Зелёное, но не доллар
Зелёное, но не доллар - это карточка конгресса Эстонии. Она выдавалась тем, кто на референдуме отдал свой голосов за независимое эстонское государство и за отделение от СССР. В это время я сидел на «Батарее». Таких голосовальщиков нас было там примерно 1,500 человек. Межкамерная связь работала быстрее и с меньшим количеством ошибок, чем ФАПСи (это федеральное агентство правительственной связи СССР). Коммунисты достали всех, даже нас. Все, кроме самых ХХХ и ретивых голосовали за Конгресс Эстонии, таких было не менее 1200 человек. Зелёную карточку не получил никто. Никто не сумел получить гражданство, никто не сумел приватизировать квартиру. В это время по «Батарее» неуверенной походной ходила престраннейшая фигура. Хороший рост, хороший вес, остановившиеся круглые голубые глаза, максимально ослабленный галстук и рубашка наполовину заправленная в брюки. Это был товарищ Воропаев. Мне он никак не товарищ и моим товарищам, да и просто знакомым, он никак не товарищ. Слово – приставку «товарищ» Воропаев гордо носил по должности, а должность у него была замполит. Из всех мерзких замполитов он был самый мерзкий, потому что он был тюремным замполитом. На этом посту Воропаев совершил много странных поступков. Нам всем он объявил, что зелёные карточки конгресса хранятся у каждого из нас в личном деле вместе с остальными документами, и руками мы их сможем потрогать после окончания срока заключения. Эта ситуация один в один повторила ситуацию, когда Ходжа Насреддин обещал шаху научить осла читать. У нас – то и сроков тогда ещё не было, а были все мы подследственные. Есть такая зековская примета, что чем легче дело, тем меньше срок. Так что вполне возможно, что замполит не присвоил наши карточки с мерзкой целью, а наоборот через ХХ замполитовскую заботу обо всех нас оптом. Ведь без карточки каждое личное дело весила на 2-3 грамма меньше. Но это не все чудеса, которые совершил Воропаев. Это тот самый идиот, который запугивал детей на малолетке телесными наказаниями. По его инициативе была построена резиновая камера. Это большая одиночка, обшитая изнутри резиновой транспортерной лентой. В этой камере самых непокорных из нас были резиновыми палками или кусками шланга солдатики, плохо владеющие русским и вообще не владеющие эстонским. Поскольку у этих солдатиков на сапожках были металлические пластинки и эти солдатики с удовольствием были нас ногами, то их и называли футболисты. Часто из уст нашего замполита звучала фраза: «Ну что, в футбол поиграть хочешь?» Но и это не рекорд, рекорд был тогда, когда товарищ Воропаев послал вышеназванных солдатиков ловить журналистов, которые бегали перед тюрьмой со стороны моря. То есть находились эти бедолаги-журналисты вне запретной зоны. Тем не менее журналисты были захвачены, а при захвате биты. Сами виноваты. Нечего было кричать о свободе вообще и о свободе печати в частности. Как я уже писал, солдатики их просто не понимали. Не понимали ни по тексту, ни по языку. За эту доблесть замполит Воропаев был приговорён к условному заключению, но из органов не уволен, а переведён в Таллиннскую тюрьму в качестве дежурного по тюрьме. Там он откликался на кличку Химик. А что, хорошая кличка, гораздо лучше, чем Шарик или Бобик. Химиками называли условно осуждённых, которые должны были отбывать наказание, будучи трудоустроены принудительно на вредные производства народного хозяйства. Для Харьюского района такой стройкой был Маардуский химкомбинат.
Там простым глазом было видно, как из трубы вытекал тяжёлый и по цвету бурый ядовитый газ – двуокись азота. Там даже трава не росла. Но не это был пик карьеры товарища Воропаева. За 2 месяца до избиения журналистов на «Батарее» сложилась революционная ситуация. Верхи не могли жить по-старому, а низы не хотели. Низы – это служащие «Батареи», они хотели пить сладкий чай, но им не давали талонов ни на чай, ни на сахар. Воропаев возглавил возмущённые массы цириков, сплотил их и повёл за собой. Первый раз на «Батарее» забастовку объявили не зеки, а охрана. Нас отказались конвоировать в суды, к нам не пускали ни следователей, ни адвокатов, положение сложилось более чем тяжёлое. Первым изменение ветра учуял замполитский нос. Замполит волевыми действиями прекратил забастовку, которую сам и организовал. Награда нашла героя. Товарищ Воропаев стал господином Воропаевым. Он первым из тюремных работников получил эстонское гражданство. Я не знаю, получил ли он его по рождению или за особые заслуги, но я знаю, что получил его настолько быстро, что в этой гонке обогнал даже тюремных работников, которые и по паспорту, и по рождению, и по фамилии были этническими эстонцами. Я тут приписал господину-товарищу лишнюю заслугу. Ничего тяжелее авторучки или ложки он в руках никогда не держал, т.к. при большом росте и весе был рыхл и отдушлив. Резиновую камеру он делал не своими руками. Его гениальный замысел воплощал Ваня Бурко.
Да, умели готовить замполитов в былые времена.