Ильинишна увидав соседку, открыла окошко и окликнула её:
- Петровна!
- Ооу!
- Не имётся же тебе, неугомонная! Дожь токо ночью стих, да и роса ещё не обсохла, а ты ужо в огородце.
- Так как иначе-то. Смородинка уж переспела. Того гляди опадать начнёт. Жалко. Ноне уродилася. Крупная, с прежние 10 копеек, попадаются. Жалко. Дрозды, опять же, появилися. Не столько съедят, сколько наземь опустят.
- А я смородину не уважаю, кислая. По весне банку трёхлитровую Ивановне унесла. Она любит морс наводить.
- И то дело. Мои часто к ней забегают морсику попить. До дому им далеко, видишь ли. На целых две избы боле бежать.
- Да, Ивановна никогда не откажет. И я пивала. Только песочку поболе добавляю, не люблю кислое.
- В энтом годе сморода сладкая. Иди, сама убедишься.
- А ты пошто одна-то? Помощница-то твоя где?
- Маришка? Так она пол решила пошоркать маленько.
- Что так? Не суббота ноне, токо среда, вроде.
- Так-то оно так. Да сорванцы мои чего токо не наносят. Босиком бегают. И песок с дороги, и трава, и щепки какие-то.
- Так не пущай в избу, пока ноги не вымоют.
- Гоняю. А что товку. Поболтают ногам в тазу: «Ба, мы вымыли». И весь сказ.
- И правда крупная у тебя сморода, – согласилась Ильинишна, появившись около куста.
- Ты пробуй-пробуй, – потчевала Петровна соседку.
- Это у тебя сорт такой.
- Так я ж тебе отросток давала.
- Да, я его Антону отдала. Баю ж тебе. Не люблю я смороду.
- Ну и зря! Матушка моя любила говаривать: «Сморода – радость для народа». Опять же витамин С, боле чем в лимоне.
- Придумаешь тоже, витамины. Где они? Ты их видишь? Я нет. А на нет и суда нет.
- Будет тебе ёрничать-то. Неужто и листа не насушила?
- За это не переживай. Чай со смородой уважаю. Цельный мешочек насушила. Зимой в чайничек с заваркой будет что добавлять. Ладно, заболталася с тобой, пойду тоже в огородец. Поработаю.
А Петровна продолжала собирать ягоды. Смородина висела кисточками. Ягоды чёрные, полностью созревшие. Лишь изредка попадались с красными бочками. В каплях росы на ягодках поблёскивали лучики солнышка.
- Ба, а ты что так много на землю роняешь? – упрекнул Петровну внучок Сашок, мальчишка пяти лет.
- Пфу ты, испужал. Они сами падают. Одну срываешь, другая отрывается и вниз летит. Меня не спрашивает.
- А ты горстями срывай.
- Горстями ягоды мнутся.
- Ладно, я тебе помогу. Пособираю с земли.
- Придумал тоже, с земли обирать. Землице тоже угощение требуется.
- Она что ягоды ест?
- Ну, как же. Ягодки сгниют, удобрение для неё.
- Вы же навоз каждый год кладёте.
- Навоз навозом, а жадничать не надо. Лучше с веток обирай. А братик то где?
- Он Маришке помогает.
- А ты что же?
- Так он первый вызвался.
- А ты и рад.
- А что там втроём делать?
- Как что? Где стул переставить, где половичок постелить. А то и воду сменить. Робота всегда найдётся.
- Вот Алёшка молодец. Уважаю таких. Ладно, идём, другой куст завтра оберу.
На следующий день, справив повседневные дела на кухне, Петровна вышла в горницу и увидала на столе литровое ведёрко смородины.
- Никак Ильинишна принесла. Надо сходить попенять ей. Своей хватает. Она, видите ли, не любит, а мы сахар переводи.
- Да, нет, бабушка, – прервала её монолог Маришка, – это не баб Вера.
- А кто ж?
- Это Сашок. Встал пораньше и пошёл собирать.
- Сашок? Накоты! – удивилась бабушка. – А вы что ж не помогаете?
- Он сказал, что сам.
- Сам с усам. Идите, помогайте.
Вскоре ребятишки принесли ещё с литр набранных ягод. Сашок с гордостью поставил ведёрко на стол и спросил бабушку:
- А теперь ты меня уважаешь? Я ж тебе помог?
- Батюшки-светы! А я-то думаю, что и случилося. Помогать, милушко, – обнимая внука, проговорила Петровна, – надо всегда и мне, и брату с сестрёнкой, и маме с папой, и соседям. Всем. А за ягоды спасибо. За это вам по вкусному пирожку.
- Ура! – закричал Сашок. – А мне два. Я больше всех насобирал.
Бабушка с Маришкой дружно рассмеялись.