиновьев, Лимонов.
И Василий Аксенов и Эдуард Лимонов входят в список ярких писателей 60-х годов.
Их творчество оценивается сегодня с разных точек зрения. Кто-то называет прозаика Василия Аксёнова гениальным автором острых и правдивых произведений, отобразившими не только эпоху "оттепели", но и эпоху стагнации советского режима, распад СССР и мягкую колонизацию России "последними комсомольцами-олигархами, а кто-то считает Аксёнова литературным стилягой и зазнавшейся личностью, которая не достойна чести называться писателем. Кто-то считает Лимонова литературным хулиганом и сексуальным психопатом, а кто-то смелым писателем-авангардистом, не знающим запретных тем и норм нравственной этики. Человеческие судьбы этих двух писателей не простые и даже в итоге в чём-то трагические, но жизнь этих двух замечательных людей не может быть объектом для подражания. Слепо подражать никому не следует, учит нас педагогическая антропология, — ни гениальным людям прошлого, вроде Александра Пушкина и Петра Чаадаева, ни выдающимся актёрам, певцам писателям и художникам своей эпохи, вроде Иннокентия Смоктуновского, Дмитрия Хворостовского, Виктора Астафьева, Валентина Распутина, Василия Аксёнова, Виктора Пелевина, Владимира Сорокина и Анатолия Зверева, ибо эпиграфом к жизни каждого из них звучит пушкинское заклинание: "Не дай мне Бог сойти с ума..."
Для писателей романтичного склада души, как романтиков-шестидесятников, характерно понимание искусства как сугубо чувственной сферы искусства, где искусство и мораль образуют два автономных мира, каждый из которых суверенен в пределах своей сферы, ибо человек присутствует в обеих этих мирах одновременно. (Ж. Маритен)
Что же касается их гражданского и политического чувства-чувственности, лежащего в основе политической практики (в текстах), то они оба ( и чувство и практика) служили и тогда и сейчас интересам отдельных групп, кланов, клик, партий и общественных движений, препятствуя в конечном счёте единению народа и человечества как такового. Обладая огромной силой воздействия на сознания людей, художественное творчество легко становится орудием безнравственных политических манимуляций спецслужб ведущих держав мира.
Мечты и благие либеральные рассуждения о новой идеологии и инклюзивном обществе — обществе равных возможностей, в котором обеспечиваются права меньшинств, в том числе людей с инвалидностью, где все граждане свободны и самостоятельны, как на Западе, завершились перед распадом СССР... пропагандой западных ценностей. Призывы русских западников к единству в духе отчизнолюба Ф.И. Тютчева, выразившего различие русского и западного пути:
Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью...
Но мы попробуем спаять его любовью,
А там увидим, что прочней...
и призывы советского либерала-коммуниста Булата Окуджавы:
Возьмёмся за руки друзья,
Чтобы не пропасть по одиночке! — закончились в итоге утверждением эгоцентризма, гордыни и гедонизма, воспеванием индивидуализма и чувства ницшеанского превосходства над остальными.
Всё что было в Первом русском авангарде 20-х годов повторилось во Втором послевоенном авангарде 60-70-х, при негласной поддержке послесталинских либералов-идеалистов, коммунистов-ленинцев и скрытых антисталинцев, засевших на Старой площади и на Лубянке.
В какой-то мере прозападные настроения у писателей второго московского авангарда стали возникать после посещения ими прибалтийских республик — прогулок по Рижскому взморью в Юрмале, по узким средневековым улочкам Риги и Таллина, наконец, на пляжах Коктебеля. Они придумали свой Запад, перенесли его в своём воображении на реальную Западную Европу, воспели Запад, вкусив сполна его плоды, и в итоге успокоились весьма довольные собой и своей успешной жизнью.
