Вечером Лев и Шерон привезли Далии фруктов. Кроме того, Шерон приготовила для неё вкуснейшие паргиёт[1] в маринаде и с овощами. Они начали выкладывать всё это на тумбочку у кровати, когда в палату вошёл дежурный врач.
— Как я понимаю, адони, ты муж больной, а ты геверет, — он кивнул на Шерон, — её сестра?
Он не стал дожидаться ответа и продолжил:
— У нас в отделении нехватка койко-мест. Поэтому завтра с утра мы твою жену выпишем домой. Семейный врач купат холим[2] выпишет, он глянул на табличку на быльце кровати, Далии Бат-Шошана больничный лист на пару недель и рецепты на необходимые лекарства.
Дежурный развернулся и ушёл.
В палате разлилась оглушительная тишина, а затем разразился громовой хохот.
— Извините, Далия, у вас горе, а мы хохочем. Но ведь этот типеш[3] стоеросовый такое сморозил, в мозгу не складывается.
И вдруг Далия тоже захихикала.
— Ой, мне понравилось вот это “типеш стоеросовый” и "в мозгу не складывается". А знаете, раз мы уже муж и жена, — она захихикала ещё громче, — то не пора ли нам перейти на "ты"? И с тобой, Шерон. Ведь ты же теперь сестра, неважно моя или мужа.
Лев и Шерон дружно кивали головами. Далия посерьёзнела, и смех сменился слезами:
— Ребята, я рада, что меня завтра выпишут. Но что же мне делать дальше? Проблема на проблеме, ведь я теперь бомж. Дом сгорел, вещи сгорели, наличных денег ни копейки. В банке Леуми[4] у меня на счету деньги есть, но как я туда доковыляю? Здесь, в больнице, меня хотя бы кормили, и спать было на чём. Да и одежда здесь не особо нужна, достаточно больничного халата.
А ведь ещё как-то маму надо похоронить. А потом мне будет не до работы, надо будет начинать поиски Йоэля.
Шерон села на кровать к Далии и обняла её:
— Далечка, не плачь, — а у самой слышны слёзы в голосе, — Мы же тебя ни за что не бросим. Правда, Лёвушка?
Лев сглотнул ком в горле:
— Конечно не бросим. У нас в любом случае одна спальня свободная. А по поводу похорон не беспокойся, я тебе помогу. Вернее, не так. Не я, а мы. И я, и Шерон, и мои бывшие коллеги из полиции.
* * *
Первые посетители только-только начали заполнять больничные коридоры, когда Шерон на "блохе" привезла Льва и Гайда за Далией. Вчера они заехали в магазин H&M и купили ей пару платьев и бельё. Выбором и обсуждением занималась Шерон вместе с консультантом магазина. Само собой, Лев присутствовал при покупках, но чисто символически. Тем не менее, расплачиваясь, он ощущал давно забытое чувство, будто покупал подарок на день рождения близкой родственницы.
Как оказалось, приехали Лев и Шерон слишком рано. Вручили Далии пакет с одеждой и она стала переодеваться. Папка с выпиской и результатами всяческих анализов лежала уже на сестринском посту. Ждали, когда пройдет утренний обход и врачи освободятся, чтобы проверить и подписать документы. Ждать пришлось довольно долго. Было уже около половины одиннадцатого, когда в палату зашла медсестра, катя инвалидную коляску.
— Ну что, Далия, поехали на выписку? Сначала к твоему хирургу, а потом на выход.
— А могу я пойти своими ногами? Что я инвалид, что ли?
— Нет, хамуда[5], только когда выйдешь на улицу.
Далию покатили мимо сестринского поста. Там ей дали в руки папку с её документами и повезли в кабинет лечащего врача. На правах то ли опекуна, то ли родственницы, Шерон вошла вместе с ней. Хирург подробно объяснила им, что и в каком порядке нужно делать, когда и куда являться на перевязки, какие лекарства Далии рекомендуют. Чтобы не покупать лекарства за полную стоимость, нужно обратиться по месту жительства к семейному врачу и он выпишет рецепты от их больничной кассы с очень большой скидкой.
И вот они уже на стоянке. Далию усадили и пристегнули на переднее пассажирское место, а Лев с Гайдом устроились сзади. Шерон передала документы Льву, а сама села за руль. Пристегнулась, захлопнула дверь и вставила ключ в замок зажигания. Лев подвигался на своём месте, устраиваясь поудобнее. И вдруг Гайд утробно заворчал.
— Эй, ты чего? — прикрикнул на него Лев, — А ну, тихо!
Но пёс продолжал ворчать, и даже тихонечко гавкнул.
— Шерон, глянь пожалуйста, чего это он с ума сбесился?
Далия засмеялась странному словосочетанию. А Шерон заворчала, наподобие Гайда:
— А, щоб тебе підняло та й гепнуло! У воду лізти — штани знімать[6]! — Поставила машину на ручник и вылезла из неё. Она открыла заднюю дверцу и стала осматривать сиденье и пол машины. — Я думала, что скорпион забрался, говорят тут бывает такое. Но нет, нет здесь ничего. Хотя… Ну-ка, ну-ка, что это такое? — она сунула руку поглубже под водительское сиденье и достала оттуда карточку с эмблемой Гилель Яфе. — Кажется это выпало из папки с выпиской Далии. Это расписание часов работы и распорядка хирургического отделения. А на обратной, пустой стороне карточки, написаны ручкой два слова "Заткнись и берегись!"
Далия, несмотря на боль в боку, повернулась и круглыми от ужаса глазами уставилась на Шерон.
— Это мне! Это точно мне!
* * *
На подъезде к перекрёстку Тель-Авив - Хайфа - Хадера была жуткая пробка, и потому вместо двадцати минут они ехали минут сорок. Ехали в полном молчании. Каждый думал о найденной записке и угрозе.
