Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/07/17/903
11. Как мы с одним дядей рыбу ловили. И всё остальное
И мы решили, и мы сделали это. Мы нашли рыбака.
Но вначале мы нашли реку. Это естественно. Ведь не будут же рыбаки рыбу в поле ловить. Или на деревьях. Это только какой-нибудь Хармс мог предположить (я слышал от папы Володи, что был такой). Да рыба там и не водится. А ему хоть бы хны, Хармсу этому.
Но, к счастью, не все люди – Хармсы. И мы нашли одного человеческого рыбака. Его, как говорится, издалека видно. Особенно таким, как мы. Счастливым, но голодным. Мы ведь только часов не наблюдаем, а людей-то – очень даже. Хоть они и неблагодарные. Ну, или не всегда благодарные. Зато вот мы – благодарные. И не злопамятные, хоть у нас и память хорошая. Особенно если нас покормить немножко. А ещё лучше – если множко.
Но опять буду рассказывать по порядку. Потому что так интереснее.
...
Ой, ну вообще. Думал-думал, собирался-собирался собирался с мыслями, чтобы рассказать подробнее, да так и не смог. Что вообще за дело это такое – порядок? Вот то ли дело мы, Глесс и Бравир, два странствующих собаки, никому ничего не должны, ни от кого ничего... э-э, нет. Вот здесь поправка. Нам бы перекусить немножко.
В общем, шли мы лесом из того села. А тут река. Водная, значит, преграда. Ну, пить нам с голодухи как-то совсем не хотелось, купаться тоже, так что стали мы её обходить. Обходили-обходили, обходили-обходили, все репьи вокруг собрали и целых полдня прошло. Потом мы ещё полдня друг из друга всё это природное богатство вынимали. А также выдирали, вычёсывали, вытрясывали и тому подобное, как кому удавалось. А река – что ей? Она знай себе течёт по-прежнему на том же самом непроходимом месте со всей своей сырой, холодной, невкусной и агрессивной водой.
Ну как тут быть? Мы пошли дальше. Уже совсем вечер был, когда мы его нашли, рыбака этого. Идём вначале, видим – шляпа.
– Ничёсе, – сказал я, а Бравир даже на землю сел.
Под этой шляпой можно целым троим собакам от дождя скрываться, а тут – один всего лишь, хоть и человек. Но это ещё что! Он ещё на эту шляпу поверх капюшон одел – чтоб никто не догадался, наверное. Так что лица под всем этим ну вообще совершенно не видно, тем более что на земле уже сумерки начали показывать. На небе-то в это время ещё светло, а у нас тут, в скорбных и голодных низинах, уже наступала синеватая полутьма. И в ней вот этот сидит с улочкой в руках. Ну, странный персонаж, не стану спорить.
Мы уж хотели от греха подальше дальше идти, как он вдруг рыбку поймал. И оказалось, что опять. Потому что у него в ведёрке ещё несколько было, потому что мы услышали, как они плескаться начали, когда он эту опустил. Мы посмотрели... нет, даже не друг на друга – какое там! – и не на часы, конечно, потому что собаки часов не носят, они их и так знают, все до единого наизусть. Мы посмотрели, далеко ли до ведёрка его. Да. Было не близко. Да ещё прямо рядом с ним. И мы залегли в стратегическое наблюдение. В другое время, безусловно, мы бы и в стратегическое наступление перешли, но сейчас мы были слишком ослаблены целодневным и совершенно не лечебным голоданием. Так что мы залегли в кустах. Нет, ну до чего странно он выглядел в этом своём наряде! Это мне потом уже объяснили, что он, оказывается, комаров боялся и оттого такую штуку на себя напялил. Но тогда мы этого не знали. Короче, больше, чем нос, высунуть мы боялись. А он вдруг возьми да и оглянись.
– О, ещё собачата, – улыбнулся, мы, даже не видя лица его, это почувствовали. – Ну-ну, ничего, смелее...
Что ж. Мы выбрались из кустов. Сидим такие, на него смотрим, а он смеётся. И представляете? Он дал нам рыбки! Просто так, без ничего, и даже служить не просил. А потом ещё. А потом даже хлеба с сыром. И ничего, что он прогорклый уже был, мы не привередливые. Просто наблюдательные.
Попили мы водички из речки, так и вообще хорошо стало. Лежим неподалёку, на звёзды в воде смотрим... Безмолвие... Но тут он удочки сматывать начал. Эх, люди... Даже в самых лучших своих представителях какие они всё-таки малочувствительные и слабопроницательные. Совсем чувство прекрасного потеряли. Но и на том спасибо, что покормил нас. Мы таких вещей не забываем, всегда благодарим.
