За околицей метель. Часть первая. Гл. 3-1

 
                Глава третья.
                Новая власть.
 
                Среди невзгод судьбы тревожной,
                Уже без боли и тоски,
                Мне вспоминается таёжный
                Посёлок странный у реки…

                …в морозной мгле дымились трубы,
                По рельсу били – на развод,
                И выходили лесорубы
                Не чётким строем из ворот…
                А. Жигулин. «Вина»

В средине февраля 1920 года на полустанок Жарковский поступило сообщение о том, что по распоряжению Иркутского военно – революционного комитета, седьмого  февраля текущего года, были расстреляны адмирал А. В. Колчак и Председатель совета министров Сибирского Российского правительства В. Н. Пепеляев.
Но гражданская война в восточном направлении ещё не закончилась.  В 1920 году в Забайкалье и на Дальнем Востоке советской власти  не было. Здесь сконцентрировались значительные силы белых: остатки армии Колчака, бежавшие из Сибири, отряды атамана Семёнова и бело – чехов. Белых поддерживали японцы. Япония пользовалась гражданской войной, чтобы укрепить свои позиции в регионе.
 Советское правительство, которое и так находилось в тяжелейшем положении: / в начале 1920 года не одна страна не признала РСФСР. Кроме того продолжалась изнурительная война на западе/ не могла воевать с Японией.
В РКП/б/ приняли оригинальное решение о создании независимого, государственного,  демократического  образования, с капиталистическим укладом в экономике, провозглашенного на территории Забайкалья и Дальнего Востока. Формально независимое от РСФСР государство – Дальневосточная республика. Она – то и воевала с белыми на востоке.
Скинув с плеч этот тяжкий груз, красные решили приступить к наведению порядка на отвоёванных территориях, и установлению власти    на них, путём расстановки и укрепления управленческих структур на местах.
Естественно, прежде всего, нужно было заняться восстановлением производственных объектов, разрушенных длительными  боевыми действиями между красными и белыми, и разрушительными действиями чехословацкого корпуса. В ближайших городах: в Тайге и Мариинске приступили к восстановлению железнодорожных станций, так как они были узловыми, в Шахтёрске начали запускать брошенные ранее угольные шахты. Приступили и к расширению полустанка и посёлка Жарковский, но роль им была отведена, на первый взгляд, странная, и первое время вызывающая недоумение у их жителей.
Судьбу этого, казалось бы, незначительного, полустанка решало Сибирское отделение Всероссийской Черезвычайной комиссии, которое находилось в Новониколаевске. Председатель окружной ЧК Лунев Сергей Лукьянович собрал представителей ЧК со всего округа, для обсуждения текущего момента и принятия мер по улучшению сложившейся обстановки.
- Товарищи чекисты, наша молодая народная республика в данный момент находится в тяжелейшем состоянии; на Дальнем востоке идёт война с японцами и бело - чехами,  на западе с белогвардейцами и казаками Дона и Кубани. Здесь в Западной Сибири мы пытаемся навести порядок, но нам мешают банды казаков разгромленных на Урале и прорывающихся в Сибирь и на Восток через Казахстан и Алтай. В городах расплодилась масса криминального элемента; воры, грабители, бандиты, саботажники. Нам дано право, поступать с такими элементами, как со злостными врагами нашего народа, расстреливать на месте. И мы это делаем, пока может быть не достаточно тщательно, многие наши товарищи не окрепли ещё духом и не в состоянии приводить приговор на месте. Тем не мене в больших городах мы добились определённых успехов. Но надо учесть и то, что всех к стенке мы поставить не можем, имеются и мелкие незначительные нарушения, совершаемые гражданами в нетрезвом виде, от безделья, так как мы не можем большую часть населения обеспечить работой. Поэтому предлагаю таких отщепенцев определять в трудовые исправительные лагеря. Для чего необходимо их сначала построить и организовать там работу.
Вот такой лагерь, по указанию председателя окружной Сибирской ЧК, и решено было воздвигнуть в посёлке Жарковском, ответственными за его постройку и организацию работы, были назначены чекисты Воронов Николай Филиппович и Шевцов Андрей Ильич.
Собрание закончилось, но Воронова и Шевцова Лунев попросил зайти к нему в кабинет:
- Вот, что Николай Филиппович и Андрей Ильич, в Новониколаевской и Мариинской тюрьмах скопилось большое количество пленных белогвардейцев.  Конечно, все они Российские граждане, и большинство их раскаялись и готовы служить новой власти, но выпустить всех сразу мы не можем, потому, что и среди них есть криминальные элементы, кроме того офицерьё, содравшее свои погоны. Тут начнётся такое, что не приведи господи это увидеть.
