Саша подошла к подъезду, полезла в сумку за ключами и вспомнила, что зря их там ищет, они остались дома на тумбочке. Придётся звонить в домофон. Она набрала номер квартиры и стала ждать. У мамы часто телевизор работал почти на полной громкости, и она могла не услышать звонок. Иногда она просто не подходила к домофону или снимала трубку и тут же вешала её обратно. Сегодня Саше повезло. Мама ответила довольно быстро:
– Кто там?
Саша улыбнулась, мамино «кто там?» прозвучало как-то смешно и по-детски, как будто это говорил персонаж мультфильма: милая, немного сгорбленная, старушка с пучком на голове и в цветной вязаной шале, накинутой на плечи.
– Кто там? Говорите? – Надюша с удивлением посмотрела на трубку в своей руке и уже хотела повесить её на место, как вдруг услышала голос дочери. Разве она должна была приехать? Надя этого не помнила.
*****
Александра вошла в прихожую и почувствовала какой-то неприятный запах, раньше его не было. Пахло старостью, «бабкиной квартирой» и одиночеством. Мама стояла в нескольких шагах от Саши, и у неё был напуганный вид, и от этого она выглядела совсем маленькой, скукоженной, сморщенной. Жалкой и очень несчастной.
– Мам, ты как? – с трудом выдавила из себя Саша.
Надя открыла рот, чтобы ответить, и тут же прикрыла его ладонью, застеснявшись своего почти совсем беззубого рта.
– Ты чего приехала? У вас всё нормально? Обнять то тебя можно…дочка?
От слова «дочка» внутри Саши всё перевернулось. Мама никогда так не говорила. Было приятно и одновременно жутко, на мгновение показалось, что эта старушка, стоящая напротив неё и с надеждой протягивающая к ней руки, никак не могла быть её матерью. Саша вышла из секундного оцепенения и обняла Надю.
– Мам, я же тебе вчера звонила и говорила, что приеду.
– Не помню. Ты по работе? Надолго?
– На пару дней.
Саша курила в открытое окно на кухне и рассказывала маме о своих планах. Надя сидела на стуле, сложив на коленях руки, как прилежная ученица и внимательно слушала дочь, только понимала, увы, немного, переволновалась, в голове шумело. Она была очень рада приезду дочери, в последнее время совсем было сложно одной. Простые бытовые вещи становились почти невыполнимыми, казалось, что ещё немного и Надя сдастся. Устала.
– Мам, ты меня слушаешь? Я сейчас пойду на встречу, постараюсь пораньше прийти, тогда и поговорим нормально. Я вина куплю и вкусного чего-нибудь. Ты что хочешь?
– Ой, не надо ничего покупать, у меня всё есть. Хочешь, я тебе курочку подогрею? И салатик можно сделать, – Надя вскочила со стула и засеменила к холодильнику, – Вот я, дура бестолковая, ты же с дороги, голодная.
Саша взяла маму за руку и снова усадила на стул:
– Я опаздываю. Вечером, всё вечером. Я пойду, хорошо?
Надя закрыла окно на кухне, вышла в прихожую и увидела, как Саша куда-то собирается. Подумала, что надо спросить, куда дочь идёт, но вспомнила, что хотела ей сказать совсем другое:
– Ты, когда куришь, окно не открывай. Продует.
– Мам, если окно не открывать, на кухне дышать будет нечем. Не продует, ещё не так холодно на улице.
– А ты куда? Уезжаешь? – Надюша закрыла лицо руками. – Ты всегда так мало у меня живёшь…
Саша обняла маму и поцеловала её в макушку:
– Мамочка, я вечером приду. Не уезжаю я. На встречу иду.
– Извини, Саш, это я от волнения всё путаю, а вообще мне лучше. Таблетки новые пью. Помогают. Ты вина купи и на стол что-нибудь поесть, посидим вечером, да?
– Конечно, мам.
*****
– Ты что наделала? Кошмар какой! Как ты теперь на выпускной пойдёшь? – Надя была в ужасе от новой причёски дочери. Ещё пару часов назад по Сашиным плечам струились светло-русые локоны, а лоб прикрывала длинная чёлка. Надя считала, что у дочери большой лоб и его обязательно надо прятать. Шутила иногда, что лоб большой, как у отца, а вот ума явно меньше, чем у него, правда, добавляла, что для девочки ум – не самое важное. Саша никогда не спрашивала о том, что всё-таки самое важное. Боялась маминого ответа. Вдруг у Саши и этого мало или вообще нет.
Саша сделала короткое каре и покрасила волосы в рыжий цвет. И до тех пор, пока она не увидела мамину реакцию, ей всё нравилось: рыжие волосы сделали её каре-зелёные глаза ярче, а короткая стрижка придала округлость удлиненному лицу. Теперь ей казалось, что вся эта яркость не для неё, она выглядит смешно и глупо. А ведь мама её отговаривала ходить в парикмахерскую в день выпускного, говорила, что ничего хорошего из этого не выйдет. Как всегда она оказалась права. Или всё-таки нет?