Да, они создатели красивой мифологии о красивой и свободной жизни на Западе, да, они прельстили и ввели в очередное заблуждение ни одно поколение молодых людей западными ценностями, но такие писатели-авангардисты и метафизики заставляют двигаться культуру вперёд, стараясь не обращать особо внимания на свою не совсем человечную эпоху, проживая её на пределе своей жизненной энергии, себе в радость и удовольствие.
Об этой тайной страсти кипучей молодости к вечным удовольствиям, сибаритству и предательству, накануне распада СССР и после него, весьма красноречиво и убедительно было рассказано в "исповедальной прозе" Василия Аксёнова ("Остров Крым", "Редкие земли", "Таинственная страсть") и в романах Эдуарда Лимонова ( "Это я, Эдичка", "Дневник неудачника", "Палач" и "Укрощение тигра в Париже")
У молодых "писателей-западников" и инакомыслящих правозащитников эпохи 60-70 гг. была своя философия жизни и свои жизненные ценности, весьма далёкие от жизненных ценностей советского простонародья. Одних столичных западников прельщали моды и стильная одежда, виски, джин, джаз и джинсы, других — изобилие продуктов ( "товаров народного потребления") на "гнилом Западе", свобода выбора жизненных позиций, особое мировоззрение, философия — всё то, чего не было и не могло быть в пуританском, социально монохромном угрюмом СССР. Молодые деятели советской культуры послевоенного времени стали не только продолжателями дела своих отцов и дедов, "комиссаров в пыльных шлемах", но и носителями новых веяний западной культуры, в основном массовой культуры.
Среди вождей Второго русского авангарда были разные люди разного дарования и мировоззрения, у каждого из них были свои претензии к существующему строю и свои пожелания на ближайшее будущее. Каждый из них своей жизненной позицией через своё творчество прямо или косвенно формировал в студенческой городской среде новую молодёжную культуру — культуру потребления и гедонизма, нигилизма, зооморализма и нездорового эгоцентризма. Это стало абсолютно разрушительным для большинства укоренившихся моделей образа жини в стране, усилило социально-политическую дезориентацию среди советской политической элиты.
"Философия жизни и любви" прозападных советских писателей-шестидесятников на деле оказалась не для всех, а только для избранных, для самых гениальных и совершенных во всех отношениях людей "особой расы", в основном, для преставителей русско-еврейской народности.
Удивительное дело — прозападными гражданами империи стали именно те, кто в своём творчестве романтизировал ленинский комсомол и выступал за возвращение "ленинских принципов" и построение в стране "социализма с человеческим лицом".
Тоска партийной и комсомольской номенклатуры по ничем и никем не ограниченной "роскошной жизни как на Западе" в эпоху Брежнева свела на нет все социальные (тайные) привилегии правящей элиты и её потомства, и была сполна отражена в новаторском творчестве молодых писателей. До сих пор принято считать писателей-шестидесятников писателями экспериментаторами, провозвестниками и певцами западных свобод и жизненных ценностей в тоталитарном СССР. Их не так много. как на первый взгляд кажется, они все разные по складу характера. по творческой энергетике и стилю. Цель их творческого эксперимента — соединить разорванную большевиками цепь модернистской традиции, собрать развалившиеся кубы и другие причудливые сферы первого авангарда и вдохнуть живительные силы во второй авангард (Алексей Смирнов), стремление предъявить нравственные максимы своим современникам.
Творчество писателей-либералов, социальных идеалистов и постмодернистов у одних советских читателей вызывал когда-то слепой фанатичный восторг, у других — столь же фанатичное, почти иступлённое неприятие, — а там, где торжествует фанатизм, нет места объективности. Фанатичное неприятие и слепое обожание чаще всего обуславливаются драматическими обстоятельствами и переживаниями, от которых нелегко освободиться — проходит время, обстоятельства меняются, и в новой ситуации трудно определить, кто из бывших "властителей дум" на самом деле был бездарен, кто гением, кто графоманом и умелым компилятором, кто был западником, кто патриотом-славянофилом и евразийцем, кто звал к плотским наслаждениям, а кто к высокой романтике, кто был прагматиком, а кто мечтателем. Мечтать не вредно, вредно мечтать о придуманном, о пустом и несбыточном. Всё начиналось с христианского призыва: "Я зову голодных, сытых не зову!", а завершается сегодня эпохой постгуманизма и полного неверия отверженного и покинутого человека в благодать и в самого себя.
