Галина Щербова
31.08.2023, Москва
На конкурс литературной критики «Эхо»
Номинация специальная – работа по творчеству Михаила Анчарова в связи со 100-летним юбилеем писателя
О ЧЁМ НЕ СКАЗАЛ ЯКУШЕВ
...Он говорил, что нет порядка в мире,
Что этой жизнью управляет хаос…
М. Анчаров «Дорога через Хаос»
Гладкость крыла не влияет на свойства полёта —
Свойства полёта влияют на гладкость крыла!..
Л. Сердечная «Крылья»
Цена и ценность, – вот где спотыкается современность, путая и смешивая понятия,
цинично понимая ценность как цену и так определяя, за что будет платить, а за что нет.
«Интересуюсь, что значит ценность», – размышления Михаила Анчарова об искусстве
начинаются фактически с первых страниц книги «Дорога через Хаос».
Книга имеет сложную композицию, где соединяются три разнохарактерные части. Первая– фактура, советское «время застоя», которое определяется по точным приметам, ныне исчезнувшим. По фактуре пролегает линия жизни героя, простого работяги Николая, который испытывает неудовлетворённость от любых своих занятий и неопределённо мечется между разными интересами, возможностями и привязанностями. Потому что у работяги есть некий творческий дар, но он сначала об этом не догадывается. Дар ошеломительно и необратимо раскрывается при встрече Николая с картиной «Дама с горностаем» Леонардо да Винчи. «Я только теперь знаю, если картину можно рассказать – она не нужна. Но про девушку эту – можно. Сидит. Умница. Всё. На земле таких не бывает. Только в космосе. В космосе
Леонардо да Винчи, и ни в чём другом. А никто другой так далеко не залетал». С этого момента в простецкую советскую фактуру вклинивается совершенно чуждая ей, на первый взгляд, тема: написанная осознавшим свой талант работягой пьеса о Леонардо да Винчи. «…Я просто девушку с горностаем полюбил; и Леонардо, и Александра Иванова, и Василия Ивановича Сурикова. Мне ж пьесу не осилить, а не осилю – брошу. А если осилю, что с ней делать, с этой ьесой, а? А у самого трепет, и, чувствую, лечу…». Вот вторая составляющая в композиции книги – пьеса в стихах о Леонардо.
Действия и сцены пьесы перемежаются в книге прозаическим повествованием об
обыденной жизни, создавая сложное напластование двух параллельных реальностей. Пьеса замечательна и как самостоятельное художественное произведение, и как историческая канва творческого пути Леонардо, замыслившего сделать крылья для полёта. Отсюда лейтмотив книги – мечта о полёте. Ведь только в таком состоянии художник способен создавать свои произведения. «Я разучился летать», – объясняет Николай свою социальную и творческую беспомощность. В пьесе о Леонардо да Винчи своя фактура – того времени, в котором жил Леонардо. Налицо две фактуры, на каждой из них развивается линия жизни её главного героя.
И третья составляющая, без которой книга осталась бы только сюжетом, – мысли автора об искусстве и художнике, о ремесле и мастерстве, мысли далеко не случайные, но их как бы случайно излагает как бы второстепенный герой – художник дядя Костя Якушев.
Мыслящий человек мечтает о собеседнике, который искренен, разносторонне образован, наблюдателен, остроумен, доброжелателен, ненавязчив, ясно и немногословно изъясняется, умеет слушать, имеет собственное мнение, способен уважать чужое. Мыслящий человек мечтает о собеседнике, а если его нет, живёт в интеллектуальном одиночестве. Но вот появляется Якушев, и мир озаряется светом удачи. Якушев сообщает не тупиковые сведения эрудиции, а своё понимание искусства, выношенное долгим бескорыстным трудом художника, раскрывает перспективы проницательного взгляда, отыскивающего маяки истины в тумане
неопределённости и лжи.
