Тяжёлая синяя калитка хлопает к нам на встречу спешит тётя Люба. Она обнимает нас всех по очереди. А я, обнимая её в ответ, сразу же вспоминаю бабушку. Она очень на неё похожа... Те же глаза, руки, улыбка...
Мы идём в дом. Здесь всё то - же крыльцо. Толстые, широкие ступеньки и половицы в коридоре выкрашены светло - коричневой краской. С правой стороны чулан, с левой тяжёлая дверь в дом. Нас встречает Кристина... Я помню, смешливую, маленькую девчушку с мягкими пушистым волосами. А перед нами стоит взрослая, красивая девушка...
На кухне тот же стол ... Только печка новая. Белая - белая. С красивым орнаментом на кирпиче.
На столе вареники с картошкой и творогом. Как в детстве... Большие, красиво слепленые. Такие же вкусные...
Мы с Антошкой, Сашей и Кристиной идём к реке. Я очень хочу увидеть речку, в которой мы купались, будучи детьми. Мы идём сквозь узкий рядок деревьев. И я отмечаю, что он всё тот же. Вспоминаю, как мы с Людой собирали здесь грибы. Как прятались от младшего брата Серёжки. Следили за ним из - за берёз и колких елей, хохотали, перебегая от дерева к дереву. И выходили лишь тогда, когда он начинал тереть глаза и на весь маленький лесок раздавался его громкий рёв.
Тропинка идёт вниз и мы всё ближе и ближе к речке. По пути нас встречают тёти Любины козы. Они смотрят на нас. Совсем не боятся. За - то Сашка немного побаивается. Но это только поначалу. Мы гладим их и идём дальше. Одна коза идёт за нами. Это Ляля. Мы разделяемся и пытаемся пробраться к реке. Но речка не хочет, чтобы мы к ней приближались. Её обрывистые берега густо заросли кустами и высокой травой... Большая и широкая в столице Марий - Эл – Йошкар - Оле, здесь она тихая и узенькая. Здесь, практически её исток, её начало...
Мы поворачиваем назад. Козы смотрят нам вслед, но за нами не идут.
А мы идём дальше, через всю деревню, туда, где за плотиной река большая и широкая. Туда, где будучи постарше мы ныряли с катамарана и грелись после купания, прижимаясь спиной к широким, немного шершавым бетонным плитам, расположеным по всей ширине плотины.
Меня смущает тишина... Больше нет мастерской рядом с тёти Любиным домом. Нет тракторов и комбайнов. Нет широкой, дороги, по которой в поля ехала друг за другом тяжёлая техника. Только трава и большие кусты колючек... Совхоза больше нет. И даже магазин, одиноко стоящий в середине деревни, больше не работает. А, ведь раньше жизнь в деревне кипела... И двери магазина, практически не закрывались. Сколько нас, ребят, приезжавших на лето бабушкам и дедушкам бежало с мелочью в деревенский магазин. Мы покупали лимонад и, довольные повиснув на деревянных перилах, делали глоток за глотком, пока едкие пузырики лимонадного газа с шипением не врывались в нос и тогда мы корчились и смеялись и бежали ещё за одной бутылкой лимонада или леденцам, которые ели все вместе, а потом расходились по домам, договорившись встретиться через час на плотине.
Сашка пол дороги бурчал. Брат дал ему в поездку свою карманную PSP и тот немного жалел, что ему не разрешили играть, а потащили на другой конец деревни. Но дойдя до плотины он приободрился и со мной и папой уже, вполне довольный, стоя на бетонных мостках, смотрел на тёмную воду и маленькую рябь волн, на солнце и облака, что красиво отражались в воде. Вдалеке плавали утки, ещё дальше дикие белые лебеди...
Назад мы прошли за деревней, встретив весёлую корову в жёлтом от цветов поле. Сашка первый заметил её и захохотав, показал на неё рукой:
– Смотрите!!! Смотрите, корова в камуфляже!!!
Посмотрев туда, куда он кажет мы увидели корову с пучком, свисающего с головы сена. Где она его взяла - вопрос. Но выглядела она при этом очень эффектно. Мы все рассмеялись. А корова в свою очередь стала трясти головой, пытаясь скинуть ненужный груз со своей головы. И когда сено слетело с одного рога, оно осталось висеть на другом, превратившись из камуфляжа в серую, прекрасную соломенную шляпу. И корова, как ни в чём не бывало продолжила щипать траву, не обращая на нас никакого внимания.
Пока мы гуляли, домой приехала Люда. Она очень рассмешила меня фразой – "Как ты выросла!".
– Вот Кристина выросла! – ответила, смеясь я. – А я. Я, просто, чуточку повзрослела.