Это глубинное разочарование "во всем на этом свете", в том числе и в западном образе жизни было отражено в творчестве таких писателей как Александр Зиновьев, Владимир Максимов, Юрий Мамлеев и Владимир Сорокин. Из всех писателей-антисоветчиков и публицистов Александр Зиновьев, с его фактором понимания, логическим интеллектом и социологией, — самый глубокий и основательный. Можно считать, что в итоге писатель Александр Зиновьев стал полным антиподом неисправимому писателю-западнику и эгоцентристу Василию Аксёнову. Писатель-философ Зиновьев был первым "прозападным" писателем, который первым разочаровался в западных ценностях. Он был первым отечественным философом, воплотившим глобальное русское понимание мира и всеобщей истории на рубеже двух веков и двух тысячелетий в идеи и концепции, дающие основания для САМООПРЕЛЕНИЯ РУССКОЙ НАЦИИ, российской цивилизации и человечества.
Владимир Максимов, ярый антибольшевик, публицист-антисоветчик, в произведениях которого основным лейтмотивом является социальная вредоносность и губительность для всех сословий России революционной идеологии и революционно-насильственной практики, проводившейся атеистами-большевиками, равно как и стремление советских людей к материально-экономическому преуспеванию вне заветов христианской совести.
Юрий Мамлеев — автор сборника отчаянной социально-психологической публицистики "Самоуничтожение" (1995), где дана впервые оценка Смуты лихих 90-х годов, когда при разрушении нравственных и семейных ценностей в условиях криминальной революции и нарастании криминальной и гражданской агрессивности в постсоветской России складывается "режим тотальной анархии, управляемой олигархами демократии и полной безответственности". Когда речь идёт о феномене западнизма, о посткоммунистической России и о пути её к сверхобществу, появляются новые иллюзии и заблуждения, чреватые гибелью страны вообще.
Прозападные настроения граждан советской империи менялись в зависимости от реформ, проводимых генсеками, чем глубже становился социально-экономический кризис в стране, тем крепче становилась любовь к Большому Западу, тем сильней становилась зависть советских граждан к счастливым и свободным европейцам. Но когда после развала СССР, в постсоветскую Россию хлынули бурным потоком "западные ценности и свободы", прозападные тенденции у большинства "Гомо советикуса" стали испаряться. Конец 90-х также был тяжелым периодом становления России: частые смены премьер-министров, новый президент, развитие рекламы, свободная экономика, быстрые кредиты и так далее. Все это было в новинку для населения, поэтому было необходимо, чтобы кто-то объяснил им происходящее, и как дальше жить с этими "новыми западными ценностями".
Когда "железный занавес" рухнул окончательно в подсознании постсоветских граждан, вдруг обнаружилось , что западный человек по своей сути мало отличается от советского, он также легко внушаем и легкоуправляем, но только в отличие от русских более прагматичен, скептичен и прижимист.
В России почти все инакомыслящие творческие люди — люди не совсем здоровые, ибо почти все все они — дети не совсем здорового общества, дети войны и дети Беды. Советские вольтерянцы и диссиденты, комсомольцы-патриоты и комсомольцы-западники не претендовали на власть, а всего лишь мягко критиковали режим, хотели, чтобы он исправился, стал придерживаться " гуманных ленинских принципов" и претворял в реальность западный высокий уровень жизни.
Сегодня либералы-диссиденты претендуют на власть, утраченную ими в 2007 году, пытаются опять объединиться с Большим Западом и сделать Россию всемирной кладовой, где всё отпускается по "смешным", заниженным ценам.
