Глава 22. В гости к духам.
Минула неделя, как Михаил отправился покорять берега Тунгуски, и если все сложилось в его начинаниях, то, наверное, уже радует своих семейных явлением храброго милиционера во круги своя. Мне же некого оповещать о пребывании своем в этом странном и пустынном мире, разве что в бутылку из-под растительного масла засунуть письмецо, да бросить по случаю в Тунгуску. Вот что описывать буду – обязательно обдумаю за долгими вечерними кострами. Улыбнулся по этому поводу себе в бороду – давно не приходилось выдавать шуточки. Вспомнилось, как однажды в лагерь завезли красную свеклу с листьями и стеблями, и чтобы сэкономить столь ценный продукт, я предложил кашевару сначала в супы и кашу крошить вершки, а потом уж корешки. В итоге зона после тяжкого трудового дня взбунтовалась, а меня определили крайним и пришлось нести ответ за свои начинания.
Сидеть без дела уже стало надоедать, да и делом то свои хождения по ближним окрестностям не назовешь! Через пару недель случатся первые снега, и, пока не установится плотный покров, ходить по тайге будет проблематично. Поэтому и решился на трехдневку вниз по Тунгуске, чтобы поразмять конечности, да поднести Альфе долгожданный подарок. А то сидит почти весь день на привязи, а стоит отпустить, да отвести глаза, как уже скачет в поисках своих дальних родственников. А за хозяйством Огонек присмотрит. Первые дни после отбытия матери еще жаловался мне своим голосом на отлучение, а теперь все лежит да лежит под навесом.
Вышли по первым лучам солнца, и, хотя о его явлении среди густого леса можно было только догадываться, на берегу Тунгуски оно разлилось по окрестностям во всей своей красе. В звенящей тишине потоки воды подсвечивались набирающим силу светилом и казалось, что вот-вот из воды явится его владыка и поманит за собою. В следующей жизни постараюсь странствовать исключительно под водою, а в друзья выберу какую-нибудь треску, или на худой конец селедку – уж больно полюбилась она мне за восемь лет колонии. Альфа наконец-то поплавала, и теперь перед моим носом стряхивала по сторонам остатки ледяной влаги. Вода казалась чистой и холодной, мелкие рыбешки щекотали руки, а изобилие разноцветной гальки вдоль берега напомнило самотканую дорожку из детства. На обратном пути обязательно наберу в карманы и украшу уголок в своем жилище.
Вверх по реке уже случилось пройтись с Михаилом, ничего примечательного, унылые пески по берегам, да остатки иссохших корявых деревьев. Слышал от эвенков, что где-то в Тунгуску впадает необычный приток, в устье которого по берегам выстроились белые каменные столбы, на вершинах которых летом гнездятся огромные птицы. Вот бы полюбоваться, а еще лучше пожить там и поохотиться. Но река раскинулась на тысячи километров, и где те дивные места – на картах моих не указано. Зато в одном местечке, совсем неподалеку, река делает крутой изгиб и получается почти остров, напоминающий воздушный шарик, а вместо нитки к этому острову ведет узкий перешеек. Вот туда-то и должны явиться новоявленные обитатели дикого края сегодня к вечеру.
Двигаться берегом вскоре стало совсем невозможно, вода упиралась в высокий и подточенный обрыв, а река круто забирала вправо. Лишь через два поворота случится тот самый остров, да и водный мир мне уже изрядно поднадоел. Мы поднялись вверх, поближе к редеющему лесу, и, на радость Альфе, спугнули небольшую стайку куропаток. Стрелять не было резона, и, чтобы не тратить время на открывшееся состязание собаки и птиц, я отрывисто свистнул и, не оглядываясь, определил свой путь в сторону выступающей возвышенности.