Поэтому я распорядился, чтобы Новониколаевских  пленных белогвардейцев  отдали вам, для строительства Жарковского лагеря. По  ходу работ постарайтесь выявить, кто на что способен. Офицеров, а они обязательно себя покажут, расстрелять на месте, криминальный элемент оставить в заключении в лагере, остальных постепенно, после того, как они выполнят все необходимые работы в посёлке, распустить.
И ещё, с Алтая в ваш округ пробился отряд казаков Ермолая Платонова, в течение года с Урала через Казахстан и Алтай он упорно передвигался в сторону Новониколаевска. Последний раз его видели в скиту староверов, в пятидесяти верстах от Новониколаевска. Продотряд изъял у староверов обоз ржи, Ермолай с отрядом напал на солдат, но убивать никого не стали, отобрали рожь, оружие, лошадей, высекли путём каждого и отпустили. Я думаю, к нам он рвался не случайно. Были захвачены уральскими чекистами бумаги Оренбургского казачьего Воинства, там фамилии такого есаула не обнаружено. Числится есаул Барышев Ермолай Пантелеевич, который в 1899 году был направлен в Китай на подавление восстания. Были взяты в плен казаки, участвовавшие в этой компании, они подтвердили, что  такой есаул был, запомнился своей бесшабашной смелостью. И вроде, как у него был друг хорунжий, которому китайцы отрубили руку в бою. Так вот, этот хорунжий  теперь работает начальником Жарковского полустанка. Ещё есть сведения, что у Ермолая был брат, возможно, он тоже там. Вам предстоит, во чтобы, то ни стало, обнаружить связи этого Платонова и уничтожить его. Будьте предельно осторожны силы и смелости этот казак необычайной, там где он участвовал в боях, в казачьем восстании на Урале, живых противников почти не оставлял, бои проводил молниеносно, набрал себе башкир и атаковал лавиной. Много крови за ним, не зря красногвардейцы дали ему кличку Лютый.
В июле месяце 1920 года на полустанок прибыл необычный поезд. К паровозу был прицеплен один пассажирский вагон. Начальнику станции Миронову Акиму Федотовичу, предварительно, поступило указание, принять  поезд на запасной путь, подготовить всю документацию / графики движения поездов и прочее/. И как подобает, обеспечить встречу выездной комиссии ЧК.  Приняв поезд Миронов, нутром почуяв, что – то неладное, застыл по стойке смирно на перроне в ожидании прибывших гостей.
Вскоре из вагона, в сопровождении вооружённых красноармейцев, вышли два человека одетые в кожаные куртки, хромовые сапоги. На поясном ремне в деревянной кобуре, каждого, отсвечивали воронёной сталью пистолеты типа «Наган», на другой стороне, на перекинутых через плечо ремнях, висели новенькие военные – полевые сумки.
Легко перепрыгивая через рельсы, группа прибывших граждан приблизилась к замершему у фонаря Миронову.
- Здравствуйте! – глядя на пистолеты, настороженно произнёс Аким Федотович, - «Дьявол их знает, что в данном случае нужно говорить, и ответят ли эти «кожаные щеголи» на его приветствие»
Однако ничего необычного не произошло.
- Добрый день! – вежливо ответил один из прибывших, внимательно посмотрев на плечо Миронова с отсутствующей рукой. - Вы начальник полустанка?
- Да, - успокоенный таким обхождением, выдохнул Аким,  - Миронов Аким Федотович, - представился он.
- Воронов Николай Филиппович, - в свою очередь обозначился приезжий, - с сего дня начальник участка Черезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией на полустанке Жарковский. Так, что, возможно будем работать вместе, если вы, конечно не контрреволюционер, – бес тени улыбки заявил «кожаный борец», как про себя успел окрестить его Аким.
«Видимо он среди этих двоих главный» – подумал Миронов, но ошибся.
- А это Шевцов Андрей Ильич, - представил своего спутника Воронов, - он назначен начальником участка ЧК посёлка Жарковский.
«Не слишком ли много начальников ЧК на такой маленький разъезд и посёлок? Это не к добру» – резанула опасливая мысль.
- Работа у нас здесь предстоит большая, - как будь  – то подслушав мысли Миронова, сказал Шевцов, - голос его был грубый резкий, взгляд зелёных выцветших глаз безразлично – презрительный. Миронов не выдержав этого взгляда, отвёл глаза в сторону.