Почти все правители советской и постсоветской России были людьми морально-нравственно и психофизически людьми нездоровыми, за исключением, пожалуй, физически здорового и вполне адекватного Владимира Путина, политика тщеславного и запредельно амбициозного.
Сталин был тяжелобольным человеком с огромным количеством комплексов и прогрессирующей паранойей, Хрущев тоже был немножко ненормальным прожектёром, почти каждые две недели он проводил в стране очередную дикую реформу. Брежнев был гедонистом: любил женщин, застолья, организованную коллективную охоту и прочие удовольствия. Он даже голубятню себе завел, чтобы иногда возвращаться в своё детство. Но больше всего он любил кататься на машинах, в основном на подарочных. Потом перенес два инфаркта и инсульт, и стал просто развалиной, не понимал, что происходит. Андропов тоже был тяжелобольным человеком. Про Черненко вообще говорить нечего — он, придя к власти, прожил только год как бы в полудрёме. Горбачев был многословным резонёром и пустобрёхом, с признаками логореи — все время произносил невероятное количество речей и и наукообразных слов! Ельцин, не управлял страной, потому что тоже был совершенно больным человеком и не появлялся в Москве месяцами. Он был не просто алкоголиком — он принимал лекарства стимулирующего действия, которые предназначены для летчиков. По сути дела, наркотик, который позволял ему несколько часов быть в форме.(Рой Медведев) С легкой руки царя Бориса любовь "новых русских" к Большому Западу в лице Великобритании, Германии и США стала запредельной до неприличия, пьяная дружба и любовь Ельцина к "другу Билу" и "другу Колю" носила характер отношений алкоголика-забулдыги к своим собутыльникам, и западничество русских людей стало приобретать иной, скептический морально-нравственный оттенок. Морально-нравственное состояние состояние царя Бориса и его дворни весьма красочно и правдиво описано в мемуарной литературе тех влиятельных чиновников, кто состоял в "команде" Ельцина.
"Философия жизни и любви" прозападных советских писателей-шестидесятников на деле оказалась не для всех, а только для избранных, для самых гениальных и совершенных во всех отношениях людей "особой расы", в основном, для представителей так называемой русско-еврейской народности, выведенной в социальном инкубаторе великой советской империи — СССР. По мнению таких убеждённых писателей-западников и пламенных антисоветчиков как Василий Аксёнов, будущее принадлежит только избранным — наследникам династии последних комсомольцев-олигархов, кого в начале нулевых годов на Западе стали величать, не без причины, "русской мафией", в руках которой в начале 90-х попало целиком всё хозяйство их родной империи.
Будущее принадлежит тем, кто доказал на деле, что русский капитализм за десять лет стократно превзошёл советский социализм, тем, кто владеет нефтяными вышками, редкоземельными, золотыми и алмазными приисками в Габоне, в Сибире и на Дальнем Востоке, кто имеет собственную армию, яхту и личный самолёт.
Например, таким как один из героев романа Василия Аксенова — комсомолец-миллиардер и глава корпорации "Таблица-М" Ген Стратов и его вечно молодая красавица-жена и гениальная бизнесвумен леди Эшке-"антикомсомолочка", владельцы огромного замка "Шато Стратосфер" (1913, арх. Шехтель) в Биаррице на берегу Атлантического океана, с божественно прекрасным тамарисковым парком и огромным плавательным бассейном с выходом в океан.
Будущее принадлежит тем, кто владеет многомиллиардным состоянием и тем, кто окружает и облагораживает их своею дружбой. (Василий Аксенов) Этот мир придуман не нами, он создан, по мнению западников имперского происхождения, для кучки самых богатых семейств капиталистической России и их самых благородных, благовоспитанных и состоятельных друзей из Финансового Интернационала и Всемирного шоу-бизнеса.
