Как я стал старшиной роты в ансамбле ТОФ

          
 Надеюсь, мой любезный читатель, ты  уже прочитал, как я служил Дедом Морозом на крейсере «Варяг»? Позабавься теперь этой зарисовкой: как я стал старшиной роты в ансамбле Тихоокеанского флота.
После окончания театрального института весной 1970 года меня призвали в армию. Учился я на заочном отделении. Поэтому легко совмещал поездки на зимнюю и летнюю сессии с работой на театре.
 «Работать на театре» – профессиональный термин, к примеру, как «Служить на флоте».
Куда меня, собственно говоря, и призвали.
В ту пору мне исполнилось  двадцать пять лет, я был женат, подрастала дочь, на театре играл главные роли, мои рассказы охотно публиковали в молодёжной газете и детских журналах
 Как говорится, живи да радуйся. Я и жил на всю катушку, радовался каждому прожитому дню, считая, что впереди у меня всего этого море разливанное.
Во флотском экипаже, я пробыл недолго. Меня перевели в ансамбль Тихоокеанского флота. Он состоял из ребят срочной службы в возрасте от восемнадцати до двадцати одного года, сверхсрочников, только-только вышедших в запас, и с удовольствием щеголявших новенькими лычками старшин второй и первой статей, коих ранее у них не было, мичманов, большинству из которых было далеко за сорок и вольнонаёмных девушек – балерин. Естественно, в таком творческом коллективе было всё перемешано: матросы, кроме повседневных обязанностей, играли в оркестре, пели в хоре, отплясывали сбалеринами.
 Меня взяли на роль конферансье, подчёркиваю, конферансье, а не ведущим концерта. Прежний ведущий, старейший из мичманов, трубным голосом, как на военном параде, чётко объявлял номера. Не более того.
От меня же товарищ майор, он же начальник ансамбля, потребовал юмористических выступлений.
 Актёрских и прочих баек я знал множество и вдохновенно отбарабанил их майору. На что он вздохнул и промолвил:
 — Ваш зажигательный штатский репертуар здесь не подойдёт. Нужно что-нибудь проще, доходчивее, что ли. Публика здесь своеобразная. Большинство призывников из небольших провинциальных городков, из сельской местности. Впрочем, вы вскоре всё поймёте. Вам всё понятно. Подумайте, через сутки доложите.
 Я лихо козырнул, получил увольнительную и отправился в городскую библиотеку. Любимую «Литературную газету» отмёл сразу. Попросил журнал «Крокодил». Дали целую кипу. Два часа я добросовестно штудировал всё, что мне казалось приемлемым, делал выписки. Вернулся в ансамбль и доложил майору:
 — Городская баня работает следующим образом: в чётные дни моются мужчины, в нечётные моются женщины, в воскресенье вместе!
Он поморщился, выслушал ещё несколько журнальных баек, кивнул и отпустил готовиться к концерту, заметив:
 — Оперативно сработали. Не ожидал. Служите в том же ключе.
 Мои сольные хохмы на первом же концерте прошли на ура. Зал хохотал, долго хлопал, не отпускал, требуя «продолжения банкета».
На концерты, когда они были в свободном доступе, валом повалили горожане. Девушки после концерта стали меня подлавливать. Но это не театр, где поклонницы ловили меня прямо у служебного входа.
 После женитьбы, естественно, я выныривал с чёрного хода и домой! В вопросах морали я стал строг!
 А тут прятаться от прелестных созданий не приходилось. После концерта нас строем вели в автобус. И баста!
 Что до  старослужащих матросов… так они меня гоняли, как «молодого», на всю катушку.
 Правда, довольно-таки деликатно. Как говаривал Юрий Визбор по этому поводу: «Мы всё пройдём, но флот не опозорим, мы всё пропьём, но флот не посрамим».
Тогда на флоте служили по три года. Служба была не сахар. Особенно у подводников. Со временем у меня появилось много друзей среди матросов разных специальностей.  Могу с уверенностью заявить: на флоте не было такой жуткой «дедовщины», как в сухопутных войсках. Мой младший брат служил в стройбате и прошёл через этот ад.