Мы все вышли с Людой на улицу, она кормила кур и делала питьё козам, за которыми нам предстояло сейчас идти.
Снова лесок, узкая тропа. Молодые берёзы, выросшие между кирпичных стенок.
– Помнишь, как тут грибы собирали? – спрашивает меня Люда.
Я киваю головой и, обегая взглядом деревья, показываю Антошке место, где дедушка похоронил любимого всеми детьми пса "Малыша". Здесь у молодой ещё тогда берёзы лежал большой камень. Я приглядываюсь и вижу камень. Из земли едва торчит его макушка. Берёза выросла, а камень ушёл под землю.
– А здесь дорога была, помнишь? – снова спрашивает меня Люда.
Я киваю головой и вздыхаю, вспоминая, сколько раз мы со Светой шлёпали по ней босиком к речке, держа за спиной сандали.
– Даже следа не осталось – говорю я – трава кругом...
Козы видят Люду и идут на встречу. Сашка шагает следом. Гладит козу, которая к нему подошла. Моё же внимание снова целиком украла коза Ляля. Я достаю из кармана телефон и хочу её сфотографировать и в этот момент коза, позируя "улыбается".
А Люда отвязывает белую, рогатую козу и все козы как по команде идут по тропе в деревню. Они заходят в открытую калитку, там уже Люда приготовила им питьё с разведеной в воде дроблёнкой. Козочки пьют, а Ляля бегает от одного таза к другому и пытается попробовать везде. Особенно ей хочется туда, где водичку уже выпили и осталась густая кашица из крупы. Вот и бегает она. То тут мордой ткнётся, то там. Люда ругается на неё, а Ляля слушает. Загибает уши, понимает. Но ничего не может с собой поделать. Животик её раздут. Скоро на свет появляться крошечные новорождённые козлята...
Люда уходит в дом, а я зову Антошку на ферму. До фермы рукой подать. Она стоит прямо за деревней. Мы шагаем по чистому асфальту и, повернув на лево, нашему взору открываются большое поле, местами поросшее кустарником и ферма. Большая опустевшая ферма из красного кирпича...
Мы заходим внутрь. Это новая ферма... Старая была с правой стороны от дороги. Впоследствии там был рабочий телятник. Я вспомнила, как пролезала в узенькое окошко и пряталась от телятницы за решеткой, а потом шла гладить телят. Когда на смене была старшая сестра Света мы со Светланкой заходили через дверь. Быстро гладил всех телят и выходили, чтобы Свете не попало. Но обязательным атрибутом было, обязательно, погладить всех. Если хоть одного телёнка мы не успевали погладить, то я снова влезла в окошко и гладила его и долго стояла у его деревяного загончика, словно извиняясь.
Сейчас ферма показалась мне огромной. Пустая... Только окна... И два входа. Два огромных входа на ферму. Ни дверей ни старых, огромных петель, на которых они когда - то висели...
А когда - то... Совсем ещё недавно... Кажется " прошлым летом" здесь кипела жизнь. По деревне бежало большое стадо коров и домашних овец, и громкие щелчки пастуха заставляли открываться тяжёлые калитки и ворота и коровы сворачивали к своим домам, а большое фермерское стадо спешило на ферму и каждая корова занимала своё стойло...
Солнце медленно садилось. Его лучи заползали в пустые окошки давно заброшенной фермы. Мы медленно брели назад от фермы к дороге и только грустные фиолетовые цветы зелёных колючек смотрели нам вслед.
– Я вернусь! – повернувшись к ферме сказала я... – Будь, пожалуйста, снова собой! На ферме должны жить коровы... А не осколки шифера... И колючки...
Мы нашли Сашку в чулане. Он лежал в кровати под пологом и играл в приставку.
– Зря не пошёл – сказала ему я.
Сашка приподнял бровь – А коровы там есть?
– Нет. Они только в моих воспоминаниях.
Сашка снова погрузился в игру, пробурчав, – Ну тогда не зря. Что там смотреть? Стены что - ли?
В этот момент я подумала о Егорке, оставшемеся дома на хозяйстве. И мне стало грустно. Он бы точно меня поддержал.
Утро в деревне начинается рано. Тётя Люба затопил печку. С ней рядом моя мама, они месят блины. И вот уже дома стоит невыносимо тягучий и вкусный, заставляющий проснуться и открыть глаза, запах свежих блинов, пекущихся в печке.
Я поднимаюсь и нарушая все свои традиции, вместо стакана воды, откусываю толстый, ноздрястый блин.
В окно, сквозь занавески, прорывается луч солнца и я пускаю его в дом, одёргивая белую занавеску...