- Ну что же товарищ Миронов показывайте своё хозяйство.
- Да какое здесь хозяйство, старенький вокзал, да склад под топливо.
- Ничего, скоро здесь будут большие перемены, - опять загадочно произнёс Воронов.
- Ну вот, что Аким Федотович,-  осмотрев внутренности вокзала и кабинет начальника станции, заявил начальник ЧК, -  кабинет с  аппаратом связи тебе / перешёл он на «ты» / придётся освободить, здесь теперь будет участок ЧК.  Тебе мы завтра отгородим тёсом кабинет рядом. Тёс, я думаю, на лесозаводе найдётся. Телеграфом тоже обеспечим, позже.
- Не стоит беспокоиться, товарищ Воронов, с улицы есть дверь в кладовую, там почти ничего нет, вынесем всю рухлядь в топливный склад, в угол, мне будет достаточно.
- Ну и хорошо. Это ты можешь забрать,  - осмотрев немногочисленную документацию, подвинул он её под руку Миронова. – Мы с Андреем Ильичом жить будем пока в вагоне. На сегодня  всё.
Облегчённо вздохнув, Миронов вышел на перрон. Там неподвижно стояли четыре красноармейца, уставившись в окно вокзала.
«Они то, зачем здесь, - недоумевал Миронов,  - война откатилась далеко, да её на этом полустанке и не было вовсе»
- Товарищ Миронов! – обернувшись, Аким в дверях вокзала увидел Воронова. - Завтра с утра весь личный состав работников станции ко мне, буду подробно знакомиться  с биографией каждого.
- Слушаюсь, - по - военному ответил Аким. – «Так вот зачем нужны солдаты, - догадался он, - вдруг, какая контра затесалась на полустанок»
                ***
На другой день, с утра, в здании вокзала толпились  все рабочие и служащие  полустанка Жарковский. Всего двенадцать человек. Девять рабочих, после того, как шахты заработали, необходимость топить паровозы дровами отпала, топили углём, поэтому лесорубов, пиливших лес на дрова, отправили работать на лесозавод. Оставшиеся девять обеспечивали всю деятельность полустанка: заправляли паровозы топливом, водой, обходили железнодорожные пути, чистили их, производили мелкий ремонт.
К служащим относились трое: начальник станции Миронов Аким Федотович, заведующий складом, он же сцепщик вагонов Барышев Афанасий Пантелеевич и кассир Лида Гречкина.
Так называемое ознакомление с контингентом проводили Воронов и Шевцов совместно. В кабинет вызывали по одному. Сначала рабочих. Вопросы задавались разные, но так как все они были пожилыми людьми, и коренными  жителями посёлка, претензий к их деятельности никаких не возникло. Однако один вопрос задавался всем:
- Кто такие Миронов и Барышев? - строго глядя в глаза, застывшим, пытливым взглядом, спрашивал Шевцов. - Когда они появились здесь, кто их родственники, и как они относятся к своим обязанностям?
Люди отводили глаза, не выдерживая этого взгляда, но ничего нужного чекистам сказать не могли. Отвечали односложно, и если собрать все ответы в один получалось следующее:
- Да я уж и не помню, когда кто приехал. Родня, наверное, есть, я точно не знаю, меня к ним в гости никто не приглашал. Работают как? Вместе мы все работаем, всякое бывает, ну вроде справляемся.
И всё же разговорчивый один нашёлся, Гришка Сопун, лодырь, каких поискать, в работе его всё время  нужно понукать, иначе он засыпал на ходу и из рук вываливалась лопата. И вот этого Гришку, как раз за день до приезда чекистов, Миронов и Барышев хотели выставить из склада на самоопределение. Чекисты это каким – то образом выведали, на то они и чекисты.
- Ну, что Григорий, - как можно мягче спросил Воронов, - как твои дела на трудовом поприще?
- Да, не совсем хорошо, - почувствовав расположение казённого человека к своей фигуре, решил выложить сразу всё Гришка, - начальство спокойно жить не даёт. Работаю как вол, а они меня хотят в шею вытолкать. Сами мутные, какие – то, а туда же!
-Почему мутные? - сразу же зацепился за слово Шевцов.
- Ну, как, один девять лет назад появился в посёлке, вроде нигде не воевал, а руки нет. Другой приехал три года назад, тоже говорят раненый, а где воевал не понятно. Привёз с собой ещё одну семью, баба и трое ребятишек, кто такие не говорят. А этот Барышев кормит и свою семью и вторую. Что он двух жен имеет сразу, что ли. И Миронов им хвост всё заносит, вьётся ужом перед ними.
