рассказ из книги «Просто о прошлом», вошедший в том числе и десятой главой в сборник «На сломе эпох»
«…Бег по кругу, по кругу без конца…», – неожиданно звучит из радио знакомая с детства песенка про неутомимых пони. Мы, как и они, пони, бегаем, не замечая туда-сюда по замкнутому кругу, раз за разом проходя одни и те же нескончаемые повороты судьбы и наступая на те же самые грабли. Впрочем – кто знает? – может и не совсем на те же, да и не совсем по кругу, а по неким новым временным виткам спирали, уносящих нас вверх… или вниз.
Одним словом – ещё одна потерянная во времени записка-виток из забытой папки со странным названием «Письма из девяностых», найденной вдруг сегодня в развалинах старого хлама вместе с заявлением Феликса о вступлении добровольцем в городскую Гвардию, создаваемую в начале 90-х годов, попалась на глаза. Громкое формирование грозной организации после к счастью быстро завершившегося «несерьёзного путча» как-то само по себе исчезло из информационного потока радио и телевидения, да и из их с Малышкой поля зрения на долгих двадцать пять лет. А заявление, видимо, вернулось к ним по почте, во времена тех важных для них событий в Жилищном комитете города, о которых пойдет рассказ в этой записке.
«…Апрельская капель перемен середины девяностых весело стучит по козырьку входа в офис Жилищного комитета на улице Антоненко, прямо напротив изящного Мариинского дворца Законодательного собрания Санкт-Петербурга. У огромной старинной дубовой двери за полчаса до открытия собралась внушительная толпа крепких мужчин.
— Здравствуйте, товарищи… господа бывшие… офицеры, – басит вроде б и негромко, но, как водится, чётким хорошо поставленным командным голосом на всю площадь широкоплечий немолодой мужчина с тяжёлым немигающим взглядом, подходя к ним.
— Здравие желаем, – привычно отвечают ему все присутствующие.
— Есть кто в сто двадцать седьмой кабинет?
— Здесь все в сто двадцать седьмой, — бойко отзывается относительно молодой худосочный, оказавший к крайним в очереди.
— Вот и хорошо, — выдыхает вновь подошедший старик, — значит, вместе… будем капитулировать.
— Капитулировать? — вскидывает брови бойкий.
— Точно так!
— Ну, вообще-то тут офицеров запаса регистрируют, вынужденно прибывших из ближнего зарубежья, для вручения…
— Ордеров… на жильё, — фиксирует широкоплечий, — предоставленных союзниками по «лизингу» в обмен сдачи наших военных городков-форпостов в восточной Европе.
— Ну-у-у, — озадачено тянет молодой, – если так, то тогда всё правильно, вместе подадим на капитуляцию.
— Ну, а вы, молодой человек, видно… из сокращенцев?
— Так точно, гвардии старший лейтенант запаса Феликс Стариков».
…Кто бы мог тогда подумать, что спустя четверть века «Гвардия» вновь напомнит им о себе?..
«— Десантник? — приязненно улыбается немолодой.
— Командир корабля четвертого ранга.
— И как давно… в запасе?
— Почти пять лет.
— У-у-у, – качает головой суровый. — Получается, что ещё в первую волну, в конце восьмидесятых под сокращение попал.
— Так точно, — огорчённо жмет плечами гвардеец. — В январе девяностого. Решение принял сразу, лишь дивизион вывели из состава… и отправили на переплавку. Ждать у моря погоды не было смысла: сдал служебное жильё и, получив приказ об увольнении, убыл с семьёй по месту призыва… поднимать народное хозяйство.
— Ясно, — отрезает бывалый. — Тогда-то всё и началось. Этот… наш… — брезгливо качнул головой в сторону, — поверил «союзничкам» и… покатилась одна сдача позиций за другой, отступление… за отступлением, словно при Наполеоне в чистое поле. Мы-то тогда думали случайно, временно, ненадолго, а оно вон как вышло, уж шестой год пятимся.
— А сколько добра-то по ветру пустили, — подхватывает моряк, — порезали, переплавили. Жуть! Но «нет, худа, без добра», — загорается. — Теперь нашего брата, офицеров запаса в городе много больше стало, а, следовательно, и порядка больше, и справедливости. Вот и Мэр нас в итоге услышал, продвинул наше предложение на общегосударственном уровне по обеспечению вынужденно возвращающихся граждан за счет оставляемого ими там нашего государственного имущества.
— Ну, что ж, может быть, может быть, — поморщившись, соглашается опытный. — В конце-то концов, пусть этот их «пышно загнивающий…» раскошелится в счет нашего «развитого…» дабы не гонять нашего брата по трущобам, куда последний дворник никогда не заселится.