Что касается граждан среднего и малого достатка, то смысл их существования — обслуживать кучку сверхбогатых, вечно преуспевающих, во всем добропорядочных и непогрешимых олигархов "со сдержанными аристократическими манерами и ещё не растраченным до конца неокомсомольским романтизмом". (Sic!)
Это им, рабам Всемирной Финансовой Империи и их детям предстоит быть самой дешёвой в мире рабочей силой, "живым товаром" на рынке сексуальных услуг, пушечным мясом в качестве наёмников и добровольцев на денежном довольствии, поставщиками живых органов. Таким образом мечты наших западников о справедливом демократическом обществе в итоге закончились реальными заботами о личном благополучии и бесконечной райской жизни. Увы. они всегда занимались только своей судьбой, жили только своими личными интересами под красным знаменем борьбы за свободу и права человека. Тем же самым занимаются и последние комсомольцы-патриоты и славянофилы-миллиардеры, владельцы энергетических корпораций и природных недр. И это не удивительно, ибо "те" и "эти" (кто рядом с нами) вышли из одной советской шинели и являлись так же, как и мы, гражданами одной великой погибшей Империи.
Кто они, эти прозападные весьма одарённые граждане бывшей великой и несокрушимой империи?
Провокаторы космополитической литературы или литературные бунтари и "эстрадные поэты", уравнявшие гражданскую лирику с политической частушкой на злобу дня? Или они —"соль земли" и совесть всего многострадального народа? Глашатаи свободной и счастливой жизни без насилия и репрессий, жизни изобильной и самодостаточной, такой как на Западе и США? Или снобы, фрондёры, мнящие себя элитой, людьми I категории, литературные бунтари и провозвестники сексуальной революции в России? Антисоветчики, антикоммунисты или всё же новое поколение строителей "социализма с человеческим лицом"?
Кто сегодня беспристрастно взвесит поочерёдно их на весах Вечности, кого найдёт легким, а кого весомым, и кому определит надлежащее каждому место?
Что есть их "священный, дружеский союз"в свете нынешнего дня?
Сообщество (орден) одарённых личностей или элитный бордель избранных творческих людей, для которых теория о "свободной любви" стала практикой? Как понимать сегодня их полную свободу нравов, обмен подругами и жёнами, законные браки в ЗАГС и "гражданские браки" под берёзами и на чердаках. Как трактовать их "творческие попойки" и загулы, где все через свальный грех становятся друг другу родственниками и "молочными братьями", где все девочки для одного мальчика, а все мальчики для одной девочки — "пятнадцать мальчиков, может и больше, а может и меньше" (Белла Ахмадулина). В свете криминально-сексуальной революции "лихих" 90-х годов почти все они в их пору были хорошими и счастливыми мальчиками и девочками в условиях ночной Москвы, в любой сезон благополучной демократии в Свободной Республике Карадаг.
Литераторы авангарда, поэты бесконечного карнавала, "эстрадные поэты", надмирные гении, "солнечные пупы" мира? Литературная богема и космополитическая бражка, отдельно взятый русско-еврейский "вольный народ", теневые лидеры которого, переходя из подросткового наива и максимализма во взрослый конструктив так до конца и не поняли,
Где свои, где чужие,
Как до этого дожили,
Неужели на Россию
Нам наплевать?
Кто они для нас сегодня, после всего того, что пришлось нам пережить в Смутное время 90-х и безыдейных нулевых годов? Чудаки и чудики, прозападные граждане былой советской империи? Нам трудно оценивать их творчество, тем более судить и осуждать их. Некоторые из них, ещё живые, затрудняются до сих пор с правильным ответом.
Они не рвались на баррикады. Они, в меру своей одарённости, на своих кухнях и студиях, в подвалах и на чердаках лишь отражали дух своей эпохи и убеждали молодых, что дальше жить по лжи бессмысленно и преступно, что жить иллюзиями в "зияющих высотах" нескончаемой советской фантасмагории — удел людского стада.