Далия размышляла об ужасе, в который превращалась её до сих пор довольно счастливая жизнь. Смерть мамы, похищение сына, нападение на неё, а теперь вот снова угроза. Кому? Ей или Йоэлю? Или обоим?
Шерон думала о том, что поскольку они теперь как бы одна семья с Далией, то угроза касается не только несчастной женщины, но и всех их. В том числе Льва, её самой, и даже Гайда. Ведь именно Гайд уже дважды спасал Далию. Так что мстить могут и ему.
А Лев размышлял о том, что тот, кто угрожает, присутствовал в хирургическом отделении и имел доступ к папке с выпиской Далии. Кто он? Врач? — Вряд ли. Больной? — Ну, это надо умудриться быстренько травмироваться и попасть в отделение, что маловероятно. Скорее всего, кто-то взял эту карточку, которые обычно стопками лежат на сестринском посту, подписал её и сунул в папку Далии. Он понюхал карточку, не пахнет ли она знакомым мерзким запахом? Нет, не пахнет. Но если Гайд рычит, значит он всё же унюхал что-то ему знакомое. Не того ли, который напал на пса с плёткой в палате? Возможно сейчас эта гнида едет следом за ними через два или три автомобиля. Девушки не обучены обнаруживать хвост, а он слепой, и теперь тоже не может этого сделать.
Далия первая не выдержала игры в молчанку:
— Шерон, я слышала как ты выругалась по-украински. Ты что, из Украины, как и я?
— Ага. З Харківщини. Є таке маленьке містечко Золотий Колодязь. Там мої матуся і синочок живуть. А ти звідки?[7]
— А я тоже из Украины. Из Донецка. Правда там на украинском мало кто говорил. К тому же папа с мамой привезли меня в Израиль в пятилетнем возрасте. Поэтому я на украинском всё, ну почти всё, понимаю, а говорить не могу.
Лев, а ты мову понимаешь?
— Я?
— Ты что, где-то в облаках? Ты, конечно. У нас здесь только один Лев.
— Моя бывшая жена Дария - украинка. Из Кролевца. Это районный центр в Сумской области. Так что я тоже украинский язык понимаю, но сам на мове калякать не особенно могу.
Шерон глянула на Льва в зеркало заднего вида.
— Так ты был женат? А я думала ты убеждённый холостяк.
— Ну, с тех пор, как она бросила меня и исчезла в туманной дали с одним из моих бывших хороших друзей… Точно, я убеждённый холостяк.
Блоха наконец-то пересекла кольцевую развязку на которой и была пробка, свернула на мост, выехала на Прибрежное шоссе, и въехала на автозаправку.
Лев сориентировался где они находятся и спросил:
— Может зайдём перекусить в McDonald’s?
Шерон резко, с обидой в голосе, запротестовала:
— Я понимаете ли чуть ли не с ночи у печи толклась, чтоб накормить вас вкусным обедом, а ты предлагаешь пренебречь моими трудами и поесть в забегаловке? Только через мой труп!
Она добавила газу, выскочила с заправки и въехала на внутреннюю дорогу.
Вот и дом. Вокруг него высажены цветы и деревья. Правда, деревья ещё тоненькие, слабые. Вокруг каждого вбиты деревянные колья и деревца привязаны к ним. Лифт поднял их на этаж Льва и они вошли в квартиру.
Шерон сразу занялась благоустройством Далии.
— Вот твоя комната. Смотри, у тебя здесь есть шикарная кровать, которую бывшие коллеги Льва сколотили из поддонов. Зато она очень крепкая. Мы заказали на неё ортопедический матрас, — Далия села на кровать и попрыгала на ней. — Попробуй сама. А ещё у тебя большой шкаф. Правда, у тебя всего лишь одно платье, чтобы висеть в шкафу, ну и мелочёвка разная, на полочку. Но это дело наживное.
Шерон услышала всхлипывания и отвернулась от шкафа:
— Эй, ты чего плачешь? Не переживай, будет у тебя как у всех нас, женщин — вешать некуда, а надеть нечего.
— Да я не из-за шмоток. Я из-за вас!
— Из-за нас? Мы то чем тебя обидели?
— Ниче-е-ем! Глупая ты Шерка, не понимаешь. Просто у меня никогда не было настоящих друзей, так только временные все, поверхностные. Даже моя лучшая подруга Ирис. Я думала она… А она… Бросила меня в тяжёлое для меня время, даже в больницу ни разу не пришла. Боится, наверное, под раздачу вместе со мной попасть. А вы… Ну кто я вам? Дурочка с переулочка. Мне уже тридцать лет, а у меня таких как вы, ни разу не было. Разве что мама.
Шерон села рядом с Далией, обняла, прислонила её голову к своему плечу.
— Побереги слёзы для маминых … — Она не решилась выговорить слово "похорон", но Далия и так поняла. — Короче, поднимай свою мадам "ж" и пошли обедать. Война войной, а обед по расписанию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Паргиёт — паргит это один из самых лакомых кусков в курице - её бедро без костей.
2. Купат холим — больничная касса. Как правило, это здание, в котором есть врачебные кабинеты, и среди них кабинет семейного врача.
3. Типеш — (ивр.) дурак.
4. Леуми — (ивр.) национальный
5. Хамуда — (ивр.)милая.
6. Щоб тебе підняло та й гепнуло! У воду лізти — штані знімать (укр.) —Чтоб тебя подняло и шлепнуло! В воду лезть - штаны снимать
7. Є таке маленьке містечко Золотий Колодязь. Там моя матуся і синочок живуть. А ти звідки? (укр.) — Есть такой маленький городок Золотой Колодец. Там моя мамочка и сынишка живут. А ты откуда?