На первом этаже Трапезной палаты XVI века Спасо-Преображенского монастыря открыта постоянно действующая выставка, посвященная легендарному памятнику древнерусской письменности «Слово о полку Игореве...».
Ни одним произведением русской письменности в такой степени не вдохновлялись исследователи русской словесности, как «Словом о полку Игореве». «Слову» посвящены сотни исследовательских работ, «Слово» переведено на десятки мировых языков. Вместе с тем ни об одном памятнике не было высказано столько противоречивых мнений, как о «Слове». Критика текста «Слова», споры об определении места и времени его создания, расшифровка «темных» мест до настоящего времени не закончены.
«Слово о полку Игореве…» было открыто графом Алексеем Мусиным-Пушкиным в 1795 году в одном из старинных сборников за №323, купленном в числе других книг, хранившихся в ризнице монастыря, у бывшего архимандрита Иоила. Мусин-Пушкин так впоследствии объяснял покупку: «До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль Быковский, муж с просвещением и любитель словесности. По уничтожении штата остался он в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, по сему случаю мой комиссионер купил у него все русские книги, в числе коих в одной, под названием «Хронограф», в конце и найдено было «Слово о полку Игореве».
Указанное объяснение представляется весьма вероятным, так как 3 июля 1787 года «по высочайшему указу» Екатерины II Спасо-Преображенский (Ярославский) монастырь был упразднён и превращён в архиерейский дом, а Быковский отстранён от всех дел и отправлен на пенсию, но остался высочайшим повелением на дожитие в монастыре, получая прежнее годовое жалованье в 500 рублей, что даже позволяло ему выписывать книги из Москвы и Петербурга. Однако после смерти Екатерины II в 1796 году финансовое положение бывшего архимандрита заметно ухудшилось, он скончался в 1798 году и был похоронен в Ярославском Толгском монастыре.
К несчастью, сборник древних текстов, открытый Мусиным-Пушкиным погиб в московском пожаре 1812 года и утраченную безвозвратно рукопись смогло в известной степени заменить первое издание «Слова», подготовленное Мусиным-Пушкиным в 1800 году, а затем и список, найденный в бумагах императрицы Екатерины II и изданный академиком Пожарским. Казалось бы, что указанные списки, выполненные по одному оригиналу, должны быть тождественны между собой, однако при тщательном их сличении оказывается, что они противоречат друг другу в целом ряде описаний и отдельных слов.
Определение отличительных особенностей рукописей, главным образом в отношении орфографии и языка их, должно служить отправною точкою для восстановления оригинала знаменитой повести. Критика текста «Слова» частично опиралась на сравнение его особенностей с особенностями других древнерусских рукописей, частично на сличении издания 1800 года с теми изданиями Мусина-Пушкина и ближайшего его помощника по издательству Малиновского, которые воспроизводили дошедшие до нас тексты. Так, например, профессор Смирнов сопоставлял особенности Слова с особенностями памятников разных веков, преимущественно XII — ХIV веков, Тихонравов — с особенностями рукописей XVI— XVII веков, а профессор Владимиров сличал издание 1800 года с поучением Мономаха в издании Мусина-Пушкина. Сличение профессора Владимирова приводит, вероятнее всего к ошибочным выводам, потому что в начале издательской деятельности (1792 — 1793 г.) и Мусин-Пушкин, и Малиновский были весьма неопытны даже в деле чтения полууставных почерков, позднее же они лучше справились с задачами издания, о чем свидетельствуют изданные под редакцией Малиновского многочисленные грамоты, которые читаются в подлиннике с гораздо большим трудом, чем полуустав, которым было написано Слово о полку Игоря. Поэтому рискованно сближать, как это делает проф. Владимиров, характер ошибок в издании Поучения Владимира Мономаха с некоторыми особенностями издания 1800 г.
Однако и метод, которым пользовались Смирнов, Тихонравов и их последователи, приводит к результатам не всегда достаточно надежным. Древнерусская орфография не была тождественна в разных местностях Руси. В одних местах определенные архаические особенности держались дольше, в других — исчезали скорее. В виду этого прежде всего следует определить место написания рукописи «Слова» и тогда только после сличения текста издания 1800 года с особенностями рукописей, писанных в соответствующей местности, можно оценить с достаточною степенью точности работу издателей «Слова» о полку Игоря, восстановить характерные черты сгоревшего памятника, а также сделать и вероятное предположение о времени его написания.