– Мам, неужели всё так плохо? Я думала…
– Думала она. А я предупреждала. Теперь шея, как у жирафа. Только на днях меня твой учитель математики спрашивал, почему ты так странно одеваешься. Галстуки эти. Футболки безразмерные, а теперь ещё и рыжая. Срам.
Упоминание учителя математики Сашу рассмешило, Вадим Юрьевич и сам был рыжим. Странно, что он такое у мамы спросил, Саша видела, что он выделял её из всех учеников. Она не была его любимицей, но он всегда относился к ней уважительно, говорил, что Сашу ждёт большое будущее. Неужели, ей снова показалось, и он тоже считал её странной, как и все остальные?
– Ладно, мам, что сделано, то сделано. Пойду одеваться. Пару дополнительных часов позора не сделают мою жизнь намного хуже.
Надя тяжело вздохнула, развела руками и ушла на кухню. Дочь в последнее время доставляла ей много хлопот своим внешним видом и манерой одеваться, но Надя надеялась, что это переходное, и с возрастом Саша сама поймёт, что с её внешностью эпатаж не сочетается. Надо выбирать спокойные цвета в одежде, стараться нивелировать свои недостатки: широкие бёдра, большой лоб, некрасивые руки. Особенно Наде нравилось само слово «нивелировать», она находила его очень удачным и даже аристократичным.
– Мам, ну как? Знаешь, а мне нравится…
Надя посмотрела на дочь, ойкнула и плюхнулась на стул:
– Что на тебе надето? Где платье, что мы покупали в Ле Монти ? Половину отцовской зарплаты за него отдали. Туфли где?
Саша ликовала, впервые в жизни она вот так, в открытую, перечит матери: не переодевается в подъезде или в квартире подруги, не красится в школьном туалете.
Она была в восторге от лёгкого хлопкового сарафана ярко зелёного цвета, которое напоминало ей платье, которое она не хотела носить в детстве и называла ночной рубашкой. Кстати, маме оно очень нравилось. Ещё бы, ведь его отец из Швейцарии привёз! И чёрные кеды, которые ей одолжила одноклассница, прекрасно завершали образ.
– Понимаешь, мам, к моим рыжим волосам совершенно не подходит черно-белое платье, а туфли мне ужасно жмут…
– Сейчас же иди и переоденься, – сжав руки в кулаки, медленно и чётко проговорила Надя.
Саша улыбалась, но с места не сдвинулась.
В это время Леонид вышел из лифта и нажал на звонок.
– Это папа, – Саша захлопала в ладоши и побежала открывать дверь.
Надя слышала, как Леонид хвалил причёску дочери и её наряд, и понимала, что ей одной с этими двумя идиотами не справиться.
На самом деле Леониду и причёска, и наряд дочери совсем не понравились, но она выглядела такой счастливой, что он и не думал высказывать своё мнение. До выпускного осталось пару часов и уже ничего не изменить, так зачем портить ребёнку настроение?
*****
Вечером Саша, как и обещала, пришла не поздно. Мама достала из буфета свои любимые бокалы, и дочь впервые не стала возражать: с цветочками, так с цветочками. Надя спросила, где Саша была и надолго ли приехала к ней.
– Мам, неважно, где я была, насколько приехала. Давай жить тем, что есть сейчас. И тебе так проще, и мне. Я беспокоюсь за тебя, ты знаешь, но об этом тоже сейчас не надо.
– Тогда о чем? Молча что ли сидеть будем? – Надя расстроилась, лучше пусть Сашка ругается на неё, чем вот так. – Как чужие, – добавила она через небольшую паузу.
– Наоборот. Ты сейчас самая родная для меня. Я такая глупая была. Обижалась, ругалась, сердилась на тебя. Ты терпела всегда. Знаешь, не бывает хороших мам. И плохих не бывает.
Надя вскочила со стула. Достала маленькие тарелочки и вилочки.
– Знаешь, Сашка, люблю, когда красиво. Давай, салатик сделаем? У меня там огурчики и помидорчики есть. Может, курочки ещё погреть?
– Давай сделаем салат и курицу погреем. Я тоже люблю, когда красиво. А помнишь мой выпускной? Я волосы в рыжий покрасила, дурацкий зелёный сарафан напялила. Думала, что всё это мне очень идёт. Жуть. Плакала потом, когда домой вернулась. Одноклассники смеялись, пальцем показывали на меня, шушукались за спиной.
– Я знаю, что ты плакала…
– А почему не зашла ко мне?
– Не помню уже. Так что не надо курочку греть?
Как обычно, засиделись далеко за полночь. Саша старалась не касаться больных тем. Больше слушала маму, чем сама говорила. Надя немного опьянела, повеселела. Погрела курочку. Появился аппетит и настроение. В голове прошёл шум, и как-то всё прояснилось, и именно в этот момент Сашка засобиралась спать…
Надя вымыла посуду, убрала в буфет бокалы. Долго бесцельно ходила по квартире. Боялась лечь спать. Боялась того, что утром забудет этот вечер, разговор с дочкой. Нет, знала, что забудет.