совм. с А.Трепаковой
В минуту жизни трудную
Время вдруг перестало вмещать события. Они нарастали горой, угнетали всех донельзя, заставляли искать психологические лазейки — выходы из гнетущей общей ситуации. В 1915-16 годах из сыновей Марышевых только младший Сергей (по образованию психиатр) пребывал в штатских. Все остальные мужчины участвовали в войне, даже старший, отец Андрей Семёнович, к концу 16-го года работал в госпитале. Оба брата Нюси по окончании курсов прапорщиков были на войне. В дальнейшем мы рассмотрим их судьбы подробнее как то, о чём Нюся и знать не могла, сейчас же — о гражданском обществе Баку.
Предреволюционное возбуждение нагнеталось. Тайные собрания в кухне у Фёдора; раздражённые иноземные хозяева нефтяных разработок; резкое уменьшение в числе как дворянских мужчин, так и рабочих, ушедших в солдаты; курсы медсестёр, куда отправилась младшая сестра Нюси Надя, мигом ставшая Надин и вышедшая замуж в Минеральных водах; кличи в аристократической и чиновной среде «Всё для фронта».
Такое давление размывало сословную спесь, объединяло уже за счёт идеологии и разума самых разных по происхождению людей. Прежние «салоны» оживлялись новыми людьми, но именно там чувствовался наибольший надлом и страх. Нюся, поприсутствовав несколько раз на таких салонах, стала увиливать от приглашений. Университетские профессора развлекались здесь самым примитивным способом — фантами и «море волнуется»! Это возмущало Нюсю страшно: коротенькие толстенькие и лысенькие остепенённые и якобы солидные мужчины, весело хихикая, прыгали вокруг стульев, пытаясь занять место, и с упоением «водили», буде места им не досталось!
Когда Борис по служебным делам оказывался в Баку, они навещали Багировых. Там было много общего у мужчин и у их жён, взятых «снизу». Однако,Нюся говорила, что более аристократичной женщины она не встречала — та была идеально одета и имела прекрасные манеры…
Но пока ещё гром не грянул, и их вечера разделял великолепный разноцветный попугай ара. Читал стихи:
В минуту жизни тррудную,
когда наступит грррусть,
одну молитву чудную
тверрржу я наизусть: «Попочка хочет пиррожного!»
Пирожное получал, естественно! И аплодисменты.
Тему Багировых продолжим, чтобы не разрывать. В Баку было несколько семей Багировых, и нам не удалось установить, с какой из них дружили Марышевы, но Нюся часто их вспоминала. Когда Николай Второй отрёкся от престола, Нюся пришла к ним. Муж уже готовился к отъезду и отсутствовал, а жена достала Шустовский коньяк. «Вот и конец нашей прежней жизни! - сказала она. - И неизвестно, что нас ждёт». Бутылку они выпили всю, но, в панике от событий, даже не опьянели...
В 1922 году, когда уже весь Кавказ стал большевистским, Нюся встретила её (Ах, имя, имя! Почему его никак не вспомнить?) в Минеральных Водах — загорелую, почерневшую и постаревшую, с мозолистыми трудовыми руками и хриплым голосом. Её муж уехал за границу, она отказалась.
Нет. Нюся с Борисом остались вместе и вместе выдержали все беды. Она, Нюся, осталась белокожей, укрытой от загара, и с прежними нежными руками. Жаль, подруга! Ты исчезла, осталась только в Нюсиной памяти.
Распад семьи
В переписи 1915 года про Андрея Семёновича Марышева написано : «Убыл в неизвестном направлении». Это те самые три месяца, когда его увезли в горы абреки — июль, август, сентябрь. В доме остались лишь Анастасия Лазаревна и Нюся, часто бывал Борис. Анастасия не выдержала такого длительного отсутствия мужа, наверняка исполнилась подозрения вместо волнения за его судьбу. Заболела воспалением лёгких. Болезнь быстро прогрессировала, поэтому Борис по её просьбе вызвал нотариуса и свидетелей — действительного статского советника Михаила Кузьмича Войцеховского, статского советника Феликса Александровича Панько-Максимовича и крестьянина Николая Николаевича Зайнулина. Оскорблённая отсутствием мужа Анастасия оставила весьма двусмысленное завещание. Муж в нём вообще не упомянут, а сыновей она обделила. Оставила семейное имение 14 акров сада с постройками в Кусарах на Дворянской улице старшей дочери Аделаиде, а деньги разделила поровну на всех, включая дочь. Не так много, по паре тысяч золотом. Представляя себе её мстительный характер, подозреваем, что сыновьям она оставила только деньги,перенеся на них недовольство мужем, а вот Аделаиду оделила семейным «имением» (где они подолгу жили вместе,даже давали адрес для официальной переписки) вкупе с деньгами.
Три дня спустя, 28 сентября, Анастасия умерла. Хоронили только Нюся с Борисом, в городе больше никого не было. Через несколько дней приехал Андрей Семёнович, измученный и заросший в «гостях» у абреков. Узнав правду об отце, Адочка и не подумала отказаться от своего выигрыша,а после его смерти даже сочинила неприятную историю про якобы украденный у неё сундук с серебром, обвинив Софью Николаевну. То есть, мечтала получить наследство и от отца, помимо квартиры на Баилове. Но отец при жизни отдал Борису ордена и подаренный абреками золотой градусник, а в завещании отказал всё оставшееся жене:
через полгода после смерти Анастасии Андрей Семёнович женился на акушерке из своего госпиталя, той самой Софье Николаевне Эммануэль. Нам кажется, что после такого её завещания можно было и не ждать так долго…
А ровно 8 лет спустя, в ночь с 28 на 29 сентября, Нюся родила дочь. Борис зарегистрировал её через месяц и изменил дату на 23 сентября, якобы забыл. Не хотел совпадения даты с временем смерти любимой матери. Но Ирочка старательно правила своё свидетельство о рождении, развела там жуткую грязь — и всё потому, что отец и мать родились 30-го…
После смерти матери и отъезда отца в новую семью квартира на Баилове осталась Аделаиде, а Нюся с Борисом уехали в съёмную комнату. Со временем Борис превратил её в квартиру.
Иконостас Анастасии дочь Аделаиды Туся отдала в церковь, а кресты всей семьи переплавила, сделала перстень — и подарила это надругательство Нюсиной Ирочке. Семейную ношу бед. Любила, знать, свою двоюродную сестричку... И та, глупышка, всю жизнь этот кошмар носила.