Уже первый исследователь памятников Псковской Письменности профессор А. И. Соболевский, на основании рассмотренных им псковских памятников XIV века, в первом издании своих известных «Лекций по истории русского языка» сделал предположение о Псковском происхождении рукописи. Однако в научном обиходе был тогда лишь один факт, подтверждающий эту гипотезу: написание «ш» вместо «с» в слове «шизым», почему и предположение это высказывалось с оговорками. «Рукопись Слова», — пишет профессор Владимиров, — «относилась к спискам северо-восточной Руси, быть может, — к псковским спискам, знающим мену «с» и «ш», «з» и «ж», «ч» и «ц» (шизым, друзе, Русичи, ищучи, вечи). Исследование древне-псковских памятников XIV, XV и XVI веков и сличение их особенностей с особенностями «Слова» в дошедшей до нас редакции убедило исследователей что, как в отношении языка, так и в отношении орфографии, рукопись, с которой исполнены издание 1800 г. и Екатерининский список, должна быть тесно связана с памятниками псковской письменности.
«Слово» содержит весьма много «неисправностей» текста, из которых некоторые относились исследователями к сгоревшей рукописи, другие — числу ошибок, допущенных редакторами издания 1800 г. Не подлежит сомнению, что именно Псковские рукописи ХIV— ХV вв., в сравнении с другими рукописями, писанными в других местах России, особенно страдают подобными неисправностями текста. Любопытно, что характер ошибок и описок Псковских памятников в некоторых случаях весьма напоминает характер «неисправностей» «Слова».
Приведенное сличение некоторых особенностей «Слова» в дошедшей до нас редакции с особенностями текста Псковских рукописей XIV— XVI вв. устанавливает не случайную его близость к псковским памятникам и большая часть важнейших отличительных черт орфографии и языка псковских памятников, отразилась и в тексте «Слова».
Правда, некоторые из приведенных нами особенностей встречаются и в памятниках древней Руси, написанных не на псковской земле, однако, ни в одном культурном пункте древней Руси, кроме Пскова и его области, не было рукописей, содержащих такую же комбинацию специфических особенностей, какую мы находим в «Слове». Например, соединение в одной рукописи цоканья и «ы» вместо «и» (Ярославнын) и прочих, что определенно указывает на псковское происхождение.
Время написания рукописи, в виду отсутствия научного палеографического описания и снимков, приходится определять, почти исключительно руководствуясь отражением на ней юго-славянского влияния. Сделанное сопоставление в этом отношении «Слова» с псковскими рукописями XIV, XV и XVI веков приводит к выводу, что рукопись не могла относиться к ХIV веку и мало вероятности предполагать, чтобы она была написана позже первой половины ХVI столетия. Однако более точное определение времени написания памятника затруднительно. Представляется, по-видимому, естественным относить памятник к концу XV века, хотя следует иметь в виду, что в Псковской области и в ХVI веке южно-славянское влияние было еще весьма ярким. Некоторым указанием на начало ХVI века как будто служит нередкое в «Слове» окончание «т» в 3 лице глаголов, которое, как мы видели, чаще встречается в Псковских памятниках, написанных позже ХV века.
«Слово» попало в Псковскую область, нужно полагать, весьма рано. Еще Калайдовичем было обращено внимание на выписку из «Слова» в записи Псковского Апостола 1307 г.
Если же «Слово» в древности переписывалось в Пскове, то нужно предполагать, что большая часть изменений, внесенных в текст дошедшей до нас редакции Слова, и особенностей, которыми найденная рукопись отличается от первоначального оригинала знаменитой повести, внесена переписчиками псковичами. Ввиду этого существует высокая вероятность утверждать о переписках «Слова» в Пскове в продолжение ХIV и ХV веков. Отсюда восстановление первоначального текста повести должно быть производимо между прочим путем тщательного сличения особенностей Псковских памятников ХIV и ХV веков с особенностями текста рукописи.
На многочисленные каверзные вопросы — «Каким образом творение прямо от «XII века перешло в век XIX? От чего изящное «произведение, писанное еще в XII веке, не имеет «многих списков, и, если они утратились, то «от чего такое мертвое молчание о нем во всех «наших письменных памятниках?» — однозначного ответа не существует.
Справедливо будет заметить, что молчание, лежащее на «Слове», не носило характер «мертвого».
Подобное случилось со многими памятниками XII столетия (кроме некоторых известных летописей). К одному из самых примечательных ответов можно отнести следующий: «Сии памятники почти вдруг воскресли в XIX веке только потому, что в оном появилась в России ученая критика и распространился вкус к изящному. Между тем, скачок из ХII века прямо в XIX век к «Слову о полку Игоря» не принадлежит: оно под 1307 годом в летописи «цитовано», в XV или XVI столетиях встречается между редкостями тогдашней словесности; и в XVIII веке уже напечатано».