Роль поэтов-авангардистов как пропагандистов советского образа жизни обернулась в их лице пропагандой западного образа жизни и западных ценностей внутри советской империи. В результате "тайное и ползучее" моральное разложение либерального (комсомольского") крыла московской правящей элиты, а затем и деформация (метаморфозы) состояния политической культуры, сочетающее эскапистский гедонизм с духовной ПУСТОТОЙ, превратилось бегство от жуткой реальности через получение эгоистического удовольствия и наслаждения.
В истории русской культуры и культурологии писатели-прозападкики и антиутописты-космополиты войдут как провозвестники метамодерна (синтеза модерна и постмодерна) в эпоху трансгуманизма, в котором нет места мыслящему и тонко чувствующему человеку — западнику, славянофилу, евразийцу и космополиту. По словам самого Василия Аксенова ( Базза Окселотла), советское западничество как очередное массовое заблуждение — это плод почившего в бозе комсомола, который вместе с отверждением творил и притяжение к соблазнам и искушениям молодых сердец. ВЛКСМ — "гигантская структура "помощников партии", ПАЛАЧЕСКАЯ КАМСА, в которой, собственно говоря, и черпала Революция свои кадры для своей чрезвычайки (ВЧК),принялась расширять границы не вполне формального творчества, открывать "молодёжные кафе", патронировать выставки авангарда и покровительствовать джазу" ("Редкие земли").
Менестрели-бунтари коммунистического рая, тосковавшие когда-то по джазу, джинсам и девчонкам в бикини, в посткоммунистической России оказались не нужны, но их дело не умерло, оно породило "пятое и шестое поколение" жадных и хищных циников и нигилистов, готовых на любую измену и предательство в духе неокомсомольцев-ренегатов и компрадоров.
Почему же, дитя, тебя Франция манит,
Тесный край наш,, что жатвой страдания занят? (Шарль Бодлер)
Очарования и разочарования последних комсомольцев-либералов, блеск и нищета последних комсомольцев-олигархов, этапы большого и бесславного пути, череда разочарований и утрат, успешная жизнь бывших граждан империи, лишенная смысла и высокой цели.
Вкусивших много мёду ничем не удивишь —
Окраиной стал Лондон, деревней стал Париж...
Что раньше было грёзой, мальчишеской мечтой,
Вдруг стало тошной прозой с обыденной тоской... (Анатолий Апостолов)
«Почему сказано, что соблазны надобны Ему, но горе тем, через кого пройдёт очередной соблазн? Как избежать нам этих тупиков?..»(Василий Аксенов "Остров Крым")
АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ И ИСТОЧНИКИ
*Данный текст является логическим продолжение статьи "Запад свободный, запад богатый...", которая была написана автором после прочтения социологической работы Александра Зиновьева "Запад. Феномен западнизма" (1995). За прошедшие четверть века западничество в русском социуме претерпело несколько трансмутаций — от фанатичной восторженности и эйфории до глубокого разочарования и полного отрицания жизненных ценностей "коллективного Запада".
В данной статье использованы социологические труды и социальная публицистика Алеексадра Зиновьева, в частности его книги: "Затея"(М.2000) и "Запад" (М.2003), а также историко-политическая публицистика Роя Медведева, частности его труд "Советский Союз. Последние годы жизни". — М.: Время, 2015; "Из воспоминаний" Совместно с Жоресом Медведевым. М.: Изд. Права человека, 2010). Кроме этого в качестве хрестоматии по теме русского западничества и психологии Гомо советикуса как имперского раба, мною были использованы поэзия и проза писателей Второго московского авангарда 80-х годов и произведения писателей 90-х и нулевых годов нового тысячелетия фантастов-утопистов Виктора Пелевина и Владимира Сорокина.
11.09.2023, Усекновение главы пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.