Планируя день в Ярославле мы понимали, что ночевать придется где-то рядом и хотели найти место на Волге, что тоже предсказуемо. Однако, как это очень часто бывает в наших путешествиях, мы нашли вовсе не то, что искали, но значительно лучше как потом выяснилось. Рассматривая интернет-карты и изучая поисковики в надежде найти хороший кемпинг или турбазу для цивилизованного ночлега, мы наткнулись на очень знакомое мне слово — Байкал. Только это был ЯрБайкал. Несколько гектаров красивого и светлого соснового леса на берегу Прусовских карьеров буквально в десяти километрах от центра города.
Учитывая, что мы заезжали утром во вторник, мест для лагеря было в достатке и мы облюбовали себе прекрасный мыс в нескольких шагах от пляжа, на невысоком обрыве над даже с виду теплой водой. Уже через час команда приняла единогласное и единственно верное решение остаться здесь минимум на пару дней. Мы решили, что в один день мы с супругой и мальчишками посетим все достопримечательности Ярославля, а сестра насладится отдыхом в гордом одиночестве, а на следующий день уже я поеду вместе с ней по своим делам и дам уже ей возможность осмотреть Ярославль во всех возможных подробностях.
Признаться, у меня были свои причины чуть задержаться здесь. В те времена я занимался хоккейной статистикой и немного пробовал себя в спортивной журналистике, а также был и являюсь по настоящее время преданным болельщиком всех «Локомотивов», в том числе и хоккейного ярославского. Разумеется, я не мог обойти вниманием ни могилы погибших 7 сентября 2011-го года игроков, ни мемориал на месте крушения их самолета. На третий день нашего пребывания в Ярославле мы с женой съездили и на кладбище, и на берег реки Туношны.
Но вернемся к более приятным воспоминаниям. В первый день, пока сестра одна наслаждалась безоблачным небом, ярким летним солнцем, горячим песком пляжа и теплой водой озера, основная часть экипажа посетила ярославский Кремль, где познакомилась с живым символом города — медведицей Машей. Мы побывали на стрелке, где река Которосль впадает в Волгу, а также прогулялись по улочкам этого древнего города.
Ярославль — один из тех милых городов русской провинции, который не потерял своего провинциального очарования, во многом вследствие того, что война до него не дошла. Оккупировать Ярославль враг не смог, но вплоть до 1942-го года регулярно совершал авианалеты на предприятия и железнодорожные станции. Однако, город уцелел. Уцелели старые купеческие подворья с красивыми арками и крепкими каменными сводами. Уцелели многочисленные церкви, которые, к слову, больше пострадали до Великой Отечественной. Естественно, посетить все церкви в городах, подобных Ярославлю совершенно невозможно — их здесь около двухсот. Но нам в нашем путешествии доставляло большее удовольствие пропитываться духом каждого посещенного нами города или поселка, наполняться впечатлениями от этого единения с самым сердцем русской православной культуры. Это удивительные ощущения, поверьте.
В обязательном порядке я познакомил супругу с рестораном «Дом Актера», в котором и раньше бывал пару раз. Заведение находится неподалеку от Кремля и оформлено в стиле времен Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова. Еще одной фишкой этого ресторана являются рамочки со стихами Ника Ялы (Андрея Алякина). Несмотря на гордое звание ресторана и честь похвастаться визитами многих именитых актеров, заведение приятно нас удивило вполне адекватными ценами, а также возможностью заказать один бизнес-ланч с собой, для оставшейся на хозяйстве сестренки.
Ближе к вечеру юные путешественники явно утомились и еще более явно изъявляли желание оказаться не в центре духовного и культурного, а поглубже в воде, прогревшейся за день до температуры фешенебельноо бассейна. По возвращению мы реально весь вечер провели в воде — это было поистине райское наслаждение после каменных мостовых и белоснежных стен старинного Ярославля. Утром уже мы с сестрой вдвоем отправились в город и там разделились, так как я хотел пополнить свою коллекцию сувенирных шайб с символикой команд Континентальной Хоккейной Лиги и заодно отремонтировать пробитое у Пошехонья колесо.
Третий день я посвятил тому самому «Локомотиву». Мы побывали на месте трагедии. Сейчас там установлены крест и камень с фамилиями погибших игроков, членов тренерского штаба и членов экипажа. Место, по моим ощущениям, тяжелейшее. Особенно тяжело осознавать, что трагедия произошла по какому-то совершенно чудовищному стечению самых разных обстоятельств. В день трагедии, 7-го сентября 2011-го года, я сидел во Пскове на работе и вечером собирался комментировать в Сети матч ярославцев в Минске, куда и вылетал их самолет. О трагедии я узнал только часа в четыре и долго пытался осознать произошедшее, не верил в это.
Этот мемориал и по сей день является обязательным для посещения практически для всех, кто приезжает на матчи «Локомотива» в Ярославль. Перила вдоль дорожки, ведущей к мемориалу, пестрят шарфиками всех российских команд, не только хоккейных, и не только Континентальной Хоккейной Лиги. Не только для российского хоккея это стало трагедией. Не сыграв за «Локомотив» ни одного официального матча безвременно ушел и легенда белорусского хоккея Руслан Салей. А ведь он получил разрешение от руководства команды отправиться в Минск на автомобиле, но Руслан принял решение лететь вместе с командой. Такая же трагическая судьба постигла и ветерана латвийского хоккея Карлиса Скрастиньша, который так же приехал в Россию из Национальной Хоккейной Лиги как Салей и успел сыграть только в предсезонных матчах. Позже я написал серию статей о каждом из погибших хоккеистов, и теперь ни одно из моих посещений Ярославля не обходится без визита на берег Туношны и на Леонтьевское кладбище Ярославля.
Пожалуй, мы бы остались здесь и еще на пару дней, но дорога звала нас дальше, а ночь с четверга на пятницу окончательно нас в этом желании укрепила. Этой ночью мы с супругой даже были с визитом в «офис» кемпинга с просьбой утихомирить крайне шумную компанию на двух машинах, что по несчастью расположилась недалеко от нас и на протяжении всей ночи оглашала тихую летнюю ночь пьяными криками, безобразной «музыкой» и прочими звуками, сопровождающими нетрезвую молодежь. Они угомонились только часам к пяти утра, но мы и так практически не спали, так что к восьми утра лагерь был уже свернут, а мы все были готовы двинуться в путь.
Одним из наших утренних ритуалов в путешествии стали «набеги» на автозаправочные станции. Обычно утром я заправлял наш «Орландо» под пробку, а в это время команда занимала имеющиеся на заправке туалеты с целью приведения себя в порядок — от простого умывания лица до тщательной чистки зубов. И только после наш экипаж занимал свои места в салоне и мы продолжали свое путешествие. Что там дальше, штурман ? Кострома.