Наташенька в ту ужасную субботу проснулась рано, не было еще и шести. Каждое утро она по давно сложившейся привычке благодарила новый день за то, что он пришел, что будут новые события, обязательно радостные и счастливые.
Но на этот раз мантра не очень помогала, мысли сбивались и возвращались во вчерашний день, когда она сидела в очереди к врачу, и через неплотно закрытую дверь услышала диалог участкового и медсестры:
– Хотела сегодня пораньше убежать, успеть на электричку на дачу.
– Не получится, там еще две бабульки остались и дедулька, все по записи.
Наташенька оглянулась, рядом сидела женщина лет семидесяти и мужчина примерно такого же возраста, подтянутый и элегантный.
– Девушка, вы идете? – спросил он. Наташенька вздрогнула и зашла в кабинет.
«Я – бабулька?!», - удивленно думала она, машинально отвечая на скупые вопросы врача и забирая направление. И эта мысль уже не отпустила ее до вечера.
…Наташенька встала, и, по дороге на кухню пристально посмотрела в зеркало. Оно безжалостно сказало ей:
– Никакая ты не Наташенька, дорогая. Ты – Наталья Сергеевна, шестидесяти трех лет, и ни днем меньше. Бабулька!
Наталья Сергеевна жила на любимой Покровке всю свою жизнь. Она могла бы рассказать об этой, одной из самых древних улиц Москвы всю историю - от возникновения ее в 12 веке, через основание Покровского монастыря, до строительства знаменитого дома у Покровских ворот.
Ну, в частности, и о том, что сначала это была Покровка, а потом стала улицей Чернышевского. Здесь она каталась в детстве на коньках на Чистых прудах, здесь закончила школу в Лялином переулке.
Если пройти чуть вперед, можно увидеть Дом Художника, около которого однажды импозантный живописец предложил ей посетить его выставку. Потом он стал ее мужем, к которому в конфетно-букетный период она бегала на свидания в ресторан «Урал» за углом. Огромное чучело медведя на входе, казалось, узнавало ее и приветливо кивало.
Потом на Покровском бульваре и в Морозовском сквере гуляла с коляской, когда родилась дочь. На родной Покровке она в девяностые успевала обегать все магазины с полупустыми полками, и знакомые с детства продавщицы тайком отдавали ей припрятанные под прилавком продукты. Работала рядом на Солянке в проектном институте, не заметила, как вышла на пенсию. Дочь уехала. Муж умер.
Жизнь, ау, ты вообще как? Была ты или нет?
Вот еще позавчера румяная десятилетняя Наташенька в промокшем от снега спортивном костюме бежала мимо многочисленных покровских церквей с катка домой, и бриллиантовые снежинки в свете фонарей падали ей на ресницы.
Еще вчера она, лучшая студентка курса, черноволосая и большеглазая смешливая девчонка, мчалась под проливным дождем в театр «Современник» на Чистопрудный бульвар на премьеру.
Еще вот, практически на днях, с удивлением обнаружила, что ресторан «Урал» теперь называется «Бизнес-отель «Покровка» и со смехом рассказывала об этом мужу-художнику, а он, прищурившись, курил и разглаживал на столе письмо от дочери с Камчатки.
А сегодня она сидит на Чистопрудном бульваре, напротив ресторана «Шатер», и смотрит на «Чистые Пруды, застенчивые ивы…». И этой пролетевшей жизни совершенно все равно, что Наташеньке уже шестьдесят три, и кто-то называет ее бабулькой.
…– Позволите, девушка? Добрый день, вы меня узнали? – вчерашний дяденька из поликлиники незаметно вторгся в ее воспоминания.
– Ой, здравствуйте! Конечно, узнала, присаживайтесь, - Наташенька подвинулась. – Какая же я девушка? Вон меня вчера бабушкой назвали…
– Как вас зовут? – поинтересовался галантный кавалер.
– Я Наталья Сергеевна, а вы?
– Николай Петрович, можно просто Коля, Наташенька.
– О, Господи, какая я вам Наташенька и какой вы, извините Коля, Николай Петрович? Перестаньте, Бога ради. Садитесь уже!
– А какая вы, к чертовой матери, Наталья Сергеевна? – спросил дяденька,¬– Вот вы меня моложе лет на десять, правильно? Значит, для меня вы девчонка, Наташенька! В тот момент, когда вас в октябрята принимали, я уже в школьном ансамбле Битлз играл! А вот, например, сейчас здесь будут латинские танцы для тех, кому за тридцать, не хотите ли посмотреть? Никого не пускайте на нашу скамейку, я мигом сгоняю за кофе в ларек. Вы пьете кофе?
Наташенька улыбнулась, и вдруг почувствовала себя очень молодой, привлекательной и счастливой. И Чистые Пруды зажгли фонари, растворили неясный пряный летний сумрак и включили старую любимую музыку, как будто хотели, чтобы именно она, Наташенька, никогда не потеряла это волшебное чувство внезапно возвратившейся молодости, что всегда дает тебе силы жить дальше.