— Да, уж, — невесело кивает Стариков. — Уж пятый год на 10-ти метрах вчетвером в заводской общаге маемся… Н, а у вас как с переездом сложилось?
— А у нас, как и у вас, — усмехается широкоплечий. — Как и у всех, в связи с осложнением обстановки вокруг нашей воинской части, поступил приказ о немедленной эвакуации. Вот мы, как и положено, в течение двадцати четырёх часов без потерь вывели все боевые машины и ЗИП на запасной аэродром.
— Куда?
— Да почитай в чистое поле средней полосы….
— А семьи?
— В тот же срок с чемоданами на поезд к родственникам.
— Лихо!
— Приказ – есть приказ!
— А если нет родственников?
— На поезд и… в казарму!
— А… имущество?
— Не смеши, моряк, ты ж всё сам слышал, как нашему брату местные политики в спину кричат.
— Чемодан, вокзал, Россия?
— Вот-вот, — мрачнеет суровый. — Но ты не думай, мы не бежали, не капитулировали, ни в коем случае – русские не сдаются! – мы… временно отступили в назначенный час и место, забрав с собой самое дорогое: честь и совесть – ну, то есть, флаг и семьи.
— Точно… так! — выдыхает бывший командир корабля, с трудом удерживаясь, чтоб не приложить к «пустой» голове руку. — Но, возможно, им… там… видней, как нужно действовать? — выдыхает с надеждой, глядя в глаза опытному командиру.
— «Жираф большо-о-ой… ему вид-не-ей…», — цитирует, подражая Высоцкому, тот, уныло махнув рукой и, вдруг подмигнув, весело поёт другое, – а вот «…мне сверху видно всё, ты так и знай».
— Так вы, значит, лётчик, — улыбается Феликс.
— Почти тридцать пять лет: от курсанта до командира полка. Лет десять назад звали в штаб, на повышение, да я отказался, — молодой был, глупый. Но трудно, понимаешь, летчику без крыльев по земле ползать, особенно по генеральским коридорам.
— Да, неужто, до сих пор летаете?
— Летаю, — уверенно кивает полковник и, вдруг грустно глянув в небо, выдыхает, — летал, даже чуть было в космос как-то не улетел.
— Вы были в отряде космонавтов? Давно?
— У-у-у, — оживает суровый, — ещё в училище. Тогда нас, отличников боевой и политической в Звездный городок как бы на стажировку отправили, правда, мы не очень-то знали зачем: тренировки, как тренировки, ничего такого. Это уж потом стало ясно, зачем, да для чего датчики по всему телу вешали, и перегрузки десятикратные.
— А Гагарина видели?!
— Видел! И Титова, и Терешкову, и самого Королева – всех видел. Некоторые из моего выпуска остались там. В космос, правда, никто не полетел, но и без дела не остались.
— Здорово!
— Здорово, — горят глаза лётчика. — Но мне всегда хотелось летать. В небо рвался, а врачи сказали, что с космосом придется повременить, что-то их там, в датчиках насторожило, вроде б и нормально всё, но так как…
— Корабельные часы, — вырывается у Старикова.
— Точно, как часы… корабельные! Вот и не стал ждать, часы-то мои тикают. Сколько им там отведено? Бог весть! Вернулся обратно к самолетам, пока не забраковали окончательно…».
…Хорошие, настоящие специалисты, однако, отбирают кандидатов для полёта в космос, не зря испытывают организм на перенос перегрузок, не зря ищут, вот только очень жаль, что не находят, что всё-таки там, в тех датчиках было не так, может быть тогда… впрочем, на всё воля Его…
«— Ну, а ты, дружище, нашел свой причал… теперь-то, спустя пять лет? — улыбается летчик.
— Нашёл, но где только не побывал прежде, — машет рукой флотский. — Вначале – было – по морской специальности хотел, двинул в порт искать вакансии и, честно говоря, туда брали… по контракту на сухогруз, но на чужой, не наш: контракт на год.
— Не пошел?
— Нет, не пошел! Во-первых, на кого семью в общежитии бросишь, а, главное, противно на какого-то дядю батрачить, да к тому же не нашего… западного. Ну, не по нутру мне это!
— Согласен, — с симпатией хлопает моряка по плечу летчик.
— После – было – мастером на судоремонтный завод подался, да там уж как год ничего не ремонтировали, всё только резали на переплавку, — вздыхает гвардеец. — Больно смотреть, как корабли убивают!
— Ушёл?
— Ушёл, — виновато улыбается. — Поступил – было – в НИИ, там вообще-то интересно, можно даже поучиться, квалификацию повысить, но заработная плата… доперестроечная, да и ту не всегда платили. В военных училищах города все вольнонаемные должности заняты профессорами-отставниками. В результате устроился техником по монтажу слаботочного оборудования в кооператив, оттуда техником пульта при администрации Пригородного района, попутно электриком и сантехником в пару десятках различных организаций, так называемым хозспособом по разовым трудовым договорам.