 Но однажды в моей флотской биографии произошла перемена. Дело было так. Нас отправили с выступлением в небольшую N – скую часть. Дело шло к ужину. Главный Корабельный Старшина, он же «Второй отец», как поётся в одной популярной песне, нас заверил:
 — Не волнуйтесь, ребятки, ужином вас там накормят. Как-никак артисты прибыли.
Мы взяли под козырёк, доехали до порта, сели на катер и пошли. Прибыли на место. Отработали, как полагается.
 А вот с ужином вышел затык. Часть была маленькая, повар приготовил «рубон» только для своих. О банкете для нас местное начальство не предупредили. Оно убыло. На оголодавших артистов никто не рассчитывал.
Сопровождающие нас мичман и ротный старшина растерялись…
Но я окончил театральный институт, а не кулинарный техникум. Задан этюд: накормить братву! Ваше действие, студент? С действием определился. Нужен партнёр.
 Отправился к вахтенному офицеру.
 — Разрешите обратиться, товарищ лейтенант.
 Он поднялся.
 — Обращайтесь.
 — Вы в курсе, что вашим гостям не предложен ужин?
 — В курсе, — с видимым сожалением ответил он. — Неужели вас не накормят в своей части?
 — Товарищ лейтенант, — с печалью в голосе пробормотал я, — у нас в ансамбле нет кухни с поварами и поварятами…
 Он натужно усмехнулся.
 — Вижу, что вы шутник не только на сцене.
 — До ансамбля полтора часа хода, — я гнул свою тему, меня обрадовало, что он вступил со мной в разговор, а не скомандовал: кругом, шагом марш! — Наш единственный повар, — я чуть не всхлипнул, — к моменту нашего возвращения он будет второй сон разглядывать.
 — Безвыходная ситуация, — сочувственно вздохнул лейтенант.
Каждый из нас чётко вёл свою роль, согласно моей задумке.
 — Почему безвыходная?! — радостно воскликнул я. — Выход есть!
 — Какой? — насмешливо спросил он.
 — Позвоните в наш ансамбль…
 — В город мы можем звонить только через штаб округа, —  небрежно перебил лейтенант.
 Я вытянулся и чётко отрапортовал:
 — Товарищ лейтенант, а что если вам выйти на связь с дежурным по штабу округа…
У него округлились глаза. Но я не дал ему встрять в мой монолог.
 — И доложить о создавшейся нестандартной ситуации требующий немедленного решения. А он, со своей, стороны передаст сообщение вахтенному офицеру ансамбля, тот отдаст приказ повару, тот срочно приготовить «рубон», сиречь ужин.
 — Вы в своём уме? — с видимым раздражением воскликнул он.
— То-то оно, что в своём, — искренно ответил я. — Представьте, мы приезжаем от вас голодные, как собаки. Голодные матросы, естественно, поднимут шум. Среди ночи вахтенный вынужден буде доложить о случившимся начальнику ансамбля. Так или иначе, ЧП дойдёт до более высокого начальства. Майор перешерстит виновных. Возможно, получит взыскание. Пусть не ужином, но угостить сухим пайком нас вы были обязаны. Вам, не дай Бог, это тоже может аукнется. А так, пока мы доберёмся до ансамбля, ужин будет готов. Как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы. А слава о вашем незапланированно поступке прокатится по всему округу…
 Тут я поперхнулся. Понял… переигрываю. Хотел исправить положение, но…
 — Стоп! — воскликнул лейтенант. — Это ведь вы с женой моего друга каплея проводили у нас ёлку?
 — Так точно, проводили! — Восторженно воскликнул я. — Наше выступление нигде так горячо не воспринималось, нежели у вас. У меня до сих пор сохранились об этом самые тёплые воспоминания. А каким обедом нас накормили после…
 — Хватит заливать, артист. Заканчиваем наши игры.
 Я вытянулся в струнку.
 — Вольно, — усмехнулся он, подошёл к аппарату, доложил дежурному о сложившейся «ситуации», и протянул мне руку.
 — Сколько лет вы служите?
 — Чуть больше месяца.
 — Ну-ну, — усмехнулся он. — Лычка по вас плачет.
 Мой этюд, как видит, уважаемый читатель, был разыгран по всем правилам актёрского мастерства. И партнёр у меня был великолепный.
 Вскоре я стал старшиной роты.
Лейтенант действительно оказался провидцем. На мои погоны легла золотистая лычка старшего матроса.
В этом звании я и ушёл на дембель.