Глава 8
Хеврат Кадиша[1] сама забрала тело из морга, подготовила его к захоронению и назначила похороны на завтра, на 10:00 утра на Хадерском кладбище.
Шерон съездила на улицу, где находился сгоревший дом Далии и расклеила там несколько объявлений на русском и на иврите о похоронах Шошаны Гринберг. Вернувшись, на входе в дом повесила такое же объявление, на котором дописала, что шив’а[2] по Шошане Гринберг будет в квартире 68 (19-й этаж).
Ожидали, что народу на кладбище будет совсем немного, возможно, что кроме них никого вообще не будет. Но ошиблись — народу было полно.
Из школы, где Шошана преподавала до рождения внука английский, пришли многие, уже взрослые ученики её. Кроме того, когда её муж Гринберг Самуил Иосифович умер от рака, Шошана начала подрабатывать репетиторством и уроками английского на дому. И эти ученики и даже их родители пришли. Пришли соседи с улицы где жили мама с дочкой и внуком. Ну и, естественно, многие коллеги Льва.
Лев стоял под руку с Далией. Соседка Льва по этажу одолжила ей чёрное платье и чёрный платок, а поверх платья надели чёрную футболку Льва. Ведь по еврейской традиции раввин должен был в знак траура надрезать воротник. Не хотелось бы портить платье, тем более чужое.
Люди прибывали и прибывали. Кто-то подходил к Далии, выражал сочувствие, кто-то скромно останавливался немного поодаль. Между ними сновал Володя Радинский. Он был здесь не только, чтобы выразить сочувствие, он высматривал подозрительных людей, и прежде всего мужчин, ростом около 170 сантиметров, со светло-каштановыми волосами. Володя не только высматривал, он ещё и принюхивался к ним.
* * *
Лев позвонил Белле на её личный мобильный телефон.
— Привет, подруга!
— О, привет, Лёвушка! Дай-ка догадаюсь, тебе чего-то надо. Ведь просто так позвонить, твоя якобы мужская гордость, или что там у вас мужиков, не позволяет.
— Прости, Беллочка, просто всё навалилось одновременно.
— Ага, ну да, ну да. А я, Лёвушка, значит бездельница, на морском пляже сижу, загораю.
— Да ладно тебе, что ты прискіпуешся[3], як свекруха до невістки.
— Не тяни кота за хвост, говори чего надо.
— Кхм, да в общем-то мелочь пузатую. У моей собаки, Гайда, взяли на анализ кровь с зубов и дёсен и, возможно, выделили чужую ДНК. А ещё там была плётка, такая как для садо-мазо, только с вплетёнными свинцовыми грузиками. На её ручке не было отпечатков, но тоже была кровь. Скорее всего Гайда и того кто держал плётку в руках, когда Гайд укусил его. Я думаю, это кто-то из полицейских. Проверь и скажи мне, пожалуйста, чья это кровь по базе данных полицейских?
— Ну ничего себе "мелочь пузатая"! За такую мелочь можно и с работы вылететь. Ты, Лев, мне друг, но шкура мне дороже. Нет, нет и нет! Возможно.
Шив’а продолжалась. Одни люди уходили, другие приходили.
Белла позвонила с какого-то левого телефона:
— Слышу у тебя там люди. Выйди куда-нибудь, где тебя не услышат.
Лев вышел на лестничную площадку:
— Можешь говорить, тут никого.
— Так вот. Есть немало совпадений по крови, ибо в базе данных более тридцати тысяч сотрудников. Да ещё столько же, если не больше, бывших сотрудников. Пенсионеров, неработоспособных, погибших, уволенных за проступки…
А вот с ДНК странная вещь. У некоторых сотрудников в базе отсутствует данные по ДНК. Похоже, кто-то умышленно стёр их. Я бы должна поднять шум, но я лазила в эту базу абсолютно нелегально. Ведь доступ сюда может быть разрешён исключительно по постановлению генерального прокурора Гали Бахарав-Миара[4].
В день окончания шив'ы положено было посетить кладбище. Ночью перед этим днём Лев проснулся. Кто-то сидел на его кровати. Почувствовав, что Лев зашевелился, этот кто-то прошептал:
— Это я, Далия. Когда хоронили маму, я была будто замороженная изнутри. А сейчас всё оттаяло. Не могу заснуть, мне страшно. Можно я примощусь вот тут, с краешку?
Лев протянул к женщине руки, провёл по мокрому от слёз лицу, впервые узнавая его, по плечам, по спине… Подвинулся к стене и притянул к себе Далию, Далечку, как называла её Шерон. Укрыл одеялом и обнял. С ним что-то происходило. Впервые, с тех пор, как они расстались с Дарией, Дашей, его бывшей женой. Подумалось: Дария — Далия, как похоже.
На кладбище приехали бывшие коллеги Льва: Волошковский Сергей, Володя Радинский, его новый напарник, который заменил Льва, с необычным именем Север. Только теперь старшим в паре был Володя. Приехал и их начальник Галь Дахан.
Шерон привезла Льва и Далию. Гайда оставили дома.
Молча постояв у могильного холмика, разошлись поискать камешки. Вернулись, положив камешки на могилку, где уже было немало других камешков. Далия стояла обхватив руку Льва, черпая от него силы. Неожиданно вполголоса произнесла:
— Прости, мамочка. Это я тебя убила своими расследованиями. И Йоэль пропал. Но клянусь, я со Львом его найду.
Медленно, по узким бетонным дорожкам между рядами могил, потянулись к выходу. Там были оборудованы специальные сооружения для омовения рук. Около каждого крана стояли двуручные пластиковые кружки. В них набирали воду и трижды поливали одну руку другой рукой, потом вторую.
Со стоянки у кладбища разъезжались кто куда. Некоторые домой, некоторые снова ко Льву и Далии.
Посидев минут десять в квартире, Лев с полицейскими вышли покурить на лестничную площадку.
Разговор тут же закрутился о политике, тем более, что юридическая реформа, которую затеял премьер-министр Нетанияху для спасения от суда себя драгоценного, касалась их напрямую. С одной стороны, многотысячные протесты по всей стране, перекрытие дорог, митинги у домов Арье Дери, самого Нетанияху и его "правой" коалиции, непрекращающиеся уже полгода, были бедой для полиции, да и для самих граждан Израиля, а с другой — не было иного средства, чтобы остановить страну от скатывания в государство диктатуры наиболее реакционных ультраортодоксов. При разгонах этих демонстраций были пострадавшие и от чрезмерного употребления силы полицией, и со стороны самих демонстрантов.
Галь Дахан начал возмущаться поведением Бен-Гвира.
— Человек, который постоянно был занят противостоянием органам власти при любых правительствах. Человек, в окружения которого множество бывших клиентов ШАБАКа, не лучшая кандидатура на должность министра внутренней безопасности. Бен-Гвир хотел показать всем, кто в доме хозяин. Но пока он показывает лишь полную потерю контроля. В том числе и в области безопасности страны.
Прервав самого себя, Галь сказал:
— Ты это, Лев… На тридцатый день на могилу положено поставить памятник. Не переживай, мы тебе поможем деньгами. Выпишем тебе помощь. Ты же до сих пор числишься нашим сотрудником. Нашим, извини меня, пенсионером.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Хеврат Кадиша — похоронное общество Израиля.
2. ШИВ‘А; — `семь`, траурный срок, семь дней со дня погребения.
3. Прискіпуватися (укр.) — придираться
4. Гали Бахарав-Миара — женщина, генеральный прокурор Израиля с февраля 2022 г.