Легенда, которую мы сочинили по дороге, выглядела убедительно, поскольку там практически не было вранья: я, гость из Крыма, заинтересован коллекцией, прибывшей из Крыма. Коллекция оказалась неполной, и вот нельзя ли узнать о кольце, о котором наслышан много любопытного. Что за необыкновенный камень и что за легенды с ним связаны?
Мне было велено молчать, кивать и поддакивать.
Я молчал, кивал и только диву давался, как элегантно всё у Норы получалось. Что значит, гид.
Однако похожий на Пришвина старый ювелир вопреки своему первому заявлению, не спешил нам служить. Он внимательно вгляделся нам в лица, переводя глаза с меня на Нору и обратно, потом вдруг встал, подошёл к двери и запер её на крючок.
- Привык, знаете ли, - объяснил он доверительно. – Работать взаперти. Такое вот старческое искажение.
Он сел и опять побегал молча глазами по нашим лицам, словно ища в них что-то. Может, заподозрил шпионов. Я покосился на Нору, она была совершенно спокойна.
- Могу ли я узнать, для каких целей вы интересуетесь одним-единственным экспонатом? - наконец, поинтересовался он. – Ведь не может быть, чтобы просто из личного интереса. Вы хотите что-то выяснить? Что-то конкретное?
Я внезапно решился сказать правду.
- Моя подруга-историк утверждает, что камень в этом кольце поворачивается.
- Камень поворачивается... - повторил старик задумчиво.
Он опять встал, и мне показалось, что теперь он отопрёт дверь и выгонит нас вон, но он только открыл форточку и закурил. Сигареты «Золотое руно» лежали на столе, я сразу приметил знакомый рисунок на пачке. Душисто запахло мёдом.
- Внучка ругается, не разрешает курить «Памир». Приходится терпеть эту гадость, - посетовал ювелир, понизив голос. –- Вам курить не предлагаю. А должен бы. По глазам вижу, вы люди курящие. Но с женщинами беда, – он безнадёжно махнул рукой в сторону двери. - Не оберёшься хлопот. – Он посмотрел на меня в упор. - А вот скажите мне, это что-то меняет, если камень поворачивается?
- Я не знаю, - сказал я честно. – Подруга моя, наверное, рассказала бы, объяснила бы.
- Приводите подружку, - внезапно сказал Густав Иванович. – Покалякаем.
- То есть, сейчас вы не… - я запнулся. – Мы, наверное, не вовремя пришли… Вы работаете…
- Дорогой вы мой, мне семьдесят шесть лет, - Густав Иванович придвинул к себе пепельницу чёрного металла в виде кленового листа. - Если в этом возрасте человек ещё может работать, то он работает всё время. Поверьте. Правда, сейчас я в основном дома ковыряюсь. Хотя и вызывают частенько. И по поводу этого кольца вызывали. И не раз. Камень там не поворачивается, - он внимательно посмотрел на меня. - Но должен. Ваша подружка абсолютно права. Поэтому мне и хотелось бы с ней встретиться. А легенды связаны, да. - Он покивал. - Кольцо обладает якобы некоей силой, которая делает его обладателя сверхъестественно могущественным. И это первая легенда. Самая соблазнительная.
Он нахмурился и замолчал.
- А оно могло принадлежать фараонам? – спросил я, выдержав вежливую паузу.
Он опять посмотрел на меня, цепко прищурившись.
- Что вы ещё выяснили? – спросил он тоном экзаменатора.
- Да в том-то и дело, что мало. – сказал я уже осторожнее. - Да и не выяснили мы, а это просто предположения. Про фараонов, про Саладина…
- Так-так, про Саладина, - кивнул старик и, как мне показалось, даже обрадовался. А я почувствовал пинок в лодыжку под столом и покосился на Нору – она невинно подняла брови. Я вспомнил её предупреждения и неловко замолчал.
- Рассказывайте, рассказывайте, - подбодрил меня старичок.
Я подумал. У меня было четкое ощущение, что ювелир знает больше нашего. Много больше. А нас просто проверяет. Зачем-то.
- Мы предположили, что оно было у Саладина, потом попало в Европу и хранилось у монахов какого-то ордена. Это всё, что я знаю, - твёрдо сказал я. – Собственно, - я заторопился, - мы хотели узнать, куда оно могло деться. Оно исчезло, его нет на выставке.
- Правильно, его нет на выставке. И не должно быть, - спокойно сказал Густав Иванович. – И нет его по той простой причине, что с него делали копию.