Ушёл он, а мы тоже дальше пошли, поскольку местность эта продуктами уже стала небогатой, а к ночлегу она тёплой и удобной тоже не выглядела, вот мы и решили поискать чего-нибудь. Может, еды, может ночлега. Смотря по обстоятельствам.
И вот ведь! Чудеса в этот день ещё не кончились, хотя это уже и не день был, а совсем вечер заканчивался. Мы встретили хорошего собаку! Как мы узнали это? Да легко. Вот, судите сами. Представьте, видите вы его. Всего лохматого. В репьях, палочках и травинках. И радостного. И хвостом помахивающего, но очень деликатно. Такого неагрессивного. И оттого всего свойского просто в доску.
– Привет, – сказал он.
Мы не выдержали и засмеялись.
– Харэ ржать, – нахмурился он, но от этого стало ещё смешнее, – что, свободно-художественную собаку не видели что ли?
– Нет, – честно признались мы, делая отчаянные усилия, чтобы опять не прыснуть.
– Ага, – ухмыльнулся теперь он. – А сами-то... Вы своё отражение давно видели?
– Это ещё где? – я даже глаза вытаращил.
– Ну, когда пьёте, например, – почти без улыбки пояснил он. – Из речки.
– Пф! Это ещё зачем? – теперь даже и Бравир среагировал. – Когда я пью, я вижу воду, – отрезал он и отвернулся.
– Ну... – не сдавался чудак. – Вы можете тогда... Ну хоть вот посмотрите друг на друга.
– Пф, – сказал теперь уже я. – Бравир как Бравир. А что?
А Бравир так тот вообще только плечами пожал, даже не обернувшись. Не знаю, что именно он там рассматривал, но он настойчиво занимал отсутствующее положение. Как, впрочем, и всегда. Оставляя, соответственно, расхлёбывать всё самое ответственное тому, кто...
– А, ладно, – махнул лапой странный. – Вас как зовут-то?
– Я – Глесс, – сказал я. – А это мой брат, Бравир. А вы кто?
– А я... – он откашлялся и, приосанившись, изрёк: – Барбонтий Собинов, дяггоббрра... Ну, то есть бродяга, – пояснил он уже с улыбкой. И сделал ещё одно заявление, которое заставило нас замереть на мгновенье: – Я – покровитель этих мест. Я помогу вам.
И вы знаете... мы почему-то уже не засмеялись. И внезапно обнаружили, что уже идём с ним, совершенно куда-то. А он тем временем всё рассказывал местные свои легенды. Самый настоящий легендарный собака, что и говорить. Так вот, он говорил:
– Слышали, кукла есть такая, Барби? Это – про нас. Она – из наших. А ещё воин такой был тоже. Барбоин звали. Это самая настоящая профессиональная собака. А у меня там запасы еды есть, – без всякого перехода сказал вдруг он.
– Что?! – мы даже вокруг его оси повернулись, не только что своей.
– Ха, – улыбнулся он. – Это я проверял, слушаете вы меня или нет. Ладно, идём дальше. Чуете?
Да, мы чуяли. Пахло костром. А ещё...
– Вот-вот, – сказал он, блистая глазами. – В этом-то и вся суть. Там ваш рыболов у фигвама своего круглую еду печёт.
Ну, нам вообще интересно стало. Что за еда такая круглая? Она же всегда лежит обычно. Плоская. А круглое – как его есть?
– Вот узнаете, – сказал он. – Только подождать немного надо.
Ну, рыбак наш, смотрим, наелся, чай пьёт. И опять нас увидел. Наблюдательный всё-таки. Улыбнулся, да и в палатку ушёл.
– Ну вот, – сказал Барбонтий. – Теперь наша очередь. Это писатель, он книгу пишет. И всегда еды нам оставляет. Потому что это для него – вдохновение. Мы едим, а он учится у нас природным манерам. И после их у себя в книгах отражает. Так что ему прямая в том выгода.
Нам даже грустно как-то стало. Прямо весь образ рыцаря померк. Выгода... Ну и ладно. Зато поесть можно.
– Ну вот, давайте теперь, выкатывайте из костровища еду. Смотрите круглые потухлые угли. Вот такие, – показал он нам один такой и стал есть!
Ну, нас долго заставлять не надо.
– Что, вкусно? – улыбнулся Барбонтий, глядя, как мы, обжигаясь, поглощали печёность. – Ешьте-ешьте... Это называется картодий. Был ещё художник такой, Картодиев.
И к чему он про художника? Понятия не имею. Просто к разговору, должно быть.
Вот так мы и познакомились.
Следующая глава: