(О книге Лолы Звонарёвой)
Знатоки античной мифологии утверждают: первым критиком, хотя и не по вполне литературной части, был древнегреческий злодей Прокруст. Кто имел несчастье быть выше его – тому отсекал лишние дактили (1.928 см.). А людям маленьким вытягивал ноги до требуемой, по его мерке, длинны. Тем и жил. Тем и зарабатывал себе непререкаемый авторитет на дороге из Афин и в Афины.
Античные примеры прилипчивы. Наше критическо-литературное «ВСЁ» - неиствовавший всю свою литературную жизнь Виссарион Белинский, например, в письме к Василию Боткину о книге Николая Васильевича Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями» припечатал гения: «Гнусная книга». А в журнальной публикации он и вовсе посулил Великому Гоголю «Горе» за то, что тот посмел вести поиски Истины в Церкви. Ему, выходцу из поповского сословия это было нестерпимо. Вот почему всякий раз я не без опаски берусь читать публикуемые критические обзоры литературных трудов, поражаясь, порой. напружиненной злобе и язвительности – до прободения - этих опусов.
Книга Лолы Звонарёвой «ВСЕГО СО ВСЕМ СЛЕПАЯ СВЯЗЬ» - Сборник статей и очерков о литературе Серебряного века и новейшего времени, изданная в Архангельске тиражом в 100 экземпляров в мягком переплёте оказалась у меня не случайно. Стараюсь давно и пристально всматриваться в то, что занимает ум российского литературоведа, критика, историка, писателя, доктора исторических наук академика РАЕН и ПАНИ, искусствоведа, главного редактора альманаха-журнала «Литературные Знакомства». 48 статей на 452-х страница Сборника свели вместе авторов разных времён и пространств, казалось бы, несопрягаемых никак и ни при каких обстоятельствах. Достаточно поставить в один ряд беглянку от революции Зинаиду Гиппиус и Василия Белова – плоть от плоти русского, укоренённого навечно в отеческую почву глубоко православного писателя. Подобных соседств в книге множество. Рядом стоят: Альберт Лиханов – писатель детский, добрый, благорасположенный ко Городу и Миру, и Владимир Высоцкий, чей голос, сорванный в крике мятежного Хлопуши из спектакля в театре «На Таганке», не просто особенность речевого аппарата актера и барда, но озвученный Голос Беды, что через десять лет после его ухода, вырвалась наружу и растерзала страну.
Владислав Бахревский – писатель традиционный ( в лучшем смысле определения «традиционный») Лола Звонарёва раскрывает нам причины феноменального успеха его романов, изданных в наше бескнижное время общим тиражом в 10 миллионов экземпляров. Именно следование традициям русской романистики, обращение к славной Истории Отечества и героям, как бы «задвинутым» на периферию общественного сознания. оказывается тем козырем, что делает успех писателя обоснованным и закономерным.
Перечитывая статью за статьёй из Сборника, начинаешь понимать основной метод работы автора. Суть не в насильственном «укладывании» писателя на некое каноническое «ложе» и затем подгонка под некий, неизвестно кем установленный «размер». Но попытка всякий раз вникнуть и понять эстетику и пафос произведения, уважительное отношение к индивидуальности пишущего, вне зависимости от его (да и критика) конфессиональной и союзной принадлежности. Сие так важно в наше время, когда мы раздерганы по многочисленным Союзам и союзикам, группам и группировкам, а то и , как некоторые - по окололитературным ОПГ.
Сегодня шаг в сторону «противника» может закончиться «контрольным» литвыстрелом в затылок. Впрочем, бесконечно лучше меня об этом написал Михаил Булгаков, явив свету литературного критика Латунского. Кстати говоря, есть некая предопределённость в том, что свою Литературную Гостиную Лола Звонарёва обосновала и ведёт именно в булгаковском музее, где и знаменитый трамвай стоит, и голова председателя МАССОЛИТа Берлиоза лежит на рельсах.
А мы вернёмся к Сборнику;
Среди имён тех, кто, каждый наособицу, попал в поле зрения критика Звонарёвой, мощный и самобытный помор Павел Кренёв, по-восточному изысканный казанец-лондонец Равиль Бухараев, болгарский (уже классик) Николай Табаков, литературовед-парадоксалист Иван Есаулов и восхищающая своим летящим слогом и богатейшей памятью Ирина Одоевцева вместе с русским французом Рэнэ Гера, который сам по себе заслуживает отдельной книги. И здесь же многие другие. Всякий раз мы, читающие, сталкиваемся с индивидуальным подходом к анализируемому литературному материалу и что важно – писательской судьбе, порой, весьма не линейной, что вполне закономерно в нашем житейском и литературном мире, где турбулентность – единственно возможное состояние атмосферы. И это прослеживается в каждой из статей Сборника.
Одно перечисление имён явно недостаточно, чтобы по-достоинству оценить многолетний труд Автора. Понять и принять концепцию Критика можно только вчитываясь в тексты, основа которых зиждется на стремлении прочувствовать то, чем движим в своём творчестве тот или иной литератор. Перефразируя К.С. Станиславского, призывавшего любить не Себя в театре, но Театр в себе, можно и нужно говорить нечто подобное и о литературной критике, если она не мнит себя истиной в конечной инстанции, да ещё с острозаточенной секирой в руке. Лола Звонарёва несомненно понимает всю значимость ею сказанного и в контексте проживаемых нами времен, и в рамках литературного процесса, который вершится не по предначертаниям, намеченным в решениях очередного пленума одного из писательских новообразований. Но согласно Высшей Воле, присылающей в нашу суетную среду, как бы ниоткуда, людей, чьё творчество вдруг обретает такую силу и значимость, с которой начинают считаться даже те, кто даже и позабыть успел, когда держал книгу в руках.
А на Прокруста тоже укорот нашелся, как о том сообщает миф; Тесей – один из самых почитаемых античных героев уложил разбойника на его же пресловутое «прокрустово» ложе так, что за пределами отмерянного оказалась его голова. Остальное было делом техники…