- Ну а в работе они как, ничего не замечал. Может вред, какой наносили железной дороге.
- Нет, этого не замечал, – заметив, как заблестели у чекистов глаза, и почувствовав, что хватил лишнего своей болтовней, остепенился Сопун, - если бы они чего навредили, так по всей железной дороге было известно, тут, как навредить можно, только поезда лоб в лоб столкнуть, - резонно рассуждал он.
- Да это верно, - согласился Воронов, - ну, а вот проходили разные составы и с красными и с белыми, кому предпочтение отдавали эти люди?
- Не знаю, я же всё время в складе, хотя когда проходил состав Колчака, я видел, как они суетились и торопили нас скорее обеспечить паровозы топливом и водой, а потом при отправлении поезда Миронов стоял по стойке смирно.
- Ладно, Григорий, иди, – подал ему руку Воронов, - работай, никто тебя не уволит. А ты присматривай, если, что заметишь, приходи!
Лида Гречкина не сказала ничего, как только увидела пытливый змеиный взгляд Шевцова, расплакалась, сначала тихо в ладони, а затем разрыдалась на всю коморку, можно было подумать, что она единственная хотела взорвать этот дряхлый вокзал, а теперь боясь ответственности, горько плакала. Ей дали воды и выставили из кабинета – толку всё равно никакого, от её показаний, не было.
Наступила очередь руководителей, первым на дознание двинулся Аким Федотович.
- Ну, что, гражданин Миронов, - глядя в глаза своим пристальным взглядом, начал Шевцов, - у нас, после разговора с вашими рабочими возникли некоторые вопросы к тебе.
«Уже не товарищ, а гражданин» - отметил про себя Аким.
- Какие  же, гражданин Шевцов?, - выдержав взгляд удава, в тон ему спросил Миронов.
«Ишь, сволочь, не так прост, как кажется на первый взгляд, дерзкий» 
- Скажи, где ты потерял руку, ведь в гражданскую ты не воевал ни за красных, ни за белых?
«Вот оказывается, как – подумал Миронов, - про мою жизнь на этом полустанке они знают всё. Значит, не это их интересует, а моя прошлая жизнь и не только моя»
- Руку я потерял в Китае в 1900 году, подавлял восстание китайского движения «Белый лотос» в составе Уральского казачьего полка.
- Ах, вот как, казак значит, ну тогда всё понятно, - ядовито улыбнулся Шевцов, - а кто был командир сотни, в которой ты служил?
«Что ему понятно? – насторожился Аким – Называть или нет сотника? Не буду»
- Я не помню, гражданин чекист.
- Как это так, ели из одного котелка, и не помнишь  боевого товарища – округлил глаза Воронов, - брось Аким Федотович, этому никто не поверит. Напряги мозги! Может быть, это Платонов Ермолай Пантелеевич?
- Кажется Балашов, гражданин чекист, никакого Платонова я не знаю.
«Неужели они дознались о том, что Афанасий брат Ермолая. Тогда почему Платонов?» - мелькнула тревожная мысль.
- Ну,  допустим. А сюда как попал с Дальнего Востока.
- Жена у меня с этих мест, - ответил Аким, а про себя подумал: «Дурака они валяют! Всё знают и про жену, и про её мать, и о том, что они местные».
- Скажи ещё Миронов, а вот если бы у тебя была рука, ты за кого бы воевал?
- Если бы, да кабы, - рассердился Аким Федотович, - в каких бы рядах служил до войны, в тех бы и воевал.
- Понятно, значить казачий дух из тебя ещё не выбили. Как вы были казаки заносчивыми, такими и сдохните, видимо, - рассердился, вдруг, Шевцов.
-Послушай гражданин Миронов, а почему это ты стоял навытяжку перед поездом адмирала Деникина?- спросил Воронов, косо улыбнувшись. - Почести ему оказывал?
- Это вам Гришка Сопун сообщил, а что же он не рассказал, как мне деникинский полковник морду начистил. Соглядатаев подбираете, граждане чекисты, уж больно низко опустились, до Гришки Сопуна.
-Ладно, Миронов иди пока, сильно не задирайся, а то, как бы сам на Гришкино место не угодил. Работать будешь, как работал, только все депеши и передвижение поездов, я беру под свой контроль, – махнул рукой Воронов, - пусть помощник твой заходит.
Афанасий Пантелеевич по виду, вышедшего Миронова, определил, что ничего хорошего, по ту сторону двери, его не ждёт, но переговариваться времени не было, и он шагнул за порог кабинета.