«Якушев сказал…» – так начинается очередное откровение, на которое читатель, тем
более, если он человек искусства, – художник ли, поэт ли, неважно, – отзывается всей душой, желая поделиться соображениями, как он сам понимает свои животрепещущие основы – свои крылья для полёта. Слова Якушева призывают к обдумыванию, зовут ответить. Складывается долгожданный диалог.
Михаил Анчаров не использует понятие «вдохновение», но смысл заложен в настойчиво
проводимых и разнообразно интерпретируемых понятиях «летать» и «полёт».
Также Анчаров не использует понятия «талант» или «дар», то есть то свойство, которое толкает к полёту и невозможно без полёта. По умолчанию принято, что человек, выходящий в служении искусству на главные рубежи, уже имеет талант как некие настойчивые импульсы к созиданию.
Итак. Искусство и ремесло. Мастерство. Созданный образ и тайны его воздействия. Стихи и поэзия. Цвет и колорит. Призвание.
«Якушев мне сказал: …Взрослый не умнее ребёнка. <…> Но время бежит, и взрослому всё труднее оттягивать момент, когда уже ничего не чувствуешь. <…> Ребёнок живёт ожиданием полёта. Он выдумщик. Взрослый ходит. Он умный. Мудрый – летает. <…> Мудрый плавает в воздухе, потому что в нём живёт нечто, что делает его легче воздуха…».
Нетрудно догадаться, что Якушев говорит о себе. Он мудрый. Если кому-то другому надо ещё набраться сил, чтобы взлететь и потом удержаться на высоте, то для Якушева – это пройденный этап. Для него уже не существует общественного мнения, научного знания, – он их освоил и перешагнул, для него существует только мир художника, про который никто не знает больше него и который представляет собой свободное парение на широких сильных крыльях.
«Якушев мне сказал: Нужен – это тонкая вещь… Ты должен быть нужен ей [работе]
самой. …Люди перенесут всё, если знают, что нужны они лично, <…> …их душа, стремящаяся быть умелой». Здесь эхом звучат реплики Леонардо и Цезаря в пьесе (Действие второе. Сцена
1): «Леонардо: Священна бескорыстная работа! Цезарь: Презренна бесполезная работа!» Сшибаются лбами две ключевые позиции – ремесло и искусство. Их соотношение и значение – важнейшая тема книги.
«Якушев мне сказал: …Что такое ремесло? Это “не хуже, чем у людей”. <…>
Изготовленная вещь имеет предварительный эталон, иногда – шаблон, штамп. И есть с чем сравнивать. А искусство – это новинка. <…> У ремесла – эталон, у искусства – идеал. <…>
Ремесло останавливается, когда эталон достигнут. Искусство останавливается, когда
продолжение ухудшает вещь».
Иными словами, речь идёт об уникальности и тираже. Искусство – уникально. Ремесло – качественный тираж. Наступая художнику на пятки, ему в спину тяжело дышат те, кто готов повторить его рывок, кто умеет с большей или меньшей виртуозностью снять слепок с уникального произведения. Ремесло прямолинейно, логично, объяснимо. Всё, выполненное только по законам ремесла, обязательно на что-то похоже. Ремесленники создают качественные копии, а создание копий находится в жёсткой связи с коммерческим интересом.
Коммерческий успех – большая забота потребителя, который всё переводит в качество, выраженное звонкой монетой. Он хочет потреблять продукт, имеющий гарантированное качество, критерий которого один – реальная цена созданного. Если созданное ничего не стоит, не пользуется массовым спросом, значит, это некачественный продукт. Потребитель сильно сомневается в таланте и способностях художника, если тот не имеет коммерческого успеха.
Ремесло продуктивно. Его поле деятельности огромно – это всё, что уже известно
человечеству в данном деле, доступно для освоения и усовершенствования. Ремесло
тиражирует всё, что отвечает растущему аппетиту массовой культуры. В мутной воде
коммерциализации достоинство произведения искусства утверждается только его пригодностью к тиражированию. Индивидуальность и духовность, авторство и ответственность никого не интересуют.
Главным достоинством копии является максимальное соответствие оригиналу, что требует от её изготовителя умения, профессионализма. Ремесло – умение, полученное с опытом. Здесь действуют человеческие приоритеты; играют роль возраст, года учёбы. Но количество изученных приёмов никогда не переродится в новое качество, в искусство.
«Якушев мне сказал: …Ремеслу надо учиться. Ремесло полёту не помеха. Наоборот. Когда ремесло и полёт совпадают, тогда появляется мастерство. Мастерство – это индивидуальное ремесло, твоё ремесло, собственное и ничьё другое. …Ремесло – великая вещь – это освоение найденного. <…> Ремесло нужно, чтобы освоить найденное, а мастерство – чтобы не упустить мелькнувшее. В природе и ремесле стандарт может быть прекрасен, в искусстве – нет».
Не упустить мелькнувшее... Неожиданное открытие, внезапное озарение, догадка, которая является вдруг и восхищает отчётливостью и изяществом, но как, откуда? Какими механизмами мышления она вызвана? Непонятно. Ни с того, ни с сего, раскрываются перспективы, от которых захватывает дух, и окрылённый писатель спешит вложить их в слова, окрылённый художник – в краски, и заканчивают работу, только удостоверившись, что поймали догадку и верно передали. Они летали! Это состояние ближе всего к понятию «вдохновение». Если рассматривать полёт как вдохновение, высказывания Якушева становятся более ясными.
«Якушев мне рассказал: Если художник летал, то это передаётся рано или поздно. Если имитировал полёт, то и это передаётся».
«Якушев сказал: …Следы полёта одного человека помогают взлететь другому. Потому что только для этого и нужно искусство».
Трудолюбие – фундамент мастерства или, иными словами, профессионализма. Талант за
счёт трудолюбия возвышается до вершин мастерства. Лень – критерий истинного отношения к делу. Произведения таланта – произведения искусства. Произведения ремесла – рукоделие.
Ремесло по-хорошему всеядно, жадно до своих и до чужих секретов. Ремесло вполне
сравнимо с другим ремеслом. Но все шаблоны и лекала, которые хранятся в архивах ремесла, однажды были созданы впервые. Именно искусство создало их. Искусство раньше ремесла.
Стиль создаётся индивидуальностью. Нерасчётливая искренность таланта – бесценная духовная составляющая истинного произведения искусства, которое единично, первично, создано вне связи с коммерческим интересом.
«Якушев мне сказал: У искусства одно правило: каждое произведение – это исключение. Как любовь».
Новая культура возникает, когда на её небосводе появляется творческая личность автора, несущая новый уникальный опыт. Личность заявляет о начале новой эры, берёт на себя ответственность за новое слово и смело отстаивает его перед шокированной толпой, взрывая устоявшиеся представления. На такой революционный рывок способен только талант, заряженный уверенностью в себе, прозревающий будущее острым взглядом. «Якушев мне сказал: Как научиться делать то, чего до тебя никто не делал? …Великое не ошеломляет. Ошеломляет громкое и виртуозное. …Искусство – это свобода, а что не свобода, то не искусство. А что свобода, то полёт. <…> И самый могучий здесь Леонардо, незаконный сын своей эпохи и нотариуса из города Винчи. Потому что он взлетел, подняв за собой Землю, и
там, в высоте, жил, и умер, и похоронен в будущем».
Массовое не может одновременно быть уникальным. Но культура гибнет не только от
превращения произведений искусства в продукт производства. Она гибнет, когда всё
превращается в неизбывную банальность, в тиражирование одного и того же, когда и созидание, и восприятие созданного лишаются авторства. Ведь потреблять можно не только материальные блага, но и пищу для ума, и плоды искусства, так сказать, «приобщаться к культуре». Истинные причины гибели культуры в той лёгкости, с которой происходит потребление культурного продукта. Потребитель не учитывает, что недостаточно только потреблять духовные ценности, надо и откликаться на них, что заключается в духовном совершенствовании собственной личности, то есть в её созидании, ведь восприятие произведений искусства – большая интеллектуальная работа. Духовная жизнь невозможна без созидания. Только в созидании
проявляется индивидуальность. Созидание – единственный способ проявить индивидуальность.
Достойны сочувствия те, кто добывает средства к жизни, ничего не созидая.
«Якушев мне сказал: Стихи – форма, поэзия – суть. Стихи могут быть и без поэзии, их может насобачиться делать машина. Но уловить неуловимое, чтобы передать его потом в виде стиха, может только поэт. <…> Искусство же занимается созданием впечатлений, которые влияют на человека, то есть на его желания. Искусство своими впечатлениями пробуждает поэта, художника или композитора в другом человеке. То есть делает этого человека на короткий момент творцом. <…> Он догадывается о своих возможностях летать».
Ремесло снисходительно. Оно прогибается в угоду потребителю. Искусство жестоко. Оно безжалостно отсеивает всё, что не отвечает его высокой требовательности, не отсвечивает вдохновением, не совершенно.
«Якушев мне сказал: …Мудрец говорит, что очень легко представить себе, в каких
обстоятельствах зародился какой-нибудь образ, но почти невозможно объяснить, почему он воздействует, когда эти обстоятельства пропали. А что уходит вместе с обстоятельствами, то и не искусство».
«Якушев мне сказал: Содержание искусства есть не то, что оно изображает, а то, что оно вызывает».
«Дорога через Хаос» – книга, которая находится в согласии с совестью – мерилом
достоинства художественного произведения. Это книга, в которой нет лжи. И ещё эта книга – о любви к художнику и самопожертвовании по имя его искусства. Две параллельные реальности – Николая и Леонардо – живут по одним и тем же законам. Они не синхронизированы, история Леонардо завершена, а история Николая ещё в самом начале. Пьеса, которую он написал – трагедия, героев одного за другим настигает смерть, Леонардо уходит последним. Приверженцы
оплакивают его через призму осознания масштаба прерванного полёта (Действие третье. Сцена
3).
Франческо:
…Мальчишки плакать будут по ночам
От имени его, и от его судьбы,
И оттого, что не из-под его крыла
Они в полёт отправились впервые.
А вот ранняя смерть Моны Лизы… (Действие первое. Сцена 4).
Мона Лиза (у картины)
…Идёт по свету слух о Джиоконде,
О чуде, что творит здесь Леонардо.
Друг друга перекрывшие эмали
Здесь сохранят мгновенья на века.
Плохие чудеса… Здесь злою кистью
В картину перелита жизнь моя.
<…>
Да и знобит… И в сердце словно ветер.
Нет, не дожить мне до конца картины!
Спутница художника никогда не станет для него важнее его искусства. Да, искусство
безжалостно. В нём нет примиряющих промежуточных звеньев. «Искусство требует жертв» не шутка, а суровая истина. Мона Лиза понимает это и сама объясняет, во имя какой цели гибнет (Действие первое. Сцена 4).
…Я знаю, ты ошибся, Леонардо,
И знаю, что остановить нельзя.
Ты разобьёшься, если не погибнешь,
Но ты найдёшь дорогу через хаос.
А в другой реальности Николай, с восхищением осваивая крепнущие крылья, признаётся себе: «И я понял, что хочу того, чего нет на земле». Именно в это время он находит любимую женщину: «…И ещё она была товарищ. Товарищ! Боже мой, выше этого слова нет ничего на земле». Случайное совпадение цитат на удалённых друг от друга страницах или не случайное, но герой разрывается на части, признавая за высшую ценность две противоположные цели.
Начало истории его любви приходится на конец книги, но развитие можно прогнозировать, уже видна очередная классическая дилемма.
Искусство без жертвы невозможно. Вот о чём умолчал мудрый Якушев, оставаясь в
границах наставника, инструктора по высшему пилотажу, и зная, что художника не остановить.
О сознательной жертве во имя искусства говорит друг Николая, работяга Илларион, в
противовес Якушеву изрекающий истины земные: «…Чтобы кто-то летал, нужен кто-то, ктохотел бы жить на земле. Не вынужден был бы, а хотел. Понимаешь разницу?»