Две маленькие истории из истории кино.
Снимался фильм Одесской киностудии «Искушение Дон Жуана», снимался в Тбилиси, потому что Грузия больше похожа на Испанию, чем Одесса. Я там работала консультантом по Испании, а заодно негласным редактором и сократителем сценария, потому что мы не укладывались в метраж, а сценарист Григорий Колтунов остался в Одессе. Режиссер – пожилой Василий Левин. По заданным им вопросам я составила 54 страницы справок по средневековой Испании, нравы, манеры, одежда, еда и т.д.
Многое мы привезли из Одессы, но кое-что нам одалживала студия «Грузия-фильм», где в это время готовился к съемкам своего Дон Кихота Резо Чхеидзе. Я подарила для его фильма свои 54 страницы, поскольку время в обоих фильмах приблизительно совпадало. (Вообще-то можно было мне за эту работу и заплатить, но я обычно слышала: спасибо огромное, все так интересно… зачем вам деньги, вы же дочь Колтунова, возьмите у папы).
Вся группа жила в гостинице в центре Тбилиси. И почти вся молодая, ну до 40-ка где-то, исключая старика Левина. Естественно, после работы собирались в номере у кого-то одного и начинались посиделки, с распитием грузинских замечательных вин. А Левин шел спать.
Утром он вставал рано и требовал ото всех тоже раннего вставания и раннего выезда на площадку. Ага, счас! Молодежь-то после вечера спать хотела. Кроме меня, поскольку я алкоголь не пью, и вообще более занудная натура. И вот что ребята придумали.
К 7 часам Левину подавали к подъезду «Бобик» для выезда на площадку. Он садился в него, выходила я. Садилась рядом и начинала какой-то разговор. Левин с интересом подхватывал, и мы говорили где-то час, а ребята пока вставали, продирали глаза и собирались. Выезжали в 8-мь. Так прошло две недели.
Вдруг однажды вечером он ворвался в номер, где мы сидели, и закричал: - Я все понял! Вы подсовываете мне Вику Колтунову, с которой так интересно разговаривать, а сами сачкуете! Не будет больше этого!
Он развернулся, погрозил мне пальцем и вышел. На завтра мы вышли к машинам в 7 утра, что было напрасно, поскольку на натуре зимой полный световой день наступал только в 8-мь.
В картине был замечательный Дон Жуан - Ивар Калныньш и абсолютно никудышная Донна Анна - Елена Финогеева. Но Левин стоял на ее кандидатуре как Брестская крепость и взял ее без проб. Если б на ее месте была, например, Анна Самохина, фильм имел бы оглушительный успех. Вот как можно из-за чистого упрямства и не подходящей героини провалить труд огромного коллектива!
Второй эпизод.
Как-то мы были с отцом в Москве, сидели у одного режиссера дома (он уже умер, не хочу его называть) и обсуждали эпизод в сценарии, может ли героиня так поступить, и не будет ли по этому поводу тёрок в Госкино. Квартира была на 2 этаже, над подъездом, окна открыты, лето. Во дворе хоронили молодую женщину. Людей было немного, семья, несколько соседей. Но была живая музыка. Когда заиграли похоронный марш, стало ясно, что сейчас гроб с молодой женщиной несут, как раз под нами, по подъезду.
Отец сказал, давайте встанем и помолчим минуту, пока ее пронесут. Я встала. Режиссер нервно вскочил, схватил свои сигареты, зажигалку и выбежал из квартиры. С лестничной площадки донеслось: интеллигентские штучки, старость не радость!
Я вышла к нему на лестницу и сказала, да, ты прав, сценаристу обязательно быть интеллигентом, а режиссеру, зачем, это же не его профессия. Режиссер просто исполнитель того, что напишет сценарист, сценаристская душа. Но при чем тут возраст? Он замолчал, а потом мы все дообсуждали эпизод. Картина так и не вышла, мне потом казалось, что этот гроб, пронесенный под нами, и выходка молодого режиссера повлияли на ход событий.
Тонкость чувств, это тот же музыкальный слух, только не в ухе, а в душе. У кого-то он есть, у кого-то, нет. Но когда его нет, тогда в ход должны идти просто правила хорошего тона. Смерть требует уважения, любая смерть.