Печка дышит жаром. Я смотрю на красные угли и вспоминаю как здесь всего лишь через дорогу я так же по утрам сидела с бабушкой и ждала блины... Сегодня у тёти Любы простые печёные блины... С лёгким, неповторимым ароматом, который дарит им печка. А я любила трёхэтажные блины... Правда с крупой я тогда не ела. Но пробовала... А вот с картошкой... Я вздыхаю от воспоминаний, так бесцеремонно ворвавшихся в мою душу. С картошкой я любила очень... Причём я ела их не как все. Сначала я сгрызала картошку, а потом, густо намазав толстый блин сметаной, начинала есть и его...
Я жую блин сидя у печки, смотрю на красные, едва темнеющие, угли, а дом начинает потихоньку просыпаться. Люда уже давно на ногах, как и тётя Люба. Она уже покормила кур, увела коз спастись и... Накопала целый мешок картошки. Она вошла в дом, когда я будила Сашку. Такая красивая. Платок на голове.
Мы собрались с ней поить коз. Сашка тащил таз. Я тоже, Антошка с Людой взяли вёдра с питьём. Мы смотрели на козочек, они дружно пили из тазов и вёдер, а Ляля снова отличилась. Поддев зубами ведро, она ловко стащила его из под носа своей такой же как она безрогой подруги и как ни в чём не бывало начала пить. Мы хохотали в голос, потому, что Люда убирала у неё из под носа ведро, а Ляля снова брала его зубами и подтаскивала к себе. И сколько бы Люда так не делала, умная коза повторяла это снова и снова.
Саша с Кристиной остаются дома, мы же всей честной компанией идём туда, дедушка и бабушка уже давно нашли свой покой...
Мы выходим за бабушкино картофельное поле, проходим через лесок и уже шгаем по широкой, заросшей травой дороге... Сколько раз мы бегали сюда со Светой. Здесь вдоль дороги из года в год было поле со сладкими, спелыми стручками гороха. Теперь здесь просто поле, поросшее травой и цветами. Хотя лес всё тот же...
Люда кажет на залитый солнцем перелесок – Мы сюда за груздями ходим. Много растёт.
– Грузди? – спрашивает Антошка.
– Да. – кивает головой Люда. – Чёрные и белые.
А мама с тётей Любой вспоминают, как мы со Светой, когда были маленькие пришли к тёте Любе домой и грибы из бочки навылавливали и шляпками вниз по столу навыкладывали. Грузди все съели, а остальные так на столе лежать и оставили.
Посмеялись...
Пришли на место. Здесь обычай такой, что помимо угощения, что ты оставляешь каждому, сам тоже обязательно угоститься должен. Вроде как бы мы к ним в гости с угощением пришли, но и сами покушать должны...
Я помню как на Ильин день в деревню на погост все приезжали. Из города, из других районов, чьи родственники свой покой здесь нашли... Здесь мне не страшно было сюда идти. Кругом люди. Все всех угощают. Взрослым стопочку подносят, соленья, пироги, блины. А нам детям конфет полные корманы насуют, так, что аж вываливаются.
Вот и мы блинов отведали, яблок, винограда, колбаски... Каждому на холм угощение положили и про блины из печки не забыли... Здесь брат мой старший... Мамин с папой первенец... Он никогда не видел солнца... Душа ангела...
Мы все сходили в баню... Баню топили вчера но такая баня для меня самая лучшая. Уже не так жарко. А дух банный ещё лучше чем с вечера. Бревно смолой пахнет. На мху капельки висят. А веник берёзовый... Я закрываю глаза и предо мной дедушка во дворе вяжет веники берёзовые, плетёт вокруг ручки лозу, тянет и просовывает её между прутьев, загибая петлю за петлёй. Он довяжет и повесит их под потолком. А потом я буду каждый день ходить и трогать их и нюхать сохнущий в тепле лист. И смотреть, как он немного свернувшись из нежно - зелёного превращается в зелёно - пепельный, сухой...
Мы с Антошкой сходили в дедушкин двор. Прошли в калитку Дяди Гениного нового дома и вышли на задний двор. Ворота, которые казались мне такими большими в детстве немного уменьшились. Или может быть всё же я выросла... Очень жаль, что не получилось пробраться в хлев... Дедушка никогда не вешал замки...
Мы собираемся домой. Путь не близкий. С нами до соседней деревни едет Люда. Мы везём с собой домой картошку и... Пятерых курочек.
По пути назад мы повидались с моим старшим двоюродный братом Геной и сестрой Светой. Очень жаль, что это было так быстро. Жаль, что не увиделись со Светланкой и Сашкой...
Нас давно не привозят в деревню на лето... Генка не работает в поле на комбайне... А бабушкин и дедушкин дом с голубыми наличниками только в моём сердце и моих воспоминаниях... Но я точно знаю, что он там, как и всё тёплое и светлое из нашего детства... Навсегда...