- Здравствуйте товарищи! – произнёс Барышев, но по лицам чекистов определил, что на его здравицу им наплевать.
- Садись гражданин кладовщик, - не ответив на приветствие, указал на табуретку Шевцов.
«Ишь как, гражданин! Выходит гусь свинье не товарищ» - так же, как и Миронов, отметил про себя Афанасий.
- Скажи Барышев, как так, вот ты, здоровый мужик, идёт Гражданская война, а ты присосался здесь к полустанку и сидишь на складе, как ни в чём не бывало? – сразу в карьер пустился Шевцов, уставившись в глаза опрашиваемому. - Трус что ли?
-  Во-первых, я был ранен в 1914 году на войне с Австро – Венгрией. У меня навылет пробито плечо, имею медаль «Святого Георгия» за героизм,  - выдержав взгляд чекиста, с вызовом произнёс Барышев, - во вторых, работа на этом разъезде ничем не отличается от военных действий. Если бы мы бросили её, то всем войскам пришлось бы передвигаться по тайге, по пояс в снегу.
- А в каких же войсках тебе пришлось воевать в Австро – Венгрии?
- В Донском казачьем корпусе .
- В каком же звании воевал?
- Был сотником.
- Видишь, как вы все тут подобрались, сотник, хорунжий! – со злобой в голосе, произнёс Шевцов.   
«Видимо люто он ненавидит казаков»- сделал заключение Афанасий.
- Ну а сюда  – то, как попал с Дона, сотник? – спросил Шевцов, а про себя подумал: «Вовремя вывернулся с Дона, гад, лежал бы сейчас в земле с дыркой в башке»
- Сюда я попал с Урала, был командирован туда долечиваться. Врачи сказали, что там климат подходящий, - почувствовав какой – то подвох и злобный накат чекистов, Барышев про брата решил не вспоминать.
- Допустим, а с Урала сюда зачем?
- На Урале казаков стали притеснять, я воевать больше не захотел. Товарищ позвал, предложил работу, я и приехал.
- А как же так, сотник, - не переставал нажимать на бывшую должность Барышева Шевцов, - у всех жена одна, а у тебя почему – то две. Вот гражданка Чеплицкая /жена Ермолая жила под фамилией первого мужа, и теперь Афанасий благодарил бога, что она не приняла их фамилии/ она тебе кто? Почему ты содержишь их.
- Это не так гражданин Шевцов, Чеплицкая,  жена бывшего владельца уральских рудников Чеплицкого Генриха Казимировича, я когда – то охранял его рудники от разбойников, умирая, он попросил меня позаботиться о его семье. Что я и делаю. Иногда помогаю, но Елена Владимировна обеспечивает семью тем, что шьёт одежду жителям посёлка. – Заведомо говоря неправду, Афанасий Пантелеевич надеялся, что в той боевой неразберихи на Урале, чекистам пока разбираться было некогда: кто и когда владел, каким рудником,  им пока было не до этого.
- А, что ты ответишь на этот вопрос, господин сотник, - уже не скрывая неприязни к Барышеву, спросил Шевцов, - почему же все дети этой самой Елены Владимировны Ермолаевичи?
- Не знаю, - не подал вида Афанасий, - возможно, она хотела скрыть их происхождение, красные не уважают богатых, даже бывших.
- Последний вопрос, сотник, - придвинулся вплотную к Барышеву Швецов, - кем тебе и твоей Елене Владимировне доводится Ермолай Платонов? Только не врать, ты и так уже нагородил тут целый огород!
-Я такого не знаю. Первый раз от вас слышу, - решительно заявил Афанасий Пантелеевич.
Швецов вскочил, намереваясь кинуться к двери и позвать солдат, но его за локоть поймал Воронов:
- Подожди Андрей Ильич, не торопись.
- Иди пока, Барышев, на своё рабочее место, - распорядился он, к великому удивлению Афанасия, а так же и Шевцова.
-Ты, что творишь, - в злобе зашипел Шевцов, - это же натуральная контра, их обоих немедленно нужно отправлять в Новониколаевск, в главное управление ЧК.
- Подожди, не суетись, я не хуже тебя разбираюсь в контрреволюционерах и саботажниках, ну, что, мы их сейчас возьмём, а предъявить им нечего, пока одни догадки. Да, несомненно, это те, кто нам нужен, и они каким – то образом связаны с этим Ермошкой Платоновым. Где бы он сейчас ни шлялся, если он жив, обязательно заявится сюда. Вот тогда мы и загребём их всех вместе.
- Да, видимо, ты прав. Будем ждать.