Мы опять помолчали, я – немножко ошарашенно. Объяснение было простым и обескураживающим.
- Вот как. Понятно, – сказал я, наконец. - Тогда всё ясно. А то какое-то странное исчезновение… А вы можете сказать, какой мастер делал копию?
- А вам зачем этот мастер? – полюбопытствовал Густав Иванович с интересом.
- Ну, он же держал это кольцо в руках, изучил его досконально. Если вы этого человека знаете, не могли бы с ним познакомить?
- Конечно, я знаю его, - сказал Густав Иванович. – И вы с ним, собственно, знакомы. Он перед вами, этот человек, ваш покорный слуга.
- То есть, - до меня, наконец, дошло. - Это вы делали копию?
- Представьте себе, мой дорогой.
Наверное, если бы со мной была пани, она сообразила бы, что надо спросить вот сейчас. Но пани не было. И я тоже иссяк. Плюс Нора вторично пнула меня под столом.
В дверь внезапно заскреблись, потом застучали тихонько.
- Дедушка, тебя к телефону! – раздалось приглушённое.
- Ну, вот, извольте видеть, рога трубят. - Густав Иванович потушил сигарету, встал и озабоченно помахал рукой вокруг себя. – Требуют к ответу, как видите. Вынужден вас покинуть.
Он посеменил к двери, и мы услышали ожесточённый шепот: «Дед, опять накурил» - «Машенька, не шуми, у меня гости»
Нора встала и сделала мне знак на выход. Мы вытеснились в коридор.
- Вы уже уходите? – метнулась к нам Маша, - а я вам чай собрала…
Мне показалось, она переоделась и подкрасила губы, но поручиться я бы не смог – слишком много было впечатлений. Смотрела она опять только на меня, и я почувствовал неодолимое желание провалиться сквозь землю.
- В другой раз, - любезно улыбнулась Нора, крепко беря меня под руку.
Мы подошли к дверям, когда хозяин закончил разговор и повернулся к нам.
- Рад был вашему приходу, - сказал он. – Но служба превыше всего. Уже, представьте себе, выслали за мной машину. Ну, не чёрный ворон, не чёрный, - пошутил он, и у меня вдруг мороз пошёл по коже.
- Скажите, пожалуйста, - я всё-таки, не смог удержаться. – Вы говорили, что делали копию. И если копия готова, это значит, кольцо будет на выставке?
Старик дотронулся до моего рукав сухими тонкими пальцами.
- Если вас интересует судьба кольца – сказал он располагающе, - звоните в ближайшее время. И приезжайте со своей исторической подругой. Думаю, нам будет о чём поговорить.
* * *
- Ну, и что скажешь? – спросил я, когда мы вышли на улицу.
- Да мутная какая-то история, - сказала Нора, доставая сигареты. – Что-то мне подсказывает, что не надо в неё лезть.
Мы присели в сторонке на чугунную ограду, я поднёс Норе зажигалку и сам с наслаждением закурил.
- То есть, ты считаешь, что встречаться со стариком не нужно?
- Да ведь всё равно полезете, - сказала Нора. - И ты, и она.
- Скорее всего, - сказал я. – По сути, он ничего не сказал нам. Кроме того, что с кольца делали копию.
- Зато воды намутил. И дверь на замок, и звонок этот, и манера разговаривать. Заметил? Он на твои вопросы не отвечал, зато свои всё время задавал.
- Мне показалось, он нам не доверяет, - сказал я.
- Если не доверяет, значит, есть основания, - сказала Нора.
- Что ты хочешь сказать? - я покосился на неё.
- Хочу сказать, что уже сказала: история мутная, и хорошо бы вам поосторожнее быть.
- Что-то мне это напоминает, - сказал я. – Не лезьте в это дело, не ищите кольцо Саладина.
- Кепка на Вернисаже? – хмыкнула Нора.
- Вот именно, - сказал я с досадой. – Теперь ты, может, поверишь, что она была?
- Положим, из твоего рассказа не значило, что кепка была доброжелательной. Подозрительной она у тебя была, а не доброжелательной.
- Да, так, - сказал я. – И в чем ты права, это в том, что история мутная. Кстати, ты не в курсе, что это за случаи, когда делается копия?
- Да полно случаев. Например, повреждён экспонат. Или очень ценный оригинал, и его надо беречь, а для экспозиций вполне достаточно копии. Или хотят преподнести копию в дар. Это уже тема правительственных презентов.
- Или хотят кого-то надуть, - закончил я. – И это уже тема правительственного шантажа.
- Не исключено, - хмыкнула Нора. – Почему и говорю: будьте поосторожней.
- Да, - кивнул я. - Поэтому надо идти. Сегодня же буду звонить Нике. Или даже поеду.
Мы помолчали. Я некстати вспомнил хлыща, увозящего мою пани вдаль, и тяжело вздохнул.
- Пепельницу видел? – спросила Нора.
- Пепельница классная, - сказал я.
- Мне тоже понравилась.
- Подарить тебе такую?
- У меня дома стилистика не та, - усмехнулась Нора. – Да и не найдёшь ты, это ручная работа. Небось, сам её и сделал…
- Пойдём, - я выбросил окурок и решительно встал. – Поехали домой. У меня есть для тебя подарок. Не пепельница, но тебе понравится.
Дома я вытащил припрятанную коробочку и отправился в кухню к Норе. Там уже стояли на столе синие рюмки и бутылка коньяка.
- Отпразднуем момент? – спросила Нора. - Даже два момента. Выход на ювелира хоть какой-то продуктивный, и… - она состроила дурашливо-сокрушённую физиономию, – твой отъезд в самостоятельную жизнь. Черт тебя дери.
- Момента будет три, - объявил я. - Закрой глаза и протяни руку.
Она засмеялась, закрыла глаза, и я положил коробочку на протянутую ладошку.
И с интересом наблюдал, как она смотрит, как открывает, как качает головой…
Всё-таки преподносить женщине подарки – это особенное удовольствие. Особенно момент, когда она уточняет: Это мне? При этом вокруг никого больше нет, она одна вообще, только она и даритель - однако, уже держа подарок в руках, она все равно спросит: это мне? Это всегда потрясающе звучит…
- Это мне? – спросила Нора. – С ума сошёл, это ж натуральные, это дорого.
- Не дороже, чем то, что ты для меня делала, - сказал я растроганно. - И делала, и делаешь. Это тебе за нашу волшебную ночь. Я этого никогда не забуду, правда. А камешки… это просто камешки. Сделай серьги, они под твои глаза. Под твои кошачьи глаза, Элеонора Исаева… Ну, короче, спасибо тебе за всё и будь красивой всегда.
- Красиво будет в серебре, - она катала камешки на ладони, прикладывала к пальцам, потом побежала к зеркалу. А я глубоко вздохнул. Хоть какой-то хороший момент в сегодняшнем дурацком дне.
- Поди сюда! – закричала Нора из прихожей.
Я вышел, и она притянула меня к себе и поставила перед зеркалом.
- Помнишь? – спросила она, глядя на меня в зеркале.
- Помню, конечно, - я улыбнулся. - Мы два раза в год мерялись ростом – на твой день рождений и на мой.
- Да, - она тоже заулыбалась. - И я долго была выше, а потом в седьмом классе ты как дал – и обогнал вообще всех. А помнишь, как мы поклялись дружить всю жизнь? Ночью, на берегу моря?
- Помню. Между прочим, это ты меня вынудила, клясться там и всё такое. Хорошо хоть песок не заставила есть. Вообще, ты всю жизнь из меня верёвки вила…
Она засмеялась, и я поцеловал её в макушку и посмотрел на нас в зеркало.
- Знаешь, я тебе уже говорила, - сказала Нора, - но ты мимо ушей пропустил. Скажу ещё. Если что… если что-то случится – помогай моей матери. Хорошо? Раз уж мы поклялись.
Я повернулся к ней.
- Ты понимаешь, что мне может не понравиться такой заход?
- Это просто на всякий случай, - возразила она. - Мало ли что. Ты уходишь в свою жизнь. Совсем.
- Во-первых, никуда я не ухожу и тем более, совсем, я ещё сто раз приду. Во-вторых, пропадаешь ты, а не я. В-третьих… Если у тебя что-то случилось, я должен знать. Давай, я сегодня приду – и ты мне всё расскажешь.
- Может быть, - сказала Нора спокойно и опять повернула меня к зеркалу.
- Тебе длинные волосы идут. И вообще - красивый ты малый вырос, - сказала она задумчиво. – Настоящий князь. Конечно, ты достоин лучшей жизни.
- Кстати, о лучшей жизни, – я посмотрел на часы. – Как князю, мне уже пора во дворец. Так что давай быстро по двадцать капель за наше счастливое детство – и я побежал. А то придворные закатят мне такой бунт, что мало не покажется.