- Не понимаю… существенно ничего не понимаю… Как такое может быть? – Говорил вслух и пожимал плечами нескладный, морщинистый, худой, без кепки на голове мужчина лет сорока, прохаживаясь туда-сюда у аллейной лавочки. Лавочка, блестела на солнце свежей пропиткой, и, конечно, была занята, но не отдыхающими, не детворой, и даже не влюблённой парой, а стограммовым стопариком, тремя помидорами, обветренным пучком укропа, надкушенным и почерневшим с левого боку яблоком и обглыданным листом капусты, то есть обычным и нормативным набором закуси и выпивки пропащего алкоголика. И всё это располагалось не кучкой, как принято у пьющих, а по всей лавочки, на приличном расстоянии друг от друга.
Ходил он прямо, как по струнке, торопливо, оглядываясь, нервно, заложив руки за спину, от одного конца лавочки к другому, и изредка спотыкаясь. Выглядело это со стороны очень комично и вызывало улыбку у прохожих.
Веселил людей больше всего запечатанный пластиковой крышкой стопарик, наполненный водкой. Стоял он на лавочке не как обычно, а верхней частью вниз, а нижней вверх, то бишь по-русски говоря вверх дном.
Если смотреть с близи, то действительно, выглядело это очень забавно. Многие из прохожих, особенно мужчины, обласканные тишиной, чистым воздухом, томностью заповедного урочища балки Большая Черепаха подолгу вглядывались в подпрыгивающего мужичка, пытаясь, видимо, определить: почему человек не пьёт и не закусывает, время-то идёт… душа же не может долго ждать…
Такие же вопросы посещали и другого, такого же нескладного и забавного товарища в шлепках. Он стоял под небольшим дубком, рядом с новенькой дорожкой, напротив лавочки, прячась от солнца. В правой руке он держал початую полутора литровую баклашку пива, регулярно к ней прилаживаясь. Он тоже внимательно наблюдал за мужичком.
- Пойду помогу человеку выпить. – Решил он сам себя и медленно, задев ветку дубка головой, пошёл, болтая полторашкой в такт шагам. Ветка побылтыхалась и успокоилась, будто осознав - с алкашами ей не по пути.
- Ну шо, дружище, всё петли тут вяжешь, узлы морские накручиваешь, - обратился он к мужичку, не дойдя даже до середины дорожки. – Ну и шо ты тут мучишься… Вижу издали, бегаешь, нервничаешь, а выпить что сил не хватает?
Мужичок остановился, зло посмотрел на того хмельного побратима и сказал:
- А тебе, синяк, какое дело? Орёл свинье не пара… иди себе своей стороной и трепыхайся в своей скорби… не надо подкувыркиваться к моей творческой натуре, я тут как-нибудь сам разберусь со своими болями и страстями. Я человек интеллигентный, не тебе ровня.
- Слышь, ты, бедолага, в лоб хочешь? – Глотнув с полторашки, спросил товарищ. - Я сейчас враз оформлю с подписью и печатью казённой. Три дня потом будешь клоуном смеяться и не насмеёшься … Видишь какой у меня монолит. – Сказал тот товарищ, сжал правую ладонь в кулак и поднял его к своему плечу.
- Ну ты это… не того… здорово не нарывайся… У меня, кстати, юношеский разряд по боксу, третий, кажись… когда жил в миру, жену имел, детей, работу, почет, уважение, я себя в обиду не давал, - побледнев и сделав неровных три шага назад ответил мужичок, помолчав, добавил. - Меня зовут Колькой. А тебя как?
- Иваном, естественно…
Мужичок, то бишь, Колька, наморщил лоб и спросил:
- А почему, естественно…?
- А у нас в станице все были Иваны… Атаман станицы – Иван, Глава станицы – Иван, секретарша его – Иванка, скотники – Иваны, доярки Иванессы и мамка с папкой у меня тоже Иван и Ванка. И естественно, Иваном родился. Ну шо влепить тебе между глаз?
- Не надо… Я говорю же, меня зовут Колькой… давай что ли по рукам и дружбу будем водить. Кто нас тобой, голь перекатную, бомжаков, чувырлых, возьмёт в друзья, только мы сами и можем составить сообщество.
- Мы Иваны добрые, если нас не бить пинками… запоминай на перспективу. - сказал тот товарищ. - Ну так, шо ты тут делаешь?
- Да понимаешь Иванесса… ой, извини, Иванка… ой, блин… Иван… стопарик меня с ума сводит…
Иван скривился, но на слова Кольки нисколько не обиделся, видимо привык к таким обращениям, но всё же сказал:
- Когда-нибудь я тебе обязательно морду набью... не сейчас, и возможно не завтра, но набью…
- Да у меня вырвалось… я не по злобе… ты это дай хлебнуть из полторашки… а то маюсь… неопохмелённый… тяжело, однако…
- Ну так открой свой пузырёк… и освободись от ступора…
- Не могу, потому что в стопарике недолито, понимаешь!?
- Как это не долито?
- На смотри, если не веришь.
Подойдя к лавочке Колька, потёр о штанины ладони, перевернул наполненную стекляшку, поставив его на лавочку, и говорит:
- Видишь, объект полный до краёв…
- Ну, да и что…?
- Теперь переворачиваем и что получается…
Колька быстро перевернул. Иван упёрся взглядом в стекляшку.
- Да не может быть того! - Воскликнул он. - А куда водка делась?
- И я про то… Получается при верх дном стопарик наполнен на семьдесят процентов, а может чуток больше.
Иван схватил с лавочки стопарик и начал в руках его ворочать. Крутил долго. Получалось одно и тоже – дном вниз – полная, дном вверх – почти половина водки исчезала. Глаза его налились кровью.
- Вот как они нашего брата шубучат! – Хрипло заговорил Иван. - Сволочи! Да они эти разливщики воруют и себе – на карман.
- Братиш, налей пивка. - Положив руку на плечо Ивана, попросил Колька.
- Да на, бери! – протянул он полторашку Кольке. – Тут еще полбутылки осталось… Подлечись… Не ну видели! Как ейные олигархи народ дурят!
- Слышь, Иван, помидорку будешь?
- Буду, буду… - Продолжая переворачивать дном вверх, потом обратно стопарик, промолвил он. – Ну и шо с этим вопросом будем делать? С недаливом…
- А давай, выпьем стопарик и решим эту проблему четырьмя глотками, а потом пойдём в «Пятёрочки», возьмём бутылку, запечатанную… никак эта барахлянка…
- Ага, давай, давай…, выпьем бутылочку на лавочке и погуляем по аллейкам парка… А классную у нас, в «Дубках», в урочищах «Большой Черепашки» зону отдыха отгрохали, есть где выпить, муру поводить и недолив обнаружить…