— Де-ла-а, — тянет командир полка.
— Что делать.
— А дальше?
— Записался добровольцем в Городскую гвардию…
— И что? — живо перебивает.
— Пока ничего, — жмёт плечами командир корабля. — После путча о ней как-то быстро все позабыли. Ну, а я пока освоил техническую сторону объектовой телефонии, линий связи, кроссовой аппаратуры, основы радиотехники, радиоэлектроники, а заодно и сопутствующие строительные специальности, как вдруг в нашей конторе вспомнили про моё морское военное прошлое и позвали…
— Капитаном на городские катера речной милиции? — вскидывает брови летчик. — Я видел, по Неве такие красавцы, белые «ласточки» летают.
— Не-е, — огорчается моряк. — Позвали стать старшим дежурным диспетчером по району, а на катера… не взяли – обращался – говорят, мол, звание не подходит.
— Как так?
— Ну, капитаны там сержанты и прапорщики, а я хоть и запаса, но офицер, восстановить могут лишь в офицеры, а на офицерские должности в городе вакансий нет.
— Да-а, уж, — озадаченно тянет полковник, – с моим, значит, званием на гражданке и вовсе делать нечего.
— Ну, думаю, что не совсем так, — улыбается Стариков, — хотя, конечно, и помощи от него в трудоустройстве… не будет. Не слишком-то теперь любят скрупулезное педантичное отношение к делу, им теперь «гибкое» понимание ситуации нужно, а наше прошлое… такой роскоши нам, увы, не позволяет.
— Де-ла, – дивится опытный. — Ну, и ты…
— В итоге согласился и возглавил дежурную смену пульта целого района, чтобы не капитулировать, как вы верно, товарищ полковник, выразились, перед каждым внешним дуновением воздуха сообразно ситуации…
— Словно флюгер, — завершает его мысль суровый полковник.
— Так точно!
— Ну, и как, тебе удалось не прогнуться под встречный шквал?
— Надеюсь, что удалось, правильней сказать – удается.
— В общем, ты – не флюгер!
— Не флюгер! – кивает флотский.
— И куда ж теперь снова несёт тебя ветер перемен на полных парусах?
— На этот раз получил приглашение в Главк нашего учреждения, — улыбается, – в техническую службу. Вообще-то давно звали, да я всё как-то тянул… из-за комнаты в общежитии, что от пульта в Пригородном районе досталась. Так уж тут всё устроено: если нет жилья-прописки, то и тебя вроде бы нет.
— Ну, что ж, товарищ гвардеец, попутного тебе ветра, и семь футов под килем, — протягивает широкую ладонь опытный.
— А знаете, товарищ полковник, давайте и вы со мной, — неожиданно вспыхивает Феликс. — Пора и вам на запасной аэродром приземляться, настоящему командиру и здесь у нас, всегда место в строю найдётся.
— Старый конь, борозды не испортит, — разводит руками бывалый летчик.
— Не испортит, — хохочет относительно молодой бывший моряк, завтрашний сотрудник Главка.
— Пора спуститься из-за облачных высот на грешную землю?
— Пора-пора, товарищ космонавт.
— Убрать закрылки, – шутливо командует полковник.
— От винта, – вторит ему гвардеец…
Уже через пару часов здесь в городском жилищном комитете, они получат свои ордера на новенькие квартиры в строящемся под офицеров запаса доме на улице Савушкина, на целое десятилетие сделавшие их добрыми соседями и… коллегами. Жаль, что боевого полковника Николая Владимировича, незадолго до объявления в стране новой эры возрождения армии и флота, как единственных подлинных союзников страны, не станет нами. Его часы, как и предвещали космические датчики, скоропостижно остановятся прямо на взлёте рано утром, но всё же он успеет достичь новых высот в незнакомой ему, но, безусловно, нужной профессии в части обеспечения безопасности национального наследия страны. Практически все руководители объектов культуры города и области, известные всей стране искусствоведы, знали и очень ценили знакомство с ним.
09.06.2020-2023гг
Автор, как обычно, признателен своему критику и корректору (ЕМЮ) за оказанную помощь в подготовке материала и терпение всё это выслушать в сто первый раз. Также приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных ситуаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские ситуации. Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на документальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний друзей, товарищей, коллег периода 1987-1995гг.
Да, и ещё: рассказ написан на ходу и в нём наверняка всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, в очередной раз извинившись за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ТМ), либо оставить их прямо под текстом.
Спасибо за внимание и… сопереживание.