Ближе к вершине невесть откуда явился северный ветер и закружил на моей лохматой шапке колючий хоровод. Даже летом не снимал ее, и первое время удивлялся местным встречным, что в любое время года все в одной одежде. Длинные лисьи ворсинки кружились и застилали глаза, а изловчившись, пощекатывали в носу. Сбросил столь надоедливый головной убор на спину и огляделся. Альфа неподалеку развлекалась с образовавшейся норой в камнях, далеко внизу за поворот убегала река, а на горизонте вырисовывалась еще одна, но гораздо большая, возвышенность. Когда мы с Семеном ходили туда-сюда, он указывал мне на нее, и утверждал, что оттуда являются всякие духи, и даже называл их по именам и обличиям. Ну уж если с живыми у меня недавно случилась удачная схватка, то духов-то как-нибудь осилю. Да и Альфа, если что, всегда вступится.
Так вышло, что к вечеру смогли подняться только к отрогу у вершины. Обманчивы печатные карты для бродячего люда, да и сам я, выходит, не подрассчитал своих сил. Не менее трех десятков верст исходили мы с Альфой сегодня, сначала спускаясь по голому склону вниз, а потом, поднимаясь вверх по густой траве. Такого травостоя еще не встречал! Необычно для здешних мест! Явилось вдруг чувство, что природа подзапоздала в своей временной поступи, и вернула меня в самый разгар лета. На обратном пути обязательно наберу добрую охапку соцветий, ибо красуются они сейчас в лучшем своем пребывании. А пока не закатилось за вершину светило, нужно обустраивать наш ночлег. Единственную палатку отправил с Михаилом, а из оставшегося брезента скроил ее подобие, да так, что можно было лишь присесть внутри, или свернуться в клубок.
Посреди ночи опять поднялся сильный ветер, и все мое укрытие надумало отправиться вниз по склону. Собрал брезент в охапку и скрутил в рулон. Уж лучше найти нишу в траве, да переждать неприветливую ночь, чем лежать под таким неспокойным парусом. Вершина сопки оказалась голой и пустынной. Немногие камни выпирали далеко внизу, а густой сплошной лес у самой подошвы только начинал просматриваться в редеющем тумане. Идти дальше не хотелось. Лучше уж подождать первых лучей и пока разойдётся туман, а уж затем выстраивать свой путь. Огонь взялся сразу. Мелких веток и трав, иссушенных в прошлые лета, было предостаточно, а литровая фляга с водой отправила свою половину в котелок, вторую же часть - в ладошку для Альфы.
Спустя час мы подходили к лесной кромке, в начале которой красовались несколько желтеющих осин и иссохшая поваленная лиственница. Из других достопримечательностей оставались к рассмотрению прямая просека, уходящая вглубь леса, и стена от строения неопределенной формы. Все это довелось мне углядеть с вершины в бинокль, как только рассеялся туман, и, после продолжительных раздумий, было дано добро на продолжение курса. Как часто мне случалось при хождениях по тайге встречаться с утраченным пребыванием человека? Уже и не подсчитать! Особенно много забытых и разрушенных строений были из послевоенных времен, когда массово заселяли тайгу и берега в поисках ископаемых и отстрела живности. В таком поселении из дюжины полуразрушенных бараков мне однажды пришлось коротать время, и сколько полезных в хозяйстве вещей было там брошено.
Стена уже обросла молоденькими сосенками, а то, что скрывалось за нею, представляло собою нагромождение кирпича и истлевших досок. Пожалуй, что путь мой оказался с пользой – несколько десятков кирпичей в новом жилище рядом с буржуйкой только добавят тепла и оградят от случайного возгорания. Как только ляжет первый снег, явлюсь сюда вместе с санями. Просека уходила в сторону реки, и удивительно, что на ней почти не наблюдалось новых побегов деревьев, а трава виделась редкой и мелкой. Это была старая и плотно уезженная дорога. И как только ступил на нее, так сразу углядел две колеи из мелкого битого камня, которого явно не наблюдалось по окрестностям.